Его строптивая любовь

Глава 10

Дракон не желал прислушиваться к голосу разума, то есть к моему. Он летел вверх по винтовой лестнице в Хрустальную башню с такой скоростью, словно нас преследовал рой пчёл. Я уже знала, что все этажи пустуют, звать на помощь бесполезно, также понимала и то, что мне незачем это делать. Рагнар не обидит. Даже если Огонёк подозревает обратное.

Прекратила извиваться и беситься, расслабилась, даже обняла бешеного брата за талию, чтобы ему удобнее было доставлять меня на верхний, мансардный этаж. Когда он рванул дверь на себя и захлопнул её за нашими спинами чистой стихией, оставившей чёрные подкопчённые следы на деревянном полотне, недовольно зацокала языком. Он отреагировал молниеносно. В одно мгновение последствия его гнева испарились, точно их и не было, а я, осторожно высвободившись, спустилась на пол и присела в глубоком реверансе, грациозно склонив голову, словно на приёме в королевском дворце.

— Дорогой брат, благодарю за оперативную доставку уставшей сестрицы в её покои. Вы невероятно заботливы и милы.

Голос звучал спрятавшимся в траве весенним ручейком, тонко и тихо, однако дракону не нужно было вслушиваться — у хищников слух развит и прокачан веками эволюции.

«Только не смейся», — вновь вышел на связь Огонёк, не скрывая, что он на грани неприличного хохота. Вот, кому сегодняшний день доставляет нескончаемое удовольствие, тогда как я кручусь, словно уж на сковородке.

— Что? — выдохнул Рагнар.

Если бы я не отвлеклась на разговор с живой стихией, ответила бы растопорнее, в итоге пришлось сперва выпрямляться, вспоминать свой пассаж, затем продолжать игру.

— Спасибо, что доставил в башню, говорю, — тоном Вовки из Тридевятого царства выдала я. Моя «золотая рыбка» опешила так же, как мультипликационная. — Извини, не могу предложить тебе чай или кофе, не обжилась, — продолжила, вышагивая по заставленному коробками помещению. На кровать и вовсе было больно смотреть — всю одежду из гардероба в городском доме просто свалили на неё. — Ты пришёл помочь с вещами? — поинтересовалась с намеком.

«Гы, — неприлично загоготал Огонёк. — Он пришёл воспользоваться кроватью, а она… занята! Хорошо, не Маро!» — всхлипывая от переполнявших его эмоций едва не пищал живой огонь. — «Хотя я бы посмотрел! Ха–ха–ха!»

Посмеяться бы с ним, да при Рагнаре чревато лишний раз терять бдительность. Мало ли, какие у этих драконов нравы, может, кровать им и не нужна вовсе, не будем рисковать. Да и кровать, как по мне — перебор. Хотя я явно сделала что–то не то. Понять бы, что! Вызвала ревность, коснувшись Маро? Ну так Рагнару не стоит забывать, что я — его сестра, а не девушка, моё общение с мужчинами — неизбежное будущее.

В груди запекло. От мысли, что можно встречаться с таким мужественным, красивым и заботливым мужчиной, как Рагнар, стало жарко, однако я стоически отбросила подобную мысль. Нет и всё, никаких романов и мыслей о них! Я собираюсь вернуться домой, когда…

Зависла. Аргументов, почему я не могу быстро вернуться домой, оказалось внезапно много: когда закончу академию, когда научусь владеть магией, когда полноценно приму Тьму и пройду ещё одну инициацию огненных тёмных, когда обучусь бою с холодным оружием, когда разберусь в тайне своего происхождения, а так же в интригах и кознях мамули, когда… Список казался бесконечным. И самое плохое, что Рагнар в нём тоже был. Пусть написанный карандашиком, вроде как можно стереть этот пункт, но был.

Нужно взять себя в руки и никогда, никогда не думать о нём, как о мужчине, с которым у меня что–то может случиться.

Плохо, что напоминать себе эту заповедь приходится регулярно.

Но я держусь!

Плохонько, с перебоями, но стараюсь. Не сдаюсь.

Посмотрела на брата (да–да, именно так буду его всегда называть, чтобы не забываться!), тот выглядел напряжённо и дико, всё ещё не отпустив ситуацию с Маро, но уже приходил в себя.

— Алессаль, — с мученическим вздохом начал Рагнар. Я по доброте душевной его едва не пожалела. — Не прикасайся к мужчинам, это неприлично. Не запугивай их — это и неприлично, и недопустимо, и слишком интимно, будто вас уже объединяет нечто личное. Не целуй дра… никого не целуй, это строго запрещено.

Представила, что отвечаю этому ревнивому чудовищу: «Ты ведь мой любимый братик! Как здесь удержаться?», однако даже в фантазии его ответ мне не понравился. Бессловесный такой. Понятный даже неопытной семнадцатилетней девице, насмотревшейся ТВ, а оттого не совсем тёмной.

Щёки покраснели от неприличностей, но я решила использовать реакцию тела во благо, опустила немного голову, ножкой шаркнула, мол, смотри, мой дорогой брат, как мне стыдно. Прямо–таки сгораю от стыда и места себе не нахожу!

«Ты меня до истерики доведёшь!» — прыснул со смеху Огонёк. Не знаю, как я не повторила за ним- сдержаться было невероятно трудно. Покраснела от напряжения ещё сильнее, но это только на пользу — это я изо всех сил стыжусь, вот! Как порядочная…

«… бесстыжая морда», — закончил фразу Огонёк.

Я забыла об одном важном нюансе — дракона не проведёшь. Он руководствуется не внешними проявлениями чувств и эмоций, он знает, что происходит с собеседником на самом деле. А я, как ни крути, взбудоражена собственным воображением и его близостью.

Только понимаю это с запозданием.

В следующее мгновение Рагнар оказывается рядом. Так близко, что кончик моего носа касается нагретой его телом рубашки. В ноздри проникает едва уловимый непривычный аромат. Не его. Другой. Опасный и хищный. Терпкий, вязкий, бесконечно манящий. Гипнотически притягательный.

Поднимаю одурманенный, осоловелый взгляд, намереваясь задать вопрос, но могу лишь беззвучно ахнуть, когда талию сжимают горячие ладони, тянут лёгкое, словно оно ничего не весит, хрупкое тело наверх, пока наши взгляды не оказываются на одном уровне. Мой — обескураженный, удивлённый, всё ещё затуманенный, его — жестокий, холодный, словно древний арктический лёд, с узкими, вытянутыми узкими зрачками. Пугающими.

Несколько шагов — и мои лопатки прижаты к прохладной каменной кладке, а грудь — к горячему, словно солнце, дракону. Меня обжигает его страсть, палит лёгкие, не позволяя сделать глоток прохладного воздуха, спастись. Кровь теряет влагу, густеет. Голова кружится.

— Я… Рагнар… — шепчу пересохшими губами, не понимая, от чего сел голос, от ужаса или предвкушения. Сознание уплывает с каждым не сделанным вздохом, с каждой секундой контакта наших тел.

— Я не люблю повторять, Алессаль, — чеканит он. — Ты — моя. Вся моя. До кончиков пальцев. Смирись.

И ни секунды на осознание.

Ни мгновения на ярость или злость.

Твёрдые, настойчивые губы сминают мои, нежные и мягкие, обжигают беспощадной, дикой страстью, затягивают в водоворот безумия, наполняют энергией. Я словно оживаю под его пальцами. Трепещу. Пью его дыхание, его силу, его мощь. Возрождаюсь.

И с новыми силами схожу с ума. Растворяюсь в его объятиях.

Уже я тянусь к нему. Уже я цепляюсь пальцами в широкие плечи, норовя вонзить в них хищные когти, не отпустить, притянуть–приблизить ещё сильнее, вдавить в себя, впечатать, впаять. Нечто древнее и ненасытное, тёмное ревёт в груди: «Мой! Весь мой!», и нет в этом рыке ни грана цивилизованности или разума, чистое архаичное безумие, искреннее и категоричное, безжалостное.

Пространство наполнено электричеством, искрит, словно вот–вот взорвётся молниями. Трещит одежда, разделяясь на лоскуты, скользит по ногам, улетает в сторону. Крошится каменная стена за спиной, цепляет кожу, дразнит рецепторы.

Изнемогаю.

Сознание царапает какой–то звук. Инородный. Несвоевременный и ненужный. Бесит и раздражает, словно писк комара. Надоедает. Мешает.

Отстраняюсь. Смотрю на своего дракона. Он держит меня на руках, прижимает к стене и, кажется, злится, что я посмела разорвать одно на двоих безумие, одно на двоих дыхание. Его плечи и предплечья будто сотканы из живого огня, хотя я отчётливо ощущаю пальцами гладкую кожу. Царапаю её. Поглаживаю. Оторваться не могу.

В его глазах переливается раскалённое олово, отражается в моих глазах, уводит нас на новый виток спирали, которой нет конца и края, лишь наполненная пламенем и страстью бесконечность. Шаг — и я вновь сорвусь в этот бег, в эту череду падений и взлётов, в сладкое безумие.

— Алессаль! Немедленно открой! — требует мать из–за двери. — Я вызову ректора! Я должна! Обязана с тобой поговорить до отъезда! Ты всё не так поняла! Умоляю, открой же дверь, скорее!

Голос матери, что ледяной водопад, замораживает всё вокруг. Дышать неприятно и больно — словно мы внезапно оказались за Полярным Кругом. Плечи покалывает изморозью, спину режут острые кромки заиндевевшей стены… И я отмираю. Понимаю, что это не фантомные ощущения, а реальность. Она применила магию, которой «почти не владела»!

Рагнар раскалён, его не отвлекают посторонние звуки, он дышит мной, смотрит лишь на меня, в силу своей огненной натуры, возможно, совсем не замечая похолодания. Однако он чутко и внимательно отслеживает изменения в тонком, удерживаемом на весу теле. Дрожащем, покрытом мурашками там, где наша кожа не соприкасается.

Моргает, выныривая в реальность. Невероятные, неземные глаза вспыхивают рыжим пламенем и холод полностью отступает из спальни, не оставляя следов. Мы вновь в заваленной одеждой, заставленной коробками просторной полукруглой комнате. Полуодетые, разгорячённые, недовольные посторонним вмешательством.

— Немедленно откройте! Алессаль! Тебе нельзя быть с драконом! — вопит мать на грани истерики. Визжит. Бьётся в дверь, словно у неё есть шанс её выбить, снести с петель. — Только не с ним! Нельзя! Не верь ему!

Смотрю на Рагнара.

Кому? Ему не верить? Да он единственный, кому я небезразлична! Кто не врёт мне при первой возможности. Не затаскивает в другой мир обманом. Не обещает через год отправить на Землю, когда это невозможно. Он единственный, кто заботится и оберегает по–настоящему.

И сводит с ума поцелуями. Бесстыжий! Я ведь вовсе того не планировала!

Но ведь не жалею…

Точнее, жалею лишь о том, что нас прервали. Это было слишком прекрасно, чтобы я молниеносно пришла в себя, вспомнила аргументы, из–за которых нам нельзя переходить черту, и прониклась ими.

— Алессаль! Доченька! Открой! — доносится из–за двери.

Вздох. Ещё вздох. Тело горит, плавится, не позволяет полноценно включить разум, а тот и рад — плавает, бессовестный, в розовом сиропе, не желая менять локацию, так ему в нём хорошо. Лишь из вежливости подплыл к берегу, мол, здесь я, здесь, если очень нужен, так уж и быть, выползу и начну шевелить извилинами. Может быть. Когда–нибудь.

— Отпусти, пожалуйста, — шепчу практически беззвучно, однако за дверью всё прекрасно слышат те, кому не стоит.

— Тебя удерживают силой? Я сейчас позову кого–нибудь на помощь! — кричит мама и удаляется, спускаясь по ступеням. А я так напряжена, так взволнована, что отчего–то слышу каждый её шаг и точно знаю, где она находится. И скорость у неё удивительно высокая — потому что и пяти секунд не прошло, а она уже скрипит дверью, выбегая на улицу.

— На помощь! — кричит она, и я, наконец, избавляюсь от гормональной бури внутри, более–менее прихожу в себя, осознаю, где и с кем нахожусь, что на самом деле происходит. И это не виртуальная реальность, а моё настоящее!

— Неугомонная женщина, — вздыхает Рагнар и одним движением руки запускает всю мою одежду в полёт. Она послушно выстраивается в линию, будто висит на невидимых плечиках, и начинает медленно плыть над кроватью, образуя хоровод. — Выбирай, во что тебя нарядить.

— Сама оденусь, — проворчала смущённо. — Вон то синее платье давай, — указала на первый подходящий вариант, не зная, как бы деликатно высвободится из его объятий и переодеться. Складывалось ощущение, что кое–кто драконистый не шутил, когда предложил меня одеть, словно дитя малое или куклу какую. Я, конечно, отказалась, но с Рагнаром порой так сложно спорить — вобьёт себе дурь какую в голову, пиши пропало.

— Лучше красное — под цвет щёк, — дал рекомендацию дракон, который, в отличие от меня, неловкостью ситуации не проникся, но выбранное платье приблизил.

— А теперь отправь остальную одежду в шкаф, пожалуйста, и отвернись, я оденусь, — попросила по–человечески.

— Ты всё–таки решила освободить кровать? Разумно, — мурлыкнула эта громадина, вгоняя меня в более насыщенный алый тон.

— Очень смешно! Сюда сейчас ворвётся толпа людей и нелюдей, вот увидишь. Мамуля пленных не берёт, — перевела я разговор из горизонтальной плоскости в вертикальную.

Попыталась осторожно высвободиться из стального зажима и сохранить хоть остатки приличия, но дракон не пошевелился. Посмотрела укоризненно — изогнул бровь. Протянула его имя, кивая в сторону двери, намекая, что времени мало, — хмыкнул. И только когда я зло сощурила глаза, отреагировал адекватно — сделал шаг назад. А я… осталась висеть в стене! Уже не прикрытая его огромным телом!

— Рагнар! — рявкнула недовольно, не понимая, что за магию он применил, что вообще происходит и смогу ли выбраться, если противный драконище упрётся и не станет помогать. Но тот с хохотом подошёл, обхватил меня за талию и поставил на каменный пол, затем демонстративно щёлкнул пальцами, облачив меня в выбранный наряд и лишь тогда отступил, позволяя, разглядеть стену, к которой мы прижимались.

— Это… это как вообще? — севшим голосом задала вопрос вслух. — Мы проплавили камень? Телами?

— Немного потеряли контроль над стихией, — объяснил Рагнар красноречивую нишу в стене. Я даже отошла на несколько шагов, чтобы рассмотреть её получше.

Зря. Очень зря.

— Мамочки, — прошептала, пытаясь «развидеть» дизайнерскую полочку в форме женского тела.

Если ноги и голова вдавились совсем незначительно, лишь очертив контуры, то непристойно откляченная попа выдавила замечательное волнистое углубление. И ладно бы это! Оплавленный до идеальной глади камень хранил и отпечатки мужских рук! Они углубились особенно сильно, образуя десять полноценных маленьких ниш. Отлично различимых даже на расстоянии!

— Ты говорила, что Урграну не хватает отпечатка индивидуальности, — задумчиво произнёс Рагнар. — Кажется, теперь я понимаю, что ты имела в виду.

— Точно не это! — рявкнула, понимая, что меня словно красной краской облили. Сейчас я опозорюсь на всю академию!

— А мне нравится. Неизбито, симпатично. Я бы и себе хотел такую… э-э… полку для мячей, — закончил дракон, стараясь не смеяться.

— Очень остроумно! — огрызнулась недовольно. — Мне нужно чем–то прикрыть это безобразие. Желательно так, чтобы никому и в голову не пришло вглядываться. Позорище–то какое.

— Алессаль, мы находимся в Академии, попроси её скрыть следы ужаснейшего преступления против морали, — приложив руку к груди съехидничал Рагнар.

— Она может? — Я впилась в него буравящим взглядом.

— Она и не такое умеет, поверь. Академия тяготеет к порядку и не любит пустые здания, потому каждый год собирает и разбирает часть башен — под количество проживающих под её кровом драконов, — объяснил Рагнар по–человечески. Может ведь, когда хочет.

Я быстро нашла несоответствие в его словах.

— Но как же Хрустальная башня? Я так поняла, все эти годы она пустовала и никто её не разбирал.

— И не только она, на самом деле, но вдаваться в детали некогда, так что коротко: Хрустальная башня — одна из тех, что были построены изначально, они под особым контролем Академии. А теперь проси её скорее, я уже слышу приближающуюся армию. Кажется, сюда идут все, кто есть в академии.

— И жители ближайших пяти кварталов, — фыркнула я, прекрасно зная целеустремлённую натуру матери.

Рагнар не стал комментировать мою фразу, хотя мог — в Академию не могли попасть посторонние. Хотя и мамуля моя, по логике, не могла. Но попала же! Но мама — это отдельная история, для неё закон не писан.

Сосредоточилась на главной задаче — уничтожении последствий… буйства стихии. Ох уж этот огонь, совсем себя не сдерживает, паршивец!

Подошла к стене, приложила ладони к прохладному камню, прижалась лбом, открывая сознание.

«Уважаемая Академия, я пока не умею с вами общаться, не знаю, как заслужить ваше расположение, поэтому начинаю наше официальное знакомство совершенно неправильно — с просьбы. Пожалуйста, очень вас прошу, восстановите стену в моей спальне. Сейчас сюда поднимется моя мама с посторонними людьми… Признаться, ужасно бы того не хотела. Мне так тяжело в новом мире. Правила непонятны, законы причудливы и запутаны. Но я обещаю приложить все усилия, чтобы стать достойной ученицей и не опозорить ваши стены», — с чувством произнесла я.

Замерла.

Сердце заколотилось как сумасшедшее, едва не выпрыгивая из груди. Казалось, ещё немного — и оно проломит рёбра, вырвется наружу, словно птица из искорёженной клетки. Я испуганно посмотрела на Рагнара.

— Всё в порядке? — уточнил он встревоженно. — Я могу помочь? Говори, если что не так, не молчи.

Пальцы увлажнились, заскользили по стене, но я мужественно вернула их на место и вновь обратилась к Академии, игнорируя мужчину. Он поймёт и не осудит. Потом. Сейчас мне нужно сделать то, что должна.

Обратилась к Академии: «Мне стоит признаться вам. Это огромная тайна. Можно сказать, я вверяю вам не только её, но и свою жизнь, свою судьбу, свою безопасность. Я — огненная тёмная. Меня зовут Ласси Миа Нанд. Если вы примете меня, обещаю стать вашим верным другом», — проговорила, чувствуя, как по щекам ползут крупные капли, собираются на подбородке, горячей тяжестью падают на грудь.

Каждое слово даётся с трудом. Воздух не поступает в лёгкие. Мне дурно, но я знаю, что этот разговор нужно довести до конца. Чувствую!

Так правильно. Так должно быть.

Мир разделился.

Исчезли звуки, запахи, ощущения.

Остались лишь мы: Академия и я. Огромное, древнее как мир строение, хранящее бездну тайн, глубоких ран, эмоций. Оно доверилось мне, маленькой и неопытной девчонке, которая сама не до конца понимает, кем является и чего на самом деле хочет.

Но я знала, чего хочет Академия, и могла ей это дать.

Призвала Тьму и Огонь, щедро поделилась силой с каменным исполином, долгие годы лишённым подпитки. Однако огненная тьма не ушла с концами. Пронеслась сквозь каждое строение, сквозь каждый камень. Просканировала. Словно скальпель хирурга удалила инородные тела и плесень, очистила, простерилизовала. Вылечила. Лишь затем вернулась ко мне, довольная хорошо выполненной работой.

Почувствовала лёгкую ломоту в суставах и напряжение в мышцах, будто это я, не покладая рук, наводила порядок в стенах Академии. При этом тело было полно энергии.

И ведь это не впервой.

Выходит, я не растрачиваю силу вообще. Огненная тьма работает не как стихия, чьи ресурсы ограничены. Тьма бесконечна по своей природе, а я беру и использую столько, сколько могу пропустить через себя.

«Крохотный ручеёк!» — подал голос Огонёк.

Я отвлеклась на живой огонь и тут же утратила контакт с Академией, которая, я точно это знала, полностью мной довольна, а значит…

— О, нет! — простонала, увидев, что «полочка» никуда не делась. — Почему? Мы ведь подружились!

— Я так понимаю, ты отвлеклась и попросила не то, что планировала. Например, не пускать к тебе незваных гостей, — раздался голос Рагнара. — Башня наглухо закрыта. Выгляни в окошко, оцени масштаб бедствия. Незабываемое зрелище.

Через долю секунды я стояла у окна. Двор академии был заполнен так плотно, словно в Хрустальную башню приехала корейская кей–поп группа, а вместе с ней миллионы её преданных фанатов. Я бы не удивилась, если бы на небольшом крылечке у входа стояла мамуля и, активно размахивая руками, рассказывала о том, что бедную–несчастную невинную деву похитил коварный дракон, запер в её же спальне и всячески насильничает её хрупкое тело. Но мамы не было видно. И это пугало.

Обернулась к Рагнару и удивлённо вытаращила глаза — негодник возлежал на моей кровати.

— Ты… ты чего не оделся? — задала дурацкий вопрос. Сама ведь недавно сорвала половину пуговиц с его рубашки. Но он мог её хотя бы накинуть, а не светить полуголым телом!

— Предлагаешь перевезти сюда мой шкаф, чтобы я имел такую возможность? — сделав вид, что всерьёз раздумывает над этой идеей, уточнил хитромордый дракон. И пока я таращила глаза на эту неслыханную наглость, добавил: — Кстати, разумно. Тогда ты сможешь срывать с меня рубашки хоть каждый день.

Закрыла глаза.

Я спокойна, я абсолютно спокойна. Это моя комната, моя башня, Академия на моей стороне и теперь я могу с чистой совестью изгнать из своих владений даже этого бессовестного, зарвавшегося…

В дверь постучали.

Аутотренинг не помог, и я бешеной пружиной поскакала открывать, надеясь выплеснуть всю накопленную злость на мамулю и, наконец, высказать ей всё, что я о ней думаю. Только вот за дверью стоял Маро Адан Турос.

— Академия позволила мне зайти в Хрустальную башню, — впервые с момента нашего знакомства нерешительно проговорил он. Затем увидел развалившегося на моей кровати Рагнара и сменил пластинку. Чётко и громко сообщил: — Мне выделены покои на втором этаже. Будем соседями! — Кровать за моей спиной скрипнула, и рыжик нарочно добавил с сексуальными интонациями: — И не только соседями.

Закатила глаза, демонстрируя отношение к столь громкому заявлению, и тут же отчётливо уловила всеми рецепторами приближение бешеного дракона.

Кажется, сейчас здесь произойдёт смертоубийство.

Подумала о сумасшедшей силе этой парочки, о только что восстановленной Академии, пожалела нашего с ней труда и рявкнула: «На полигон! Оба!»

Мужчины замерли и очень, очень удивлённо на меня посмотрели, кажется, позабыв о разгорающемся конфликте.

Ну да, не привыкли, когда дамы командуют. Но это они пока. Тёмных леди не так много, парни ещё неопытные, да и я только делаю первые шаги в общении с мужчинами и овладении собственного дара управления голосом. Нам всем предстоит сделать немало открытий.

Всем выжившим, конечно. Если рыжик будет так нарываться, за него не поручусь. Но и жалеть не стану, сам виноват.

Сделала шаг в сторону, позволяя Рагнару беспрепятственно выйти из моих комнат, а затем мягко и нежно произнесла: «Уважаемые господа, прошу вас беречь стены Академии». Дождавшись, когда они осознают, что пекусь я вовсе не об их жизнях и здоровье, добавила совсем другим тоном: «Или вас в эти стены и закатают!»

«Алессаль, ты хотя бы сообщи, что это мысли Академии, а не твои», — дал совет шокированный Огонёк.

«Ой!» — пикнула, смутившись.

— Кажется, это всё, что вам передала Академия, — проговорила, обращаясь к обалдевшим дуэлянтам, и захлопнула дверь. Затем не выдержала, выглянула. Мужчины стояли, не шелохнувшись. — А вообще, Маро, ты чего приходил–то? Тебя мама прислала?

— Э-э. Ты про ту… — Маро бросил взгляд на Рагнара и, нерешительно покусав губу, продолжил: — Мне очень нужно с тобой поговорить, Алессаль. Без свидетелей. Это важно.