Физрук: на своей волне 4

Глава 5

— Тем более, — продолжил я, — я ведь к нему подошёл по-человечески, спокойно, хотел поговорить и разобраться. А он уже не слушал — всё, климануло.

Миша усмехнулся с усталым пониманием:

— Не, не собирался он с тобой разговаривать. У Копчёного, когда башку срывает, там фляга так свистит, что хоть кол на голове теши — бесполезно.

Он перевёл взгляд на мой джип, где через стекло были видны силуэты пацанов.

— Погоди, — спросил Миша. — А это твои ученики, да? Ты сам, выходит, учитель?

— Ну да, — подтвердил я.

Миша хмыкнул, явно впечатлившись этим фактом.

— Вот это я понимаю: ты не только словом, но и делом молодёжь направляешь. Уважаю, Володя.

— Ну, тут, что называется, — по мере своих скромных возможностей, — сухо ответил я.

Миша кивнул, соглашаясь, а я тем временем продолжил уже твёрже, обозначая границы:

— Так вот, Миш, я тебе предлагаю разойтись. Закроем вопрос, ты заберёшь своего родственничка и скажешь ему, чтобы на будущее не путал горячность с храбростью. Мне сейчас неинтересно, кто прав, кто виноват — это не решит проблему.

Миша снова молча кивнул, видно было, что мысль понятна.

— Давай так. Я проведу с пацанами профилактическую беседу: объясню, что за базаром нужно следить. Они у меня горячие, но в них можно вложить голову. А ты — успокой своего «копчёного», как ты его там назвал, и пусть вернёт инструмент.

Миша ненадолго задумался, вроде как обдумывая моё предложение.

— Да, — ответил он. — Ковыряться в этом нет желания. Бессмысленно.

— Если у твоего товарища всё же остались вопросы ко мне, — продолжил я, — пусть подойдёт один на один. Я объясню, и если дойдёт до дела — дойдёт. Только помни: меня отец учил, что если у козла нет головы на плечах и он лезет первым — его мочат без разговоров. Так что не обессудь, если я твоего дальнего родственничка тут конкретно покалечу.

Я не пытался навязывать Мише своё мнение. Это было не убеждение с моей стороны, а скорее предупреждение, как может пойти дальше. Решение было за ним. Хочет ли он потом неделю, две, месяц жить в бойкоте от жены — это уже его выбор.

— Ты прав, — признал Миша. — Я свою голову ему вместо его головы не поставлю. Но твой посыл донесу. По крайней мере попробую.

Он посмотрел в сторону Копчёного, затем на своих пацанов и снова на меня.

— Сейчас, погоди, Володь, я с ним коротко переговорю и вернусь, — сказал Миша и пошёл к Копчёному.

— Не вопрос, жду, — кивнул я.

Миша ушёл разговаривать. Я видел, как Копчёный жадно впитывает его слова. Я снова показал пацанам большой палец, заверяя, что всё под контролем. Теперь осталось дождаться, насколько «положительным» окажется результат после разговора Миши с его родственником.

Копчёный слушал его, размахивая руками, тыча пальцем то в меня, то в джип. По жестам и по лицу было видно, что примиряться он не намерен.

Диалог длился на пару минут дольше, чем я ожидал. В конце концов Копчёный сделал вид, что что-то принял к сведению, но по глазам было видно — его уступка будет формальной.

Миша повернулся ко мне, медленно подошёл.

— Володя, расклад такой…

Он коротко обрисовал, что Копчёный признал, что переборщил, и готов вернуть инструмент.

— Но на своих условиях, — отметил Миша.

Условие было простое и тупое: публичное извинение от пацанов и обещание, что дальше они «не будут задираться». Взамен он вернёт ящик и инструмент прямо сейчас, чтобы потом никто не мог сказать, что его «обокрали».

Я быстро понял, что Копчёный ждёт «публичного унижения». Для него это способ сохранить лицо. Гнида всё-таки — знает же, что не прав…

— Или что? — уточнил я, когда Миша закончил озвучивать условия своего дальнего родственника.

— Мне неудобно это говорить, — ответил Миша, — но я Копчёного знаю давно. Говорит, что иначе он запомнит номер твоей тачки и через своих знакомых вычислит, где ты живёшь.

Арматура развёл руками, как будто виновато. Я думаю, что Миша уже прекрасно понимал, что на такие условия я подвязываться не буду. Извиняться надо только тогда, когда действительно неправ.

Конечно, до угроз Копчёного мне было фиолетово. Номера на джипе были не мои. Машина ещё не на меня зарегистрирована, и это номера предыдущего владельца. Если он начнёт ковыряться, то ничего не найдёт.

Для меня принципиален был другой момент: если у кого есть ко мне вопросы — я отвечаю лично и сразу.

— Ясно, Миш, спасибо за посредничество, но если извинения и будут, то только с его стороны, — отрезал я.

Миша смотрел на меня долго. Взгляд у него был взвешенный, в нём читалось сомнение и желание избежать лишней крови. Он попытался снова предложить путь попроще.

— Володя, — начал он медленно, взвешивая каждое слово, — у тебя характер как у твоего отца: железный. Может, ну его на хрен? Я могу прямо сейчас запихать этого братца в машину и увезти от греха подальше. Тебе и мне будет спокойней.

— Нет, Миша, — я ответил безапелляционно. — Если мы начнём проблемы прятать, а не решать, то они не исчезнут, а умножатся. Спасибо, конечно, за заботу, но ты же сам только что говорил, что если сейчас не разберёмся, он потом вычислит, где я живу, и приедет уже туда. Так что лучше решим вопрос здесь и сейчас.

Миша, похоже, понял, что меня не переубедить. Но всё-таки снова попытался.

— Володя, я тебе всё равно скажу: он дурной. И он из тех, кто не умеет останавливаться. Понимаешь? Может и нож достать — ему это, знаешь, как… по привычке.

— Спасибо за предупреждение, учту.

Миша на мгновение задержал на мне взгляд. В глазах мелькнуло что-то, похожее на уважение.

Больше он говорить ничего не стал. Повернулся и пошёл к Копчёному. Тот стоял чуть в стороне и, облокотившись о капот, нервно щёлкал зажигалкой. Заметив, что Миша идёт к нему, выпрямился, засуетился.

Миша, подойдя, сказал ему пару коротких слов. Я не слышал, какие, но по реакции Копчёного понял — сообщил, что я не буду извиняться.

Копчёный ухмыльнулся, щёлкнул зажигалкой ещё раз и двинулся в мою сторону.

Я на секунду перевёл взгляд на свой джип, где в окне торчала голова Кирилла. Пацан сидел, сжав кулаки, глаза у него горели тревогой. Я медленно покачал головой — мол, не дёргаться.

Копчёный шёл медленно, демонстративно сунув руки в карманы. Я видел по тому, как он держится, что Копчёный не новичок в подобного рода урегулированиях. Если у него в кармане нож — это будет непросто, учитывая мою комплекцию. Но и у меня были аргументы построже, чем слова.

Посмотрим.

Копчёный подошёл вплотную, не останавливаясь. Он не смотрел мне в глаза — и я тоже понимал почему: хочется сохранить эффект неожиданности, когда ударит. А в том, что он будет бить, я не сомневался.

Честно?

Я воспринимал всё это как учёбу в полевых условиях. Отличный шанс показать пацанам, как вести себя в реальной опасности. Учебник не научит держать голову холодной, когда кто-то пытается достать нож из кармана. Так что пусть молодёжь смотрит и запоминает.

Наконец, Копчёный остановился.

— Слышь, ты, чучело, а ну-ка повтори, что ты там хотел мне сделать! — процедил он.

Однако я не слушал: словами этот урод хотел отвлечь моё внимание. Уже говоря, Копчёный хлопнул носком ботинка по земле и поднял фонтан песка, рассчитывая меня ослепить. Его рука рванула из кармана, доставая что-то увесистое.

В руке Копчёного вместо ножа оказалась хреновина с искрящими контактами — электрошокер. Я сначала не сразу понял, но потом увидел, как на его конце прорезался синим скрежетом искр электрический разряд. Копчёный хотел эффективно и эффектно отключить меня.

Но и я не кукурузу стерёг.

Я этого ждал.

Я сместился вправо — движение началось ещё до того, как Копчёный успел завершить взмах. Электрошок просвистел по воздуху там, где было моё туловище мгновение назад. А я в тот же момент выкинул боковой удар.

БАМ!

Удар вышел не идеальный, немного смазанный, но при таком весе — достаточный, чтобы Копчёный кувырком полетел на землю.

Он упал, искра шокера погасла, прибор выпал из его пальцев и отскочил по гравию.

Копчёный после пропущенного удара распластался на асфальте, руки раскинуты, глаза — стеклянные. Удар не был смертельным, но поставил жирную точку в его прыти. На секунду он просто вывалился из этой реальности.

А потом попытался дотянуться до шокера.

Зря.

Я не дал ему времени на ложные надежды. Наступил на его руку, которой он потянулся к шокеру.

— А-а-а! — истерично заорал Копчёный, пытаясь выдернуть свою кисть из-под моего ботинка.

Больно, гад? Больно, да — все мои полтора центнера опустились на его руку. Башкой нужно было думать, а не задницей.

Он-то рассчитывал, что перед ним толстяк, неуклюжий, а потому безопасный. Вот и вся его уверенность держалась на иллюзии — дешёвой, как поддельные кроссовки. Но жизнь всегда корректирует заблуждения быстро и больно.

Никто не лез. Миша с мужиками безучастно наблюдали за происходящим со стороны. Смотрели и мои пацаны, впитывая всё как губки.

Я, сильнее наступив на его руку всем своим весом, шагнул к валявшемуся на земле шокеру. Поднял, повертел в руке. Нажал кнопку, глядя на искры на электродах.

— Ох ты ж…

Если батарейка «Крона» в детстве давала бодрый щекочущий разряд, то вот эта штуковина, что лежала у меня в руке, с детскими забавами ничего общего не имела. Электрошокер Копчёного был не игрушкой — плотный, увесистый, с напряжением, которого хватило бы, чтобы выключить человека из реальности.

Я посмотрел вниз на Копчёного. Он уже начал приходить в себя, моргнул, попытался подняться. Он теперь уже не нападал, а ждал, что будет дальше. Взгляд Копчёного метался с электрошокера на моё лицо и обратно на электрошокер. Понимал, гад, что теперь я решаю, будет ли ему больно или только страшно.

Я молча наклонился, нажал кнопку, активируя разряд. Синие искры с треском побежали по электродам, освещая грязный асфальт между нами. Копчёный дёрнулся всем телом, сократился.

— Страшно, да? — спросил я. — Это ты меня хотел ударить этой штукой?

Копчёный тяжело дышал, выпучил глаза, ответить ему было нечего.

Мне и не нужен был ответ.

— Хреновая затея, — хмыкнул я, глядя на него.

Копчёный, всё ещё еле дыша, теперь начал лепетать какую-то чушь про здоровье, рассчитывая на то, что я сжалюсь над «инвалидом».

— Ты что, ты убьёшь меня, у меня сердце не выдержит, — задыхался он. — У меня гипертония, я умру, ты же меня убьёшь!

Я не стал вдаваться в жалостливые детали. Компромиссы с теми, кто пришёл с оружием, не работают. Кто с мечом придёт — от меча и погибнет, как говорится. Фраза старая, но верная. Я не помнил автора — да он и не важен, суть-то ясна.

Потому я перехватил электрошок удобнее, высёк искру и плотоядно улыбнулся. Глаза гада закатились, я видел, как в его взгляде метнулась паника. А вместе с ней — смутное осознание, что именно он и поставил себя в эту позицию.

Между электродами всё ещё шла дуга, и я с силой воткнул шокер в землю рядом с головой Копчёного — буквально в пару сантиметров.

— Ну что, голубчик, — сказал я, всё так же сидя на корточках рядом с ним и глядя в глаза. — Спросил с меня? Надеюсь, я тебе доступно объяснил, что ты не прав? Или, может, ещё вопросы остались — ко мне или к моим пацанам?

Копчёный сначала закивал, потом, как будто опомнившись, резко замотал головой.

— Бес попутал, брат… — затараторил он, торопясь вывалить слова, пока я не передумал. — Прости, что так вышло, я не прав был. Честно, вообще не понимаю, что на меня нашло…

Я усмехнулся.

Типичный случай. Стоило ветру подуть в другую сторону — и вот уже «страшный боец» превращается в покаянного прихожанина. Гордость исчезает быстрее дыма от выстрела, когда запахло ответственностью.

— Конечно, не узнаёшь, — ответил я сухо. — Потому что только в драке человек видит себя настоящего. Всё остальное — это просто понты и иллюзии.

Копчёный отвёл взгляд, боясь поднять глаза. Я видел, что внутри у него борются страх и стыд, но перевес пока за первым.

— Ладно, — сказал я наконец. — Живи. Не хочу об тебя руки марать. Только, если хочешь совет: думай, перед тем как открываешь хавальник и достаёшь оружие. Второго раза у тебя может не быть.

Я выпрямился, нажал на шокер, глуша оставшийся заряд, и убрал его в карман.

Эх, жаль, что сейчас времена другие. Отнять бы у него машину за косяк и прокатить в багажнике в лесок… так гораздо быстрее до этого гада мысль бы дошла.

Копчёный медленно поднялся, пошатываясь, лицо у него было перекошенное и жалкое.

В это же мгновение из джипа вылезли пацаны — не выдержали.

Миша и его люди стояли в сторонке и смотрели за происходящим будто бы с облегчением. Было видно, что они устали от Копчёного. Никто не вмешивался и даже не пытался ему помочь.

Я посмотрел на Копчёного и спросил:

— Инструмент где?

Он подошёл к своей «Ниве», достал ящик трясущимися руками. Опустил ящик на землю — и тот звякнул железом.

— Всё? Вопросов у тебя ко мне больше нет никаких? — спросил он, не поднимая глаз.

— У меня к тебе вопросов вообще не было, — ответил я. — Это ты сам вызвался их задавать. А теперь вот и получил ответы.

Миша и остальные мужики наконец подошли ближе. Миша окинул нас с Копчёным внимательным взглядом.

— Так, мужики, — сказал он твёрдо, — какие-нибудь предъявы друг к другу остались? Или вопрос закрыт?

Он смотрел сначала на меня — я молча кивнул, показывая, что с моей стороны всё закончено. Потом перевёл взгляд на Копчёного. Тот долго стоял, будто колебался, но в итоге медленно покачал головой.

— Нет, Миш, никаких, — выдавил он.

Миша кивнул, удовлетворённо хмыкнул.

— Ну вот и ладно. Тогда разъезжаемся. Всем спасибо, цирк окончен, — сказал он уже громче, глядя на своих мужиков.

— Кирилл, подойди сюда, — позвал я пацана.

Тот, едва услышав моё обращение, почти бегом подскочил ко мне. Я кивком указал на ящик, лежащий на земле — серый, пыльный, с вмятинами по бокам.

— Проверь, всё ли там на месте, — попросил я.

Кирилл кивнул — без вопросов.

А вот Копчёного от моих слов моментально перекосило. Он вздрогнул, глаза налились злостью и, с трудом находя слова, гад процедил:

— Слышь, ты на что намекаешь? Думаешь, я у тебя инструмент подрезал, да?

Я даже не повернулся к нему — стоял, глядя, как Кирилл присел возле ящика.

— Проверь всё, — повторил я.

Этот демонстративный игнор сработал лучше любого ответа. Копчёный задохнулся от бессилия, но промолчал. Видно было, как в нём всё кипит, но сказать больше нечего — авторитет и ситуация были уже не на его стороне.

Кирилл открыл крышку, щёлкнул замком и присел на корточки. Взгляд пробежал по ящику: отвёртки, ключи, гаечные головки, уровень, старый молоток с облупленной ручкой.

Наконец пацан провёл пальцем по пустой выемке и медленно покачал головой.

— Тут должен лежать динамометрический ключ. Его нет, Владимир Петрович.

— Какой, мать его, ключ⁈ — вскинулся Копчёный. — Не было тут ничего! Не выдумывай!

Я перевёл взгляд на Кирилла.

— Был, — пояснил пацан. — С трещоткой, шкала до 200 Н·м, на рукояти синяя изолента. Вот выемка под него — видите? — Кирилл постучал по формованному ложу в пенопласте. — Пусто.

Я наклонился и посмотрел туда, куда указывал Кирилл. И действительно, в ящике была пустая выемка под инструмент.

— Вот, видите? — повторил Кирилл, показывая пальцем. — Здесь ключ был. У него ещё на торце скол от падения. Я его сразу узнаю, если увижу.

Я выпрямился и медленно перевёл взгляд на Копчёного. Тот стоял, закусив губу, глядя куда-то в сторону. Мелкие капли пота блестели на его лбу.

— Слышь, мужик, я тебе что, не по-русски сказал, что никакого ключа я не брал? — прорычал Копчёный, голос дрожал от злости и бессилия. — Вы тут конкретно какую-то пургу гоните! Вернее, не вы, а этот твой шкет! А ты ему ещё и веришь!