Его строптивая любовь

Глава 38

Я сидела в Ургране на своей любимой террасе и любовалась закатом, нервно подёргивая ножкой. Рагнар не стал нести на крыльях, а провёл в городской дом и переместил с помощью уже знакомого мне артефакта, а затем… оставил одну с каадом! У него, видите ли, дела! После поцелуев!

Я была обижена, зла, подозрительна и до сих пор так и не активировала волшебный куб. Если ещё он скажет какую–нибудь гадость, я за себя не отвечаю!

Как вообще можно бросить девушку после таких головокружительных поцелуев⁈ Это преступление! За такое нужно наказывать с особой жестокостью! Например, женитьбой!

Потрясла головой. Придумала тоже — женитьбой. Нетушки. Никаких радостей гадкому ящеру! Пусть страдает и мучается, как я сейчас.

Вдалеке появилась Цода, махнула тонкой, словно веточка, рукой, привлекая внимание.

— Прости, я так зла, что не могу успокоиться. Мне нужно ещё немного времени, — произнесла, сообразив, что чувствительная девушка–цан не может подойти. Затем дошло, что всем цанам в доме нехорошо, крикнула: — Прогуляюсь к воде и вернусь.

Море всегда успокаивало, но сегодня складывалось ощущение, что всё в мире против меня — начал вредничать Огонёк.

«Почему снова к воде? Чего тебе дома не сиделось? Надо было меня оставить в чаше с дровами, не тащить с собой. Хотя… Рагнара ведь дома нет, значит, я за главного и должен за тобой присматривать. Иди в дом! Живо!» — разглагольствовал он, не получая обратной связи — я шагала, вколачивая пятки в прохладный песок и не думала останавливаться или выходить на контакт. — «Ну, пожалуйста, дорогая, вернись в дом», — переключился он на уговоры. Без толку. Меня буквально трясло от бешенства, когда я спускалась к воде, теперь же оно только усилилось. — «Это небезопасно!»

— Мы в Ургране, он находится в невидимой глазу сфере производства огненных тёмных. Как, скажи мне, сюда может кто–то проникнуть? — печатая каждое слово выплеснула гнев на ни в чём не повинного Огонька, но не успокоилась. Только через несколько минут, когда дом был далеко позади и мне ничто не напоминало о Рагнаре, выдохнула. — Прости, Огонёчек. Я сама не своя.

— Что тебя на самом деле тревожит? — раздался голос за моей спиной.

Обернулась. Рядом стоял отец. На мгновение подумала, уж не галлюцинация у меня, он ведь в другой системе и…

— Привет, — поздоровалась машинально. — Ой, простите!

— Обращайся ко мне на ты и называй папой, как делаешь про себя, мне нравится, — заметил он с улыбкой и пошёл в ту сторону, куда я улепётывала от собственных чувств минутой ранее. — Итак, что случилось?

— Откуда ты знаешь, что я нуждаюсь в поддержке? — спросила, испытывая некоторую неловкость. Мы пока мало общались и я элементарно к этому не привыкла.

— Твой дракон сказал. Мы… достигли договорённости в твоём отношении, одна из них — если он чувствует, что я тебе нужен, он сообщает.

«Я думаю о море, я думаю о море», — попыталась спрятать неприличные видения последней встречи с Рагнаром, чем вызвала у папы приступ смеха.

— Неужели ты не можешь не слушать мои мысли? Это личное! — выпалила нервно.

— Прости, дочь, невозможно. Для меня слышать мысли — то же самое, что дыхание. И, поверь, меня сложно смутить.

— Меня — легко.

— Реши эту проблему. Ты огненная тёмная, никто и ничто не должно тебя смущать. Мир жесток. Принимай факты как данность, работай с тем, что есть на самом деле, — строго проговорил отец.

— Это не так просто, как может показаться, — вздохнула, вспомнив, как Рагнар объяснял то же самое, только про обнажённое тело.

— И правильно делал. Тебя не должны заботить такие мелочи, как общественное мнение. Ты — наследная принцесса тёмной империи, Миа, тебе позволено всё.

— Кроме тех ограничений, что назначили родители, — заметила с очевидным намёком.

— Родительские ограничения нужны исключительно для безопасности детей. Я вижу, что тебя уже не особо тревожит моя меркантильность в отношении Рагнара, и это правильно. Вы поженитесь, он станет моим сыном, вы родите детей, которым мы сейчас обеспечиваем будущее. Он действует на благо семьи.

— Я понимаю.

— Рад этому. А теперь вернёмся к истинной проблеме. Что тебя взволновало настолько, что меня вызвали через пол-Вселенной?

Голос отца был строг, но я не чувствовала ни угрозы ни недовольства. Он был настроен миролюбиво и добродушно, а ещё, кажется, искренне радовался встрече и тому, что он мне нужен.

— Я сама не знаю, что меня тревожит. Может, Эрмид меня испортил и я стала излишне подозрительной, но я всерьёз испугалась, когда узнала, что моя подруга Таня — заклинательница, — выпалила неожиданно для себя.

— И это закономерно и логично. Ты думала, что можешь ей доверять безусловно, а тут выяснилось, что рядом с тобой всю жизнь провела тёмная, втёрлась в доверие, привязала к себе.

Отец замолчал, и это было очень вовремя. У меня так отчаянно и громко билось сердце, что я не слышала даже шума прибоя. Он озвучил самый большой мой ужас, самую глубокую, страшную тайну. Я усомнилась в лучшей подруге, но всё равно проявила слабость и поступила как страус — спрятала голову в песок, заточив сомнения в самую глубь подсознания, потому что уничтожить не смогла.

— Ты прав. Это было первое, о чём я подумала. А ещё меня сильно смутило, что Дженна узнала её и назвала по имени.

— Есть логичное объяснение — Дженна встречала мать или бабушку твоей подруги, поэтому, когда считала знакомую магию, решила, что та изменила свою внешность. А имя — спроси у Тани, почему она его выбрала. Может, в честь любимой бабушки.

— Я думала об этом, но предположений недостаточно, — ответила твёрдо.

— Проверь свою теорию, найди ей подтверждение, либо опровергни её. Ты достаточно сильная и умная, чтобы справиться самостоятельно, — тоном умудрённого жизненным опытом взрослого сказал отец. Хорошо, по волосам не потрепал. Ощущение от его тона было такое, мол, беги, детка, строй замки из песка, чтобы их разрушила набегающая волна реальной жизни. Наступай на заботливо разложенные взрослыми грабли, набивай шишки, взрослей, умней.

Закатила глаза. До чего меня бесит эта дурацкая привычка магов ничего не объяснять!

Отец рассмеялся. Громко. От души.

— Ты невероятно забавная, Миа, — проговорил он с улыбкой. — Ты хочешь, чтобы взрослые не лезли в твою жизнь, однако не хочешь учиться быть взрослой. А это работа. Работа ума, тела; это медитации, развитие переданных тебе судьбой и семьёй даров, это ответственность. Безусловно, я могу проверить семью твоей подруги и дать однозначный ответ, совпадение это или нет. Но зачем?

— Но ведь Рагнар вызвал тебя не для того, чтобы ты повторил его любимые фразы, — как обиженный ёж пропыхтела я, вновь вызвав у отца смех.

Хоть кому–то здесь весело!

— Нет, конечно. Твой дракон молод, но мудр. Он считывает твою обиду на меня, но сам тебя не утешает, не обманывает сладкими речами, а заставляет открыто и прямо выяснить все обстоятельства без посредников. И я полностью поддерживаю его стратегию, нам нужно учиться с тобой находить общий язык. Что касается ситуации с подругой — она твоя личная, ты лично будешь её решать и нести ответственность. Как иначе?

— Ясно. Спасибо.

Мы какое–то время шли молча, я обдумывала сказанное, с чем–то соглашалась, с чем–то… соглашалась, хоть и не сразу, но в целом немного успокоилась и уже не пружинила, не пинала ракушки и камешки, шла, как порядочная молодая леди. Правда, босая.

Мысли прыгали с одного на другое, но отец не торопил — давал возможность разобраться в дамском бедламе самостоятельно, заодно, наверное, лучше меня узнавал… не факт, что с лучшей стороны.

— Но ведь ты уже на самом деле проверил и Таню и её семью, верно? — спросила, не сумев скрыть надежду в голосе.

Я очень не хотела терять подругу, и вся ситуация вызывала во мне такую бурю эмоций, что разделить, где голос интуиции, где разума, а где подозрительности, не могла. И терялась. Страшно терялась, понимая, что могу сама себя обмануть, лишь бы получить правильный, то есть желанный, ответ.

— Естественно. Я знаю о твоём круге общения всё, что нужно, в том числе о Татьяне и её семье.

— И подстрахуешь меня в случае необходимости?

— Нет.

— Почему⁈ — не выдержав, повысила голос.

— Хочешь жить под стеклянным колпаком, послушно рожать своему дракону детей и быть красивым приложением к мужу? Если это так, мы легко всё устроим, — с откровенной провокацией в голосе спросил отец.

— Ты знаешь, что нет.

— Значит, учись, Миа. Разбираться в людях и нелюдях, проверять информацию, нарабатывать связи, использовать каждую подвернувшуюся возможность для развития, и, конечно, делать всё своевременно, не откладывая на будущее. В будущем времени гораздо меньше, чем в прошлом. Пока ты молода и энергична, ты можешь горы свернуть. Но самое главное, чему тебе следует научиться — не бояться совершать ошибки, этот страх связывает руки и мешает развитию. Прими, как данность, что наша жизнь — череда взлётов и падений, где важнее не держать равновесие и не падать, а всегда подниматься после падения, собираться с силами и идти дальше, руководствуясь полученным опытом. Мой пример у тебя перед глазами. Столько лет прожил, а умудрился влипнуть, ещё и перед младшим братом с дочерью опозориться. И ничего. Работаю дальше, не останавливаюсь, хотя, как ты можешь понять, в глубине души как себя только не называю из–за случившегося. Мне тоже требуется время для анализа и выводов. Это жизнь. Мы не идеальны.

— Ты прав, я страшно не люблю ошибаться. С прибытием в Эрмид я допустила столько промахов, что теперь боюсь шаг сделать, — согласилась спустя время.

— Миа, тебе скоро исполнится восемнадцать. По человеческим меркам ты достигнешь совершеннолетия и будешь считаться взрослой, но на самом деле это даже не сотая часть твоей жизни. Научись жить в удовольствие. Так, чтобы через пять тысяч лет тебе было по–прежнему интересно, чтобы кровь кипела, глаза горели и порой тебе было за что–нибудь стыдно. Мы живы, пока чувствуем боль, страх, сомнения, любовь. Мы правим, пока понимаем чаяния подданных. Очень важно беречь свой огонь. Это не так просто, как может показаться.

— Пока я даже не могу себе представить жизнь после ста. В голове стандартная человеческая схема: закончить академию, выйти замуж, родить детей, воспитать, а дальше всё в тумане. Что делать остальные четыре тысячи девятьсот с лишним лет — не представляю.

Я пожала плечами и попыталась представить, как это вообще — жить тысячи лет? Что делать? Как пережить своих друзей, знакомых, домашних питомцев? А Рагнар? Вдруг мы друг другу наскучим? На Земле говорят, что любовь живёт три года. Я верила в любовь на всю жизнь, но человеческую. А как тысячу лет терпеть разбросанные по замку носки? Конечно, у нас будут слуги и ситуация с носками никогда не станет актуальной, но все мы со своими недостатками, наверняка будет что–то раздражающее… Ох, как всё непонятно!

— Не наскучите. Но в твоих интересах убедить дракона не торопиться со свержением Орина, — ответил на невысказанный вопрос отец.

— Почему?

— Рагнар хочет быть достойным тебя и считает, что ему нужен высокий статус, чтобы свататься к дочери повелителя огненных тёмных.

— Это логично, — заметила, разворачивая плечи и держа подбородок выше. Про переполнявшую гордость и говорить нечего — я едва не лопалась. Какой у меня всё–таки шикарный жених!

— С одной стороны, да. Однако с другой стороны, как только вы закончите академию, тебе придётся выйти замуж и стать правительницей Эрмида, решать его проблемы и жить, соблюдая этикет. Ты действительно этого хочешь в свои прекрасные юные двадцать? Как по мне, самое время путешествовать по мирам, пробовать разные блюда, напитки, любоваться необыкновенными восходами и закатами, собирать артефакты, нарабатывать опыт, просто любить. Дайте себе время пожить.

— Как же мне стать достойной дочерью повелителя огненных тёмных, если я буду гулять и наслаждаться? А учёба? — заметила противоречие в его словах.

— Жизнь и есть лучший учитель, Миа. Маэстро научит вас с Рагнаром большему, чем вы бы узнали, закончив сто самых лучших академий. И Светлячок вам в этом поможет.

Ох, как красиво и заманчиво звучит, только интуиция царапает, намекая, что не всё так однозначно.

Посмотрела на родителя задумчиво. Почему он не хочет, чтобы мы оставались в академии, а может, и в самом Эрмиде? И к чему все эти намёки, что Рагнару вовсе не нужно свергать Орина?

— Почему у меня такое ощущение, что академия уже собирает чемоданы и переезжает из Эрмида в более подходящий мир? Мой, да? А Ургран с Цитаделью? Ты пришёл забрать всё нужное прямо сейчас⁈

— Нет, конечно, — возмутился отец, но я почувствовала в его что–то… не неискреннее, но…

Вряд ли он пришёл через пол-Вселенной только ради разговора. Что–то произошло! И это что–то связано с резкой сменой настроения Рагнара!

— Пожалуйста, скажи мне прямо, что сейчас происходит! — схватив отца за руку, попросила в сердцах.

— Я пытаюсь быть хорошим отцом, Миа, — с тяжёлым выдохом ответил повелитель огненных тёмных. — Мы упустили семнадцать лет твоего обучения и сейчас я впервые в жизни не знаю, как быть.

И тишина. Только шорох песка под ногами, плеск прибоя и лёгкий ветер колышет ветви зелёных ещё крон. Думай, что хочешь.

Хотя что тут думать? Несмотря на все свои таланты я преступно слаба. Я — самое уязвимое место будущей империи, я — слабость и отца, и Рагнара, и Маро…

— От меня одни проблемы, — произнесла, понурив голову.

— Проблемы — это цели, которых нужно достигнуть, дочь. Твоя цель — учиться, тренироваться, становиться лучше. Моя цель — восстановить утраченные позиции, миры, империю, только после этого передать вам с Рагнаром бразды правления. У тебя вся жизнь впереди, чтобы соответствовать тёмной короне, так что мысли эти брось. Я говорю совсем о другом.

— О чём же?

— О том, что ты уже взрослая девушка, воспитанная в иных традициях. Я вижу в твоих мыслях семью и детей, тогда как обычная огненная тёмная лет до пятисот и думать не станет о подобном. И я теряюсь. Не могу выстроить свои планы с учётом твоих интересов. Не понимаю тебя, — признал отец очевидное. — Но очень хочу это исправить. Я довольно жесток по натуре и не привык подстраиваться, так что, если обидел, извини.

Посмотрела на папу с недоверчивой улыбкой, схватила за локоть, прижалась, положив голову на плечо. На мгновение. Краткий миг. Долю секунды. Но почувствовала себя такой счастливой, будто и мир вокруг засиял: краски стали насыщеннее и ярче, воздух запах сильнее и слаще, ветер зашелестел, игриво щекоча кроны деревьев.

— Я совсем не обиделась, напротив! Спасибо, что поделился, мне важно было это услышать. А то, когда я узнала, что ты запретил выходить замуж за Рагнара, я была шокирована и не знала, что и думать.

— Запрет на замужество и детей не подразумевает запрет на отношения, дочь. Ваш брак предрешён, согласован главами родов, кроме того, ты носишь вайрог дракона и можешь быть уверена, что он от тебя никуда не денется. Но сам обряд вы пройдёте, когда мы восстановим своё влияние. Так ты будешь в большей безопасности.

— Почему?

— Потому что для всего мира, кроме узкого круга лиц, ты будешь Алессаль Фогрейв, а не наследницей Хрустальных чертогов или женой будущего повелителя драконов. Я настаиваю на том, чтобы ты приняла на себя груз королевских обязанностей как можно позднее. Поверь моему опыту, это не то, с чем стоит торопиться. У правителей нет выходных и отпусков, а список дел стремится в бесконечность.

Отец так глубоко вздохнул, что я поневоле захотела его обнять и как–то помочь, но цепочка размышлений привела меня к ещё одному вопросу, который я не могла не задать.

— Папа, а у нас есть семейный архив или что–то в этом роде? Родственники, кроме Маро? В каких мы отношениях? Я ведь ничего не знаю о нашей семье.

Как я ни силилась загнать мыслишки в самый дальний уголок подсознания, отец легко их прочитал.

— Я не был женат и ты моя единственная дочь, — ответил он, сдерживая смех. — Что касается архива, запроси у Дженны нужную информацию, она ведает всеми нашими документами. И позднее я верну в академию Маро, можешь его допрашивать, сколько душе угодно.

— Спасибо. А что касается академии? Ты пришёл, чтобы её забрать, да? — уточнила, потому что отчётливо помнила свои недавние ощущения. Интуиция царапнула тогда здорово.

— У меня несколько целей, главная из которых — разговор с тобой. Дракон особенно просил подтвердить тебе моё согласие на ваши добрачные отношения. Не понимаю, почему меня это вообще должно касаться, когда это ваше с ним личное дело, но…

— Кхе–кхе, — закашлялась от смущения.

— А–а–а, надо же, — протянул он, вытянув из моего мозга ответ. — Намучается он ещё с тобой, — чисто по–мужски пожалел отец Рагнара, и принялся за объяснения: — Смотри, Миа. Как твой отец я имею право не выдать тебя замуж без подходящего целям рода договора, заставить тебя учиться, отправить на практику с Маэстро или другими доверенными тёмными, заставить помогать мне в управлении Империей, но я ни под каким видом, ни как отец, ни как повелитель, не имею права вмешиваться в твою личную жизнь. Пятнадцать тебе, семнадцать или двести тридцать, твои любовные дела — твоё личное дело. Разумеется, если ты придёшь и скажешь: «Папа, мне нужна помощь, он меня обижает», я помогу.

— Неужели нет нижнего порога для отношений? — удивилась не на шутку. — Это как–то неправильно.

— С момента второй инициации ты взрослая и имеешь все права гражданина империи. Но родительские ограничения распространяются до тех пор… пока их не снимут.

— Или до брака? — уточнила, заподозрив, что кое–кто немного юлит.

— У твоём случае — именно до снятия ограничений родителем.

— Маро, кажется, говорил, что девушка после брака…

— Это было в прошлом. В новой тёмной империи у принцессы более широкие обязанности перед родом, — твёрдо проговорил отец, но я видела, что глаза его смеются. Значит, угадала, и он доволен моей прозорливостью. Но всё равно вариантов у меня нет — ограничения уже назначены, а пока я закончу академию, правила новой тёмной империи будут написаны по–новому.

— Я не буду с тобой спорить, потому что не вижу смысла. Только прошу об одном — если я захочу родить ребёнка, ты не станешь препятствовать. Сразу оговорюсь, что это будет не вот сейчас или через год–два. Нет. После академии, после того, как мы немного попутешествуем, посмотрим миры, и тогда, когда я сама захочу. Не вижу смысла ждать пять сотен лет. И считаю, что это решение должна принимать женщина, которой рожать, а не окружающие её мужчины, — закончила с неожиданно жёсткими нотками в голосе.

Отец изогнул бровь, затем прислушался к моим мыслям и покусал губы. И мне почему–то очень это понравилось. Он не скрывал при мне своих чувств, казался человечным и более родным, раскрывался. И я тоже чувствовала себя всё свободнее.

— Договорились. Но лет десять — точно никаких внуков. Обещай.

— Обещаю, — легко согласилась я, радуясь, что он не озвучил космические по моим меркам сроки.

— А лучше, хотя бы двадцать или даже тридцать… — начал он расширять рамки.

— Папа!

— Верёвки из меня вьёшь, — мученически простонал повелитель огненных тёмных, после прижал меня к себе, обнимая за плечи. — Нужно было начинать со ста.

— Я бы не согласилась. И вообще, может, мне так понравится гулять по мирам и помогать тебе, что я сама не стану торопиться. Ты ведь научишь меня пользоваться Светлячком? — хлопая ресничками запрокинула полное надежды лицо к отцу.

И вновь он молчит, пытаясь считать мои мысли, а я смотрю на него и думаю, какой он красивый, до чего они с Маро похожи, и что у меня форма бровей, как у них двоих, и нос такой же острый…

— Хитрая, — похвалил он. Но тут же щёлкнул по носу: — Но недостаточно. А теперь вернёмся в дом, я кое–что тебе покажу. Вряд ли драконы смогли вскрыть мою сокровищницу.

— Они пользуются сокровищницей на минус первом этаже.

— Я не о ней.

— Это вторая цель твоего прибытия в Эрмид? — вспомнила я, что мы отклонились от этой темы и не прояснили её до конца.

— Да. Рагнар сказал, что цанам тяжело даже в сфере жизни. К слову, цаны — это одна из самых преданных нам рас, именно поэтому они первыми получат дом, даже раньше, чем мы достроим Луцан. Я хочу лично сообщить им счастливую весть.

— О, это здорово! А третья цель? — поинтересовалась весело.

— Забрать Маро, конечно! Негодяй вечно увиливает от обязанностей. Не бери с него пример, — тоном строгого родителя произнёс отец, но я знала, что он веселится. Так же, как понимала и то, что о настоящей третьей цели мне не сообщат. Но уже не злилась. Хотите вы, господа тёмные, не хотите, а я потихоньку распутаю все ваши планы и разберусь во всех тайнах. Всему своё время. Как сказал отец, у меня вся жизнь впереди.

— Такая у меня наследственность, — развела я руками, стараясь не рассмеяться. — Может, я больше в дядюшку пошла?

— Спаси нас, Тьма! — сымитировал испуг отец, и мы радостно рассмеялись.