Ехала карета по чёрному мосту

Глава 15

Максим сидел на подоконнике, глядя в сумрак, разбавленный желтоватым светом фонарей. Ночь, ещё тёмная, уже не была непроглядной, приобретя ту прозрачность, которая предшествовала наступлению поры, к которой придумано столько эпитетов, ставших из-за частого повторения уже ничего не значащими расхожими фразами. Белые ночи. Максим их уже не просто не любил, а ненавидел... Поймав себя на этой мысли, он зло усмехнулся – в конце концов, что-то же надо ненавидеть в такой ситуации! В ситуации, когда от тебя больше ничего не зависит.

Он соскользнул с подоконника, стараясь не разбудить Вадима, попутно позавидовав ему – сам он сейчас не смог бы вырубиться, кажется, даже под наркозом, - и вышел из комнаты. Прошёл по коридору и толкнул самую последнюю дверь. Гостиничный туалет – не самое приятное место, и уж точно не самое чистое, зато на этот момент – самое уединённое. По крайней мере, Максим очень на это надеялся. Потому что если кто-нибудь вознамерится посетить среди ночи это место, то он разобьёт его голову вот об эту стену. Сразу. Без предупреждения. Честное слово.

Максим прислонился затылком к холодному кафелю и закрыл глаза. Потом сполз вниз, сев прямо на грязный пол, не глядя, порылся в карманах, закурил. Пробежавший по полу лёгкий сквозняк заставил его повернуться к двери.

- Макс?..

Максим выдохнул.

- Ты неслышно ходишь.

- Я напугал тебя? Извини.

- Ты извини. Просто я на взводе.

Сергей так же неслышно подошёл и молча сел рядом. Было слышно, как гудит под потолком неисправная лампа дневного света, и этот негромкий, но навязчивый, словно жужжание мухи, звук делал тишину объёмной, почти осязаемой.

- Сергей... – Максим замолчал, злясь на себя за это неизбежное молчание, за то, что лишь начав говорить он понял, что не сможет продолжить. Кажется, впервые в жизни он не мог подобрать слов, которые не были бы ни нелепыми, ни жестокими.

Сергей молчал, но Максим чувствовал, что тот смотрит на него, хоть сам и не мог поднять взгляд. Пусть Сергей прекрасно понимает его состояние – а Максим почему-то был уверен, что понимает, - но всё равно, дать ему возможность прочитать подобное в своём взгляде – это было бы чересчур. Молчание затягивалось, становясь всё более угнетающим, и на пике невозможности что-то сказать слова вдруг вырвались сами собой.

– Сергей, у тебя действительно нет выбора?

- Действительно.

Снова повисла пауза, во время которой Максиму не хотелось встречаться с Сергеем глазами.

- Макс, ты же знаешь, кто я. Ты не должен жалеть.

Максим усмехнулся.

- Глупо даже на твой взгляд?

- Глупо то, что я тебя понимаю. Мне уйти? Чтобы не вынуждать тебя думать об этом.

- Нет. Нет!

Максим смотрел прямо перед собой на мутный кафель стены, лишь боковым зрением угадывая слева от себя прислонившуюся к стене фигуру – низко опущенная голова, лоб касается подтянутых к груди коленей, длинная темная чёлка почти скрывает лицо. Максим попытался отогнать дурацкую, тошнотворно-нелепую ассоциацию: так же, наверное, кладут голову на плаху – только склоняют не к коленям, а к грубому деревянному обрубку, и так же обнажается шея у затылка, и так же падают на лоб волосы, скрывая то, что отражают глаза человека за миг до смерти.

Максиму мучительно хотелось разбить эту иллюзию, заставив Сергея сменить позу, или хотя бы не смотреть на него вот так – боковым зрением, дающим нечёткую, дополненную собственными фантазиями картину, но он знал, что стоит ему шевельнуться, как Сергей и впрямь отреагирует со звериной чуткостью, тут же вскинув голову, и тогда Максим увидит его лицо. Он не знал, чего сейчас больше в этом лице – человеческого или мертвенно-отрешённого, более того – он не знал, что ему сейчас будет больнее увидеть.

- А, кстати, Макс, помнишь свой мобильник с высветившимся на нём мёртвым номером? Ты ещё не понял, кто заставил его зазвонить?

Максим медленно повернулся к нему. Даже в бледном дрожащем свете неисправной лампы лицо Сергея казалось совершенно человеческим.

- Я уже почти забыл об этом... Кто?

- Ты.

- То есть?..

- Интуиция срабатывает прежде, чем разум успевает выстроить логическую цепочку. Именно потому и открылся твой шрам, потому и мобильник включился.

- Только не говори, что я обладаю паранормальными способностями.

- Ой, Макс, какие ещё паранормальные способности? Нет, конечно. Единственная паранормальная способность – это способность жить так, как живёшь ты. Неугомонная натура. Сильная и не признающая покоя. Других паранормальных способностей просто не бывает.

- А жаль... – Максим невесело усмехнулся.

- Не жалей ни о чём. Ладно?

Максим молча смотрел прямо перед собой на мутные кафельные плитки.

В приоткрытое окно просачивался холодный ночной воздух. На пыльном, до половины замазанным потрескавшейся белой краской стекле сидел первый, проснувшийся после зимы длинноногий комар. В тишине гудела под жестяной сеткой неисправная лампа.

* * *

Сон нехотя отступал, словно море во время отлива, и Вадим беспомощно покачивался на последних его волнах, уже наполовину выброшенный в реальность. По мере пробуждения всё сильнее чувствовался холод, который, наконец, заставил непроизвольно поёжиться и открыть глаза. На фоне окна таяла в мутно-сером свете фигура сидящего на подоконнике человека. Вадим присмотрелся и вздохнул с облегчением – Максим. Не Сергей. Слава богу. И окно закрыто, а не распахнуто, как ему показалось со сна. Просто в гостинице уже отключили отопление... гады. Он сильнее закутался в тонкое колючее одеяло, стараясь сделать это как можно тише, почему-то ему не хотелось, чтобы Максим заметил, что он уже проснулся. Больше всего на свете ему сейчас хотелось снова заснуть, но сон схлынул, будто его и не было. Вадим снова поёжился от холода, боясь, что Максим услышит, как у него стучат зубы. Он-то, похоже, без сна обходится. Странный, вообще, этот Максим.

Вадим подумал о том, как бы всё сложилось, попади он на приём к другому психологу. И не было бы этой безумной поездки, не было бы монстра за рулём, не было бы холодной гостиницы, ничего не было бы... Вадиму вспомнились засыпанные снегом покосившиеся кресты и идущий между ними человек – его мёртвый взгляд, его механические жесты, в точности повторяющие жесты самого Вадима. Вспомнилась другая поездка – он ведь уже сидел в машине, управляемой этим жутким водителем. Память безжалостно заставляла его соскальзывать всё глубже и глубже – полуразрушенный дом, парень в потемневшей от крови рубашке, лежащий на замусоренном полу Слава, рана на горле кажется в полумраке почти чёрной... пустая чужая квартира и пугающе-ласковый голос в трубке отключённого телефона...

- Вадим?

Он вздрогнул от неожиданности и одновременно с этим почувствовал облегчение, почти благодарность за то, что Максим прервал это падение в прошлое.

- Вадим, ты не спишь?

- Нет. А ты-то спишь когда-нибудь?

Максим усмехнулся.

- Именно что – когда-нибудь!

- Слушай, а... а где... ну, Сергей где?

- Скоро рассвет. – Максим неопределённо пожал плечами, видимо, посчитав это за ответ. Впрочем, Вадиму и впрямь не захотелось уточнять. Нет его здесь, и ладно. Не сидит же он, впрямь, где-нибудь в тёмном углу на потолке, как в фильмах любят показывать.

- Максим?

- Что?

- А он... только не смейся. Он по стенам не умеет ползать, как в кино?

- Тебе кошмары снились?

- Не умеет?

- Нет. Вот с девятого этажа умеет спрыгивать. А по стенам... я не видел.

- Он сейчас здесь? Ну, в смысле, рядом где-то?

- Я не знаю, где он.

Вадим только сейчас обратил внимание на то, что Максим отвечает, не поворачивая головы, не сводя взгляда с чего-то за окном.

- Куда ты смотришь?

- Знаешь, Вадим, - Он снова усмехнулся. – Может, у меня уже крыша едет... Там стоит машина, в конце улицы. И я пытаюсь рассмотреть, не наши ли приятели в ней сидят. Мне их отсюда не видно, им меня – и подавно, а вот крыльцо гостиницы им видно хорошо. Если это, конечно, они.

- А если они, то что?

- Не знаю. Просто ты не засыпай пока, ладно? На всякий случай.

- Теперь уж точно не засну.

Вадим поднялся и, накинув куртку, подошёл к Максиму.

- Где?

Тот кивнул головой в направлении улицы. В тени последнего дома действительно стояла машина, но даже марки и цвета толком не разглядеть, не то что сидящих в тёмном салоне. Если там кто-то вообще сидит.

- А ты видел, как она подъехала?

- В том-то и дело, что не видел. Когда посмотрел в окно, она уже была.

- И ты думаешь, что это...

- Вадим, я не знаю. Просто готовиться надо к худшему.

- Психолог так не должен говорить.

- Правда? – Максим улыбнулся.

Вадим прислонился к стене рядом с ним, невольно обратив внимание, что его короткая кожаная куртка чуть приподнята сзади рукоятью заткнутого за ремень пистолета. Психолог... Он вспомнил тот день, когда впервые пришёл к Максиму на приём и невесело усмехнулся – как будто другой человек рядом. Сейчас Максим казался гораздо старше, почему-то больше бросается в глаза седина в перевязанных на затылке волосах, лицо из-за щетины кажется ещё более худым, взгляд слишком холодный, чтобы не сказать – жестокий. Вадим чувствовал исходящую от Максима смесь запахов перегара, сигаретного дыма и особого, до сих пор незнакомого едкого запаха, остающегося после пистолетного выстрела. И ещё, как ему показалось, запах крови, хоть он и знал, что это только показалось. Не психолог, а какой-то техасский рейнджер, блин!

Вадим подумал о том, как выглядит сейчас он сам и, машинально проведя рукой по колючей щеке, вздохнул – ему отсутствие мыла, воды, бритвы и расчёски наверняка придали вид законченного доходяги, а Максим выглядит так, будто находится в своей тарелке, и это почему-то раздражало. Вадим до сих пор не мог сам себе ответить на вопрос – доверяет ли он Максиму. Он чувствовал, что готов положиться на этого человека и, в то же время, не ощущал рядом с ним спокойствия. Верил, но не доверял... такое бывает? Вадим снова невесело усмехнулся – видимо, бывает, раз с ним случилось.

- Вадим!.. – Голос Максима стал напряжённым. Вадим снова посмотрел в окно. Из машины вышел человек, постоял немного, глядя в сторону гостиницы. Снова хлопнула дверца – из машины вышел ещё один и оба направились вдоль улицы. Максим соскользнул с подоконника и подтолкнул Вадима в плечо. – Пошли. Быстро!

Вадим почувствовал, как усталость смыло, будто ледяной волной, зажав горло в тиски холода. Они быстро, почти бегом, покинули комнату и бросились в конец коридора, к застеклённой двери, ведущей то ли в подсобные помещения, то ли ещё куда. Вадиму казалось, что его затруднённое дыхание слышно по всей гостинице. Максим дёрнул на всякий случай ручку двери, которая и не думала поддаваться, и ударил в толстое рифлёное стекло рукояткой пистолета. На пол со звоном посыпались осколки и он тихо и внятно выругался.

За дверью открылась лестничная площадка чёрного хода.

- Вадим, быстро! – Максим поднял пистолет и посмотрел вглубь коридора. – Это им всё равно, где устраивать стрельбу...

Вадим выбил локтём остатки стекла, снова заставив Максима прошипеть ругательство, и выбрался на площадку. Максим тут же последовал его примеру и они бегом спустились по лестнице, оказавшись в коротком коридоре, заставленном неразличимым в полутьме хламом. Вадим больно ударился обо что-то, едва не споткнувшись, и снова чуть не потерял равновесие, потому что стена, о которую он невольно опёрся, оказалась незапертой дверью. Максим тут же втолкнул его внутрь.

- Твою мать! Тихо!

Они оказались в маленькой комнатке. Сбоку белели две раковины, освещённые слабым светом, падающим из наполовину закрашенного масляной краской окна. Максим сделал Вадиму жест не двигаться, бесшумно забрался на подоконник и, прижавшись к оконной раме, осторожно выглянул на улицу. Вадиму казалось, что он целую вечность вглядывается в мутное от пыли стекло.

- Ну что там? – шёпотом спросил он, дёрнув Максима за полу куртки.

- Хрен его знает... Вроде, никого. А, ладно!

Стараясь не шуметь, он спустился с подоконника и с трудом открыл заржавевшие шпингалеты. С рамы посыпалась пыль и засохшая краска. Вадим посмотрел вниз – первый этаж, до земли чуть больше метра. В этот момент сзади послышался шум – то ли с лестницы, то ли уже из коридора. Залезая на подоконник, Вадим успел заметить, что Максим направил пистолет в сторону двери, и соскочил вниз, внутренне сжавшись от того, как гулко стукнули об асфальт подмётки ботинок. Страх мгновенно перехватил горло и так же быстро отпустил – ничего не изменилось, двор за гостиницей казался пустым. В следующий момент Максим, перемахнув подоконник, оказался рядом и тут же дёрнул его за рукав, заставив прижаться к стене.

- Иди за мной и держись в тени. – Максим прошептал это еле слышно, но Вадиму показалось, будто эхо от его шёпота отразилось от всех окружавших двор домов и было слышно в каждом закоулке двора.

Он бросился вслед за Максимом вдоль стены и едва не врезался в него, когда тот резко остановился на углу и осторожно выглянул на улицу. Вадим обернулся и почувствовал, как сердце застыло где-то в горле – в окне, из которого они только что вылезли, мелькнула тень. Он сжал локоть Максима и тут же почувствовал, как тот сам схватил его рукав и потянул за угол.

- Сзади! – выдохнул он.

- Я видел, - бросил на бегу Максим.

Они проскочили вдоль боковой стены гостиницы и, не достигая улицы, свернули в ближайший двор. Впереди оказалась замусоренная детская площадка, ограниченная тремя домами и рядом гаражей. Вадиму казалось, что он спиной чувствует чью-то близость, но собственные шаги не позволяли расслышать, действительно ли кто-то гонится за ними по пятам. Держась возле стены дома, они пробежали двор и влетели в просвет между гаражами. Максим снова схватил Вадима за куртку, заставляя остановиться. Только тогда Вадим понял, что сзади никого нет. Повезло? Или – ловушка? Сердце то и дело сбивалось с ритма, Вадим чувствовал, что ещё немного, и он сползёт вниз по железной стене гаража – на оставшийся в тени слежавшийся с грязью снег, на напоминавшую колючую проволоку путаницу травы, которая, кажется, такой и появилась из земли – сухой и мёртвой.

Он оттолкнулся от стены и, не обращая на Максима внимания и не дожидаясь его знаков, прошёл между гаражами и выглянул с другой стороны. Напротив тянулся дощатый забор, чуть дальше виднелась стена какого-то магазина с подведённым к закрытому окну конвейером и наваленными возле ящиками, ещё дальше – кирпичная трансформаторная будка с громоздящимися рядом помойными баками. С другой стороны переулок открывался на улицу – ту самую, на которой стояла их гостиница. Вадим успел подумать, что машина, за которой следил из окна Максим, должна стоять где-то совсем рядом, и в этот момент с улицы донёсся шум двигателя. Максим резко дёрнул его за руку, заставляя вновь скрыться между гаражами, но было поздно – Вадим успел увидеть въезжающую в переулок машину. А значит, и сам был замечен сидящими в ней. Если это, конечно, была та машина, но надеяться на обратное означало бы надежду на чудо.

Максим оттеснил Вадима и вскинул пистолет. Шорох шин приближался, машина медленно ехала вдоль гаражей и у Вадима мелькнула мысль, что, может, водитель просто ищет свой гараж, но тут сзади, на площадке, послышались шаги. Шли явно двое и шли спокойно, не торопясь. Зная, что жертвы зажаты в ловушку и никуда не денутся. Вадим снова прислонился к грязной стене гаража и закрыл глаза. Он даже не пытался отдать себе отчёт в том, что чувствует – страх, обречённость, усталость...

От резкого звука заложило уши, Вадиму показалось, что его отбросило от стены, руки сами собой сжались в кулаки. В этот момент раздался ещё один выстрел и Максим толкнул Вадима в переулок. Они протиснулись мимо почти загородившей проход машины с высыпавшимся боковым стеклом, за которым Вадим увидел уткнувшегося лицом в приборную доску водителя. Ему показалось, что он заметил кровь. Он сам не понял, почему всё так сжалось внутри, не понял собственного удивления, смешанного с ужасом. Ведь он прекрасно знал, что Максим не остановится, выстрелит – не в воздух, и не мимо. Знал, но почему-то испугался этого произошедшего на его глазах убийства едва ли не больше, чем грозившей ему самому опасности. До сих пор убивал лишь Сергей, а Максим стрелял только в такого же, как Сергей, монстра. И вот он выстрелил в человека, и не просто выстрелил, а – убил.

Эти мысли, казалось, перебили страх перед преследовавшими их людьми, и когда один из них показался из-за гаражей в конце переулка, Вадим не почувствовал ничего. Просто остановился, как вкопанный, глядя на него. Молодой парень, в руке пистолет, дуло смотрит вперёд.

- Пукалку свою опусти.

Голос прозвучал сзади. Вадим оглянулся – рядом с машиной, за лобовым стеклом которой лежал головой на приборной доске мёртвый водитель, стоял второй, тоже держа в руке направленный на них пистолет.

- Ну, опустил! Быстро.

Максим медленно повиновался.

- А ты иди сюда. Ну? Оглох? Сюда иди.

Только поняв, что эти слова обращены к нему, Вадим почувствовал, как его покидает оцепенение. Теперь страх от совершённого Максимом убийства казался глупым, детским и ничтожным, просто Максим раньше его уяснил, что эти люди не играют. Уяснил, и пытался спастись – спастись сам и спасти его, Вадима. Пытался, но не смог. А эти – смогут сделать то, ради чего гнались за ними. В памяти пронеслись заснеженные холмики могил, почерневшие кресты с прыгающими по ним воронами и пронизывающий его душу пристально-безжизненный взгляд. Взгляд, направленный на него из безвременья...

«Вадим, ты – его пропуск в этот мир. Он убьёт тебя, но этого никто не поймёт, потому что для окружающих ты просто исчезнешь. Им даже некого будет похоронить. А вместо тебя останется жить другой человек.

Вместо тебя... другой человек... им даже некого будет похоронить... другой человек – вместо тебя... даже некого будет похоронить...»

- Ну, давай... твою мать! Да ничего тебе не сделают!

Вадим смотрел себе под ноги, на покрытый выбоинами асфальт. Словно стоило ему поднять глаза на говорившего, и случится что-то... Он не видел Максима, молча стоящего сзади, не видел его лица и боялся увидеть. Боялся едва ли не сильнее направленных на них пистолетов, потому что Максим был бессилен. Они оба – бессильны. Они оба обречены, Максим погибнет сейчас, а он... когда? Что с ним станет? Что с ним сделает этот...

Что-то холодное больно ударило Вадима в висок и он едва не потерял равновесие, когда Максим чуть ли не вывернул ему руку, развернув и заставив отступить назад, к стене трансформаторки, за помойные баки. Вадим понял, что в его висок упирается пистолет.

- Козёл ты! – почти взвизгнул парень, стоявший возле машины. Вадим скосил глаза в его сторону и увидел, что тот уже отошёл от неё и стоял гораздо ближе, шагах в десяти. Другой тоже успел подойти и теперь застыл, не зная, что делать, и растерянно глядя то на Максима с Вадимом, то на своего приятеля.

Максим развернул Вадима так, чтобы тот заслонял его от направленных на них пистолетов, и прижимал к его виску свой. И молчал.

- Слушай, чего ты добиваешься? – Парень сменил тон на чуть ли не миролюбивый, хотя чувствовалось, как тяжело ему это далось. – Ты же не убьёшь его!

- А если убью? – Вадиму показалось, что голос Максима дрогнул.

- И чего добьёшься? Сам же живым не уйдёшь, оно тебе надо?

Максим молчал.

- Слушай, отпусти его. Отдай пистолет и иди отсюда, никто тебя не тронет.

Вадим ощутил, что дуло сильнее уперлось в висок, почти до боли.

- Ты понял хоть? Отдай пистолет и катись. Не тронут тебя!

- Прости... Вадим, ради бога...

Максим прошептал это еле слышно, но парень с пистолетом вздрогнул и открыл было рот, чтобы сказать что-то, но промолчал. Видно было, как напряглось его лицо. Вадим стиснул кулаки и прошептал:

- Выстрелишь? Чтобы тому... чтобы некуда было... Ну стреляй!

- Вадим, прости.