Его строптивая любовь

Глава 48

Рагнар эр Фогрейв

замок Харрад

Мои шаги раздаются под сводами отчего дома. Иду по знакомой с детства галерее и впервые чувствую себя здесь не хозяином, а гостем. Каждый угол кажется неродным, незнакомым, чуждым, каждая комната таит свои секреты.

Как мы до этого дошли?

Когда мой любимый, добрый, чуткий, понимающий отец превратился в далёкого и незнакомого интригана? И почему я при всей своей проницательности никогда не замечал за ним склонности к составлению многоходовых комбинаций?

Хмыкнул. У меня–то эти склонности были! Теперь нет смысла гадать, откуда. Как говорит моя принцесса: «Яблочко от яблоньки недалеко падает».

И ведь как хорошо всё продумали! И растили меня… Ещё один эксперимент огненных тёмных.

Детство моё было не самым простым. Тогда я был уверен, что всех драконов заставляют с пелёнок бесконечно тренироваться и учиться, но с появлением Алессаль с её бесконечными расспросами всерьёз задумался, так ли это; навёл справки. Удивиться не удивился, но оправданий родителям нашёл предостаточно. Я был лучшим из лучших, меня хватили преподаватели, мной восхищались сверстники. Причин для подозрений я не видел, меня всё устраивало. Особенно, когда после прохождения обряда я смог принять стихийного дракона, и он оказался куда более сильным, чем у действующего правителя.

Всё сразу встало на свои места. Меня готовили на эрмидский трон. И я был не против. Готовился к правлению неспешно, тщательно разбираясь в политических течениях, подтягивая экономику и прочие необходимые будущему правителю знания.

Но это я так решил, а на самом деле закрученная интрига была куда сложнее, и одним Эрмидом не ограничивалась. Сегодня Модес Аракаш Нанд позволил мне прикоснуться к истинной истории, и все приобретённые знания засияли новыми гранями. Именно поэтому я первым делом направился к отцу.

Он работал в кабинете, у окна сидела с книгой по заклятиям Беарра, его истинная. Выглядели они мило и по–домашнему, хотя я знал, что семья тигрицы вовсю сопротивляется их отношениям. Только толку? Они всё равно вместе, не могут и не станут жить по отдельности, это невозможно.

Деликатная Беарра удалилась сразу после обмена любезностями, предупредив, что пришлёт служанку с едой и напитками, это было совсем не лишним — я не помнил, когда в последний раз ел и спал, помогая отцу Алессаль. Живот радостно заурчал, выдавая моё состояние отцу.

— Сперва еда, затем разговор, — сурово заключил он. — Я бы добавил ещё сон, но по твоему виду предполагаю, что бесполезно.

— Так и есть, у меня много дел. Некогда.

— Как и все стихийные драконы ты думаешь, что раз восполняешь силы во время путешествий между мирами, то и отдыхать не нужно, но забываешь о главном — физическое тело требует сна, еды, воды и без них может истощиться и умереть.

— Помню. Но пока запаса прочности хватает, — ответил твёрдо. Сам же в очередной раз подумал, что за это стоит благодарить отца, который лично занимался моими здоровьем и физической подготовкой. И не важно, ради великих целей или для моего блага, факт налицо — он со всей ответственностью подошёл к делу, и я вырос здоровым, сильным, хорошо тренированным. Для меня это безусловный плюс.

— Я не стану читать тебе нотаций, лишь попрошу не усердствовать чрезмерно и помнить о безопасности. Стихийный дракон не сможет жить в слабом теле.

Кивнул. Отец был прав, я близок к истощению, стоит воспользоваться его заботой и дать себе отдых в безопасности родного дома. Но Алессаль… Нет, я должен закончить с Орином, чтобы не волноваться о ней.

Нам подали еду, и мне стоило немалых усилий есть медленно. Я тревожился за истинную, хоть и понимал, что ей нужно время переварить информацию. Ей и Маэстро, который потихоньку всё расскажет и объяснит. Так, чтобы мы не навлекли на себя гнев повелителя и выжили.

За кофе отец кивнул, позволяя начать разговор, и я не медлил ни мгновения.

— Мы никогда не говорили с тобой об этом прямо, но я считал, будто мне уготовлено править драконами, готовился занять место Орина. Сейчас я понимаю, что всё не так однозначно. Я хочу понять, что конкретно вы задумали и какова моя роль в вашем плане межмирового масштаба, — проговорил откровенно. — Если при этом ты объяснишь итоговую цель всей задумки, буду благодарен.

Отец сделал глоток кофе и отставил чашку, как всегда делал, концентрируясь.

— Что тебе известно о повелителе огненных тёмных? — задал он вопрос.

Я оказался в сложной ситуации. У меня было несколько версий событий, где драконы и огненные тёмные были как по одну сторону баррикад, так и по разные. По всему выходило, что я ненароком могу предать доверие одной из сторон.

— Подозреваю, что я знаю о нём ровно столько, сколько мне позволили знать, — ответил уклончиво.

— Тогда, думаю, я знаю, с чего начать, — кивнул отец. — К слову, тебе известно его полное имя?

— Да.

— Модес Аракаш Нанд, — озвучил отец без страха и сомнений. — Думаю, тебе не составит труда перевести каждое из этих слов с древних наречий, я тебя этому обучал.

— Нанд — правящий, правитель, но это любому ясно. Модес — созидатель, творец, а Аракаш — главное имя демонического мира Рошарш–та–ану, где каждая буква и каждый слог имеет своё значение, — воскресил я в памяти познания. — Яркий, сильный лидер, стремящийся к изменениям, — попытался перевести я, но заметил, как отец изогнул бровь, намекая на ошибку. — Не стремящийся к изменениям, а выносливый и принципиальный лидер, неспешно, но неуклонно заставляющий мир меняться под его желания, верно?

— Пока да. Теперь слоги и тоны.

Это было куда сложнее, в слогах каждое сочетание букв имело своё значение, а я, признаться, давно не освежал знания, тоны и ударения в древних языках — вообще отдельная история. Написанное имя можно было произнести сотней вариаций, например, растянув одну гласную, усилив её ударением, произнеся восходящим, понижающимся или и вовсе падающим звуком.

Потребовалось больше времени на ответ, но, кажется, я справился.

— Сильный воин, учение и познание, просветление, жестокая справедливость.

— А теперь представь, что это не демоническое имя, а драконье. Как бы оно звучало?

Посмотрел на отца недовольно. Кажется, я начинаю понимать Алессаль, не зря она бесится, когда я обучаю её по папиным методикам. Иногда хочется узнать всё и сразу, а не идти к новым знаниям десятками дорог, стирая ноги и падая от усталости.

— Да–ар–ра–ка–наш, — растягивая каждый слог и меняя интонацию восстановил я последовательность слогов. И уставился на отца.

— Что? В переводе не нуждается, да? — ехидно поинтересовался отец. — Судя по твоему ошалелому виду, ты верно понял мой намёк.

— Сколько ему лет? — выдохнул я.

— Без понятия. Но, надеюсь, твои сомнения развеяны. Я бы никогда не посмел пойти против его воли. Разумеется, мы все действуем по его плану, даже Орин, пусть и не знает об этом.

Закрыл глаза, пытаясь справиться и поступившей информацией. Мозг просто отказывался принимать её и обрабатывать.

Алессаль Фогрейв

В Као–сар–Ди я почувствовала себя неожиданно умиротворённо. Коротко переговорив с Ликсом, ушла к морю и долго сидела у воды, пытаясь восстановить душевное равновесие. Меня уже не заботили судьбы мира, я просто пыталась разобраться в себе.

Чего я хочу? Кто я? Как вижу своё будущее?

Отец сказал одну очень интересную вещь, на которую я изначально практически не обратила внимание. Я могу прожить ту жизнь, что мне по душе. Захочу семью и детей — пожалуйста, только не стоит сильно откладывать, иначе потом возникнут сложности из–за силы. Захочу власти и славы — держи, доченька, сколько унесёшь, могу ещё сверху добавить. Тяжело? Ну, сама хотела, изыскивай возможности с достоинством нести бремя власти.

Но главная моя проблема в том, что я сама не знаю, чего я хочу. Точнее, чисто по–женски я хочу всего и сразу, но больше всего на свете — больше никогда не чувствовать себя бесконечно одинокой. Только как вновь начать доверять собственной семье, когда она тебе не доверяет? Я понимаю, что ещё молода и неопытна, не умею скрывать мысли, могу сболтнуть лишнее, но неужели мне нельзя обозначить хотя бы общие планы семьи, чтобы я почувствовала себя её частью?

Вздохнула.

Легла на прохладную гальку, втянула горьковатый от высокой концентрации соли воздух, пытаясь почувствовать себя на курорте, но мысли просто растворились. Не знаю, сколько любовалась звёздным небом, загадочно выглядывающей из–за тучи луной и думала о ерунде. Впервые за длительное время мозг отдыхал.

— Лепота, — произнесла от полноты чувств. А затем встала и пошла плавать. — Луна, ты только никуда не уходи, мне можно купаться только в твоём присутствии, — строго наказала спутнику Као–сар–Ди и рассмеялась, до того глупым это показалось.

Но мне хотелось быть глупым, беззаботным ребёнком, которого любят, оберегают, обнимают и целуют, а не бросают во взрослую жизнь, заваливая ворохом проблем и не подсказывая, с какой стороны подступаться к Авгиевым конюшням.

Мелькнуло горькое слово «обида».

Да, я смертельно обижена на всех и сразу за всё. И на себя тоже обижена. Я уже столько времени провела в других мирах, а всё живу по земным законам с земными стереотипами и никак не могу от них избавиться. Я хочу, чтобы мама была мамой, папа — папой, чтобы любимый мужчина просто любил меня, а не радостно строил планы по захвату Вселенной с моим собственным родителем. Хочу нормальную семью! Образцово–показательную, будто из земной рекламы. Где все завтракают за одним столом, улыбаются друг другу, вместе проводят досуг…

Нырнула в воду и распахнула глаза от шока, когда до меня дошла одна простая вещь, о которой нам постоянно говорила классный руководитель в школе.

Социальные сети — это зло. Вы видите в них ненастоящую жизнь с отфотошопленными людьми и искусственными эмоциями. Но жизнь другая. Она полна интересных событий и рутинной работы, людей, которые с одними могут быть по–настоящему добрыми и заботливыми, а с другими — жестокими и беспощадными. Нет чёрного и белого, есть реальная действительность, и ты или принимаешь её во всём разнообразии или страдаешь от несовпадения с навязанной социальными сетями «идеальной» картинкой.

Я слишком долго вела блоги и так погрузилась в «нарисованный мир», что и здесь, в Эрмиде, в Као–сар–Ди, в Рошарш–та–ану порой теряла связь с реальностью. Казалось, будто я снимаюсь в бесконечно–длинном и не всегда интересном сериале. Я даже окружающих людей воспринимала как персонажей, до конца ни к кому не привязываясь. Отстранилась на максимальное расстояние. Словно зритель «Игры престолов», где боишься прикипеть душой к герою, зная, что стоит это сделать, как он погибнет.

Вынырнула, облизнула солёные губы, подплыла к лунной дорожке, чтобы остановиться и закончить эту не раз возникающую мысль, которую я не желала развить и понять.

Почему у меня такая реакция? Она ведь повторялась не раз и не два, я регулярно ловлю себя на ощущении нереальности происходящего.

«Потому что ты не принимаешь ни один из миров, миры в ответ не принимают тебя», — шепнул ветер.

— Почему ты мне подсказываешь? — спросила у самой непредсказуемой и своенравной стихии.

«Ты мне нравишься. Присматриваюсь к тебе», — ответил он загадочно и улетел, зашумев кронами деревьев на берегу.

Я почувствовала невиданный ранее прилив энергии и поняла, что горы могу свернуть. Что это? Подарок ветра, моря или Као–сар–Ди?

— Так, ладушки, попробуем начать с принятия мира. В конце концов, это мир матери, он пропитан силой отца, я с ним уже говорила и мы нашли общий язык, по логике здесь это должно получиться проще всего, — произнесла, настраиваясь. — Понять бы ещё, как это всё работает.

Прислушалась к ощущениям, попробовала обратиться к миру — ничего. А дальше руки сами начали проводить манипуляции, будто я делала так тысячу раз. Сформировала клубочек огненной тьмы на мокрой ладони, выдавила слезинку, вспомнив, что море считает слёзы даром, магией сделала надрез на коже и добавила в ладонь каплю крови. Подумала и обратилась к ускользнувшему недавно ветерку.

— Уважаемый ветер, не желаете присоединиться к нашему мероприятию?

Честно признаться, действовала по наитию и не представляла, чем закончится эксперимент, но ветер откликнулся в своей вредной манере — нырнул в ладонь без предупреждения, заставив все стихии смешаться в ослепительно–белый сгусток ледяного тумана. Выгляни сейчас солнце, наверняка каждая льдинка превратилась бы в рассыпающийся бриллиантовым блеском кристалл.

— Као–сар–Ди, прошу принять этот дар, — произнесла, погружая руку в тёмные воды Мирового океана, где сгусток превратился в красивый белый цветок с огненной серединой, заключённой в кольцо тьмы. Цветок опустился на дно, вспыхнул и исчез.

«Я сейчас тоже исчезну. Выйди, пожалуйста, на пляж», — напомнил о себе несчастный Огонёк.

Огонёк за своё скрытничество тоже находился в опале, но истязать его дольше не стала, выполнила требуемое, села на камень, поёжившись от ночной прохлады. В то же мгновение ласковый тёплый ветер обнял меня, защищая от промозглой темноты ночи, а каменная галька под ногами и камень–сиденье нагрелись до комфортной температуры. Я будто у камина сидела, разве что потрескивающих в нём поленьев не хватало.

Огонёк тут же соскользнул с плеча наземь, поджигая сухие веточки, листики, но не найдя достаточного количества подходящего для горения материала, вспыхнул прямо на гальке, дополняя мой идеальный вечер.

Блаженно закрыла глаза, наслаждаясь заботой мира, ветра, Огонька, отбрасывая любые мысли, но… перед внутренним взглядом вдруг затанцевали какие–то чертежи и схемы. Распахнула глаза в ужасе. Это ещё что такое? Я на это не подписывалась.

Я дышала тяжело и быстро, словно только что пробежала марафон. Адреналин бил в уши частой пульсацией, сердце колотилось в бешеном ритме.

— Испугалась, — раздался рядом голос, и я увидела сидящего на соседнем камне отца. — Ты поторопилась, дочь.

— Просто хотела понять… разобраться, что вообще происходит вокруг. Я так запуталась. Мне очень плохо, папа. Я каждый раз умираю, думая, что нужна вам только для дела, — призналась, чувствуя, как по щекам заскользили дорожки слёз.

— На ручки? — отец отреагировал не на мои слова, а на внутреннее состояние обиженного и испуганного ребёнка, недолюбленного, глубоко несчастного, который хотел лишь одного — почувствовать себя важным и нужным, спрятаться в бережных, но сильных объятиях. — Ты такая… непонятная порой. Забирай Огонька и пойдём, я проведу тебя по мирам и объясню то, что планировал сделать несколько позднее.

— Несколько? Почему мне кажется, никогда или очень нескоро?

— Видимо потому, что начинаешь лучше меня понимать, — рассмеялся отец и взял меня за руку, помогая подняться. А запрыгнувшего на плечо Огонёчка он бережно погладил и сказал: — Не отмалчивайся. Если мы с её драконом ведём себя скрытно и она от этого страдает, ты должен её поддерживать и успокаивать. Не стесняйся, обращайся за советом к моему Пламени, к Вспышке Маро, они тебе помогут. К нам вернулся старый друг Форро, его Луч вообще обожает поучать, так что ещё надоест тебе советами.

Я отчётливо ощутила, что именно стеснение и испытывает мой Огонёчек. Он и счастлив, и напуган, и воодушевлён, и смущён. Но в целом доволен.

— Я сразу поняла, что Форро — свой, — с улыбкой произнесла я, чтобы поддержать разговор, про себя удивляясь, как отец успевает узнавать последние новости.

— Поэтому опустошила его тайник? — вновь негромко засмеялся отец. — Мы много лет смеёмся над тем, что ему, самому верному нашему союзнику и другу, самому немногословному, сдержанному и тихому, достаются ужасно болтливые артефакты. И каад у него, и живой огонь — страшные сплетники.

— А мой Огонёк в последнее время молчун, — пожаловалась я. — А каада своего у меня и вовсе нет.

— Рагнар дал тебе мой каад, но он слушает лишь меня. Если бы не родственные узы, он не стал бы с тобой общаться вообще. Когда мы оживим Луцан, зажжём Древнее Пламя в Храме Огня и призовём огненных тёмных в новый дом, я создам новые каады, и ты получишь свой. А Форро обязательно верни его ценности, он узнал в тебе мою дочь и не стал ни выдавать, ни торопить с возвратом, но меня нашёл сразу и доложил обстановку.

— Поняла, так и поступлю. Спасибо за совет.

Теперь ясно, откуда папа узнаёт последние новости.

Отец взял меня за плечи, а затем обнял, прижимая к своему телу, погладил по голове. Не выдержала и тоже обняла его, сжимая кольцо рук всё сильнее.

— Я всё правильно делаю? — спросил он тихо.

— Угу.

— Чего ревёшь? Я чувствую, что ты довольна, но не могу понять этот водопад, сколько ни пытаюсь, — в чисто мужской манере уточнил папа. — В тебе столько разных эмоций и чувств, что у меня голова кругом. Если совсем откровенно, в такие моменты я хочу сбежать. Некомфортно.

— То же самое я испытываю, когда погружаюсь в ваши интриги, — буркнула недовольно, но руки не разжала. — Кстати, что это были за чертежи и схемы? Они появились, как только я принесла в дар планете часть своей силы.

— А ты их отчётливо видела? Покажи.

Я закрыла глаза и, продолжая прижиматься к отцу, восстановила в памяти картинки, при виде которых в прошлый раз едва не упала в обморок.

— Так, дай мне несколько минут поговорить с Као–сар–Ди, потом ещё раз попробуешь к нему подключиться, раз он пустил тебя в своё сознание, — переключился на рабочий тон отец и мне пришлось неохотно разомкнуть объятия. — Можешь пока вызвать дракона, пусть он тебя обнимает и успокаивает. Нажми на вайрог и позови его, он почувствует, — дал он краткую инструкцию и вернулся на свой камень, закрыв глаза.

Я поступила, как велено, и через несколько минут увидела арку телепорта, а следом и фигуру любимого мужчины.

— Обними её, — велел отец, не размыкая глаз.

Рагнар состроил удивлённое лицо, но ехидничать, мол, так уж и быть, возьму эту обиженную барышню в объятия, не стал. Молча подхватил на руки и сел на тот камень, что я занимала прежде. Я безмолвно обхватила его шею, прижалась носом, вдыхая родной и любимый запах.

— Извини, — шепнула на ухо.

— И ты меня извини, — так же тихо ответил он.

Положила голову ему на плечо и довольно зажмурилась. Вот правду говорят про то пусто, то густо. За последние полчаса я трижды почувствовала заботу: сперва от Као–сар–Ди и ветерка, затем от папы, сейчас от любимого мужчины. Всегда бы так.

Почувствовала волну ужаса от отца, следом прилетело объяснение, что ему тоже нужно время, он не привык к яркому выражению эмоций, так что пока мне придётся довольствоваться драконом, а то и вовсе на нём сосредоточить все свои усилия.

Улыбнулась. Ехидненько подумала, что привыкать нужно быстрее, я со своими эмоциями уже никуда не денусь и их с лихвой хватит на всю семью.

— Так, — вслух проговорил отец и открыл глаза. — Миа, иди сюда, попробуешь пообщаться с миром под моим контролем.

Рагнар выпустил меня из объятий неохотно, даже руку на мгновение задержал в своей руке, и я не сдержалась, поцеловала его в щёку, лишь затем подошла к папе.

— Садись прямо на камни у моих ног, — велел он и положил на мою голову руки, стоило опуститься рядом. — Закрой глаза, обратись к миру. Сейчас он будет лучше контролировать себя и не обрушит на твоё сознание весь массив данных, не бойся. Вместо формул и схем будут картинки и более привычный тебе формат подачи информации. Давай, я подстрахую.

— Ух ты! — протянула восторженно.

Я будто оказалась в суперсовременной многомерной компьютерной игре, где можно приближать и удалять предметы, прокручивать их, рассматривать в разрезе. Као–сар–Ди крутился и вертелся под моим взглядом, показывая всё, о чём я только успевала подумать.

Я начала с азов, как учили в школе. Посмотрела строение мира, соотношение земли и воды, данные о температуре, для проживания каких рас он подходит, затем и вовсе переместилась в космос, оценивая, как далеко мир находится от звезды, что ему мешает получать больше магической энергии.

Увидела кольцо космического мусора вокруг ближайшей к местному солнышку погибшей планеты. Видимо когда–то на ней жили люди или подобная технологическая раса, не заботившаяся о будущем. А мусор–то тянет на себя магическую энергию, аж светится! Будто губка впитывает и впитывает, оставляя совсем крохи моему миру.

Руки так и зачесались что–то со всем этим сделать, я даже потянулась мысленно, пытаясь собрать мусор в кучку, но тут же почувствовала страшную слабость и услышала команду отца возвращаться.

Открыла глаза. С удивлением увидела окровавленный платок в папиных руках. Он прижал его к моему носу и кивком головы велел придержать.

— Для первого раза очень хорошо. Не зря я выбрал для тебя немагический мир, где есть компьютеры и всеобщая сеть, ты легко удерживаешь в голове разноплановую информацию и интуитивно понимаешь, как использовать поступающие данные. Луцан во много раз крупнее Као–сар–Ди, но пока слабенький, ты справишься с ним с совсем небольшой помощью, мы с Маро присмотрим и поможем в случае необходимости. Очень хорошо. Очень. Я доволен.

У меня глаза на лоб полезли. Он выбрал для меня Землю, то есть…

Видимо, мозг был ещё в рабочем настрое, потому молниеносно сложил два плюс два, подтвердив самые смелые догадки. Но и активировав самые жуткие страхи.

— Папа, я хочу точно знать наши семейные цели и задачи. Свяжи меня клятвой, чтобы я не могла выдать их другим под принуждением или по неосторожности. Я просто не в состоянии и дальше жить во мраке.

— Я присоединяюсь к просьбе, — сказал Рагнар, поднимаясь. — От нас будет меньше пользы, останься мы слепыми котятами. Мы молоды, далеко не так опытны, как ваши соратники, но мы семья и будем стоять друг за друга горой в любых обстоятельствах.

Отец подал мне руку, помог встать и обрести равновесие, затем прижал к себе одной рукой и посмотрел на моего дракона.

— Ты, Рагнар, уже знаешь практически всё.

— Да. Но считаю, что вы должны объяснить всё это дочери. Ваша система разрозненных данных отлично сработала со мной, поскольку я вырос в Эрмиде и изначально владел большим массивом данных, но ей она не подходит. Слишком много новых сведений. Вы же видите, как она устаёт.

Последняя фраза прозвучала с откровенным наездом, как сказали бы на Земле. Дракон выказывал своё недовольство, не отводя взгляда и не сомневаясь в своей правоте. Я же с интересом смотрела за общением дорогих моему сердцу мужчин и с ещё большим интересом прислушивалась к собственным ощущениям. Отец прижимал меня к себе уже не так, как прежде. Пальцы его впивались в моё плечо куда сильнее, будто он боялся потерять меня. Но меня–дочь или меня–эксперимент?

— Миа! — возмущённо воскликнул отец. — Ты моё дитя!

— Ты готов доверить мне колыбель новой цивилизации — Луцан, но не желаешь отвечать на самые простые вопросы, заставляя сомневаться и в тебе, и в себе, и вообще во всём! — твёрдо произнесла я, подавив желание топнуть на месте, выказывая гнев.

— Потому что я хочу хотя бы казаться идеальным отцом, Миа. Но я не такой. Я совершил множество страшных поступков, от которых тебе станет не по себе, — отодвинув меня и удерживая за плечи, сказал отец, внимательно отслеживая и мысли и реакции. — И это мягко говоря.

— На ошибках учатся. Или ты хочешь, чтобы я их повторила? — спросила, ещё не подозревая, на что подписалась.

— Хорошо, прогуляемся по мирам, побеседуем. Но если ты меня не простишь, я сотру тебе память и мы начнём заново, — предупредил отец, сверкнув глазами.

— Насколько заново? — севшим голосом уточнила я.

— Как получится.