Физрук: на своей волне 4

Глава 22

Я молча кивнул — мол, продолжай.

— У нас есть неопровержимые доказательства того, что вы уничтожили имущество моего клиента на сумму около десяти миллионов рублей, — отчеканил адвокат.

— Причём сделали это сознательно, умышленно. Полный перечень повреждений, а также расчёт стоимости восстановительных работ прилагается. Можете ознакомиться.

Он постучал пальцем по верхнему листу, словно боялся, что я не замечу бумаги размером с половину стола.

Я нашёл список с ущербом, и он действительно выглядел впечатляюще. Почти произведение бухгалтерского искусства. Каждая гайка учтена, каждый болт — в смете, итог жирной цифрой подведён. Всё красиво, ровно, подробно… подозрительно подробно.

Но куда интереснее оказалась вторая часть — в документе было расписано, что именно я делал в помещении шиномонтажки. Почти поминутно. Местами даже посекундно. Настолько дотошно, что, казалось, за мной ходил человек с секундомером и тетрадью.

Я приподнял бровь. Любопытно… Либо у них там действительно висела камера, причём с хорошим зумом, ну или шиномонтажники под диктовку расписывали каждое моё движение.

Не то чтобы меня напрягало содержание — напрягала сама тщательность. Слишком уж рьяно старались.

Впрочем, по большому счёту было совершенно неважно, кто именно расписывал весь этот цирк — камера или шиномонтажники. Куда важнее был сам факт: ребята решили нажиться. И нажиться красиво, предъявив нехилую сумму.

Адвокат продолжал монотонно выводить мне содержание бумаги — фактически пересказывать то, что я и так держал перед глазами. Я же достал из кармана телефон, открыл поисковик, вбил название одной из позиций из списка — той, что была посчитана особенно щедро.

Через несколько секунд меня перебросило на сайт поставщика. И вот там уже красовалась цена на абсолютно новое оборудование… ровно вдвое ниже той, которую этот умник заложил в расчёт.

Ну-ну.

Вопросов больше не осталось. Картина, как говорится, сложилась. Меня хотели прогнуть, нагнуть и выжать по максимуму.

Времени слушать юридический словесный понос у меня не было вовсе. Адвокат вещал уже минут десять, и мне надоело изображать внимательного слушателя.

Я поднял глаза от телефона и оборвал его на полуслове:

— Слушай. Давай не будем ходить вокруг да около, — предложил я. — Просто скажи прямо: в чём заключаются претензии Али ко мне?

Адвокат вздрогнул, видно было, что этот дохлик терпеть не может, когда его перебивают. Он привык держать монолог и ждать покорного молчания. Но я не из той породы.

— Суть претензий заключается в следующем. У вас, Владимир, есть два варианта, полностью укладывающихся в рамки правового поля, — на слове «правового» он почему-то сделал акцент. — Первый вариант: вы компенсируете весь ущерб, нанесённый комплексу шиномонтажа в результате ваших противоправных действий…

Ну что ж, вариант, озвученный первым, был предсказуем до зевоты. Всё ясно: хотят снять с меня деньги, причём по смете, где каждая позиция завышена ровно в два раза.

Я никак это не прокомментировал. Просто молча смотрел на адвоката, пока он готовился перейти ко второму пункту программы.

— Либо, — начал он с тем же нарочито сдержанным выражением, — существует второй вариант. Это статья 167, часть 2… — и дальше он торжественно зачитал её текст: — умышленное уничтожение или повреждение имущества, если эти деяния повлекли значительный ущерб, совершённые из хулиганских побуждений, по мотивам расовой или национальной ненависти, а также путём поджога, взрыва или иным общеопасным способом, повлекшие по неосторожности тяжкие последствия…

Закончив чтение, он поднял на меня взгляд. И да — на уголках губ у него дрогнула тонкая, мерзкая, едва заметная улыбка. Такое выражение лица бывает у тех, кто искренне верит, что прямо сейчас загнал собеседника в угол.

— … наказываются, — продолжил он тем же сухим тоном, — принудительными работами сроком до пяти лет или лишением свободы на тот же срок.

Вот значит как. Плати завышенную сумму, либо мы тебя отправим греться в изолятор. Очень изящно. Даже красиво по-своему. Видимо, адвокат рассчитывал, что я начну суетиться, оправдываться или искать компромисс. Но мне пришлось его разочаровать.

— Интересно, а что вы имеете в виду под «тяжкими последствиями»? — спросил я.

Нет, я не вступал с ними в настоящие переговоры. Просто действительно хотел понять, какую именно фантазию они решили приложить к моему вчерашнему визиту в шиномонтажку.

Адвокат чуть приподнял подбородок, будто ему было приятно, что я всё-таки задал вопрос:

— Как только у нас будут результаты медицинского освидетельствования, — холодно заявил он, — я немедленно ознакомлю вас с документами.

Вот оно. Значит, кто-то из этих недоремесленников решил лечь в больницу и оформить побои. Или, скорее всего, «освидетельствованием» их уже занимаются за отдельную плату. Очень похоже на стиль Али и его окружения.

Ну что ж… картина складывалась в одну очень знакомую мозаику. Шиномонтажники отправились в больницу. Там рентген покажет всё, что требуется… Наши медики в таких вопросах всегда были мастерами художественного вымысла. И не думаю, что мир за последние годы внезапно стал честнее.

— Так, ну варианты ясны. Если я не плачу деньги, ваши клиенты пишут заявление в полицию. Верно? — спросил я.

— Если вы компенсируете зафиксированную сумму ущерба, — подтвердил адвокат, — мы можем считать инцидент исчерпанным. Если же от вас не последует инициатива… тогда будет возбуждено уголовное дело. А также в судебном порядке мы взыщем с вас эту сумму. Да, процесс займёт больше времени, но, поверьте моей практике, я доведу дело до результата.

Участковый после этих слов как-то заметно побледнел. Он выглядел человеком, которому неловко от происходящего. Как будто этого мента втянули в историю, в которой он вообще-то не хотел участвовать, но вынужден…

А адвокат, наоборот, расцветал.

— Более того, — продолжил он, сделав небольшую паузу, явно рассчитывая на эффект, — мне, скажем так… птичка на хвосте принесла, что вашим делом будет заниматься следователь Дубков. А господин Дубков, насколько мне известно, весьма заинтересован в том, чтобы вы понесли заслуженное наказание.

Он произнёс имя с тем же тоном, с каким неудавшиеся рэкетиры в девяностые упоминали «страшных знакомых из органов».

Я честно не сразу сообразил, о каком именно Дубкове идёт речь. Фамилия знакомая, но никак не мог вспомнить, где слышал. Почему этот Дубков должен быть «заинтересован» в моей судьбе? И почему адвокат Али говорит о нём так, будто мы с ним враги из какой-то давней истории?

Дубков, Дубков… и вдруг, будто кто-то щёлкнул выключателем в голове, — я вспомнил! Точно, Дубков. Тот самый красавец, с которым у меня случилась стычка в торговом центре. Этот слизняк тогда уже косился на меня, как на врага народа. А теперь, выходит, выжидал удобный момент. Злопамятный, мелочный и, судя по всему, решивший, что настал его звёздный час.

Хм. А вот это уже интереснее.

И, что характерно, вполне логично выглядел другой вопрос: откуда Дубков узнал о разборках на шиномонтажке? Значит ли это, что Али успел вызвать полицию? И этот «оборотень в погонах» прибыл туда вместе с группой реагирования и решил вписать мою фамилию себе в блокнот, предвкушая возможность расквитаться?

Вариантов было много. Но каждый из них вёл к одному выводу — случайность здесь даже рядом не стояла.

Я перевёл взгляд на адвоката. Вот уж кому происходящее было в радость. Он сидел, словно французский кулинар, который собирается подать меня в качестве основного блюда. Улыбка довольная, взгляд снисходительный. Наверное, думал, что попал на самое лёгкое дело в своей карьере. Ну типа пришёл, пригрозил, надавил, получил деньги и ушёл. И можно вечером в баре бахвалиться.

Ну-ну.

Каждый имеет право полагать что угодно. Просто не стоит путать своё мнение с реальностью. А реальность была такова: я никогда не позволял никому диктовать мне варианты. Это не мой подход. Я слушаю, но решения принимаю сам.

Участковый, который всё это время маячил рядом, наконец поднабрал воздуха и вмешался:

— Я подтверждаю, Владимир, что у клиента Виктора Степановича есть все основания для возбуждения уголовного дела, — заявил он.

Причём говорил мент так, будто дословно повторял шаблон, который ему выдали заранее.

Вот зачем его сюда и втянули. Чистая психология: поставить рядом форму, показать, что «всё серьёзно», чтобы я почувствовал давление со всех сторон.

Ну что сказать — честный мужик этот участковый. А честные люди, попавшие в чужие игры, всегда выглядят одинаково: смущённо и вяло.

Теперь, по крайней мере, всё становилось понятно. Участковый явно чувствовал, что здесь его используют, и это жгло его изнутри.

Видимо, отстрелявшись, мент поднялся из-за стола. Положил ладонь себе на грудь и чуть поклонился:

— Я… дико извиняюсь, Владимир, — выдал он напряжённо, — но у меня очень много работы. Попрошу вас обсудить всё дальнейшее уже без меня. — Он кивнул адвокату: — Виктор Степанович, я… я вам больше не нужен?

Адвокат даже не повернул головы — только лениво отмахнулся:

— Да, можете идти.

Я поймал себя на ощущении, что за этим адвокатом, похоже, кто-то стоит. И стоит так, что даже участковый предпочёл испариться из квартиры, лишь бы не оказаться между молотом и наковальней.

Честно говоря, его уход меня более чем устраивал. Разговаривать с адвокатом один на один было гораздо удобнее — меньше ненужного шума, меньше тех, кто по глупости может вмешаться туда, куда не следует.

Я поднялся, чтобы проводить участкового. В коридоре он уже запихивал ноги в ботинки. Я заметил, что мужик буквально взмок, хотя в квартире стояла прохладная утренняя температура. Да, нервничал он сильно.

Перед тем как выйти, мент вдруг наклонился ко мне ближе и понизил голос почти до шёпота:

— Володя… крепись.

Я поднял бровь, не успев даже спросить, что он имеет в виду, но он продолжил, уже совсем тише, чтобы этот хлыщ в костюме из кухни ничего не услышал:

— Ты меня, пожалуйста, пойми правильно… я… ничем не смогу помочь. Тут слишком серьёзные люди подключены. Мои три маленьких звёздочки… — он выдохнул, словно признавая собственное бессилие, — они здесь вообще ничего не стоят.

Он виновато взглянул на меня мельком. Я ничего не ответил участковому. Просто дождался, пока он выйдет за порог. Следом тихо закрыл дверь, провернул замок и несколько секунд постоял в коридоре.

В голове медленно выстраивалась картина происходящего. Али поднял все свои связи, какие у него только были, чтобы меня прижать. Хотел перевести разговор в правовую плоскость, показать, что теперь он действует не кулаками и угрозами, а через адвокатов и уголовные статьи. Ну что ж… формально он имел на это право.

Я вдохнул глубже, посмотрел на кухню, где меня ждал адвокат, возомнивший себя хозяином положения. И решил не тянуть. Прошёл к нему, сел на стул напротив, сложил руки на столешнице и посмотрел прямо в глаза.

Адвокат выпрямился, расправил плечи, как павлин хвост. Вот почему-то этот товарищ напоминал мне шакала, который кружит вокруг льва. Пока хищник силён, шакал держит дистанцию, но стоит увидеть слабость, как сразу начинает наглеть. Я таких экземпляров встречал… и общался с ними по одному и тому же принципу. Принципу дикой природы: лев откусывает голову первому же, кто посмеет проверить его на прочность.

— Ну что, Владимир, полагаю, что вам интересен именно тот вариант, который позволяет урегулировать вопрос до того, как господин Алиев подаст заявление? — спросил адвокат.

Я сделал вид, что растерялся, и даже захлопал глазами. Пусть расслабится и считает, что перед ним загнанный зверёк.

— Прения сторон возможны? — осторожно спросил я.

— Прения? — переспросил адвокат.

— Хотелось бы иметь возможность обсудить варианты, — пожал я плечами.

Адвокат едва заметно улыбнулся. Он был уверен, что я вцепился в эту соломинку.

— Все варианты, которые вы хотите предложить, вы можете озвучить мне, как доверенному лицу господина Алиева, — сообщил он.

— Понял, — коротко кивнул я, сохранив слегка растерянное выражение лица.

Виктор раскрыл рот, собираясь продолжить свой пафосный монолог, но в этот момент я мгновенно сменил маску. Лицо стало каменным, взгляд — холодным, а голос — твёрдым.

— А теперь послушай сюда внимательно, представитель, — сказал я уже совершенно другим тоном. — Все свои варианты можешь аккуратно, не повредив, засунуть себе в одно место. А дальше я расскажу тебе, как всё будет происходить на самом деле.

Адвокат остался с открытым ртом. Он моргнул, пытаясь понять, что только что произошло.

— Владимир, что вы себе позволяете… — начал он, пытаясь собрать достоинство по крупицам.

— Рот закрой и слушай, — отрезал я, ударив кулаком по столу.

Виктор вскочил со стула, прижал портфель к груди, и на лице у него появилась самая настоящая гримаса ужаса.

— Передай своему господину следующее, — продолжил я. — Как только на меня упадёт заявление, пусть даже черновик, пусть даже попытка его подать… я в тот же час вскрываю всю его преступную схему по привлечению клиентов на шиномонтажку. Не сложно, знаешь ли, собрать воедино все звенья. И это только первое.

Адвокат смотрел на меня всё так же с открытым ртом.

— Во-вторых, — продолжил я. — Я подниму вопрос о тех налогах, которые твой господин недоплатил государству. Все его финансовые хвосты всплывут на поверхность быстрее, чем ты успеешь открыть свой поганый портфель.

Он попытался что-то сказать, но я поднял ладонь, обрывая его.

— И наконец, — добавил я, цедя слова, — я поставлю под сомнение законность пребывания этого товарища в стране. Ты же понимаешь, что если начать копать — всплывёт много интересного. И депортация в таком случае — это не худший исход для твоего клиента. А я очень люблю копать.

Я расплылся в широкой улыбке.

— Так что, — заключил я. — Передай Али, что если он хочет повоевать в правовом поле — я с удовольствием приму вызов. Но результат ему не понравится. От слова «совсем».

Адвокат смотрел на меня выпученными глазами. Привычная самоуверенность слетела с него в один миг. Этот Витюша наконец понял, что стоит не по ту сторону стола переговоров.

Я наклонился чуть ближе, демонстративно отворот пиджака поправив.

— А теперь слушай вторую часть послания. После того как твой господин подаст заявление на меня, я подам своё. О покушении на убийство. О том, что он нанимал отморозков, чтобы меня убрать. И ты, даже со своей хвалёной юридической школой, прекрасно знаешь, что за наём киллера светит если не вышка, то десятка строгача — это в лучшем случае.

— Владимир… — попытался возразить адвокат.

— И если ты по каким-то причинам считаешь, что у меня нет фактов, — перебил я, — то ты ошибаешься куда сильнее, чем мне казалось. К тому же ты, мой юный друг, пойдёшь следом за подделку улик и дачу заведомо ложных показаний. А ещё за участие в преступной схеме. Поверь, я найду, что предъявить. Ты просто ещё не понял, насколько глубоко влез.

Адвокат промолчал.

— Я предупреждаю один раз. Один. А потом перехожу к делу. Так что подумай десять раз, взвесь риски, прежде чем пытаться на меня давить. И сейчас я очень рекомендую поднять свою задницу и убраться отсюда. Передашь своему господину, чтобы сидел тихо, не рыпался и ждал, когда я сам к нему приду и задам вопросы. Понял? Встань. Выйди. И больше здесь не задерживайся.

Адвокат не сказал ни слова. Лишь медленно, неловко, прижимая к груди портфель, поднялся со стула и направился в коридор.

Через секунду входная дверь мягко хлопнула.

Я остался сидеть на кухне, сцепив пальцы в замок. Да, видео с покушения у меня, конечно, нет. И стоило бы тогда включить запись — этот вывод я для себя сделал. Но ладно. В следующий раз, учитывая специфику этой реальности, камера у меня будет работать заранее.

Кто кому и что должен — с этим мы с Али разберёмся позже.

А сейчас время поджимало. Надо было отвести Рекса на тренировку и идти в школу.

От автора:

Бог обмана обещал новую жизнь? Тогда не удивляйся, что ты очнулся в теле молодого аристократа с теми же проблемами, что преследовали и тебя. Боги любят иронию https://author.today/reader/351396