Ехала карета по чёрному мосту

Глава 5

Они подходили к дому, который Максим так привык обходить по параллельным улицам, что в конце концов это перестало им осознаваться. Хотя порой ему приходилось бороться с вызывающим внутреннюю дрожь желанием войти в тот двор и взглянуть на боковые окна третьего этажа.

Возле самого дома Сергей замедлил шаг. Он чуть вскинул голову и Максим заметил, как затрепетали его ноздри.

- Можно идти. – Сергей перехватил его взгляд. – Никого, от кого исходил бы запах пороха или страха.

- У тебя действительно обоняние как у зверя?

- Да. И не только обоняние.

- Что ещё?

- Зрение, слух... да, много чего. – Он махнул рукой. – Это неважно, Макс. В этом нет ничего страшного. Страшно другое – от твоего преследователя исходил не только пороховой запах. От него пахло ещё кое-чем. Мне знаком этот запах, но я не могу вспомнить… Это что-то очень плохое. Что-то, что должно пугать живых. Это угроза.

- Тогда скажи, если вспомнишь.

- Разумеется, Макс.

Пройдя по тёмному двору они вошли в гулкий подъезд, поднялись на третий этаж и остановились перед дверью, при виде которой сердце Максима неприятно сжалось. Сергей достал из кармана ключи, щёлкнул замком. Мысленно оглянувшись назад, в тот день, когда он тайком вошёл в эту квартиру, теперь Максим ощутил непрошенную неловкость, почти стыд. Он повернулся к Сергею.

- И, всё-таки, прости.

- Всё нормально, Макс. Входи, я же пригласил тебя.

Максим стряхнул воспоминание и переступил порог, оказавшись в тёмной прихожей. Сергей вошёл следом, хлопнув дверью.

- Извини, здесь темно. Полагаю, ты помнишь, где кухня? Проходи, там за окном светит уличный фонарь, он служит мне люстрой.

- Ты видишь в темноте?

- Разумеется, нет.

Максим задал свой вопрос не потому, что это его на самом деле интересовало, просто ему нужно было заговорить – чтобы если не прогнать, то хотя бы нарушить гнетуще-тоскливое чувство, которое вызывала в нём эта квартира. Однако прозвучавший ответ всё же заставил его с удивлением оглянуться на вошедшего следом Сергея.

- Тогда как ты здесь ничего себе не сломал?

- Сам не знаю. – Сергей пожал плечами. – Я чувствую. Предметы, людей... Что-то от них исходит такое, позволяющее видеть, не видя. Я не знаю.

- Ультразвуковые волны, - усмехнулся Максим.

- Какие волны? – совершенно серьёзно переспросил Сергей.

- Ультразвуковые. Только не спрашивай, что это такое. Я не физик. Знаю только, что летучие мыши их чувствуют, хотя тоже не видят в темноте... кажется. Чёрт их знает, я не зоолог. Только вас, наверное, не зря сравнивают с летучими мышами.

Сергей негромко рассмеялся и, обойдя Максима – как тому показалось, слишком демонстративно, – опёрся спиной о подоконник.

- Вампиров с ними стали сравнивать лишь когда существование где-то на юге летучих мышей, пьющих кровь, стало достоянием скучающей общественности.

- Да? Но ведь они правда так же ориентируются в темноте.

- Макс, ты всерьёз полагаешь, будто многие люди знают, как ориентируются вампиры? Едва ли кто-то обсуждал этот вопрос. Это только в кино вампиры дают интервью.

- Я смотрю, ты любитель кино.

- Да, смотрю иногда. Это же интересно. Это похоже на настоящую жизнь, но в которой люди не выглядят такими тенями, как в реальности. – Сергей оглядел свою кухню так, словно искал, за что зацепиться взглядом. – Макс, позволь предложить тебе чашку кофе.

- Благодарю. Хотя, если честно, я бы не отказался от чего-нибудь покрепче.

- С радостью. Прости, что не предложил сразу. В фильмах обычно серьёзные разговоры начинают с кофе, а как это бывает в жизни я, увы… я уже не знаю.

Сергей проскользнул мимо Максима и распахнул висящий на стене шкафчик. На полке стояли банка кофе и фигурная бутылка, тут же перекочевавшая на стол.

- Уверяю, этот коньяк – не подделка. Однако… - Сергей замялся, голос прозвучал виновато и Максим обратил внимание, что его лицо сейчас выглядит почти живым, даже несмотря на мертвенный свет уличного фонаря. – Правила хорошего тона всё же будут нарушены. Надеюсь, ты простишь.

- В чём дело?

Сергей бросил на Максима извиняющийся взгляд и достал из шкафчика две кофейные чашки.

- У меня нет ничего другого. Я давно не устраиваю приёмов.

- И только-то?

- Тебя это не… напрягает?

- Знаешь, это – последнее, что меня сейчас напрягает.

- Благодарю, даже если это простая любезность с твоей стороны. – В голосе Сергея Максиму послышалось облегчение и он невольно подумал – неужели тот испытывает такие человеческие эмоции, как смущение или растерянность? И что он вообще способен испытывать? А если это просто маска?

Наблюдая, как Сергей ставит на стол чашки, открывает бутылку, отодвигает стул и делает подобные этим, обыденные вещи, Максим заметил, как оживет при этом его лицо. Пусть на короткое время, но действительно оживает. А коньяк впрямь оказался великолепен, нечто подобное Максим пробовал лишь пару раз в дегустационном зале. Заметив, что он наклонился, чтобы разглядеть этикетку на стоящей к нему боком бутылке, Сергей улыбнулся.

- «Реми Мартен».

- Откуда у тебя такая роскошь, тоже лучше не спрашивать?

- А я-то по наивности счёл, будто это – предпоследнее, что тебя сейчас напрягает.

Сергей снова улыбнулся. В слабом свете уличного фонаря его лицо казалось ещё более бледным, кожа на скулах – чересчур натянутой и немного пергаментной, но это вовсе не было мёртвой маской. Живое лицо, живые эмоции. Однако было, всё же, в его облике что-то странное, какая-то неуловимая тревожащая неправильность. В мозгу неприятно скреблась мысль: перед ним мертвец, симулирующий жизнь…

Перехватив взгляд Максима, Сергей поднялся, неловко отодвинув табуретку, пересёк маленькую кухню и присел на подоконник, отвернувшись к окну. В чашке на столе остался недопитый коньяк. Уже в который раз за сегодняшний вечер Максим ощутил чувство вины.

- Сергей. – Максим впервые обратился к нему по имени. – Я так понял, что у нас с тобой одна проблема. – Тот молча кивнул. – Ты что-нибудь знаешь о том, что за хрень вокруг нас творится?

- Знай я что-нибудь, Макс, я бы не стал это от тебя утаивать.

- Тогда давай думать.

Максим взял чашечку и сделал небольшой глоток. Сергей поднял голову, бросил на него короткий и, как тому показалось, нерешительный взгляд, вернулся за стол и осторожно сел, чуть отодвинув табурет подальше.

- Давай думать, - повторил Максим, достал сигареты и снова безуспешно похлопал по карманам в поисках зажигалки. Сергей протянул ему свою, но тут же отдёрнул руку и, положив зажигалку на стол, подтолкнул её к Максиму. Их взгляды случайно встретились, два одинаково виноватых взгляда. Повисла неловкая пауза. Сергей вопросительно указал глазами на бутылку. Максим усмехнулся и кивнул, помощь «Реми Мартен» была более чем кстати.

- Сергей, с тобой в последние день-два происходило что-нибудь, что, скажем так, выбивалось из привычного хода вещей?

Он покачал головой.

- Нет. Если не считать внезапной и властной потребности отыскать тебя.

- Властной потребности?

- Да, Макс. Это вроде светящей в глаза лампы, которая не даст покоя, пока ты не подойдёшь и не нажмёшь на выключатель. Где-то на пороге сумерек… или незадолго до их наступления.

- Видимо, именно тогда и звенел мой отключённый мобильник. Даже пришлось прервать приём раньше времени…

- Приём? Тогда, возможно, угрозу нёс кто-то из приглашённых?

Максим невольно рассмеялся.

- Не тот приём, о котором ты подумал. Не светский, а врачебный.

- Ты врач?

- Я психолог.

- Психолог? – Сергей слегка изогнул бровь. – Изучение… души?

- Скорее, решение чужих проблем.

- Решение чужих проблем? Макс, ты – наёмный убийца?

- Ну, нет… не настолько радикально я их решаю. Всего лишь консультирую тех, кто… Господи, как тебе объяснить-то? Мало ты фильмов смотрел, мало…

- Макс, не смейся над моей неосведомлённостью.

- Мне не до смеха. В общем, я консультирую тех, чьи проблемы лежат в сфере души. Так понятно?

- Хм… что-то вроде духовника?

- Что-то вроде духовника-атеиста.

- Более-менее понятно. Но тогда, возможно, дело в проблеме, которую ты помогал решить? Или в самом человеке.

- Может быть… Ладно, хрен с ней, с этикой. Слушай. Парень пережил клиническую смерть…

Максим осёкся, увидев, как изменилось выражение лица Сергея. Наклон головы, изгиб рта, скептически надломившаяся бровь – он понял, что не может воспринимать его как монстра. И не только потому, что лицо Сергея обрело живость. Было что-то ещё, что легко бы формулировалось под «Реми Мартен», будь изначальный предмет их с Сергеем разговора иным. А потому Максим отложил формулировку на потом. Если это «потом», конечно, настанет.

- Клиническая смерть – это не смерть в прямом смысле…

Максим ощутил волну неприятной, тревожащей неловкости – кому он пытается объяснить подобную вещь? И как это сделать понятным для Сергея языком? Он с безжалостной внезапностью осознал то, что с одной стороны давно было очевидно, но с другой – с трудом укладывалось в голове: Сергей не просто не был его ровесником, он не был его современником. И Максим не знал, когда началась и прервалась его человеческая жизнь.

- Не надо, Макс. – Сергей мягко перебил его. – Я представляю, что такое клиническая смерть. Поверь, я очень хорошо улавливаю всё, что касается перехода человека за грань или застревания его на этой грани. Здесь объяснения будут излишними. Лучше скажи, как именно это произошло?

- Его сбила машина… Прости, но что такое кома, ты тоже представляешь?

- Разумеется.

- Ну так вот, по выходе из комы у него была галлюцинация: он идёт по кладбищу, через ров с небрежно похороненными мертвецами, а оглянувшись, видит ворота и повешенного на их перекладине человека.

- Оглянувшись? – Сергей залпом допил свою чашку. – Макс, мне всё меньше нравится история твоего посетителя.

Максим с сомнением взглянул на него.

- Ты же не склонен считать галлюцинации реальностью?

- Нет, Макс, не так. Я не склонен считать это галлюцинацией. – Сергей откинулся на табурете, прислонясь спиной к неработающему, как помнил Максим, холодильнику, и закурил. – Впрочем, продолжай, пожалуйста. Я после скажу, что об этом думаю.

- Ладно. Дальше, как я понимаю, будет ещё хуже, потому что эта галлюцинация стала его преследовать. Он из собственного окна несколько раз видел кладбище, которого там нет и быть не может. Причём, в подробностях, которые мне описал.

- А мобильник включился когда он как раз это описывал?

- Да. Он находился под гипнозом.

- Плохо. Это всё, что он тебе рассказывал?

- Да.

- Вспомни хорошенько, Макс, что он ещё говорил, когда описывал первую галлюцинацию, посетившую его сразу после комы?

- Только кладбище, ров с мертвецами и висельника.

- Всё?

- Да.

- Врёт он, твой посетитель. – Сергей ожесточённо раздавил в пепельнице окурок.

- Его зовут Вадим.

- Врёт тебе твой Вадим. Он был там не один. И это вообще не было галлюцинацией.

- Сергей, ты, хотя бы, объясни!..

- Сам подумай, Макс! Это было бы галлюцинацией, если б не тот звонок, если бы мы не встретились в парке, если бы не выстрелы… Когда события следуют одно за другим, значит они связаны одно с другим. И если в тебя стреляют реальными пулями, значит то, чем это вызвано, тоже не было галлюцинацией. Ты знаешь, что на границе жизни и смерти нельзя оглядываться? А он оглянулся.

- Это миф.

- Вампиры – тоже миф. Но я сижу рядом с тобой.

- Знаешь, к тебе я уже привык.

- Ну и правильно. Выпьем за это.

И они сдвинули кофейные чашки. Выпив, Максим усмехнулся.

- По-моему, от наших выводов исходит запах «Реми Мартен».

- Это не самый плохой запах, Макс. – Сергей улыбнулся в ответ. – А чтобы проверить истинность наших выводов, мне нужно поговорить с этим Вадимом. Не бойся за него, я ничего ему не сделаю.

- Но…

- Ты мне веришь?

- Пожалуй, верю.

- Ты можешь это устроить?

Максим молчал, вертя в пальцах кофейную чашку.

- Макс, мне очень нужно его увидеть. Я лишь задам ему несколько вопросов, не более того. Он побывал за гранью жизни по-настоящему, и неизвестно, что он теперь собой представляет.

- Ты хочешь сказать, что он... что с ним что-то не так?

- С человеком, побывавшем там, откуда он вернулся, всегда что-то не так. Ты, кажется, уже на себе почувствовал эту опасность.

- Люди не так уж редко оказываются в состоянии клинической смерти, но...

- Нет, Макс, это было что-то другое. Разве с людьми, просто пережившими клиническую смерть, случается то, что случилось с ним? Даже если их тоже преследуют призраки, разве эти призраки обретают плоть?

- Что б мне сдохнуть, если я хоть что-то понял.

- Если тебя это утешит, то я сам не понял. Но нам нужно это понять, потому я и прошу тебя устроить мне встречу с Вадимом. Уверяю, что его не коснётся моя истинная сущность.

- Хорошо. – Максим поднял взгляд к потолку и усмехнулся. – Уговорил. Представлю ему тебя как своего коллегу.

- Я постараюсь соответствовать.

- Уж постарайся. Да, мне же надо тебе какой-то пропуск выписать…

- Не надо никаких пропусков, Макс. Просто пригласи.

- Ах, да…Приглашаю тебя. Конечно. Приглашаю…

Максим испытывал странное чувство, которое не стремился понять, а, вернее – запретил себе понимать. Что-то между эйфорией и отчаянием. Или эйфорию отчаяния. Единственный, кому он сейчас мог доверять, даже не был в полной мере человеком, зато был убийцей когда-то близких ему людей. Когда-то близких… Он бросил взгляд на окно. Тьма была уже готова отступить и небо приобретало мутно-сероватый оттенок, предвестник белых ночей. С некоторых пор Максим не разделял устоявшегося мнения о прелести и волшебстве этой поры.

- Сергей, скажи, что произошло с Антоном?

- То же, что когда-то со мной. Ты хочешь подробностей, Макс?

- Нет.

Максим разлил по чашкам «Реми Мартен».

Бутылка на столе давно уже опустела, в открытую форточку, разгоняя сигаретный дым, лился свежий утренний воздух, ещё не успевший вобрать в себя дневные запахи. Ставший совсем бледным в предутренней дымке свет фонаря за окном дрогнул и погас.

- Макс, извини... рассвет. – Сергей немного вымученно улыбнулся. – Я вынужден оставить тебя. Тебе бы стоило вздремнуть немного, если получится.

- Когда буду уходить, просто захлопну дверь?

- Макс, я не думаю, что твой стрелок устроит себе перерыв на утренний сон. Лучше дождись меня. Рассвет – это не так уж долго.

Максим кивнул.

Сергей поднялся и бесшумно слился с темнотой маленького коридора, едва слышно скрипнула дверь комнаты. Проводив его взглядом, Максим какое-то время просто сидел, глядя на светлеющее небо. Вздремнуть... издевается он, что ли? Максим поднялся, стараясь как можно меньше шуметь, подошёл к двери, которой было бы неплохо оказаться дверью в ванную. Легонько толкнул её – так и есть, ванная. Оставив дверь открытой, чтобы обеспечить хоть какое-то освещение, Максим подошёл к раковине и усмехнулся отсутствию над ней зеркала – после таким образом проведённой ночи собственное отражение явно не было тем, что хотелось бы увидеть. Он плеснул в лицо холодной воды и присел на бортик ванны. Дождаться Сергея? Прекрасно. Он что, намерен проводить его до работы? Мысль показалась бредовой. Из ванной была видна закрытая дверь в комнату и Максим негромко окликнул Сергея, надеясь, что это не будет расценено как уж совсем недопустимая наглость, но ответа не последовало. Максим подошёл к двери и, немного посомневавшись, постучал. В ответ не донеслось ни шороха.

- Сергей?

Тишина.

Забыв о собственном нахальстве, Максим толкнул дверь. Небольшая комната была залита серым утренним светом, льющимся в проём между раздвинутыми плотными занавесками. Неприятно знакомая комната... и – пустая. Максим осторожно вошёл. Разбросанная по стульям одежда, кровать со скомканным покрывалом, на полу возле неё – полная пепельница.

- Сергей?

Квартира ответила гулкой тишиной. Максим как-то очень явственно ощутил, что действительно один. Он вышел, с самому ему непонятной осторожностью прикрыв за собой дверь, и вернулся на кухню. Распахнул окно – то ли для того, чтобы разогнать остатки табачного дыма, то ли чтобы просто совершить хоть какое-то действие. Чёрт знает что... Даже опьянение перестало ощущаться.

Максим стоял у окна, глядя на пустую ещё улицу, и вдруг его словно током ударила мысль – а он ведь сейчас прекрасная мишень! Резко отпрянув и захлопнув окно, он вернулся к столу и сел, прислонившись спиной к стене. Из желаний у него, кажется, осталось только одно – ничего больше не делать. Он опёрся о стол и опустил голову на руки, поддавшись непреодолимой потребности закрыть глаза, сознавая, что погружается в дремоту, которую не могли развеять даже мысли о том, кто в любой момент может оказаться рядом. Впрочем, мысли об этом были ленивыми, казалось, у них просто не было сил превратиться в угрожающие, всего лишь – бесстрастная констатация факта. Вампир... ну и ладно.

Максим вздрогнул и поднял голову, чувствуя, как улетучиваются остатки сна. Впрочем, щелчок замка ему вряд ли приснился. Он прислушался, но до него доносился только уличный шум из неплотно прикрытого окна. Максим с трудом поднялся и поморщился, ощутив, как онемело тело после сна в неудобной позе.

- Сергей?

- С добрым утром, Макс. – Сергей, улыбаясь, стоял на пороге кухни.

- Скажи пожалуйста, мне приснилось, как хлопнула дверь, или на этот раз ты действительно вошёл через неё, а не просто материализовался из воздуха?

- Я действительно вошёл через неё. Тем более, что материализация чувственных идей – вещь невозможная, разве что действительно приснится.

- Каких-каких идей? Господи, кошмар какой… – Максим отвернул кран над мойкой и плеснул в лицо холодной воды.

- Так, на всякий случай: кошмар – это я про своё состояние.

- Кофе сделать?

- Если тебе не трудно. –Максим распахнул форточку и, присев на подоконник, закурил. – А что через дверь ты не выходил, мне тоже приснилось?

- А, вот ты о чём... – Сергей махнул банкой кофе, которую держал в руке. – Я же предупредил, что оставляю тебя одного. Ты искал меня?

- Ага, сделал такую глупость. В комнате тебя не было.

- Тебя это напугало?

- Меня это удивило. Ты что, сквозь стены проходишь?

- Макс, ты меня удивляешь. Через стены невозможно проходить.

- Сергей, прекрати издеваться. Ты что, пользуешься окном вместо двери?

- А что в этом такого?

- Ну, не знаю... Подожди, правда, что ли?

- Да.

- Зачем?

- Если честно, сам не знаю. – Сергей поставил воду на плиту и сел, прислонясь спиной к холодильнику и прикрыв глаза. – Знаешь, когда человеку снится, будто за ним кто-то наблюдает, или когда проснувшись среди ночи он ощущает след чьего-то присутствия, это не всегда сон.

Максим ощутил, как внутри что-то неприятно дрогнуло.

- Ты о чём?

- Окна, как и двери, для меня непреодолимы, но в отличие от дверей они прозрачны. Я не могу забрать сквозь них жизнь, но могу наблюдать за ней. Иногда я стою на балконах, иногда сижу на внешних подоконниках. Я очень осторожно наблюдаю, только в щель между шторами, чтобы не нарушить течение этой жизни, а просто смотреть. Погрузиться в её тепло… оно завораживает, затягивает, как омут. Самый желанный омут. И боль в груди – желанная… Иногда я даже забываю, кто я.

Сквозняк из форточки вдруг показался Максиму нестерпимо ледяным, словно его через годы принесло из той зимней ночи, оставшейся в детстве, но навсегда застывшей в памяти. Мёртвое лицо стоящей на балконе незнакомой женщины. Снежинки в трепещущих на ветру волосах. И следы, оставшиеся в наметённом на балкон снегу.

- Макс, что с тобой?

Сергей стоял у плиты с туркой в раках. Максим тряхнул головой и тут же поморщился.

- Ничего… голова болит. А ты уверен, что тебя никто не замечает?

- Да. У меня очень быстрая реакция. Если кто-то остановит взгляд на щели между занавесками, я тут же спрыгиваю вниз. Человек заметит лишь мелькнувшую тень или решит, что ему вовсе показалось.

Максим поймал себя на ощущении того, насколько близка и реальна изнанка привычного мира. Ведь знание о том, что эта изнанка существует, и осознание того, насколько размыта отделяющая её грань, совсем не одно и то же.

- Слушай, а зачем ты открывал дверь ключом?

- Чтобы войти. – Сергей поставил на стол чашки с кофе. – А что, есть варианты?

Максим переместился с подоконника на табурет.

- Ну… у тебя, как я понимаю, есть.

- А, ты об этом! – Сергей чуть изогнул губы – не улыбка, а намёк на понимание. – Да, по большому счёту мне не нужны ключи.

- Ты действительно можешь войти куда угодно, если тебя позвали?

Сергей отхлебнул кофе и кивнул.

- Даже если дверь заперта на замок и поставлена на сигнализацию?

Снова кивок.

- Но как? Не проходишь же ты сквозь неё, как в кино?

- Нет, конечно. Я просто могу открыть её чем угодно. Ударом сапога, фомкой, отмычкой, дамской шпилькой. Плевком, дуновением. – Он помолчал и тихо добавил: – А могу и ключом.

Максим замолчал. Просто сидел, пил крепкий обжигающий кофе, курил, и старался не смотреть на Сергея, чтобы не выдать нахлынувшего чувства, от которого, как ему казалось, его давно отучили многочисленные пациенты. Повернуть ключ в замке. Поставить на огонь турку. Отвинтить крышку на банке с кофе. Поднести зажигалку к сигарете. Отодвинуть от стола табурет. Сдвинуть шпингалет на оконной раме и распахнуть створки… Привычные бытовые мелочи, совершаемые чуть ли не по инерции, обычные, каждодневные, рутинные для любого человека, для Сергея являются прикосновением к миру живых людей, недолгим, желанным и мучительным возвращением в жизнь. И, думая об этом, Максим испытывал жгучее, горькое и, скорее всего, неуместное сочувствие.

Попытавшись поставить заслон ненужным эмоциям, он повернулся к Сергею.

- А кофе ты варишь превосходно.

- Спасибо!