Физрук: на своей волне 4

Глава 16

Я тяжело выдохнул, понимая, что произошло.

Девчонка встала посреди ночи, подкралась ко мне и начала делать массаж воротниковой зоны… возможно, из благодарности. А возможно, от переизбытка фантазии или каких-то своих, мне непонятных причин.

Я отпустил её запястье. Милана тут же отступила назад — шаг, второй, третий. Остановилась, глядя на меня странным, почти жалобным взглядом.

Всё бы ничего, но Милана была полностью обнажена. В приглушённом свете луны я видел её формы…

Пришлось таки отвести взгляд. Я нашёл лежавший на тумбочке рядом плед и кинул ей.

— Прикройся, — велел я.

— Вам… не понравилось? — шепнула Милана.

— Девочка, — сказал я спокойно, — ты школьница. А я твой учитель.

Милана тут же вскинула ресницы, и голос стал более уверенным:

— Вообще-то мне уже есть восемнадцать. И ничего такого я не делаю, — добавила она, хлопая глазами так, будто сама свято в это верила.

Вот же… издевается.

В новом теле у меня ещё ни разу не было близости с женщиной. И, видимо, Милана это почувствовала. Потому сделала осторожный, почти робкий шаг ко мне.

— Просто расслабьтесь… Разве вам не хорошо? — прошептала она.

Но остановилась под моим тяжёлым взглядом.

— Не стоит. Ложись спать, — отрезал я.

Она закатила глаза, надула губы:

— Ты прямо как скуф, Володя… Я же ничего такого тебе не делаю.

Честно говоря, чёрт его знает, что именно она имела в виду, называя меня так. И гадать на ночь глядя я не собирался. Я поднялся с кресла…

Я тоже не железный. И оставаться здесь дольше становилось опасно — для неё, для меня… А заодно для понимания, где проходят границы.

— Не думаю, что это хорошая идея, — сказал я. — Ты сейчас не в себе. Ложись спать.

Девчонка смотрела на меня долго, словно всё ещё надеясь, что я передумаю. Но я не стал продолжать разговор. Развернулся и вышел из комнаты, плотно прикрыв дверь за собой.

Милана ничего не сказала, но по глазам было видно, что я её резко и жёстко обломал. Уже уходя, я скользнул взглядом по полке с книгами… и на секунду нахмурился.

Очень интересно…. Но выводов делать я не спешил — сначала нужно выспаться.

Я вернулся в комнату Ани, лёг на кресло-кровать. И едва голова коснулась подушки — меня тут же вырубило.

Проснулся я, как всегда, в пять утра. Да, выспаться толком не успел, но организм сработал чётко — как заведённый.

К моему удивлению, Аня тоже была на ногах. Видимо, чувствовала неловкость из-за того, что в квартире ночует посторонний человек… или просто так настроилась, что теперь будет вставать рано.

С кухни доносилась приглушённая музыка. Я почти на автопилоте добрался до ванной, умылся ледяной водой, возвращая себя в реальность. Сделал небольшую зарядку прямо там — благо места хватало. Кровь разогрелась, голова прояснилась.

Когда я вышел на кухню, оттуда уже тянуло приятным запахом еды. Аня возилась у плиты, сосредоточенная, но в хорошем настроении.

— Володя, доброе утро. По тебе можно часы сверять, — сказала она, покосившись на меня.

— Доброе утро, — ответил я.

— А я вот нам завтрак готовлю, — улыбнулась Аня, кивая на сковородку.

— Приятно, — сказал я, увидев, что она делает омлет. — Почему сама так рано встала?

Она коротко пожала плечами и вопрос проигнорировала.

— Хочешь, добавлю в омлет помидоры? — спросила она.

— Не откажусь, — зевнул я.

Подошёл к шкафчику, достал кофе и сыпанул себе ложку с горкой в кружку.

Аня, кстати, готовила омлет сразу на троих. Школьница, разумеется, еще не проснулась — вряд ли она привыкла подниматься в пять утра. Чтобы омлет не остыл, Аня накрыла сковородку крышкой и сверху положила кухонное полотенце, сохраняя тепло.

Мы сели завтракать. Я попробовал омлет, и настроение сразу улучшилось. Аня готовила действительно изумительно. Честно говоря, это было гораздо вкуснее вчерашних роллов.

— Очень вкусно, — сказал я. — Пальчики оближешь.

Аня слегка смутилась, но улыбнулась:

— У меня мама хорошо готовит. Она мне показала, как всё делать. Всё-таки путь к сердцу мужчины лежит через желудок.

— Милана не просыпалась? — спросил я между делом.

— Нет, — ответила Аня. — Спит как убитая. Бедняжка… она, наверное, очень устала.

Я промолчал. Вспоминать ночные приключения этой «бедняжки» не хотелось. Делиться этим с Аней тем более.

— Ладно, Володь, — сказала Аня, закончив завтрак. — Я побегу. Мне сегодня нужно подружке помочь. Она попросила завести сына в садик, а живёт на другом конце города.

Сожительница встала, поправила волосы и посмотрела на меня:

— Ты тогда… когда девчонка проснётся, разберись с ней и сообщи мне, хорошо?

— Не вопрос, — кивнул я.

— И это, Володь… — Аня глянула на Рекса, который уютно спал на своей соломенной подстилке. — Спроси у тренера Рекса, может, его можно кормить не только сырой говядиной? А то у него и правда могут завестись глисты.

Аня аж поёжилась, говоря это.

— Всё узнаю, — заверил я.

— Так… ну всё, я побежала. Если что — на связи. Не знаю, как будет, может, сегодня уйду пораньше с работы, мне сменщица полдня должна, — сказала она, наклонилась и легко чмокнула меня в щёку. — Хорошего тебе дня.

— Тебе тоже, — ответил я.

Аня ушла в коридор. Я услышал, как она надевает обувь, и одновременно, как Рекс подскочил к ней, потёрся о ноги и тихо поскулил, будто желая попрощаться.

— Володя! — позвала она. — А где ключи? Ты брал?

Я вспомнил, что оставил ключи в кармане халата. Сходил в спальню, достал их и вернулся в коридор, протянув Ане.

— А почему ты их забирал? — спросила она, принимая связку.

Я не стал рассказывать про ночные приключения и просто сказал:

— Запамятовал. Устал, сунул в карман и забыл.

— Ладно, Володь. Я побежала. Держи меня в курсе, — сказала Аня и вышла.

Я закрыл за ней дверь и снова сунул ключи в карман. Теперь, когда Аня ушла, а в квартире остались только я и школьница, можно было, наконец, заняться тем, что с ночи не отпускало голову.

Я подошёл к двери в комнату, где она должна была спать. Постучал трижды — мало ли, девчонка нервная, лучше предупредить.

Ответа не последовало.

Я приоткрыл дверь и вошёл.

— Подъём, — сказал я…

И осёкся.

На кровати под одеялом лежала куча подушек, скомканных так, что издалека можно было бы принять за человеческое тело. Но самой девчонки не было.

Зато было открыто окно… Окно на последнем этаже.

Я замер на пороге, признаюсь, слегка офигев от увиденного. Сорвался к окну мгновенно, чувствуя, как сердце буквально пытается вырваться из груди.

В голову лезли самые чёрные мысли. Кто знает, что творилось ночью в голове у Миланы и в какую сторону мог повернуть её мыслительный процесс?

Может, она вдруг решила, что жить без своего этого козла на японской иномарке больше не может… и решила свести счёты с жизнью?

Я подбежал к окну и резко высунулся наружу, чтобы посмотреть вниз. Сердце екнуло, но внизу… только асфальт. Асфальт и крыши припаркованных машин.

И… где она?

Я нахмурился. Девчонки как не бывало. Конечно, можно было пофантазировать, что она как какой-нибудь Человек-Паук спустилась по стене… или забралась на крышу по простыне… но если отбросить этот бред, оставался простой вопрос: куда она, чёрт возьми, делась?

Я даже поднял голову вверх — вдруг реально полезла наверх?

Но всё стало ясно в следующий момент. За моей спиной послышалось лёгкое шуршание. А затем — скрип дверцы шкафа.

Я среагировал мгновенно. Резко обернулся и увидел, как из шкафа выбирается Милана.

Сначала я даже не понял смысл происходящего. Неужели малолетка спряталась в шкаф и решила разыграть такой вот театральный спектакль, чтобы незаметно смыться?

Очень интересно, блин.

Ну что ж… сейчас мы и узнаем, что здесь на самом деле происходит.

Она метнулась к выходу бегом, даже не пытаясь что-то объяснить, просто рванула к двери. Но стоять столбом я, естественно, не стал. Рванул следом.

Она почти успела выскочить в коридор, когда я догнал её и крепко схватил за руку.

— А-а-а! — завизжала школьница. — Отпусти!

На кого был рассчитан этот крик — не знаю. Но отпускать её я, естественно, не собирался. Мне уже самому было чертовски интересно, что, собственно, происходит и ради чего Милана устроила весь этот цирк.

Хотя… Знаю.

Пожалуй, знаю. Раньше это были догадки, а теперь я был уверен на сто процентов.

Я потянул её обратно в комнату. Не причиняя боли, но очень настойчиво уложил её на кровать. Она упала, раскинув руки, будто самодраматично репетировала эту позу заранее.

Я закрыл дверь. Потом подошёл к окну и тоже его захлопнул. От греха подальше, чтобы в голову Милане не полезли ещё более идиотские мысли.

Она, лёжа на кровати, судя по лицу, лихорадочно соображала, как выкручиваться дальше. И выбрала, мягко говоря, не самое умное решение. Девчонка выдохнула, и понеслось:

— Помогите! Насилуют!

Вот же дура… Ещё бы прокричала: «Хулиганы зрения лишают».

Я встал перед кроватью, упёр руки в бока, тяжело вздохнул.

— Милана, если ты сейчас же не прекратишь кричать, я буду вынужден заткнуть тебе рот кляпом, — пояснил я. — Тебе это нужно? Хочешь, мы так сделаем?

Она прищурилась, уставилась на меня, и в глазах мелькнуло что-то вроде вызова. Мне даже показалось, что она собирается снова открыть рот и начать орать.

— А если всё-таки не поймёшь, — добавил я, — тогда я приму менее популярное решение.

Тишина наступила мгновенно. Девчонка замолчала, но по глазам было видно, что её мозг работает сейчас на повышенных оборотах, пытаясь понять, насколько далеко она зашла и что ей теперь грозит.

— Это какое? — возмутилась девчонка, но, по крайней мере, перестала орать.

— Такое, — я вынул телефон из кармана. — Я прямо сейчас позвоню ментам и сдам тебя в отдел. К какому-нибудь особенно злому лейтенанту.

Разумеется, звонить я не собирался. Но пусть подумает. Иногда именно страх работает лучше любых нотаций.

Сработало сразу.

У неё вытянулось лицо и буквально побелело. Милана, очень похоже на то, реально испугалась, поняв, что я могу так сделать.

— А причём здесь полиция⁈ — выпалила она с вызовом, судорожно пытаясь найти хоть какое-то оправдание. — Я вообще не понимаю, о чём вы говорите!

Ага. Значит, делает вид, что дурочка, и не понимает, что я только что поймал её на попытке сбежать тихой сапой.

Ну конечно. Просто так, от нечего делать, решила выпрыгнуть из шкафа и умотать незамеченной. Что ж… придётся объяснить девчонке, что я прекрасно осведомлён, чем она тут занималась.

Я вздохнул, подошёл к шкафу — тому самому, в котором она пряталась. На полке стояли книги. Я снял одну, раскрыл, полистал несколько страниц. Девчонка в этот момент напряглась так сильно, будто я держал в руках не книгу, а детонатор.

Некоторые страницы, кстати, были аккуратно вырваны.

— Милана, — начал я. — Вот в этой замечательной книжке у меня лежала не менее замечательная сумма наличными. Прямо между страничек.

Она замерла. Сжалась. Стала похожа на слепого котёнка, по крайней мере, пыталась казаться именно такой: беспомощной, растерянной и беззащитной.

Но я-то уже понял, что никакой она не котёнок. Это уличная кошка, строптивая, с характером, такая, которую иногда лучше держать на расстоянии вытянутой руки.

— Ты совершенно случайно не знаешь, куда делись эти деньги? — спросил я, приподняв бровь.

— Нет, Владимир Петрович, не знаю! — тут же затараторила она. — Понятия не имею, зачем мне нужны ваши деньги. Это же ваши деньги, и мне они совершенно ни к чему. Поэтому я просто не могу знать, куда они делись!

Угу.

Картина вырисовывалась вполне ясная.

Я хотел дать ей шанс, чтобы Милана сама признала, что не права. Но признавать что-то она совершенно не собиралась.

Что ж… Я со вздохом захлопнул книжку, поставил её обратно на полку и улыбнулся.

— Милана, дорогая моя… где деньги? — спросил я.

Она раскрыла рот, чтобы мгновенно что-то выпалить, но я поднял палец — и она осеклась.

— Прежде чем отвечать, — пояснил я, — хорошенько подумай, что ты скажешь.

— У меня нет ваших денег! — выдала она без паузы, даже не притормозив.

— Даже так? — уточнил я.

— Хотите, можете меня даже обыскать, — уверенно заявила она, будто бросая вызов.

Интересный расклад.

Похоже, она рассчитывала, что я не стану этого делать. Что я растеряюсь, застесняюсь, откажусь.

Зря рассчитывала. Совершенно зря.

Я задумался буквально на секунду, а затем спокойно сказал:

— Встань.

Она сидела, не шелохнувшись, то ли из упрямства, то ли в надежде, что я передумаю.

— Встань, — повторил я, уже жёстче.

На этот раз она поднялась, и я жестом указал ей на брюки.

— Карманы выверни, — потребовал я.

Милана закатила глаза, но подчинилась. Вывернула, но там было пусто. Однако при этом на лице девчонки мелькнуло странное выражение, которое не ушло от моего взгляда. Как будто смесь азарта и детского восторга. Ей, похоже, доставлял удовольствие сам факт того, что я уверен в её вине… и не нахожу подтверждений.

Игрок чёртов. Малолетняя, но уже со вкусом к подобным спектаклям.

— Дальше, — спокойно сказал я.

Я попросил её приподнять майку. Потом — штанину. Деньги могли быть где угодно: в носке, за поясом, между слоями ткани. Но и там не было ничего.

Я, конечно, не спешил с выводами. Но определённое беспокойство подкралось.

Ошибся? Но ведь… Деньги она могла спрятать в куда более укромные места. Очень укромные. И она прекрасно знала, что я это понимаю.

Я видел по её глазам, что Милана буквально ждала, когда я попрошу проверить именно «те» места. Те, о которых нормальный человек спрашивать не станет.

— Ну что, Владимир Петрович? — спросила девчонка вызывающе, облизнув губы. — Убедились, что у меня ничего нет? Или… хотите посмотреть где-то ещё?

Она специально растянула последнее слово, бросив взгляд, который был слишком взрослым для её возраста.

— Хотите же? — продолжила она, медленно. — Так давайте я тогда разденусь? Только вот чего я не понимаю… — её голос стал тягучим. — Зачем вы тогда отказались от моего предложения ночью, если сейчас ищете способ меня раздеть?

— Милана, — перебил я. — Не рекомендую тебе себя так вести.

Она улыбнулась — обворожительно, нагло и почти профессионально.

— Или… вы сами хотите меня обыскать? — спросила она, наклоняя голову и пристально глядя мне в глаза.

Я прекрасно видел манипуляцию. Видел, как она пытается сбить меня с темы, увести разговор в сторону и заставить меня потерять контроль над этой ситуацией.

И самое неприятное во всём этом было то, что деньги действительно могли быть спрятаны именно там, где она намекала.

Вот в этом и заключалась вся проблема.

Ладно… Хочет по-плохому — будет по-плохому.

— Раздевайся, — велел я.

Милана снова многозначительно закатила глаза, но подчинилась. Сняла футболку, и под ней, разумеется, не оказалось лифчика. Затем стянула штаны, оставаясь в одних трусиках.

Я почувствовал, как к щекам приливает жар. Фигура у неё была, мягко говоря, такая, что любой нормальный мужик слюной бы изошёл.

Но я удержался. Слюни я выделять не стал — выдержка позволила. И, что самое интересное… Моих денег у Миланы действительно не было.

— Одевайся, — сказал я.

— И это всё? — фыркнула она. — Вы что, Динамо, Владимир Петрович? Или я вам не нравлюсь?

— Нравишься, — ответил я честно. — Только я со своими ученицами не сплю.

Я отвернулся, давая ей возможность одеться, и в этот момент внутри меня шевельнулось ощущение… странности всего происходящего.

Очень интересно.

Как это понимать? Денег у неё нет. Но сомнений, что именно она их взяла, у меня тоже не было.

Получался парадокс.

Я перебирал в голове каждую деталь. Она не выходила из квартиры. Да, она пыталась смыться ещё ночью — теперь это было очевидно. Но ночью я услышал её возню у двери и остановил. Значит, деньги должны быть при ней.

Тогда куда она их дела?

Что Милана воровка, я понял ещё ночью, когда укладывал её спать. Книга, в которой я хранил деньги, была выдвинута из полки ровно на пару сантиметров, а я такие вещи замечаю мгновенно. Так что, засыпая, я уже был уверен, что девчонка меня обокрала. Просто ждал момента, когда останемся один на один.

Вот такая благодарность… За то, что я её спас, накормил, уложил, защищал.

Однако мысль, которую я крутанул в голове дальше, неожиданно оборвалась. Меня пронзила догадка. Та, от которой по спине пробежали мурашки. И если эта догадка верная — тогда ситуация была куда хуже, чем я думал.