Физрук: на своей волне 4

Глава 2

Если с тренером и с дружком Василия я разговаривал прямо за рулём, то в этот раз решил от греха подальше припарковаться у обочины. С Аней такие разговоры на ходу — самоубийство.

Нервы у меня, конечно, железные, но женщины, как известно, любят их проверять на прочность. А я как раз подкинул Ане шикарный повод. Короче, буду надеяться на лучшее, но при этом морально готовиться к худшему.

Раздалось несколько длинных гудков. Я уже почти выдохнул с надеждой, что она трубку не возьмёт. Ну, бывает, занята, не слышит, потом перезвонит… Но не тут-то было.

Гудок оборвался на половине, и из динамика ударил звонкий, взвинченный голос. Аня не стала тратить время на вступления и прочие формальности и сразу пошла в решительную атаку.

— Ты вообще нормальный⁈ — заорала она так, что я непроизвольно отдёрнул телефон от уха. — Это что вообще за цирк⁈ Ты мне объясни, какого чёрта я узнаю от чужого мужика, что ты, оказывается, моего пса натаскиваешь как бойцовского⁈

Мы разговаривали без видео, но ощущение было такое, будто девчонка вот-вот выскочит из телефона и окажется рядом. Вон прям тут — на пассажирском сиденье. Женщины, они такие — живут эмоциями, и если уж им что-то не нравится, то мир об этом узнает в режиме реального времени. Аня не исключение.

— Он же весит всего пару килограммов! — продолжала тарахтеть она. — Какие к чёрту бои, ты вообще видел, какие там собаки⁈ Они его проглотят и даже не заметят! Я тебе доверилась, а ты… ты что натворил, Вова⁈

Она говорила быстро, на одном дыхании, даже без пауз. Аня продолжала свою словесную атаку, не сбавляя темпа. Вот уж действительно, если бы красноречие измерялось в децибелах, то сейчас она точно побила бы мировой рекорд.

Я молчал. Даже не пытался вставить ни слова.

Прекрасно понимал, что пока она не выговорится, пока буря не выдохнется, никакого толку от разговора не будет. Сейчас ей нужно было просто выплеснуть всё накопившееся. Я слушал, как девчонка сыплет упрёками, но, чтобы ускорить этот процесс, периодически вставлял короткие фразы:

— Виноват. Дурак. Согласен.

Это срабатывало безотказно. Если цель — успокоить женщину на грани нервного срыва, достаточно сказать, что ты был неправ. Просто и эффективно. В такие моменты вопрос, кто действительно виноват, вообще не имеет значения. Женщине нужно услышать, что она права, — и это уже половина успеха.

Аня, конечно, не была моей женщиной. Но принцип оставался тем же. И, как ни странно, сработал безукоризненно. Её голос стал тише, дыхание выровнялось, а интонации сделались менее колючими. Градус разговора постепенно снижался, и я понял, что буря отступает.

Минуты через три Аня наконец выдохлась. Поток обвинений иссяк. Теоретически она могла бы пойти по второму кругу, но, похоже, сил уже не осталось. Рабочий день у девчонки был тяжёлый, весь на ногах. Так что, как ни крути, даже злость требует энергии, а энергия у Ани закончилась.

— Аня, признаю, не прав, — начал я, когда наступила хоть какая-то тишина. — Но я могу тебе объяснить, почему всё это лишь кажется страшным, а на деле не так уж и ужасно. Поверь, эта история не стоит и выеденного яйца.

Она тут же снова начала закипать. Знакомое «ну конечно, сейчас он начнёт оправдываться» зазвучало в каждом её слове.

— Так, стой, — перебил я всё так же спокойно, но уже жёстче, чем прежде. — Ты меня дослушай.

Тактика изменилась. Сначала нужно было погасить пожар, а теперь, наоборот, следовало обозначить рамки. А заодно показать, что у руля всё ещё я.

Женщина тоже чувствует уверенность мгновенно. Если дать слабину, то разговор мигом превратится в допрос с пристрастием. Вот тут и проходит тонкая грань между тряпкой, который только и делает, что извиняется, и мужиком, у которого есть характер и яйца, но без хамства.

Главное — выдержать её правильно…

— Аня, значит так, — холодно сказал я. — Либо ты меня сейчас внимательно слушаешь и не перебиваешь, либо я прямо сейчас отключусь. Разговаривать дальше в таком тоне я тебе не позволю.

— Да как ты смеешь так говорить⁈ — вспыхнула она. — Это ты…

Дальше всё пошло по накатанной. Очередная волна обвинений, эмоций, претензий — стандартный набор. Я не стал спорить. Просто убрал телефон от уха, дождался, пока она выпалит очередное обвинение, и отключил связь.

В таких ситуациях тоже есть правило: если уж дал предупреждение — то выполняй. Иначе все твои слова перестают что-либо значить. Последовательность здесь — это база, основа основ. Иначе потом хоть плачь, хоть кричи — эффекта не будет.

Не прошло и трёх секунд, как телефон снова завибрировал. На экране высветилось «Аня».

— Чего ты трубку бросаешь, Вова⁈ — загалдела она, едва я ответил на звонок.

— Я же тебя предупредил, — сухо сказал я, всё так же не повышая голоса. — Или ты тон смягчаешь, или у нас диалога не получится. Я уже сказал, что виноват и готов объясниться.

Повисла короткая пауза. В трубке было слышно её дыхание — частое и неровное. Я услышал, как девчонка набирает полные лёгкие воздуха. А заодно решает — сорваться снова или всё-таки взять себя в руки? Я не вмешивался. Но был готов к обоим исходам.

Прошло несколько секунд. Аня всё-таки выдохнула и заговорила снова. Голос остался язвительным, но уже не визгливым, и злость наконец уступила место раздражённой усталости. Ничего приятного она не говорила, но тон всё-таки изменился. И этого было достаточно, чтобы разговор наконец перешёл в нужное русло.

— Володя, ну как ты мог это сделать? Как тебе вообще могло в голову прийти, а? Я ведь теперь совсем не узнаю своего мальчика… Пончик стал какой-то другой, не такой, как раньше… Хотя он теперь и на имя своё не отзывается!

— С собакой-то всё хорошо? — спросил я.

— Ну… — она замялась. — Вроде бы с ним всё нормально. Но я всё равно хочу завтра показать его ветеринару.

— Зачем?

— Потому что теперь он наотрез отказывается есть свою обычную еду, — раздражённо пояснила Аня. — Ему теперь подавай твою дурацкую сырую говядину! Ты скажи, зачем ты вообще это начал? У собак от сырого мяса могут завестись глисты, а лечение потом долгое и неприятное.

Я невольно улыбнулся. Для Ани это, конечно, был шок — её «мальчик», как она называла Рекса, вдруг перестал быть милым пушистым созданием. Вместо этого он начал вести себя иначе, по-другому. Как грязный потный мужик после тяжёлого рабочего дня на заводе.

Но для меня это было естественно. Главное, чтобы хозяйка пса поняла, что всё, что я делал, — не ради экспериментов. И, разумеется, не из желания «переделать» её любимца. Наоборот, всё исключительно во благо собаки. Рекс должен был стать увереннее, сильнее, спокойнее.

Это и была моя цель. Вот только объяснить всё это по телефону бессмысленно. Такой разговор нужно вести с глазу на глаз, когда можно видеть реакцию, почувствовать настроение.

— Ань, давай так поступим, — предложил я. — Я как только со своими текущими делами разберусь, сразу вернусь домой и всё тебе поясню.

— Володя, — ответила она после короткой паузы, — если честно, я не представляю, что ты должен сказать, чтобы я тебя поняла.

Ну хотя бы так. Хотя бы не отбила разговор с порога. Значит, шанс донести до девчонки свой посыл всё-таки имеется. А если шанс есть, то значит, всё можно разрулить.

— И когда ты будешь дома? — спросила Аня уже заметно спокойнее, но голос оставался настороженным.

Я объяснил ей, что у меня ещё есть несколько незавершённых дел, связанных с машиной.

— Как только закончу — сразу домой, — пообещал я. — По времени это займёт часа два, может, три.

Я уточнил, что точнее сказать не могу. Всё зависит от того, как быстро разрулю текущие вопросы.

— Ты всё равно в это время ещё не ложишься спать, — сказал я. — Так что, думаю, дождёшься.

— Хорошо, Володя, я буду тебя ждать, — согласилась она. — А у тебя там всё в порядке? Почему ты не смог забрать Рекса у тренера вовремя?

— У меня дела лучше всех, — заверил я.

И этим ограничился, решив не вдаваться в подробности. Всё-таки нагружать её сейчас всем тем, что на меня навалилось за последние часы, не было ни смысла, ни необходимости. Пусть лучше подождёт объяснений при встрече.

— Ну ладно, — вздохнула Аня. — Только постарайся не задерживаться слишком долго, хорошо?

— Хорошо, — ответил я. — Как только закончу, сразу еду домой.

Мы попрощались, и я почувствовал, что хотя бы на время ситуация стабилизировалась. Аня выговорилась, я обозначил позицию, и теперь у неё есть несколько часов, чтобы остыть.

— Ладно, буду тебя ждать, — повторила Аня.

— Твой Котя там не активировался? — спросил я, вспомнив про трудовика.

— Нет, слава Богу, нет. И вообще, не напоминай мне про этого человека, Володя, — сразу отрезала девчонка. — Я полностью вычеркнула его из своей жизни.

— Ну и правильно…

Мы попрощались, и я отбросил телефон на пассажирское сиденье. Включил поворотник, выехал на полосу и прибавил газу. Пора было выдвигаться — пацаны уже заждались.

Но не успел я проехать и сотню метров, как телефон снова завибрировал. Я бросил взгляд на экран и увидел новое сообщение. От Ани. Взял телефон, мельком глянул, что она мне написала. В сообщении было несколько ссылок, а следом прилетело голосовое.

— Володя, я, как обещала, узнала по твоему вопросу по бизнесу. Ты тогда, как выдастся свободная минутка, посмотри, — сказала девчонка деловым тоном.

Ну вот, что называется: ничего личного — только бизнес. Про Рекса мы уже забыли! После всех этих эмоций и телефонных бурь звучало почти странно, но в этом и была Аня, насколько я успел её узнать.

Девчонка могла за пять минут сменить гнев на милость. Прямо сейчас, правда, было не до ссылок. Чтобы их открыть, пришлось бы снова останавливаться, а я не собирался терять время.

Я решил записать короткое голосовое пацанам.

— Подъезжаю, буду через несколько минут, — сказал я в микрофон и отправил сообщение.

Город у нас был небольшой, и здесь от одного конца до другого можно было долететь минут за пятнадцать, если без пробок. А в такое позднее время их уже не было. Я чуть поддал газу и минут через пять увидел впереди нужное место — ту самую эстакаду, где я договорился встретиться с пацанами.

Пацаны были на месте, только стояли как-то странно — не кучкой, а поодаль друг от друга, переминаясь с ноги на ногу. Слишком уж далеко от собственно нужного нам места.

Ощущение было такое, будто они чего-то ждали… или кого-то сторожились. На улице было не май месяц — вечер выдался холодный, промозглый. И если молодёжь реально торчала здесь уже два часа, то продрогли парни основательно.

Я посигналил им и моргнул дальним светом, чтобы заметили. Пацаны сразу оживились: начали махать руками, один даже подпрыгнул на месте. Видно было, что рады видеть меня, что, кстати, неудивительно после такого ожидания. Но вместе с радостью на их лицах мелькало что-то ещё… Неуверенность, настороженность? Да вот не пойму.

Я остановился неподалёку от эстакады. Она, кстати, была не пуста — на ней мужик возился с «Нивой», проверяя что-то под капотом. Когда я подъехал, он поднял голову и с любопытством посмотрел на меня. Причём посмотрел оценивающе, будто прикидывал, кто приехал и зачем.

Я дёрнул ручник, заглушил двигатель и вылез из джипа, подходя к пацанам. Поздоровался с каждым за руку.

— Мужики, неудобняк получился, что столько времени пришлось меня ждать, — сказал я, сразу обозначив, что понимаю ситуацию.

Пацанов, кстати, было ровно столько же, сколько тогда в торговом центре. Видно, у Кирилла была своя компания, сплочённая. Мои ученики держались вместе и друг друга не бросали. Корешки. Правильно. Так и надо по жизни двигаться — плечом к плечу, не подставляя, но и не сдавая своих.

— Да ничего, Владимир Петрович, если бы надо было, мы бы вас ещё столько же ждали, — заявил Кирилл.

По тону пацана я понял, что он сказал не просто для вежливости. Кирилл говорил искренне. Да и остальные согласно кивнули, подтверждая, что ждут не из-под палки. Признаюсь, приятно. Когда видишь, что пацаны к тебе относятся с доверием и уважением, — это дорогого стоит. Я всегда считал, что к людям нужно относиться так, как они относятся к тебе. И если уж кто-то держит слово, то и я не забуду, когда ему самому понадобится поддержка.

— Пацаны, я вижу, что вы тут продрогли, — сказал я, глядя, как они кутаются в куртки. — Прыгайте в машину: всё равно пока эстакада занята — хоть отогреетесь.

Я показал на свой джип. Кирилл кивнул, ребята переглянулись и приняли предложение без лишних слов. Внутри джипа было тепло. Двигатель я не глушил, печка работала на полную, так что от холода не осталось и следа.

— Может, что надо? Кофе там или чай? Чтобы согреться. Есть сейчас где открыто? — спросил я, оглядывая их.

— Да не, Владимир Петрович, — ответил Кирилл, — мы уже ходили, чай пили.

Он кивнул на урну неподалёку, где валялись бумажные стаканчики.

— Услышал, — сказал я, кивнув.

Я осмотрел их внимательнее. Ни у кого из пацанов в руках не было инструмента. В принципе, логично — не будут же они стоять с железом в руках. Наверняка поставили где-то ящик рядом. Но я обвёл взглядом площадку и нигде не увидел ящика.

В принципе, теперь ящик с инструментом был у меня — там лежало всё необходимое, чтобы снять лебёдку и остальное оборудование с джипа. Но я всё-таки решил уточнить у пацанов, где их инструмент. Они же обещали прихватить свой…

— Да вот, Владимир Петрович, — замялся Кирилл, — с инструментом непонятно вышло, — признался он искренне, но с какой-то неловкостью в голосе.

Я посмотрел на него внимательнее. Пока он говорил, его взгляд то и дело скользил в сторону мужика, копошившегося со своей «Нивой» на эстакаде. Причём смотрел Кирюха не просто так, а как будто проверял реакцию мужика на наш разговор.

Мужик, кстати, тоже поглядывал на нас. Вроде бы не настороженно, но явно с интересом. Старался не выказывать, что слушает, но взгляд выдавал — прислушивается.

Не, то, что мужик смотрит, — это как бы понятно. Наверное, чувствует себя неловко, мол, занял эстакаду, а мы стоим и ждём. Нормальная бытовуха. Но вот почему Кирилл на него так посматривает… вот это уже вопрос.

Я сразу насторожился. В голове мелькнула мысль, что между моими пацанами и этим мужиком, похоже, уже был какой-то разговор. А может, и конфликт.

— Случилось что, пацаны? — прямо спросил я, переводя взгляд с одного на другого. — Ну?

Кирилл замялся буквально на секунду, потом выдохнул и признал:

— Владимир Петрович, короче, тут непонятка получилась, — сказал он, не пытаясь юлить.

— Говори, что у вас тут случилось, — попросил я, понимая, что попал в точку.

— Короче… — Кирилл кивнул в сторону того самого мужика. Он как раз в этот момент поднял голову и посмотрел в нашу сторону, будто почувствовал, что речь о нём. — Мы тут уже давно стоим. И когда пришли, была очередь. Ну и так вышло, что мы этого мужика вперёд пропустили. Думали, быстро управится.

Он вздохнул, замялся на полуслове. Я кивнул, слушая, но пока не совсем понимал, в чём, собственно, проблема. Ну пропустили мужика вперёд — бывает. Что тут особенного? Кирилл, видимо, уловил мой немой вопрос и продолжил:

— В общем, Владимир Петрович, мы его вперёд пропустили, а он потом сказал, что за ним ещё несколько человек заняли очередь, — пояснил он, явно раздражённый.

— Так, понятно. Дальше говори.

Тон у Кирюхи был уже не просто раздражённый — парень еле сдерживался, чтобы не сказать грубее. Я же начинал понимать, что дело не в том, кто там первый или второй на эстакаде.

Боковым зрением я заметил, что этот «товарищ» с «Нивой» вдруг отошёл чуть в сторону, достал телефон и кому-то позвонил. Он стоял метрах в двадцати, спиной к нам, но я уловил, что он разговаривает на повышенных тонах.

При этом он то и дело косился в нашу сторону, будто контролировал, что мы делаем.