Физрук: на своей волне 4

Глава 6

Я посмотрел внимательно на этого, как я уже мысленно успел его окрестить, кончённого, потому что иначе и не скажешь. Погоняло «Копчёный» ему уже не подходило. Оно звучало мягко, почти бытово, а этот… явно другой сорт. Кончённый, окончательно и бесповоротно.

Копчёный стоял передо мной, вытирая тыльной стороной ладони пот со лба, и продолжал бормотать под нос:

— Да врёт он всё, врёт же!

Я повернулся к Кириллу. Пацан стоял прямо, но я видел, как он напряжён. Для него это было испытание, и нешуточное: подростку противостоит взрослый мужик, да ещё и на повышенных тонах.

Я перевёл взгляд на Мишу. Тот молча наблюдал за происходящим, но его глаза говорили сами за себя — вмешиваться он не собирался.

— Если Кирилл говорит, что ключ был, — процедил я, — значит, он был.

Кирилл выдохнул, почти незаметно. Пацан понял, что я не дал его в обиду.

Я подошёл к Копчёному и остановился на расстоянии вытянутой руки.

— А вот теперь слушай внимательно. Ты можешь мне не верить, можешь считать, что мир к тебе несправедлив. Но если я сказал, что доверяю своим пацанам, значит, я отвечаю за каждое их слово. И если ты пытаешься выставить их врунами, то ты выставляешь вруном меня.

— Снимай давай машину, — отрезал я. — Сейчас посмотрим, кто врёт, а кто говорит правду.

Копчёный дёрнул подбородком, потом перевёл взгляд на Мишу, будто ища поддержки, спасения, прикрытия — чего угодно.

— Миш, да это какой-то галимый гон! — заговорил он быстро, сбиваясь на крик. — Ты что, реально малолеткам веришь⁈ Они тебе тут лапши навешают, а я крайним останусь!

Миша лишь медленно покачал головой.

— Миша, да не гони, брат! — Копчёный уже почти захлёбывался в истерике. — У меня, на хрен, нет никакого ключа! Почему ты мне не веришь, а? Мы же с тобой… — он запнулся, не найдя слова, — сто лет знакомы!

Миша лишь положил руку ему на плечо.

— Вадим, если тебе скрывать нечего, то они ничего и не найдут. Так что просто покажи машину.

Копчёный застыл, потом резко выдохнул, сплюнул себе под ноги и пробормотал:

— Да ради бога, смотрите, хрен с вами. Делайте что хотите.

Но по его лицу я видел, что сейчас Копчёный уже не защищает свою правду, а просто боится, что его поймают на лжи. Что ж, он сам загнал себя в угол и теперь понял, что выходить оттуда некуда.

Миша кивнул своим ребятам:

— Откройте «Ниву». Проверим.

Машину сняли. Один из мужиков дёрнул ручку двери, но та оказалась закрыта.

— Ключи… Я… сейчас… — Копчёный стал шарить по карманам, изображая активный поиск.

— Вадим, ключи дай, — поторопил Миша.

Ключи нашлись моментально. Багажник щёлкнул.

Кирилл начал тщательно осматривать «Ниву». Посмотрел багажник, салон… но ключа не находил.

Я внимательно следил за ним, и чем дольше длился осмотр, тем отчётливее понимал, что ключ там был. Просто его кто-то спрятал лучше, чем мы думали.

Копчёный, напротив, с каждой минутой «расцветал». На лице у него появилась наглая ухмылка. Он даже осанку выровнял, поправил куртку, демонстративно вытащил сигарету, чиркнул зажигалкой.

— Ну вот, — растянул он слова, глядя на меня. — Я же говорил, никакого ключа я не брал. А за такой гнилой базар, — он ткнул сигаретой в сторону Кирилла, — по-хорошему нужно отвечать. Такой грязный рот — с мылом вымыть.

Последние слова он произнёс с таким мерзким самодовольством, что даже Миша нахмурился.

Кирилл не ответил. Пацан ещё раз обошёл автомобиль. Заглянул под сиденье, проверил полик, поднял крышку запаски.

Ничего.

Он выпрямился, встретился со мной взглядом и коротко качнул головой — не нашёл.

Я видел, как внутри него борются две эмоции — обида и разочарование. Обида за то, что этот мерзавец стоит и глумится, а доказать ничего нельзя. И разочарование, что теперь его слова могут показаться ложью.

Копчёный же, заметив это, ещё больше расплылся в ухмылке.

— Ну что, малолетка, на кого теперь гнать будешь? — процедил он. — Или, может, извиниться хочешь?

— Владимир Петрович… — шепнул Кирилл, подойдя ко мне ближе. — Я ничего не выдумываю. Ключ по-настоящему был. Он его лично в руках держал… но я не могу его нигде найти…

Пацан стоял с виноватым видом, будто это он что-то сделал не так, хотя я видел, что Кирилл не лгал.

Я положил руку ему на плечо, сжал крепче.

— Верю, Кирилл. Верю, что правда на твоей стороне.

Копчёный, чуя, что удача повернулась к нему лицом, начал важно расхаживать перед машиной. Но я видел — ноги у него будто ватные. Он то и дело переступал с пятки на носок, будто внутренне готовился сорваться в бег в любой момент.

Да, это на показ он был расслаблен, но мелкие жесты его выдавали. Копчёный нервничал — и явно не просто от злости на напраслину.

Миша всё это время молчал, наблюдая. Потом подошёл ко мне и, вздохнув, сказал примиряющим тоном:

— Володя… ну, как видишь, нет здесь никакого ключа. Ты со своими пацанами переговори, как мы и договаривались. Чтобы они палку не перегибали.

Я молча кивнул, но взгляд от Копчёного не отвёл.

Кирилл, стоявший чуть в стороне, сжимал кулаки, похоже, удерживая себя из последних сил. Но, услышав, как Миша предлагает «переговорить с пацанами», он не выдержал.

— Да там был ключ! — выпалил он. — Я ему лично давал! У него не было своего, и я дал ему и ключ, и насадку на него!

Я бросил короткий взгляд на Мишу. Он приподнял брови, мол: вот оно, пошло по новой.

Но, в отличие от Копчёного, у меня не было ни единого основания сомневаться в Кирилле. Этот пацан всегда отвечал за слова, и если сказал, что давал ключ — значит, так и было.

Копчёный же резко обернулся, и вся его наглая бравада вернулась с двойной силой.

— Слышишь, малолетка, — процедил он сквозь зубы, делая шаг к Кириллу, — ты вообще на кого варежку-то раскрываешь? За базар свой отвечаешь, а?

Гад явно хотел запугать Кирилла, заставить его отступить, сбить уверенность. Но пацан, к моему удовлетворению, даже не моргнул.

— Отвечаю, — уверенно сказал Кирилл, глядя в глаза этому быдлу. — Я лично тебе давал ключ. И ты его мне не вернул.

Копчёный начал раздувать ноздри, будто вот-вот сорвётся. Я тут же перехватил взглядом его движение.

— Ещё шаг к моему ученику — и ты узнаешь, как больно прилетает без предупреждения.

Копчёный застыл и принялся трясти пальцем в воздухе.

— Ты смотри, так и проотвечаться можно, — зло прошипел Копчёный.

Я видел, что он ищет повод ударить, но пока не решается. Он сплюнул под ноги демонстративно, с вызовом — мол, вот тебе моё отношение. Слюна упала на пыльный гравий, расплескалась тёмным пятном.

Я же повернулся и направился к его «Ниве».

Кирилл, хоть и провёл тщательный осмотр, но… в таких случаях, когда имеешь дело с такими мутными людьми, можно легко пропустить очевидное. Поэтому я решил проверить сам.

Я открыл водительскую дверь, присел, скользнул взглядом по коврикам, по щели между сиденьями.

Нет, ничего. Но я не спешил.

Я открыл бардачок — внутри лежала куча мусора: чеки, салфетки, упаковки от сигарет. Копчёный нервно переступил с ноги на ногу.

— Ты чё роешься там, я тебе разрешал?

Я даже не посмотрел в его сторону:

— Ты же сказал, что скрывать нечего. Вот и посмотрим, так ли это.

Я залез рукой под заднее сиденье, провёл пальцами под ним — и ключ лежал в тайнике ровно так, как и предполагал. Он был спрятан в утопленной нише под настилом. Потёртая чёрная ручка, скол на торце — всё сходилось с описанием Кирилла.

Копчёный как раз накидывал Мише про свою невиновность.

— Прикинь, Миш, — ворчал он, — щенок какой-то решил меня в таком свете оболгать.

Я вытащил динамометрический ключ из тайника и, не говоря ни слова, положил его на капот машины Копчёного. Сделал это нарочно громко, чтобы присутствующие услышали металлический звон.

Все взгляды — Миши, мужиков, моих пацанов — в одно мгновение уставились на капот, где теперь лежал ключ.

Копчёный, который секунду назад всё ещё лил потоком речи про свою «честь» и «клевету», оборвался на полуслове. Рот у него так и остался приоткрыт. Несколько секунд гад тупо пялился на ключ, будто не веря, что тот существует в реальности.

Потом лицо Копчёного медленно начало меняться. Я видел, как у него внутри идёт борьба — мозги отчаянно ищут хоть какую-то отмазку, любую лазейку, чтобы выкрутиться. Но не выходило ни черта. Все карты были вскрыты.

— Вот он, твой «несуществующий» ключ, — спокойно сказал я. — И лежит он там, где ты его спрятал.

Миша даже не шелохнулся. Только скрестил руки на груди и хмыкнул.

Мужики переглянулись. В их взглядах читалось: «Ну вот, допрыгался, идиот».

Копчёный сделал шаг к машине, будто хотел схватить ключ и что-то доказать, но я опередил:

— Не советую. Сначала извинись за гнилой базар.

Гад застыл, его буквально корёжило изнутри, но выхода не осталось. Всё — спектакль был окончен.

— Давай, Копчёный, — продолжил я. — Скажи, что врал и при всех пацана в грязь втоптал.

Копчёный открыл рот, захлёбнулся несколькими бессвязными фразами.

Уверен, этот динамометрический ключ Копчённому был ни к чему. Нет, ему просто хотелось оставить за собой последнее слово. Заодно испортить мне настроение, показать, что хоть в чём-то, но может взять реванш. Из серии «сам не съем, так понадкусываю».

Таких людей я встречал десятки — мелких, злобных, с извечной жаждой досадить, пусть даже себе во вред.

Теперь же мне было даже любопытно, как он будет выкарабкиваться из этой ситуации, какие слова найдёт.

— Слушай, блин, — начал Копчёный, почесав затылок и старательно изображая смущение. — Ну, неудобно получилось, походу я его просто… ну, забыл отдать. Реально. Думал, что уже вернул, а оно, видимо, вот… — он махнул рукой в сторону капота.

Его оправдания звучали настолько жалко, что за него неловко становилось даже тем, кто стоял поодаль. Миша только вздохнул, качнул головой и, не произнеся ни слова, отвернулся — ему, похоже, тоже стало стыдно за своего «родственничка».

Я молчал, не перебивал. Пусть сам тонет в собственных словах. Копчёный до последнего надеялся выкрутиться и сохранить видимость достоинства. Хотя от достоинства там уже не осталось и следа.

— Перед пацаном извинись, — потребовал я. — И вопрос закроем.

У Копчёного левый глаз задёргался, но гад понял, что выхода нет. Спорить было бесполезно, а обострять — себе дороже.

Копчёный опустил подбородок к груди, помолчал секунду, две… потом, не поднимая взгляда, пробормотал:

— Извини.

Сказано было сухо, явно без души, но сказано.

Кирилл стоял чуть поодаль и перевёл взгляд с Копчёного на меня — явно ждал, что делать дальше. Пацану явно было тяжело принять извинения от человека, который ещё минуту назад готов был его втоптать в грязь.

Я коротко кивнул Кириллу, показывая, что вопрос закрыт.

— Бывает… — бросил он. — Извинение принято.

Копчёный вздрогнул. Ему явно не нравилось само это слово — «извинение». По лицу снова пробежала тень злобы, обиды и унижения, но он промолчал. Прекрасно понимал, что стоит только дёрнуться — и ситуация мгновенно вернётся против него.

— Заметь, — сухо сказал я, — Кирилл не называл тебя вором и не обвинял в воровстве. Это ты сам выкрутил его слова. Сам себе яму вырыл, сам и в неё полез.

— Вадим, так оно и есть, — поддержал меня Миша, наконец вмешавшись.

Копчёный резко развернулся на пятках, подошёл к «Ниве». Мгновение — и дверца его машины хлопнула, двигатель загудел.

Он вывернул руль, но, прежде чем тронуться, приоткрыл дверь, высунулся наружу и, сверкая глазами, процедил сквозь зубы:

— Я тебя понял, Миша. Всё прекрасно понял по ситуации. Не надо ко мне больше обращаться!

Я проводил взглядом задние фонари его машины, пока те не скрылись в темноте. Пыль, поднятая колёсами, медленно осела. Миша молчал, уставившись в одну точку.

Уж не знаю, действительно ли он обращался к Копчёному за какой-то помощью. Да и не важно теперь. Как я понял, теперь Мишу ждёт полный игнор со стороны жены из-за того, что он не стал вмешиваться и помогать её непутёвому братцу, который снова вляпался по уши в неприятности.

Ну ничего, Миша парень взрослый — справится.

Мужики, что приехали вместе с Мишей, начали расходиться. На лицах у всех читалось одно желание — закончить этот затянувшийся холодный вечер и добраться, наконец, до тепла.

За время всех этих выяснений, которые растянулись почти на час, мужики успели добротно продрогнуть. Одеты-то были легко — куртки нараспашку, в кофтах, один вообще в одной рубашке.

Мне в этом плане было проще — спасала родная жировая прослойка.

— Слушай, — сказал Миша, чуть улыбнувшись, когда мы остались вдвоём. — Ситуация, конечно, неприятная вышла. Но, если бы она не случилась, мы бы, может, и не пересеклись. Так что… — он внушительно пожал плечами, — в который раз убеждаюсь: всё, что ни делает Бог, всё в конечном итоге идёт во благо.

— Взаимно. Согласен. Рад, что удалось познакомиться, — ответил я, протягивая руку. Миша пожал её крепко.

— Слушай, Володя, — сказал он, чуть поёжившись от холодного ветра, — у тебя мобильник с собой? Давай, наверное, запиши мой номер и сделай мне дозвон, чтобы у меня твой высветился.

Он достал потёртый телефон с трещиной на корпусе. Я достал свой, вбил его номер и нажал вызов. Через мгновение зажёгся экран на его мобильнике, и Миша удовлетворённо кивнул.

— Всё, есть контакт. Теперь точно не потеряемся. У меня сейчас ближайшие дни будет полная загрузка. Работы навалилось по уши, по-человечески отдохнуть не получится. Но ближе к концу недели, думаю, станет понятнее.

Он сохранил мои цифры в свой список контактов..

— Освободится вечер — и давай тогда пересечёмся? Посидим, выпьем, поговорим по душам. Я думаю, тебе есть что мне рассказать. Да и я, в свою очередь, кое-что могу рассказать тебе. Истории про твоего отца… такие, которых твоя мать, может, и не знала.

— Мне будет интересно, — сказал я. — Жду твоего звонка. Когда определишься по времени — дай знать, я подстроюсь.

— Добро, — коротко ответил Миша.

Его ладонь легла мне на плечо.

— Слушай, а пацаны у тебя с головой, — сказал Миша, кивая в сторону Кирилла и остальных, что стояли чуть поодаль. — Видно, ты их не просто держишь рядом, а направляешь. Правильный подход.

Он посмотрел на меня внимательнее, будто оценивал, сопоставляя с… самим мной из прошлого.

— Ты, Володь, прям по стопам отца идёшь. Даёшь пацанам правильные взгляды на жизнь, чтобы не потерялись. Это редкость сейчас.

Я развёл руками. Нет, конечно, приятно, когда тебя хвалят, но я прекрасно понимал — пока рано принимать такие речи всерьёз. Похвала должна быть заслуженной, а не авансом. Вот когда мы с пацанами олимпиаду выиграем, тогда, может, и приму комплименты. А пока грех расслабляться.

— Береги себя, Володя, — сказал Миша на прощание.

Он пожал руки каждому из моих пацанов, сел за руль — и две «Нивы», на которых приехали его мужики, вырулили с площадки. Звук моторов постепенно стих, растворяясь в холодном вечернем воздухе.

Мы с пацанами, наконец, остались одни. Пацаны переглянулись, потом почти одновременно разулыбались.

— Владимир Петрович, ну вы, конечно, красавчик, — первым заговорил Кирилл. — Так разрулить, когда их толпа… это ж надо так держаться.

— Да, вы просто их переиграли, — подхватил Гена. — И этому уроду порвали жо…

Пацан наткнулся на мой взгляд и осёкся.

— Вот, пацаны, — сказал я, когда он замолчал, — будет вам уроком. Нужно всегда включать голову. Сильный — это не тот, кто может ударить сильнее, а тот, за кем правда. Вот это и есть настоящая сила. Вы фильм «Брат» видели?

— Видели, — ответил Кирилл. — Ну, нарезки в интернете, там цитаты разные, — добавил он, пожав плечами.

— Нарезки — это не то, — покачал я головой. — Вот будет вам домашним заданием: к следующей встрече посмотрите фильм целиком, от начала до конца.

Да, может, кое-где в фильме и есть перегибы, но в целом философия подана очень правильно. Там про настоящую жизнь, про то, что сила без совести — ничто, и что за человеком должна стоять правда, тогда он и будет сильным.

— Посмотрите, не пожалеете, — добавил я. — Потом обсудим. Ну а пока, парни, ставлю вам всем пятёрки по ОБЖ. Думаю, сегодня вы получили такие основы безопасности жизнедеятельности, которые никакими учебниками не передашь.

— Это точно, Владимир Петрович, — подтвердил Кирилл. — Теперь у нас есть опыт, как себя вести, если вдруг что-то похожее случится.

— Тут, как бы парадоксально это ни звучало, главное, чтобы этот опыт вам больше не пригодился, — я хмыкнул. — Знаете, это как с навыками самообороны или стрельбы. Хорошо, когда они у тебя есть, но ещё лучше, если жизнь так сложится, что применять их не придётся.

— Поняли, Владимир Петрович, — снова почти хором ответили пацаны.

Я помолчал, посмотрел на свободную эстакаду.

— Конечно, пятёрки по труду я вам не поставлю, — протянул я, — но снять лебёдку и всё остальное с моего джипа всё-таки придётся. Собственно, ради этого мы здесь и собрались.