Физрук: на своей волне 4

Глава 18

Глава 18

Милана дрогнула, взгляд чуть стекленел, девчонка явно принимала для себя непростое решение.

— А как… сделать так, чтобы всё было хорошо? — тихо спросила она.

Вот, наконец-то она спросила то, что должна была спросить с самого начала.

— Начать с того, что ты поймёшь: те дела, которыми ты занимаешься, ведут только в тупик, — пояснил я. — В ту яму, из которой потом выбираются либо единицы, либо никто. И если пойдёшь по этому пути дальше, то ты угробишь всю свою жизнь.

Милана сжала пальцы в кулачки, будто пытаясь удержать сквозь них собственный страх:

— Я хочу, чтобы всё было хорошо, — прошептала она. — Правда.

Я молчал несколько секунд. Стоит ли действительно помогать ей? Нужна ли эта помощь ей самой?

И самое главное — готова ли девчонка понять, что находится не просто в заднице, а в заднице эпического масштаба. Понимает ли, что никто, кроме неё, из этой ямы Милану вытаскивать не обязан?

Если человек сам не осознал, насколько глубоко увяз, то никакая помощь его не спасёт.

Но я видел, что она боится. И в этом страхе была не пустая манипуляция, а что-то человеческое. Настоящее.

— Тогда, — наконец сказал я, — у меня к тебе есть несколько условий.

Милана вытянулась, как собака, учуявшая запах еды.

Слушает… Ждёт. Готова ухватиться за соломинку, если я её дам.

— Какие условия, Владимир Петрович? — спросила Милана.

Она смотрела на меня с тревогой, ожиданием и чем-то похожим на обречённость. Я же не стал ходить вокруг да около:

— Первое, — я загнул палец. — С завтрашнего дня ты будешь посещать школу. Каждый божий день. Каждый урок, каждое занятие. И ты там не просто появляешься для галочки, понимаешь? Ты начинаешь учиться.

Она кивнула, показывая, что услышала.

— Второе, — я поднял второй палец. — Ты раз и навсегда забываешь о контактах с такими вот упырями, как этот твой Тигран.

На его имени Милана вздрогнула. Вот это уже было похоже на живую реакцию, а не на игру.

И я совершенно не собирался выяснять, любит она его или нет. Это меня мало волновало. Такие влюблённости надо рубить с корнем. И если родители не в состоянии это сделать, то придётся делать мне. Здесь и сейчас.

— И наконец третье, — я загнул третий палец. — Прямо сейчас ты мне поможешь прижучить своего любовничка.

Милана молчала долго — секунд десять, может, пятнадцать. А потом её глаза наполнились слезами, но уже настоящими.

— Я… я его люблю, Владимир Петрович, — прошептала девчонка так, словно признавалась в смертном грехе. — И я хочу быть с ним до конца.

Я хмыкнул. Ровно то, что и ожидал… Любовь, блин. Нет, ни в какую любовь я не верил. На деле это была обычная подростковая влюблённость. Девчонка просто была сбита с толку гормонами, романтизацией гнилья и красивыми разговорами, за которыми ничего нет.

Молодёжь регулярно путает это с настоящими чувствами. Особенно когда во всём этом замешана блатная романтика: «он взрослый, он опытный», «он один понимает», «он за меня горой»… да-да.

А по факту этот сорокалетний подонок с кривой биографией лишь умело вскружил голову девчонке, чтобы использовать её. И когда его поймают, он сольёт её первой. С удовольствием и без особых колебаний.

Вот эта сказка про то, что он возьмёт вину на себя… Ага. Так я тебе и поверил. Меня такими сказками в девяностые раз пятьдесят пытались накормить и не сработало ни разу. И уж точно не сработает сегодня.

— Ты называешь это любовью, девочка. А это даже на влюблённость толком не похоже. Это манипуляция. И ты ей поддалась, — объяснил я.

Милана всё ещё смотрела на меня тем самым упрямым взглядом девчонки, которая до последнего цепляется за свои розовые иллюзии. По тому, как она держалась, было видно, что ей нравилось всё это — опасность, тайна, ощущение собственной значимости рядом со взрослым мужиком, который умело играл на её эмоциях. Внутри неё всё кишело наивностью, но эта наивность была упрямой, как ржавая железяка, которую не согнёшь без применения силы.

— Но, к сожалению для тебя, Милана, — продолжил я, — этот твой Тигран не любит тебя ни капли. Если бы любил, он бы не подставлял тебя так нагло и последовательно. А он это делает и даже не пытается скрыть.

Милана аж губу прикусила. Очевидно, что мысль об этом уже приходила ей в голову раньше. Просто каждый раз девчонка растаптывала её, заменяя на удобный самообман — «он другой», «он меня понимает», «он не такой, как все». Теперь, когда я произнёс это вслух, защита Миланы дала трещину. Хотя она всё ещё пыталась держаться.

Мне же было абсолютно безразлично, какие чувства она переживает. Сейчас мне нужно было только одно — чтобы девчонка приняла решение, а не продолжала юлить и цепляться за сказки.

Пауза затянулась. Я дал ей время на принятие решения, но тянуть не стал.

— Так что насчёт условий? Согласна или нет?

Она впервые за весь разговор посмотрела мне в глаза.

— Владимир Петрович… — голос девчонки дрогнул, но она собралась и закончила: — Вы врёте. Он меня любит.

— Хочешь убедиться? — я улыбнулся уголком губ.

— Да, — выпалила Милана. — Мне нужны доказательства, я вам не верю!

Доказательства… Все чего-то требуют: железных доводов, фактов, подтверждений. И всегда забывают, что иногда судьба не даёт тебе времени на доказательства. Время, пусть и не всегда, но есть только на выбор.

Однако сейчас у меня было несколько мыслей, и каждая из них могла одним движением разрушить наивность Миланы так, что от неё останется лишь пепел.

— Доказательства будут, — сказал я.

Мысль о доказательствах оформилась окончательно в тот момент, когда в моём кармане завибрировал телефон Миланы.

Я достал мобильник, взглянул на экран. Как и ожидалось, звонок поступал от её «героя-любовника». Тигран, видимо, уже начал паниковать, решив, что что-то пошло не так.

Я повернул экран к Милане, чтобы она увидела, кто именно пытается дозвониться.

— Вот он твой шанс, — пояснил я. — Рекомендую поднять трубку и сказать ему, что я что-то заподозрил, а ты ждёшь подходящий момент, чтобы ускользнуть. Если ты действительно хочешь убедиться, насколько ты для него важна… это самый честный способ увидеть правду.

Милана не стала играть в гордую, оскорблённую или отчаявшуюся.

— Я согласна, — уверенно выдала она тихо.

Я протянул ей телефон.

Да, я рисковал. Любая девчонка, ослеплённая любовью к уголовнику, могла бы в такой момент попытаться предупредить его и дать уйти. Но я слишком хорошо знал психологию таких типов. Потому был уверен, что если Тигран уже заподозрил неладное, то он свалит в любом случае. Заодно прихватив бабки. Свалит даже если Милана ему скажет, что всё «под контролем».

Сейчас я хотел не только проверить её… но и проверить его.

Однако перед тем как Милана нажала «принять», я сказал:

— Поставь разговор на громкую связь.

Милана кивнула, нажала кнопку, и динамик разродился резким, хищным рычанием этого урода:

— Ты где⁈

Тигран даже не попытался скрыть нервозность. В его голосе не было ни капли любви или заботы. Я слышал только бешенство человека, который боится, что сорвётся план и пропадёт лёгкая добыча.

Милана вскинула глаза на меня.

В них была смесь страха и болезненного ожидания. Она выглядела так, будто впервые догадалась, что Деда Мороза не существует, но всё ещё надеялась, что это не правда.

Я едва заметно кивнул — продолжай.

Девчонка поднесла телефон к губам и произнесла мягким, вкрадчивым голосом:

— Да, милый… я слушаю.

И от этого «милый», произнесённого почти автоматически, у меня неприятно кольнуло внутри. Но сейчас было не до эмоций. Разговор начался, и всё должно было встать на свои места.

Я чуть напрягся — ровно настолько, чтобы держать ситуацию под полным контролем. Именно сейчас, когда телефон снова оказался в руках Миланы, был тот самый момент, когда она могла бы подать своему «рыцарю» сигнал и попытаться спасти его. Если бы она хотела предать меня, то она сделала бы это именно сейчас.

Но Милана, посмотрев на меня быстрым взглядом, произнесла слово в слово то, о чём мы и договаривались ранее.

— Милый, — начала она мягко, будто боялась спугнуть урку, — у нас тут… небольшие сложности. Этот толстяк, похоже, что-то заподозрил. Мне нужно подобрать момент, чтобы ускользнуть из квартиры.

Девчонка не отводила от меня глаз, ожидая реакции. Я поднял большой палец — мол, всё правильно, продолжай в том же духе. Милана кивнула едва заметно. Девчонка играла честно, без попыток выкрутиться.

Голос Тиграна из динамика был похож на шипение перегретого чайника:

— Что он там заподозрил?

— Не знаю… — ответила Милана, стараясь звучать растерянно.

— Послушай, — зашипел он, уже не скрывая раздражения, — ты же понимаешь, что он может вызвать ментов, а мне нельзя попадаться. Ты же это знаешь.

— Знаю, — согласилась Милана, в её голосе послышалась тревога.

— Если ты через пять минут не выйдешь, я сваливаю, — отрезал Тигран.

Слова прозвучали резко и грубо. По лицу Миланы прошла такая тихая, осязаемая боль, что даже мне, видавшему всякое, стало всё понятно. Девчонка до последнего не верила, что услышит такое. Её словно ударили по рукам, разжав пальцы, которыми она держалась за свои розовые грёзы.

Я же в этот момент вынул свой телефон, открыл мессенджер и быстро набрал фразу, которую собирался вложить ей в уста. Затем повернул экран к Милане, поднеся достаточно близко, чтобы она могла прочесть.

Она заморгала — испуганно, почти по-детски, не понимая, куда я клоню. Но через секунду собралась и произнесла вслух ровно то, что я написал:

— Ты не понял, Тигран. Здесь… похоже, есть ещё одна заначка. На пару миллионов. Я пытаюсь понять, где она.

Настала короткая, но очень выразительная пауза.

А затем голос Тиграна изменился мгновенно. Из него исчезло раздражение, давление… как и исчезло всё, что хоть как-то напоминало заботу или беспокойство.

Остался только голод и жажда наживы.

— В натуре? — спросил мужик.

В его голосе было ровно то, что я хотел, чтобы Милана услышала.

— Да, — сказала девчонка, едва дыша.

Тональная перестройка Тиграна оказалась настолько резкой, что это стало идеальным доказательством того, что вся его «любовь» — лишь пшик. Она стоила меньше бумажки, за которую он готов был сдать Милану с потрохами. И девчонка услышала это своими ушами. Это было именно то, чего я добивался.

Тигран, даже не пытаясь скрыть корысть, продолжил:

— Ни хрена себе… надо у этого лоха отжимать эти бабки. Я тебя жду, давай только быстрее.

После чего просто отключился, даже не дав Милане ничего ответить. На экране высветилось «Вызов завершён».

Милана смотрела на меня так, будто наконец увидела во мне не школьного учителя, а единственного человека, который сейчас говорит ей правду. Осознание в девчонке работало медленно, вязко, как будто пробиралось через слои её детских фантазий. Но я отчётливо видел — что-то в ней действительно начало смещаться.

— Ну что, убедилась? Он не то что ментов не боится, он готов ждать хоть час, если речь идёт о деньгах. О деньгах, Милана, а не о тебе. Тут нужно крепко задуматься, ради кого он там собирается рисковать. Точно не ради тебя.

Девчонка нахмурилась, слёзы выступили, но она не расплакалась. Наоборот, Милана будто бы сжалась изнутри, переваривая новую, неприятную правду. Я видел, как постепенно менялось её лицо, и с него исчезло упрямство. А вместо него появилось горькое понимание неприятной реальности.

— Вы правы, Владимир Петрович, — выдохнула она, уже не пытаясь спорить. — Похоже… что я ему совсем не нужна.

Честно сказать, мне даже начинало нравиться то, что происходило. Не её боль, нет, скорее сама динамика. Наконец-то у девчонки рушились эти идиотские опасные иллюзии, которые вели её прямиком в яму. И в педагогических целях этот эксперимент выглядел крайне перспективно.

Я решил идти до конца:

— Хочешь убедиться окончательно? Не на словах, а так, чтобы у тебя и тени сомнений не осталось?

Милана поначалу молчала, и было видно, что внутри неё ещё шевелится надежда, что где-то там есть что-то, что оправдает поведение Тиграна. Что он не такой плохой, как кажется. Девчонки этого возраста — они такие: цепляются за фантазии до конца, увы, не всегда победного.

— Хочу, — наконец призналась Милана. — Что мне нужно делать?

Я объяснил, что именно потребуется. Расписал шаг за шагом. Сказал, какие слова произнести, что сделать, каким будет результат.

Милана слушала внимательно, и по тому, как побледнели её губы, я понял, что ей стало действительно страшно. Но страх здесь был хорошим знаком. Страх означает, что она начинает понимать масштаб того болота, в которое сама себя втянула.

Впрочем, волков бояться — в лес не ходить.

Наступил момент истины.

— Ты согласна? — спросил я, заканчивая инструктаж.

Милана вдохнула, словно собираясь с духом, и ответила почти шёпотом:

— Да. Я согласна, Владимир Петрович…

Милана согласилась на все мои условия. Внутри неё что-то наконец дало трещину, и девчонка поняла, что дальше играть в «любовь» с уголовником просто некуда. Мы с ней обсудили план, я убедился, что девчонка всё поняла, и примерно через пять минут её телефон снова завибрировал у меня в руках, требуя внимания.

На экране снова высветилось «Тигран».

Милана перехватила телефон обеими руками, как будто боялась выронить. Ещё раз взглянула на меня, как на инструктора, от которого ждут последнюю команду. И только получив мой одобрительный кивок, нажала «принять».

— Алло, — сказала она, намеренно мягко. — Я слушаю, милый.

Из динамика вылетел хрипловатый голос уголовника:

— Где ты ходишь? Что там у тебя? Долго ещё?

Девчонка моргнула, вдохнула, будто собиралась прыгнуть в ледяную воду, и наконец решилась.

— Милый…

Голос Миланы дрогнул, и даже мне стало понятно, что девчонка и правда могла бы стать актрисой: играла она крайне убедительно.

— Тут… случилось кое-что.

— Что? — зарычал Тигран.

— В общем… — Милана сглотнула, делая паузу ровно там, где нужно, — я дала этому толстому по голове. Он упал. И… теперь больше не встаёт.

Если бы Тигран сейчас находился рядом, я почти уверен, что он бы схватился за голову.

Секунды три висела тишина, затем последовал взрыв:

— Нахрена ты его вообще трогала⁈ — заорал Тигран. — Ты чё, дура? Я тебе что говорил⁈

Милана выдержала этот натиск.

— Он что-то заподозрил… и успел позвонить ментам.

Она снова добавила дрожи в голос и выглядело это так искренне, что даже я бы поверил, не зная правды.

— Чтобы он не успел сказать… я ударила его по голове. Он… отключился.

Теперь наступила вторая, более тяжёлая пауза. Я прямо видел, как Тигран в этот момент пытается склеить мозаику. Тут деньги, труп (как ему кажется), но совсем близко ментовка. Всё это в сочетании с его врождённым инстинктом самосохранения давало один единственный возможный вердикт.

И вердикт прозвучал ровно так, как я ожидал:

— Понял, — сказал он наконец. — Так… слушай внимательно. Ты можешь прямо сейчас свалить оттуда на хрен? Ты же взяла бабки?

Никакого «как ты» или «ты в порядке». Нет, урка лишь хотел, чтобы Милана исчезла, не оставив следов и с деньгами в кармане.

Милана это тоже поняла — это я видел по её глазам.

— Могу… — шепнула она. — Тигран… но тогда я не смогу взять деньги…

Это была кульминация эксперимента. И именно сейчас должно было проявиться то, что скрывалось под всей этой мишурой «любви».

Я смотрел на Милану внимательно, она ждала услышать, что важнее для Тиграна — она или деньги. Впрочем, я уже знал, что она услышит. И знал, что после этого иллюзий у неё не останется совсем.

— А почему это у тебя не получится взять деньги? — подозрительно спросил Тигран, явно не до конца понимая, что происходит.

Милана крепче сжала телефон, бросила быстрый взгляд на меня.

— Потому что он засунул их в передний карман рубашки. А он настолько толстый, что я даже повернуть его не могу, не хватает сил… ты понимаешь, он лежит на животе! А под ним два ляма!

Тигран молчал.

— Так что… мне что, уходить без денег?

Эта фраза, как я и рассчитывал, запустила у уголовника целую цепочку размышлений. Я буквально чувствовал, как он шевелит мозгами. Тигран пытался выбрать между спасением собственной шкуры и соблазном урвать ещё одну крупную сумму.

— Милана, — наконец отозвался он, — ты совсем его не можешь перевернуть?

— Тигран, он весит раза в три больше меня. Я его даже сдвинуть не могу… Я спрашиваю: что мне делать? Уходить?

Снова повисло тяжелое молчание.

— Он точно просто без сознания? — уточнил Тигран.

В его голосе послышался страх, но это был страх не за Милану, а за то, что на нём может повиснуть статья покруче.

Милана снова посмотрела на меня, явно ожидая продолжения легенды, этот момент мы с ней не обговаривали. Я одними губами прошептал «живой». Девчонка поняла правильно: если она сейчас скажет, что «убила» меня, то всё сорвётся. Уголовник испугается, в квартиру не сунется и исчезнет с деньгами. А мне нужно было, чтобы он пришёл сам.

— Нет, милый, — мягко сказала Милана, — я же говорю… он дышит.

Этого Тиграну хватило.

— Тогда сиди спокойно, не дёргайся, — велел он, решившись. — Я сейчас поднимусь к тебе. Заберём у него бабки и свалим отсюда к чёртовой матери.

Его голос дрожал от предвкушения. Деньги для таких типов — наркотик сильнее всего остального.

— Хорошо… — сказала Милана. — Мне страшно… но я тебя жду.