Ехала карета по чёрному мосту

Глава 10

Вадим смотрел на уходящее к горизонту поле, окутанное предутренней сизой дымкой. Во что он оказался втянутым? Что ему теперь делать? Бежать? Но куда? И как? Пешком он от них не уйдёт, да и до города не доберётся. Выскочить на шоссе, броситься под колёса какой-нибудь проезжающей машины, умолять помочь... Да его со стопроцентной гарантией тут же вышвырнут обратно, никто не захочет связываться. Но если даже он рискнёт, если даже произойдёт чудо и его согласятся подвезти, то Сергей с лёгкостью догонит любую машину, и что случится потом? Нет, они выпустили его из машины только потому, что знают – никуда он от них не денется. От них... Почему Максим оказался заодно с этим человеком? Какую цель он преследует? Максим... Ведь он вызывал доверие, он помог ему, помог избавиться от страха, совладать с мучавшими его виденьями – пусть они не исчезли совсем, но благодаря Максиму Вадим избавился от их власти, научившись не бояться их.

Он вспомнил, что где-то то ли слышал, то ли читал о том, что психолог не имеет права заявлять на своего пациента, даже если тот окажется настоящим преступником, на совести которого реальные убийства, и в этом психолог напоминает священника, не имеющего права разглашать тайну исповеди, что бы в ней ни говорилось. Вадим точно не знал, так ли это, но хотелось верить, что – так. Может быть, Сергей – тоже пациент Максима? Тогда он должен иметь на него влияние, держать его под контролем. Может, так оно и есть? Внезапно Вадим почувствовал страшную усталость. Мысли смешались, потускнели. Он просто сидел и смотрел на теряющийся в тумане горизонт. Просто сидел и смотрел...

Сзади послышались шаги и Вадим быстро оглянулся. Сзади стоял Максим.

- Ничего, что я пришёл?

- А у меня есть выбор?

Максим опустился на землю рядом с ним.

- У меня его тоже нет.

- Почему вы заодно с... с ним? – Вадим кивнул в сторону шоссе.

- По многим причинам.

- Вы же знаете, кто он.

Максим молча кивнул.

- Тогда почему?

- Потому что нет выбора.

- Он один раз чуть не убил меня.

- А я один раз чуть не убил его.

Вадим застыл, глядя на Максима расширившимися глазами. Тот кивнул.

- Хочешь знать, как?

- Да... – ответил Вадим, и тут же почувствовал, что, на самом деле вовсе этого не хочет.

- Сейчас у нас нет времени. Если ты действительно хочешь знать, я расскажу, но сейчас мы и так слишком задержались. Если нас догонят, то меня просто убьют, как уже пытались.

Вадим слушал его тихий, очень спокойный голос, смотрел ему в лицо и понимал, что у него не получается не верить ему. И от этого, несмотря на страшный смысл сказанных Максимом слов, почему-то становилось спокойнее. Или это просто была усталость... Максим поднялся.

- Пошли?

Вадим молча встал, подхватил с земли куртку и, машинально отряхнув её, направился вслед за Максимом к машине.

- Вы знаете, сколько прошло времени? – негромко проговорил Сергей, когда они сели.

Максим промолчал в ответ. Заурчал мотор и машина мягко покатилась по шоссе – теперь, по сравнению с предыдущей бешеной ездой, почти медленно. Вадим бессильно прислонился к закрытой дверце и смотрел на плывущий за окном предутренний туман. Думать ни о чём не хотелось. Было просто страшно думать.

Из этого состояния его вырвал сильный толчок. По ушам полоснул скрежет тормозов и машина застыла, едва не ударив в бок другой, внезапно развернувшейся поперёк шоссе, перегородив им дорогу. Сергей злобно прошипел что-то, как показалось Вадиму, не по-русски, и тут же дал задний ход, но проехав несколько метров, чуть не врезался в борт другой машины. Дверца первой приоткрылась и воздух разорвали сухие резкие хлопки, что-то с визгом чиркнуло по крыше.

- Parbleu! Выбрали время! - процедил сквозь зубы Сергей.

Максим изо всей силы столкнул Вадима вниз, сам соскользнув с сиденья.

- Мертвец там один. Макс, слышишь? С ним - я. Остальные - твои. Они обычные люди. Но вооружены... Ладно, по обстоятельствам! - Сергей выдохнул это почти скороговоркой и, сильно толкнув дверцу, вышел из машины. Звук захлопнувшейся за ним дверцы совпал с очередным выстрелом.

Сидя между сиденьями, Вадим не мог видеть того, что происходило в нескольких шагах от машины, звук каждого выстрела заставлял горло сжиматься, едва не перекрывая дыхание. Внезапно стекло над ним обдало кровавыми брызгами, в тот же момент машина дрогнула от удара отброшенного на неё тела. Вадим видел прижатые к окну слипшиеся от крови тёмные волосы, рукав чёрного кожаного пиджака. Видел, как по стеклу вместе с кровью стекала какая-то густая мутная слизь. Тело чуть съехало вниз, увлекаемое собственной тяжестью, и Вадим невольно вздрогнул, увидев лицо Сергея и зиявшую на месте глаза заполненную тёмной кровью дыру.

Вадиму казалось, что внутри у него всё онемело. Он смотрел на расползающуюся по стеклу кровь и не чувствовал реальности происходящего. Сергей, оказавшийся маньяком-убийцей, разборка, стрельба, его внезапная и какая-то бестолковая смерть. Всё было настолько быстро и настолько неправдоподобно, что не позволяло даже толком испугаться

Внезапно свет заслонил ещё один силуэт и в следующую секунду в окне показался человек, держащий в поднятой руке пистолет. Вадим внутренне сжался, узнав одного из преследовавших его прошлым вечером парней. Напряжённый взгляд подошедшего был прикован к Сергею, даже мельком не скользнув по салону машины, будто парень просто не ожидал увидеть там кого-нибудь. Подойдя ещё ближе и убедившись, что перед ним труп, он опустил руку с пистолетом и повернулся назад – к кому-то, находившегося вне поля зрения Вадима. В этот момент тело Сергея чуть шевельнулось, но это было уже не безвольное соскальзывание, наоборот, Сергей слегка приподнялся, опершись на крышу машины. Вадим судорожно стиснул кулаки, он даже не мог понять, что заставило его замереть от ужаса – перспектива быть расстрелянным подошедшим человеком, или страшно-осмысленное движение обезображенного трупа с вытекающей из дыры на месте глаза кровавой слизью.

Видимо, почувствовав что-то, парень с пистолетом резко обернулся, его лицо исказилось в так и не прозвучавшем крике. Сергей легко, словно размозжённый череп был лишь гримом или иллюзией, выпрямился и схватил того за руку. Прозвучал выстрел – то ли непроизвольный, то ли парень всё же успел разрядить пистолет в стоящего перед ним внезапно ожившего мертвеца. Сергей вздрогнул, снова откинувшись на окно машины, но пуля не заставила его выпустить своего противника. Всё произошло мгновенно – навалившиеся на стекло два тела, вопль, перешедший в сдавленный хрип. На секунду перед Вадимом мелькнуло прижатое к стеклу лицо – неестественно распахнутые, стекленеющие глаза, кровавая слюна на искривлённых губах. Сергей разжал руки и тело повалилось к колёсам машины. Максим приоткрыл дверцу и наклонился к убитому. Когда он, оставив дверцу приоткрытой, снова сел рядом с Вадимом, тот увидел у него в руке пистолет.

Отошедший на пару шагов Сергей отогнул полу пиджака подкладкой вверх и вытер лицо. Вадим со смесью удивления и облегчения увидел, что оба глаза у того целы, но чуть выше виска виднелась широкая полоса содранной скользящей пулей кожи – видимо, шедшая из ссадины кровь и создала такую жуткую иллюзию. И всё равно, Сергей был ранен, пусть ему несказанно повезло и не одна из пуль не стала смертельной, но в том, что они всё же задели его, у Вадима не было сомнений – он прекрасно помнил, как вздрагивало отброшенное на машину тело, видел под расстёгнутым пиджаком пропитанную кровью рубашку.

Сергей же вёл себя как ни в чём не бывало, его движения не казались скованными болью, хотя лицо и выглядело измученным и смотрелось ещё более бледным из-за размазанной по щеке крови. Вадима удивляло и то, что Сергей продолжает стоять на обочине дороги, словно, убив одного из напавших, больше не опасается, что в него снова начнут стрелять. А ведь логичным и разумным было бы поскорее сесть в машину и попытаться убраться отсюда, пока длится это непонятное затишье.

Вадим посмотрел на застывшего рядом Максима в надежде увидеть на его лице подтверждение своих мыслей, но тот напряжённо наблюдал за Сергеем, одной рукой придерживая чуть приоткрытую дверцу, а в другой сжимая пистолет. Вадиму показалось, что оба чего-то ждут и что для них эта ситуация вовсе не была неожиданной. Более того, поведение Сергея было таким, будто он нарочно хочет, чтобы в него стреляли. Это не укладывалось в голове, но выглядело именно так, и, в то же время, Сергей вовсе не казался человеком, идущим на самоубийство. Хотя... Вадим вспомнил, кто перед ним. Разве может быть у маньяка психология нормального человека? Он невольно снова покосился на Максима – в конце концов, психолог... Но он, похоже, поведение Сергея воспринимал как само собой разумеющееся.

В этот момент Вадим почувствовал, как в его затылок вонзается внезапная и невыносимая боль, смывающая все мысли и ощущения, кроме одного – будто его голову пронзает ледяной стержень... или, не стержень, а луч... или – чей-то взгляд. Словно сам он уже не принадлежит себе и единственное, что он может, это, не сопротивляясь, принимать то, что видит его глазами кто-то чужой, слышать чужие мысли, чувствовать чужие ощущения.

Вадим стоял перед Сергеем, глядя в его глаза, кажущиеся сейчас необычайно глубокими, манящими, затягивающими, парализующими волю и оставляющими лишь непреодолимое желание погрузиться в их кажущуюся желанной бездну. И, в то же время, Вадим прекрасно знал, что сидит на полу в тесном, зажатом передним и задним сиденьями пространстве, касаясь щекой жёсткой обивки, ощущая под руками замусоренный пол, но...

...Их разделяли всего несколько шагов и капот машины. Вадим почувствовал, как его губы дрогнули в странной, кажущейся ему самому неуместной улыбке, услышал собственный голос, произносящий слова, смысла которых не понимал и про которые знал лишь, что они родились не в его голове. Но он произнёс их.

- Есть вещи, для которых время – не преграда, правда? Для них даже смерть не преграда.

- Я не понимаю тебя.

- Значит, ты и не должен понимать. – Вадим отчётливо слышал свой голос. Свой, и, одновременно, свершено незнакомый, чужой, говорящий непонятные ему слова.

- Что тебе нужно? – Лицо Сергея напряглось в болезненной усмешке.

- То, что осталось от твоей души. – Вадим едва не задохнулся от произнесённых им слов, не в силах поверить, что действительно сказал эту неприятную, холодящую душу бессмыслицу.

- А если от неё ничего не осталось?

- Тогда мне нужно это ничего. – Вадим чувствовал, что снова улыбается, но эта чужая, насильно раздвинувшая его губы улыбка причиняла ему почти физическую боль.

- Забирай. – Губы Сергея изогнулись, обнажая неестественно длинные, заострённые клыки, удивившие Вадима и, в то же время, совершенно не удивившие.

Он стоял напротив Сергея, глядя в его тёмные глаза, ощущая, насколько завораживающе-притягательна пустота этих бездонных зрачков, и насколько она опасна и ненасытна. И он позволил себе отдаться этому тёмному и опасному, желанному и губительному взгляду, погрузиться в него, скользить в его глубину – в делавшуюся всё более холодной и равнодушной бездну, в не имеющее границ мёртвое пространство, затягивающее всё сильнее, всё безнадёжнее...

Вадим сделал шаг к Сергею – и, в то же время, странным образом не ощутил движения в своём теле, продолжая сидеть на грязном полу, скорчившись между сиденьями. Однако он точно знал, что приблизился к Сергею ровно на шаг. И ещё один шаг – сделанный, и, в то же время, не сделанный им. Теперь они стоят, разделяемые только капотом машины, и жадная пустота тёмных глаз поглощает, растворяет в себе, превращает в ничто свою добровольную добычу, теперь победа Сергея уже очевидна. И в этот момент где-то в равнодушно-жадных вихрях Вадим почувствовал нечто – будто на самом дне пропасти, укрытое переплетением этих вихрей, бьётся что-то живое, источающее волны тепла, болезненно сжавшееся, когда он потянулся туда. Вадим явственно ощутил, как сжимает в руке горячий, пульсирующий комок.

Максим осторожно поднялся и пригнувшись, чтобы его заслоняли спинки передних кресел, сел на сиденье, не сводя глаз с вышедшего из ближайшей машины человека. Этот человек явно отличался от тех, с которыми они только что имели дело, и у Максима не было сомнений в том, кого он видит перед собой. Прекрасно сознавая, насколько бесполезен сейчас пистолет, он, тем не менее, сжал рукоять так, что побелели костяшки пальцев, и, стараясь усмирить бешено колотящееся сердце, смотрел на неторопливо приближающегося к Сергею высокого молодого мужчину с зачёсанными назад волнистыми волосами и неправильными, но тонкими и выразительными чертами лица, из тех, которые, раз увидев, уже невозможно забыть.

Сергей машинальным жестом провёл по щеке, то ли стирая, то ли ещё больше размазывая оставшуюся на ней кровь, потом взглянул на перепачканную руку, и снова поднял глаза на незнакомца. Тот улыбнулся ему. Улыбнулся так, как можно улыбаться лишь глядя на своего заклятого врага, находящегося целиком в твоей власти. Он произнёс что-то, неслышимое из-за поднятых стёкол, и в этот момент Максиму показалось, что сидящий рядом Вадим тоже что-то прошептал. Он перевёл на него вопросительный взгляд, но юноша смотрел прямо перед собой, кажется, даже не видя Максима. Он походил на человека, находящегося в глубоком трансе, и Максим внутренне сжался от царапнувшей мозг догадки. Шёпот Вадима обрёл чёткость и до Максима донеслось:

- ... даже смерть не преграда...

Догадываясь, что именно это сказал сейчас незнакомец, Максим снова перевёл взгляд на окно, успев увидеть, как удивлённо приподнялись брови Сергея, как он проговорил что-то, так же приглушённое стеклом.

- ...ты и не должен понимать, - раздалось рядом как раз в тот момент, когда незнакомец заговорил снова.

С губ Сергея опять слетела неслышимая в машине фраза.

- То, что осталось от твоей души, - прошептал в ответ Вадим и Максим вздрогнул от этих слов. Он снова сжал рукоять никчёмного сейчас пистолета, как когда-то сжимал скальпель – так же отчаянно, как утопающий сжимает свою хрестоматийную соломинку, словно бесполезное против мертвеца оружие может придать сил живому. Максим молился, чтобы этот разговор наконец закончился, чувствуя, что ещё немного, и он не выдержит повисшего между двумя преодолевшими время и смерть врагами напряжения, не выдержит сковавшего Вадима транса, не выдержит собственного бессилия.

На лице незнакомца снова появилась улыбка удовлетворённого допросом инквизитора, и эта улыбка отразилась на лице Сергея хищным оскалом. Он бросил в ответ одно короткое слово и оба замолчали. Теперь они ни на миг не сводили глаз друг с друга, их взгляды сплелись, образовав тугую воронку, невидимый, но ощущаемый шестым чувством обжигающий смерч.

Максим испытывал невыносимую тревогу, наблюдая этот поединок взглядов... впрочем, не взглядов, а чего-то гораздо большего. Он не знал, чего именно. Воли? Души? Едва ли. Возможно, по его строну разделяющей жизнь и смерть границы этому просто нет названия.

Через какое-то время он почувствовал, как что-то между этими двумя неуловимо изменилось, почувствовал за несколько мгновений до того, как увидел, что лицо незнакомца теряет иллюзию жизни, кожа приобретает серый оттенок, рот кривится, словно в приступе удушья. Губы же Сергея изогнулись в жуткой, одновременно неестественной и почти непристойной гримасе удовольствия. Он склонил голову набок и его противник начал медленно валиться в ту сторону, словно взгляд Сергея впрямь был материален и он потянул его на привязи этого взгляда. Казалось, ещё секунда, и всё будет закончено, но как раз в эту секунду произошло нечто, что Максим даже не успел отследить. Незнакомец резко выпрямился, а Сергей судорожно вцепился в капот машины, низко склонившись над ним. Волосы скрыли его лицо, но Максим увидел, как на пыльное железо упали тяжёлые капли тёмной крови.

Лицо незнакомца внезапно странным образом изменилось – бледная кожа стала неестественно одутловатой, приобрела землистый оттенок, на фоне которого выделялись покрывавшие скулы пятна, напоминающие следы кровоизлияний, тонкие четы лица болезненно заострились, под глазами выступили тёмные круги. Но, несмотря на страшные изменения, его губы змеились в усмешке. Усмешке победителя. Склонившийся к капоту машины Сергей издал стон, перешедший в приступ тяжёлого кашля, захлёбывающегося в хлынувшем у него изо рта потоке крови.

Максим распахнул дверцу и, не думая о том, какой прекрасной мишенью сейчас является, обошёл машину, встав позади Сергея и оказавшись лицом к лицу с незнакомцем. Он не мог, да и не пытался отдать себе отчёт в том, чем именно рождена переполняющая его сейчас злость, а лишь чувствовал, что всё это время она была с ним, словно тихо свернувшаяся на сердце змея. Теперь эта змея впервые подняла голову, готовясь к броску, и дав ему тем самым странную, пьянящую свободу.

Взгляд стоящего перед ним мужчины в первый миг впился в него, словно ледяной бурав, но тут же бессильно заметался, соскользнув с брони его злости. Максим поднял непривычный и, в то же время, странно удобно лежащий в руке пистолет, из-за этой своей удобности кажущийся просто бутафорией, игрушкой – серьёзной, весомой, но какой-то нереальной. Он напряг палец, лежащий на спусковом крючке, ещё сильнее сжал рукоятку и оружие дёрнулось в его руке, воздух пронзительно взорвался в ушах, а где-то за спиной стоящего перед ним мужчины брызнул земляной фонтанчик. Максим шагнул вперёд, поднял ствол выше, поднеся его почти вплотную ко лбу застывшего перед ним человека, и снова нажал на спуск – снова дёрнулся в руке пистолет, но теперь противник отпрянул назад, запрокинув голову, и осел на землю, судорожно сжав руками редкую траву. Его голова лежала в кровавой жиже, а посередине лба виднелось издевательски-аккуратное отверстие. Полулежащий на залитом кровью капоте Сергей бессильно сполз вниз и, перевернувшись на спину, затих.