Ехала карета по чёрному мосту

Глава 4

Он медленно шёл по алее парка, сам толком не зная, что он здесь делает. Если уж повиноваться внутреннему голосу, то идти следовало не сюда. Это место было последним из тех, которые связывали настоящее с тем перевернувшим его жизнь днём, после которого прошло столько лет. Столько ничего не изменивших, не смягчивших, не спасших его от воспоминаний лет. И он впервые за эти годы пришёл сюда.

Глядя на подсыхающие после весенней грязи дорожки, на теряющиеся в вечерней темноте ветви деревьев, он удивлялся тому, что не испытывает чувств, боязнь которых сделала Александровский парк для него закрытым на все эти годы. Воспоминания были отстранёнными, они появлялись и исчезали, не царапая душу.

Слева показались руины Ламского павильона, теперь полускрытые уродливым синим забором. Максим остановился, достал из кармана сигареты. Верхушки разрушенных башен, скорее, просто угадывались, тая в подступивших сумерках, и Максиму пришло в голову, что, возможно, как раз в сумерках-то и было всё дело, как раз они и отдаляли от него запечатлённую в его памяти страшную картину, смягчая воспоминание, растворяя его в своём спасительном полумраке. Возможно, будь сейчас белая ночь...

До Максима донёсся негромкий мужской голос, сопровождаемый женским смехом, послышался звук шагов, и в груди что-то сжалось, дрогнуло. Из-за поворота дорожки появились шедшие в обнимку парень с девушкой. Мгновенно возникшее чувство тут же отпустило, оставив после себя медленно тающее ощущение пустоты. Пара прошла мимо, кажется, даже не заметив стоящего на краю дорожки Максима, и он почувствовал себя едва ли не призраком, словно здесь, в этом холодном весеннем вечере существовала лишь его тень, а сам он так и остался в той далёкой белой ночи.

Внезапно он понял, что кусты за его спиной, ещё не покрывшиеся листвой и не способные никого укрыть от брошенного с дорожки взгляда, были теми самыми, из-за которых он впервые увидел вблизи так болезненно врезавшийся в память профиль – чуть запрокинутая назад голова, по-звериному втягивающие воздух подрагивающие ноздри тонкого, с лёгкой горбинкой носа, высокие скулы, падающая на лоб волнистая чёлка. Разбив умиротворение мягких, пахнущих мокрой землёй сумерек, видение исчезло, словно приходило лишь для того, чтобы напомнить о внезапной связи, непонятным образом возникшей между тем днём и днём сегодняшним, начавшимся для Максима совершенно обычно, а закончившимся этим бесцельным блужданием по парку и по собственной памяти.

…Данный номер не обслуживается, данный абонент мёртв…

Уже возле выхода из парка Максим снова остановился. То, что он чувствовал, нельзя было назвать страхом или тревогой, и всё же в груди болезненно дрожала, грозя порваться, туго натянутая струна. Он обернулся, глядя на аллею, из которой только что вышел. Тьма под деревьями сгустилась, материализуясь в человеческую фигуру, хотя Максиму казалось, что сзади него никто не шёл. Струна натянулась ещё сильнее, хотя, казалось бы – куда уж… Максим вгляделся в темноту, не понимая, действительно там кто-то есть, или его напряжённые нервы сыграли с ним злую шутку, но через несколько секунд он уже был уверен, что ему не показалось, человеческая фигура на аллее постепенно приближалась, свет дальнего фонаря матово отразился от чёрного кожаного рукава. Струна в груди оборвалась и Максим мысленно выругал себя. Сейчас прохожий достигнет следующего фонаря и будет ясно, что это действительно просто прохожий. И всё-таки Максим продолжал стоять, не отрывая взгляда от неторопливо приближающегося человека, а в солнечном сплетении продолжала шевелиться даже не тревога, а предчувствие тревоги.

Человек достиг границы света и тени и остановился. Максим застыл, вглядываясь в полуосвещённое лицо. Желтоватый свет стекал по высоким скулам, тонкому носу с лёгкой горбинкой, лбу, полускрытому падающими на него тёмными волосами, но в казавшихся запавшими глазницах залегли тени, не дающие рассмотреть выражения глаз и делающими их похожими на пустые впадины. Тонкие губы шевельнулись.

- Здравствуй, Макс.

Время скрутилось в тугую спираль, между витками которой сжались и истаяли прошедшие годы. Годы, слившиеся для Максима в одну сплошную попытку забыть тот июнь, перешагнуть через него обратно в то время, когда он не подозревал об изнанке привычного мира. Мира, в котором слово «вампир» ассоциировалось только с фильмами и книгами, а убийства были лишь частью криминальных хроник. Мира, в котором он сам ещё не был убийцей.

Максим слишком хорошо помнил как той ночью они с Игорем вернулись в пустующий дом. Помнил звяканье наручников, тяжесть безжизненного, начавшего коченеть тела, и нелепую картонную иконку.

- Я не убил тебя…

- Простой вопрос. Но однозначно на него не ответить. – Лицо Сергея было неподвижным, хотя в его тоне Максиму послышалась усмешка. – Ты хочешь подробностей?

- Нет.

Он действительно испугался услышать что-то, знакомое ему по бессонным ночам, с тяжестью которых не сравнится ни один кошмарный сон, потому что ни один иррациональный ужас не сравнится с осознанием того, что ты в реальности обрёк кого-то на долгое и мучительное умирание. И это умирание ты будешь переживать вместе со своей жертвой каждую из бессонных ночей, но если для жертвы пытка давно закончилась, то для тебя она стала частью твоего настоящего.

- Я не убил тебя, - повторил Максим не обращаясь к Сергею, а пытаясь придать реальности этим словам, убедить себя испытать облегчение, всё не наступающее и не наступающее.

- Зачем ты позвал меня, Макс?

- Я не звал.

- Но мы оба здесь.

Они стояли в нескольких шагах друг от друга, но на короткий момент Максиму показалось, что расстояние резко сократилось, хоть ни один из них не шелохнулся. В сыром весеннем воздухе повис запах только что сорванной и растёртой в пальцах полыни и сосновой хвои, нагретой солнцем. Сергей улыбнулся.

- Коль скоро мы оба здесь… Что у тебя на душе, Макс? Ты знаешь, что сейчас может сбыться любое твоё желание. Самое заветное.

- Что ты знаешь о моих желаниях?

- Ничего. И не узнаю. Исполнятся они, или нет, я их не узнаю. Они просто могут исполниться.

Запахи сосен и полыни стали сильнее. Можно было закрыть глаза и очутиться в жарком летнем полдне где-нибудь возле залива, на горячем, покрытом колкими хвоинками песке…

- Ну так как, Макс?

- Нет. Не хочу.

- Ты врешь. Этого хотят все, и ты тоже. Просто ты не хочешь за это платить.

- Я сказал: нет.

Максим вдохнул холодный сырой воздух, пахнущий только что освободившейся от снега землёй. Сергей шагнул назад, уходя с границы света.

- Прощай, Макс. Надеюсь, тебе стало легче.

Он повернулся, сделав шаг в сторону, исчезнув из поля зрения. Максим вглядывался в густеющие, туманные сумерки, в тень ещё голых кустов, но Сергея уже не было рядом. И не было ощущения его присутствия. Максим действительно был один под фонарём.

- Прости… - еле слышно проговорил он в темноту аллеи и тут же поморщился – легко просить прощения не глядя в глаза, будучи почти уверенным, что тебя вообще не слышат.

Внезапно его охватила тревога, которой только что не было и которая, он был уверен, не имела к растворившемуся в темноте парка вампиру никакого отношения. Или имела? Круг света от фонаря казался ареной, на которой он – беззащитная мишень. Максим отступил в темноту, под смыкавшуюся над головой густую сеть ветвей. Ещё несколько минут назад казавшаяся враждебной темнота теперь успокаивала, укрывала. От чего? Он не понимал своих чувств, но их сила заставляла повиноваться им, интуиция подсказывала, что, несмотря на их неожиданную смену, они не обманывают. Запоздалый страх перед вампиром? Максим заставил себя мысленно произнести последнее слово, но под ложечкой не ёкнуло, оно действительно не было связано с захлестнувшей его непонятной тревогой.

Он давно уже вышел из аллеи, свернув к выходу из парка. Напряжение не отпускало и он непроизвольно всё прибавлял и прибавлял шагу. Впереди показалась открытая калитка. Больше всего Максиму сейчас хотелось оказаться дома, но оставшиеся за спиной тёмные деревья словно давали ему защиту от какой-то опасности. От какой? Он не понимал, но ощущение опасности не отпускало. Словно чей-то пристальный взгляд держал его на прицеле. И интуиция упрямо не желала ассоциировать этот враждебный взгляд с Сергеем.

Он быстро пересёк улицу. Свет фонарей снова усилил ощущение тревоги. Максим свернул под арку проходного двора, удивляясь тому, какой желанной казалась ему сейчас темнота. Впрочем, это просто стресс. А стресс в такой ситуации – вещь естественная. Через какие-то пятнадцать-двадцать минут он окажется дома и это чувство пройдёт.

Максим снова вышел на освещённое пространство и, не сбавляя шага, достал из кармана сигареты. В этот момент тишину разорвал короткий хлопок, заметалось среди стен домов гулкое эхо. У Максима зазвенело в ушах. Прямо на уровне его глаз из стены дома с резким звуком брызнула кирпичная крошка, на серой поверхности осталась глубокая царапина. Не отдавая ещё себе отчёта в происходящем, Максим отскочил за угол противоположной стены, обратно в темноту. Едва улёгшуюся тишину снова вспорол резкий звук, и тут же – ещё один. Максима обдало колкими брызгами – то ли каменная крошка, то ли поднятая пулей земля. Обезумевшее эхо билось в стены домов. Выстрелы? Он отступил ещё дальше назад, стараясь слиться с тёмной стеной и росшими возле неё кустами. Эхо стихло, теперь единственным звуком для Максима было его собственное, казавшееся невыносимо громким дыхание, отмерявшее секунду за секундой. Выстрелы не повторялись. У Максима промелькнуло глупое желание выйти и взглянуть на стену – неужели это не фантазия, и на ней действительно остались следы пуль?

Он постарался выбраться из кустов с другой стороны дома, производя как можно меньше шума. Ему казалось, что в ушах до сих пор бьётся гулкое эхо, кровь стучала в висках. Кто? Кто мог в него стрелять? Ведь это действительно были выстрелы, и целились явно в него. Но кто, почему? Вокруг было тихо, но так же тихо было и перед выстрелами. На свет выходить нельзя, удивительно – интуиция не обманывала, за ним действительно следили. В него стреляли. Эта мысль билась в висках тяжёлыми толчками, но разум отказывался принимать её реальность. И тем не менее это была реальность.

Максим медленно двинулся вдоль неосвещённой стены, прислушиваясь к каждому шуму, пытаясь разобрать звук удаляющихся или приближающихся шагов. Напрасно. Над ним нависла тишина – непредсказуемая, угрожающая. Стена закончилась, впереди был освещённый перекрёсток и то, что могло скрываться за углом дома. Сердце билось, как сумасшедшее. Что теперь? Вперёд, на освещённую улицу? Назад? Стоять на месте и ждать, когда в него снова начнут стрелять? Максим чувствовал себя загнанным в ловушку. Он прижался затылком к холодной стене и постарался выровнять дыхание.

И в этот момент он услышал шаги. Кто-то, скрытый углом дома, не торопясь подходил к тому месту, где стоял Максим. Случайный прохожий? В такое хотелось верить, как в бога. Близко, совсем близко, ещё шаг... Максиму показалось, что у него сейчас сдадут нервы. Человек вышел из-за угла.

- Твою мать... – со стоном вырвалось у Максима.

Перед ним стоял Сергей, которого Максим готов был обнять за то, что он не держал в руках ствол.

- Какой ты грубый, Макс. Ты знаешь, кто это был?

- Нет. А тебя, я так понимаю, спрашивать о чём-то бесполезно. Например, что ты здесь делаешь?

- Отчего же? Спрашивай.

- Я спросил: что ты здесь делаешь?

Сергей пожал плечами:

- Стреляли…

- Где-то я это уже слышал. – Максим почувствовал, насколько нервной и, одновременно, усталой получилась у него усмешка.

- В фильме. – Тон Сергея был начисто лишён эмоций. – Просто цитата оказалась подходящей.

- И ты, конечно, не знаешь, кто это был.

- Конечно, нет. Знаю только, что спугнул стрелка. Можно выходить.

Подтверждая свои слова он вышел из узкого пространства между стеной и кустами на освещённый фонарём тротуар. Максим последовал за ним. Улица была пуста. Сергей стоял, прислонившись спиной к фонарному столбу и смотрел на окна дома.

- Надо же, - он изогнул краешек губ. – Даже занавески нигде не шевелятся.

- Я должен поблагодарить тебя. – Максим тоже взглянул на тёмные окна, чтобы не смотреть на Сергея.

- Нет, ты мне ничего не должен. Тем более, недоверия в твоём тоне больше, чем благодарности.

- Просто я не понимаю, что происходит.

- Я тоже.

Теперь Максим повернулся к нему. Застывшее лицо было так же лишено эмоций, как и голос. Наверное, самое крайнее выражение гнева или даже безумия не способно вселить такой тревоги, как абсолютная мертвенность у того, кто движется и говорит. Максим усилием воли заставил себя не отводить взгляда.

- Тем не менее, всё это началось одновременно с твоим появлением.

Ему понадобилось новое усилие воли, чтобы продолжать смотреть на Сергея, когда тот взглянул на него в упор глазами, производящими впечатление незрячих.

- Нет, Макс, это началось раньше.

- Но ты позвонил мне с несуществующего номера. Как и тогда… давно.

Сергей отрицательно качнул головой.

- Я этого не делал. Трудно верить тому, кого собственноручно убивал, но ты попробуй.

- Ты бы меня тоже не помиловал, если что. – Максим достал пачку сигарет. – А если вспомнить, что ты сделал до этого…

- Ты спокойно об этом говоришь.

- Да. – Максим зажал во рту сигарету и теперь искал по карманам зажигалку. – Я спокойно об этом говорю.

Сергей молча смотрел на него. Теперь его глаза не казались подёрнутыми мертвенной мутью, они были живыми, но совершенно бесстрастными. Проклятая зажигалка не желала находиться. И Максим не знал, что больше его раздражает. Он бросил поиски и поднял взгляд на Сергея.

- А чего ты ждёшь? Холивар? Или что я припас серебряный скальпель, раз обычный не оправдал надежд? Так извини, разочарую. Сезон охоты на вампиров я закрыл, всё!

Сергей так же молча протянул Максиму зажигалку.

- Спасибо.

Слово благодарности вылетело машинально, и прикурил Максим тоже привычным, не осознаваемым жестом, и, всё же, возвращая зажигалку он постарался не коснуться случайно руки Сергея. Выпустив в сырой ночной воздух вместе со струёй дыма остатки раздражения, он криво усмехнулся.

- Теперь кто-то открыл сезон охоты на меня.

- На меня тоже, Макс.

- То есть? – Удивление, в отличие от раздражения, получилось усталым.

- Как ты думаешь, почему мы одновременно бросились искать друг друга? Мы связаны Макс, нравится нам это, или нет. Между нами протянута очень прочная цепь, и если задеть её, то натянутся оба конца. Как сейчас и произошло.

- И… что ты предлагаешь?

- Пока просто не стоять на улице. Стрелка нет, но он может и вернуться. Поэтому позволь оказать тебе гостеприимство.

- Ты? Мне?

- Да. Я имею честь пригласить тебя в могилу.

- Куда? – устало протянул Максим. Не было ни сил, ни желания присовокупить к вопросу ругательство, хотя и не помешало бы.

- Помнится, так ты назвал мой дом?

- А… Ты, оказывается, всё-таки злопамятен.

- Злопамятен? Прости. Я думал, тебе будет приятно узнать, что я вспомнил твоё выражение.

Максим отметил, что это, как ни странно, не было рисовкой, как не были ею иногда проскальзывающие в речи Сергея громоздко-старомодные обороты.

- Ну, что ж, пошли в могилу.

Сергей едва заметно раздвинул губы в улыбке.

- Я опасался, что ты откажешься.

- С чего бы мне отказываться? Домой мне всё равно нельзя. А подставлять кого-то, кто готов пустить меня переночевать, я не хочу. Остаёшься ты. – Максим усмехнулся. – И если это ловушка и меня ждёт расправа, значит, я сам виноват.

- Там нет никакой ловушки. Это просто квартира.

Сергей пожал плечами и в его голосе Максиму послышалась мягкая укоризна.