Ехала карета по чёрному мосту

Глава 14

Максим с Вадимом сидели в столовой, одновременно ужасающей своим санитарным состоянием и навевающей мысли о доперестроечных временах. В наличии имелись и растворимый кофе в огромном чане, и липкая клеёнка на столах, и плохо вымытая посуда с отколотыми краями.

Подождав, пока хмурая уборщица, повозив между расставленными на столе тарелками скользкой серой тряпкой, отойдёт, Максим немного нервным движением поправил на спине короткую куртку, едва скрывавшую заткнутый за ремень джинсов пистолет, и принялся за еду. Вадим некоторое время просто смотрел на него, вспоминая, каким показался ему Максим в день, когда он впервые пришёл к нему на приём, и пытаясь соотнести тот образ с человеком, которого он видел перед собой сейчас. Получалось плохо.

- Не понимаю, как ты можешь спокойно есть.

- Если меня будет мутить от голода, никому от этого лучше не станет.

- А больше тебя ни от чего не мутит?

- Вадим, не думай, что я не могу этого понять, но...

- Понять! Какое мне дело, что ты можешь понять, если я забыть это не могу! Ты же... блин! Ты же психолог, вот и помоги! Не можешь? Значит, хреновый ты психолог!

- Может, и хреновый. – Максим спокойно кивнул. – Но если ты сам не хочешь с собой справиться, то можно попробовать одну простую вещь, которая тебе точно поможет.

- Ты серьёзно?

- Да. Ты же сам просишь.

- И что?

- Ничего особенного. Я отдам тебе пистолет, и когда на нас снова нападут, отстреливаться будешь ты. Клянусь, все твои проблемы как ветром сдует!

- Издеваешься?

- Почему? По-твоему, я лучше гожусь для грязной работы вышибать кому-нибудь мозги? Вадим, подумай лучше вот над чем. Этот гость с того света нуждается в тебе, ты для него – единственное связующее звено с миром живых. Я искренне хочу уничтожить его, спастись и спасти тебя. Честное слово! Но если ты будешь создавать проблемы нам, а не ему, я сам тебя пристрелю, и даже с Сергеем советоваться не стану, потому что он, скорее всего, будет против.

Вадим почувствовал себя сбитым с толку. Это была явно дурацкая шутка, просто желание Максима дать ему понять, чтобы он отвязался, но уж больно будничным тоном было это сказано, слишком серьёзным был взгляд серых глаз, к которым сейчас как нельзя лучше подходил эпитет «стальные». Вадиму пришло в голову, что он ведь ничего толком не знает об этом человеке, кроме того, что для него привычны вещи, находящиеся за пределом нормы и разума, и что он водит дружбу с существом, пьющим человеческую кровь. И, что самое страшное, это единственный человек, который понимает, что происходит с Вадимом, и, кажется, способный помочь.

Вадим сидел, глядя перед собой невидящим взглядом, когда Максим осторожно коснулся его руки.

- Вадим? Прости меня. Наверное, ты прав, и я хреновый психолог. Только если ты не сможешь справиться сейчас с тем, что тебя мучает, то мы сдохнем оба. Причём такой смертью, что...

Юноша поднял на него совершенно измученные глаза и кивнул. Максим сейчас не выглядел ни жестоким, ни опасным, скорее – просто усталым. Вадим снова кивнул.

- И ты меня прости. Я постараюсь быть... спокойным.

И он почти механически принялся за еду.

Они вышли на улицу и остановились. Максим присел на крошащийся бетон высокого крыльца и закурил, подставив лицо весеннему солнцу. Вадим стоял рядом, прислонившись к стене, и, пользуясь тем, что Максим не обращает на него внимания, рассматривал его. Совершенно непроницаемое лицо, могущее за правильными чертами, как за классическим фасадом, скрывать что угодно. Вадим мысленно усмехнулся – лицо, идеальное и для психолога, и для преступника. Или он просто слишком пристрастен и его выводы отражают сумятицу в его же мозгах? Вадим подумал, что даже не заметил, в какой момент начал обращаться к Максиму на «ты», и что никогда не смог бы сказать «ты» Сергею, словно обращение «вы» пролагало между ними что-то вроде защитной границы.

- Максим?

Тот повернулся в его сторону, вопросительно взглянув.

- Помнишь, ты говорил, что однажды... Ну, что ты однажды чуть не убил Сергея.

- А... да.

- Ты обещал, что расскажешь.

- Да, в общем-то, нечего особо рассказывать. – Максим бросил окурок и с силой вдавил его в землю подкованным каблуком казака. – Внезапно обнаружил, что вампиры – это реальность... Для меня это был шок, как и для тебя сейчас. Я стал за ним следить и в конце концов навлёк на себя его внимание. Между нами случилось нечто вроде поединка, из которого никто не вышел победителем.

- Ты говорил, что он убил твою девушку... у тебя на глазах.

- Не совсем на глазах. – Максим замолчал, но, взглянув на Вадима и увидев ожидание на его лице, со вздохом продолжил. – Я случайно увидел их на улице, вдвоём. Приревновал, зачем-то пошёл следом... и наткнулся на её труп.

- А... сколько тебе было?

- На пару лет младше тебя.

Сергей ждал их в номере, сидя на подоконнике открытого окна. Ему и впрямь удалось переодеться и даже побывать в душе, ветерок шевелил ещё влажные волосы, на виске, естественно, уже не было никакого шрама. Изящный и дорогой кожаный пиджак, простреленный в нескольких местах, теперь сменила простая куртка из кожзаменителя, правда, тоже чёрная. Сергей подставлял лицо солнечным лучам и выглядел при этом довольным – настолько, насколько может выглядеть довольным человек с ограниченной мимикой.

- Вы так громко беседовали, - усмехнулся он, не поворачивая головы. – Я всё слышал.

- Врёшь. – Спокойно бросил Максим и Сергей довольно рассмеялся.

- А почему, всё-таки, говорят, что вампиры боятся солнца? – спросил Вадим и тут же рассердился на себя, поняв, насколько смешным выглядит его вопрос. Однако Сергей повернулся к нему без тени улыбки.

- Я думаю, людям так проще – делить всё на тёмное и светлое. Знакомое и понятное – светлое. Странное и опасное – тёмное. Они даже о себе любят говорить: вот тёмная сторона человеческой натуры, вот – светлая. А день и ночь как нельзя лучше олицетворяют свет и тьму. Правда, белые ночи в эту схему не вписываются.

- Так что, про вампиров сказки – вообще всё?

- Даже не знаю. Я не сплю в гробу, не превращаюсь в летучую мышь, не боюсь распятия, могу спокойно зайти в церковь...

- Чеснока тоже не боитесь?

- Чеснока? Знаешь, здесь твои сказки не то, чтобы врут, но сильно преувеличивают. Я не люблю резких запахов, вообще любых. У меня очень тонкое обоняние. Так что если ты положишь в карман чеснок, я могу обидеться.

- А сказка про Колесницу смерти - это ведь не просто сказка, да? Потому что ваша машина...

Сергей удивлённо поднял брови и тут же негромко рассмеялся.

- Это действительно не просто сказка, но, знаешь, Вадим, мне подобной аналогии в голову не приходило! Всё-таки, что касается моей машины, то это не совсем так... да и не моя она, если разобраться.

- Не ваша?

- Я имею в виду, что не занимаюсь подобными покупками. Когда мне понадобится машина, я просто голосую где-нибудь на дороге...

- Продолжать не обязательно, - вмешался Максим. – Мы поняли. И, вообще, может, хватит абстрактных рассуждений? У нас есть вполне конкретная проблема.

- Ты что-то надумал? – Сергей пересел на подоконнике лицом в комнату. – Говори.

- Даже не знаю. – Максим посмотрел на Вадима, которому стало неуютно от этого взгляда. – Я скажу, что думаю, но окончательно решать не мне. Вадим, всё вертится вокруг тебя и твоей связи с тем человеком… не совсем человеком. А началось всё с сеанса гипноза, нехорошим образом прервавшегося.

Максим замолчал. Вадим чувствовал себя взятым на прицел двух взглядов – непроницаемо-тёмного и пронзающе-стального.

- Вы хотите продолжить сеанс? – спросил Вадим севшим голосом. Теперь это кладбище с чёрными крестами и перепрыгивающими по их перекладинам воронами, часовня под снежной шапкой, холод и тишина внушали ему настоящий страх. Теперь он понимал, чьими глазами смотрел тогда. – Вы ведь уже решили это? У меня же выбора нет.

- Вадим, я не могу погрузить тебя в транс насильно.

- Нет? Не можешь? – Вадим чувствовал, как к горлу подступает смех, больше похожий на спазм. – Правда, не можешь? Моё согласие нужно, да? А согласие, конечно, получишь не насильно? Я, конечно, всё сделаю добровольно. Всё, что вы двое захотите! Но только добровольно! Ага!..

Сергей снова сел на подоконник, повернувшись к Вадиму аристократичным профилем. Максим закурил и тоже отвернулся, демонстрируя профиль хищный. Вадим замолчал. Внезапно он понял, что не боится ни кладбища, ни крестов с воронами, ни часовни, ни того, что собирался в ней делать. И ему, совершенно точно, было бы уютнее там, чем в этом жалком номере захудалой гостиницы.

- Я согласен.

Ни Максим, ни Сергей, не отреагировали.

- Я действительно согласен. По-настоящему. Верните меня к той часовне. Я хочу туда.

...Вадим стоял в подвале часовни, не в силах оторвать взгляд от того, что он видел. От того, ради чего находился здесь. Тело, конвульсивно бьющееся в луже крови, насквозь пропитанная ею разорванная на груди батистовая, отделанная дорогим кружевом рубаха, сведённые судорогой пальцы, пытающиеся нащупать в ране окровавленный обрубок дерева. На застывших в немом крике губах лопаются пузырьки красноватый пены.

Пригвождённый к земляному полу вбитым в его грудь колом, вампир с усилием приподнял голову и Вадим впился взглядом в искажённые смесью боли, отчаяния и необузданной, звериной ярости черты – высокие скулы, тонкий нос с лёгкой горбинкой, кроваво-красная радужка широко открытых глаз...

В этот момент гримаса на лице вампира превратилась в торжествующе-хищный оскал, обнаживший длинные, острые клыки, вместо розовой пены из уголков рта по щекам поползли тёмные густые струйки. Он упёрся в землю локтями, нащупав наконец в кровавом месиве липкий, скользящий под пальцами кусок дерева и медленно потянул его вверх, с усилием вырывая из груди. Вадим в оцепенении смотрел, как кол всё больше и больше показывается из раны, как лопаются красные пузыри в том месте, где выходит воздух из пробитого лёгкого.

Вадим невольно отступил на шаг, натолкнувшись на кого-то спиной, и только в этот момент понял, что здесь находится ещё кто-то. Чья-то рука схватила его за локоть и кто-то потащил его вверх по крутым ступеням, прочь из этого места, но Вадим успел заметить, как вампир – окровавленный, со страшной раной в груди, - медленно поднимается на ноги...

Он сидел на жёстком стуле и с меланхоличной отстранённостью отмечал, что Максим плохо скрывает обеспокоенность, а Сергей выглядит удивлённым и почти растерянным. Вадим поймал себя на мысли, что, стоит ему пересилить себя и заговорить с Сергеем, как он почти не заметно для себя попадает под его обаяние, словно и впрямь плывёт по течению, которому не хочется сопротивляться. Но наблюдая за Сергеем со стороны, слыша не обращённые к нему фразы, неизменно чувствует недоверие. Словно в нём сосуществуют два человека, один из которых находится под едва ли не гипнотической властью Сергея, а другой испытывает к нему смесь страха и отвращения. Сосуществуют два человека... А ведь так оно и есть на самом деле.

Вадим едва не застонал в голос. Два человека... Только что с помощью Максима он и впрямь прожил крохотный отрезок чужой жизни. И это отнюдь не было продуктом его собственного раздвоенного сознания. Если бы оно было именно так! Сейчас Вадим готов был принять собственную душевную болезнь как великое благо, но это не было болезнью, не было раздвоением личности, не было даже внушённой ему иллюзией. Это просто было. Было на самом деле. Он смотрел, как Сергей, сидя верхом на стуле, нервно сжимал металлические прутья спинки, как отчётливо выступали на его руках выпуклые голубоватые вены, а перед его глазами стояла картина – эти же руки нащупывают скользкий от крови, грубо отёсанный кол, виднеющийся из пробитой груди. Глядя в его лицо он видел это же лицо запрокинутым, с застывшим на нём звериным оскалом, видел вытекающие изо рта блестящие тёмно-красные струйки, видел безумные, налитые кровью глаза.

Сергей называл это бессмысленно жестоким ритуалом, рождённым на самом дне человеческой души, а его руки с такой силой сжимали спинку стула, что на полом металлическом пруте остались вмятины от пальцев. Максим отвечал ему, говорил о том, что этот ритуал так живуч, потому что отражает глубоко запрятанное в душах вожделение. Его голос был тихим, мягким, он почти успокаивал, чуть ли не убаюкивал... Вадим пытался, и не мог уловить смысл их слов, которые, хоть и были сказаны здесь, в этой комнате, доносились до него словно сквозь стену... сквозь пространство... сквозь время? Он не понимал, про какое вожделение говорит Максим, но он слишком хорошо знал, что только что испытал сам.

Он вспоминал хруст кости, конвульсивный изгиб тела, пригвождённого к земляному полу, хлынувшую изо рта тёмную кровь, и ему хотелось крикнуть, что Максим обманывает сам себя, что он тоже пытался сделать это, а значит, его самого охватывало возбуждение от собственного могущества, сознание собственной правоты и власти. Пусть минутной, но ради которой стоит отдать даже собственную жизнь. И отдать собственную душу, чтобы прожить этот миг ещё раз.

Внезапно Вадим понял, что Максим и Сергей молча смотрят на него. Владевшие им только что чувства, словно и впрямь вырвавшие его из его же собственного тела, схлынули, швырнув его обратно – в этот миг. Миг, казавшийся мигом пробуждения.

- Ну что ж, теперь мы, по крайней мере, поняли, чего он боится, - нарушил повисшую тишину Сергей. – Вадим, ты – его пропуск в этот мир. Исполнив роль моего проводника в ад, он сможет вернуться на твоё место. В твоё тело. Он убьёт тебя, но этого никто не поймёт, потому что для окружающих ты просто исчезнешь. Им даже некого будет похоронить. А вместо тебя останется жить другой человек. С другой внешностью, с другой душой, с другой судьбой. Уже сейчас бывают моменты, когда ему удаётся захватить тебя – и ты видишь его глазами, произносишь его слова. Пока ещё ты – это ты, но... Но только пока.

- Я что... что-то говорил? – Вадим почувствовал, как над верхней губой выступили капельки пота, ощутил их соль на губах. – Говорил?

- Да, - тихо ответил Максим и коснулся его локтя.

- Что я говорил?

- Ты читал заупокойную молитву.

- И что теперь? – Вадим чувствовал себя опустошённым. Услышанное только что звучало как приговор и обречённость открылась перед ним бездной, в которую он медленно соскальзывал с непонятным ему безразличием.

- Всё нормально, Вадим. – Максим постарался улыбнуться. – Будем выкручиваться.

- Пожалуй, он сам подсказал нам, что делать, - проговорил Сергей. – Он хочет стать моим проводником на тот свет? Нам остаётся только переиграть его, предоставив такого проводника ему самому. Чтобы он уже не смог вернуться. Он.

- Ты хочешь сказать, что кто-то из нас должен стать смертником? – Голос Максима звучал почти спокойно, но по его глазам было видно, какой ложью было это спокойствие.

- Да.

- Мы должны выбрать?

Сергей встал, легко отставив стул в сторону и Вадим заметил, что на спинке и впрямь остались небольшие вмятины.

- Не думаю, что у нас есть выбор. Уж слишком очевидна роль каждого. Макс, если ты сейчас прекратишь злиться, то сам это увидишь.

- Что бы я не увидел, мне это вряд ли понравится.

Сергей усмехнулся.

- И, всё-таки, прекрати злиться и подумай спокойно. Вадим оказался неудачным выбором... впрочем, вряд ли это действительно был выбор. Просто ему не повезло жить на том месте, где наш друг расстался с жизнью. А потом Вадиму ещё раз не повезло. Не повезло погибнуть под колёсами машины и вернуться в этот мир с помощью такого своеобразного ангела-хранителя, как вампир. Так уж сложились обстоятельства и неудовлетворённая душа самоубийцы с его бессмертной ненавистью притянулась к Вадиму как магнитом.

- А что ты имел в виду под неудачным выбором?

- То, что из Вадима не получилось безвольной марионетки, как из тех, что уже погибли, приняв чудовище за гуру. А Вадим сам способен влиять на своего потенциального захватчика, и тот это прекрасно понял. Понял, когда ты погрузил Вадима в гипноз, потому что в этот момент они поменялись ролями.

- То есть?

- Когда ты погружаешь Вадима в гипноз, отправляя его в прошлое, то срабатывает их связь с этим самоубийцей, и Вадим оказывается не в своём прошлом, а – в его. Я не знаю, Макс, что говорит по этому поводу твоя наука, но со своей колокольни я вижу, что гипноз – это форма существования в межмирье и межвременье. Думаю, тут и не такое может случиться. Всё на свете объяснить просто нельзя, иначе объяснения обернутся очередными иллюзиями. Логика – как стальной клинок, но и сталь может сломаться или расплавиться, если её обладатель потребует от неё слишком многого.

- Покороче. Не вдавайся в дебри, - резко произнёс Максим и тут же почувствовал вину за то, что оборвал его. И страх, потому что, как ему показалось, начал понимать, к чему вёл свои рассуждения Сергей.

- Хорошо, не буду. Извини, Макс. Уничтожить таких, как мы, можно только пожертвовав собственным существованием, уведя противника за собой. Он хотел сделать это со мной, но потом вернуться. А мы сделаем это с ним так, что вернуться он уже не сможет. Нам нужно заставить его изменить собственное прошлое. Дать ему то, чего он так хотел, и пусть его уничтожит его же желание. – Сергей насмешливо скривил губы. – Он хотел моего общества – он его получит. Прокачу его на машине. На такой, в которой я буду хозяином положения, и из которой он не сможет выйти. – Он смотрел на Вадима. – Ты говорил о Колеснице смерти? Будет Колесница.

- Ты сказал, что нужно заставить его изменить своё прошлое? – спросил Максим видя, что Сергей после последних сказанным им слов, замолчал, словно разом потеряв силы продолжать. – Я правильно понял?

- Да.

- Но как такое возможно?

- Возможно. Я же сказал, Макс, когда ты погружаешь Вадима в гипноз, то он оказывается в прошлом нашего доброго друга. И может управлять его поступками. Он же не зря так боялся тебя, пытался от тебя избавиться! Он всё понял раньше нас. Намного раньше. А мы были просто идиотами. – Сергей махнул рукой. – Ладно. Когда я посажу его к себе в машину, ты поможешь Вадиму снова оказаться в его прошлом, завладеть его телом и его поступками. Заставить его не покинуть часовню, а пойти навстречу собственному желанию. Подойти ко мне. Прошлое можно изменить. Если Вадим заставит его погибнуть той смертью, которой он так хотел, то ни чума, ни петля ему грозить уже не будут. Он не станет тем, чем стал. И сгорев здесь, уже больше не вернётся.

- Сгорев?

- Я же сказал, что буду его проводником. Разобью машину, заставлю её загореться... А, может, и заставлять не придётся. Если Колесница смерти почувствует во мне своего возницу, то исполнит своё предназначение. И если всё, о чём я сказал, произойдёт одновременно, обратный путь этой неприкаянной душе будет закрыт.

Сергей подошёл к неподвижно сидящему Вадиму.

- Ты понял, что я говорил?

- Да.

- Ты согласен?

- А у меня есть выбор?

- Ты будешь смеяться, но есть.

- Не очень большой, да?

- Вадим, с тобой ничего не случится. Останутся воспоминания, да... Но ты ведь жил и с худшими воспоминаниями. А эти будут лёгкими. Правда, поверь мне.

- Лёгкими? – Вадим попытался усмехнуться, но усмешка вырвалась из груди вздохом, почти всхлипом. – Да нет, всё нормально. Я сделаю, как вы сказали.

- Значит, всё получится. Должно получиться.

Сергей отошёл от него и приблизился к окну, распахнул створки, впустив в комнату прохладный воздух. На какое-то время он застыл, облокотившись о подоконник и вдыхая запахи влажной, недавно освободившейся от остатков снега земли, остро пахнущей молодой листвы, пыльного асфальта...

- Скоро закат. Не хочу испытывать ваше терпение не самым приятным зрелищем. К тому же, вам неплохо бы отдохнуть. Обоим. – Он оттолкнулся обеими руками от подоконника и направился к двери.

- Сергей? – Голос Максима заставил его замереть на пороге.

- Он уже не сможет вернуться... А ты?

- Я тоже.