Его строптивая любовь

Глава 32

Мирно отдыхающий на моих коленях тёмный лишь бросил на него короткий взгляд, а далее всё его внимание вновь обратилось ко мне. И я точно уловила момент, когда он сообразил, кто тут так нежно удерживает его голову над водой — чёрные брови нахмурились, чтобы тут же удивлённо взлететь. Но лишь на долю секунды, на краткий, едва уловимый миг.

— Почему тебе дал имя родовой артефакт, если ты знакома с Маро? — произнёс мужчина едва слышно. Голос был ещё слабым, едва слышным, но уже требовательным.

Нет, ну будто нет более важных вопросов, честное слово!

— Не дерзи отцу, — прошипел тёмный, хмурясь.

Обратила взор к наставнику, тот правильно истолковал невысказанный вопрос.

— Он читает мысли, да. И, не хочу тебя расстраивать, но твой отец — сильнейший, а значит, ты не сможешь ему не подчиняться. Иерархия тёмных, — добавил Маэстро.

Кровь ударила в голову. Как же всё это достало! Я хочу сама управлять своей жизнью!

— То есть рабский ошейник сайрен — не самое ужасное, что со мной случилось, да? — уточнила ядовито.

Дурацкие древние правила вновь делали меня игрушкой кукловода, только дергающий за ниточки сменился. И это бесило так, что хотелось разнести мир на атомы, сказать, что так и было, а затем найти ещё с десяток возможностей выместить злобу: сломать, причинить боль, разрушить, придушить…

— Алессаль! — возмутился Маэстро. — Нельзя так говорить с отцом!

— Что с ошейником? — чётко проговаривая каждую букву, потребовала ответа, не отрывая взгляд от лица наставника.

— Он пока на месте, но это ненадолго. Давайте переместимся в сухое помещение, — вдруг очнулся Маэстро, и поднял тело огненного тёмного над водой, левитируя его строго между нами, не рискуя отправить вперёд, оберегая.

Я шла на негнущихся ногах и бесилась, чувствуя, что недвижимый пока отец бессовестно считывает мои мысли, притом забирается в такие глубины, о которых я сама давно не помнила. Картинки возникали в мозгу ярко и вызывали головную боль, а следом и тошноту, но я стоически терпела. Разве что вколачивала пятки в каменный пол, демонстрируя недовольство. Всё равно сопротивление бесполезно, почему–то ни капли в том не сомневалась.

— Слушай, ну не так же больно! — вдруг рявкнул Маэстро, обращаясь к тёмному.

— Он и вас читает? — удивилась я. — И меня и вас? Одновременно?

— Вот именно! Делал бы незаметно, как обычно, я ведь сам открылся, — буркнул лич.

— Сил мало, — выдохнул повелитель тёмных, которого я пока отцом не воспринимала совершенно. Мозгом, по крайней мере. Ощущения же твердили, что он свой и ему можно доверять. А Огонёк, бедный, просто млел от счастья, словно фанат, увидевший своего кумира.

«Ты не понимаешь! Это ведь По–ве–ли-тель!» — только и выдохнула живая стихия.

«Отец, который будет управлять моей жизнью», — фыркнула я недовольно.

«А ты докажи, что настоящая тёмная, достойная дочь рода, и он положит миллионы завоёванных миров к твоим ногам, пока ты будешь спокойно учиться, править в новом мире, строить глазки мужу и растить детишек», — посоветовал Огонёк.

«Миллионы миров⁈»

«Ну, миллиарды», — исправился Огонёк, заставив меня ещё сильнее выпучить глаза.

«Не нужны мне никакие миры!»

«Ну, тогда хочешь, не хочешь, а придётся рожать внуков побольше — чтобы дедушка вырастил в них правильные тёмные амбиции, а то ты у нас… своеобразная тёмная. Подвид: слишком добрая», — съехидничал Огонёк, который, кажется, начал потихоньку приходить в себя после знакомства с кумиром и снова превращался в язву.

«Иди ты!»

— Миа, наследной дочери рода не пристало так выражаться, — пожурил меня отец уже более громким и приятным голосом — видимо, восстанавливались голосовые связки.

Посмотрела на мужчину подозрительно, затем обратилась к наставнику.

— Маэстро, мне кажется, его величество уже вполне способен идти. Восстанавливается он быстро, возможно, даже успеет принять участие в торжественном мероприятии наверху. А мы пока спасём Маро и Рагнара, да? — спросила у наставника.

Тот только глаза закатил. Ещё один приверженец семейных ценностей, где дочь должна беспрекословно подчиняться отцу. Чувствую, добавит мне новый предмет в учебный план, навёрстывать упущенное.

Повелитель же на мои слова или мысли хмыкнул, принял вертикальное положение и, словно не висел в безвоздушном пространстве несколько лет и не получил ни атрофии мышц, ни ещё чего–нибудь подобного, спокойно и уверенно зашагал рядом, взяв меня за руку. Я не успела понять, что испытываю — почти сразу мы остановились.

— Боевая отметка? — выпалил повелитель удивлённо, оборачиваясь не ко мне, а к личу.

— У неё? — не очень достоверно выпучил глаза Маэстро. Переступившим за Грань давалось куда больше информации, чем простым смертным.

— Да, ярость и честь, — ответил повелитель, будто продолжая прислушиваться к моему телу, склонившись в мою сторону и «развернув ухо». — У девочки! Поверить не могу. Надо же. Не активированная, но стоит. Почему ты не поспособствовал? — потребовал тёмный ответа у наставника, не сомневаясь, что тот знал о серебряной татуировке на моём теле.

— Не думаю, что при её характере стоит это делать в столь раннем возрасте… — начал Маэстро, но повелитель его перебил.

— Она уже достаточно взрослая, чтобы дерзить отцу, значит, достаточно взрослая и для активации нужного правителю дара. Так уж и быть, дарую ей право казнить своих врагов самостоятельно, — холодно ответил ему повелитель тёмных.

Я сглотнула.

Чего–чего, блин?

Ничего себе, подарочек! А можно мне единорожку с коробкой леденцов к Новому Году, а не это вот всё?

«Цыц!» — рявкнул Огонёк.

— Боиш–ш–шься? — прошипел вдруг отец, склоняясь так, чтобы наши глаза оказались на одном уровне.

— Я не куплюсь на подобные провокации, — ответила ему, распрямив плечи и став чуть повыше. — Я девушка, а не воин, и не собираюсь никого убивать. Я здесь ради спасения вашего брата и своего жениха. Если вы хотите наладить со мной отношения, лучше прямо говорите, что и зачем вам нужно. Не унижайте меня манипуляциями. Пожалуйста, — добавила, вспомнив о вежливости. Немного запоздало, но лучше поздно, чем никогда.

Мы как раз подошли к очередной двери, осыпавшейся зелёными искрами магии наставника, и уже слышали, как звучал раскатистый мужской смех, но смотрели только друг на друга. Даже, когда перед нами застыли секундой ранее веселившиеся Маро с Рагнаром. Кажется, пока я переживала, кое–кто прекрасно проводил время в плену.

Правда, из–за встречи с отцом воссоединение с любимым мужчиной и родным дядей прилично так смазалось. Мелькнула классическая мысль, что родители вечно всё портят, но я загнала её в дальний угол. Это не правда, а чувства маленькой обиженной девочки, выросшей без любви и ласки. А в присутствии отца я поневоле проникалась его спокойствием и бесконечной уверенностью, прямее держала спину, уже не вопреки всему миру, а чувствуя незримую поддержку. Он не желает мне зла — это совершенно точно.

— Подтверждаю, — согласился отец с моими мыслями и кивнул, лишь после этого перевёл взгляд на застывших перед нами мужчин. И руки моей по–прежнему не выпустил. И вновь я почувствовала, что это не удержание, а желание защитить меня от всего мира. Только… куда же без сомнений? Я его совершенно не знаю и чувствам своим, увы, не верю.

— Брат! — воскликнул Маро, улыбаясь, но тут же склонился в поясном поклоне. Его примеру последовал и Рагнар. А я поняла, насколько отличается наше поведение. Мне и в голову не пришло кланяться. Да и как бы пришло, когда его величество (а ведь я даже не знаю, как правильно обращаться к повелителю тёмных, вот незадача!) лежал на моих коленях? А потом летел. Но когда встал, выходит, стоило. Казалось бы, учила этикет Эрмида, оттачивала, а в стрессовой ситуации всё равно веду себя по–земному.

Воцарилось молчание. И совсем оно было не торжественное, не праздничное. Скорее, тяжёлое такое, гнетущее. Гаденькое. Я буквально чувствовала, что от повелителя сейчас прилетит и рыжику, и Маэстро, и нам с Рагнаром, только пока не понимала, за что. Вроде бы, всё правильно сделали — спасли повелителя, подготовились. Небольшую, но эффективную армию тёмных ведь можно считать полноценной подготовкой, да?

Мы, правда, планировали уничтожить всю планету, а, выходит, и повелителя тёмных…

Да уж, здесь, конечно, как говорится: «Упс!», но Маро–то, как я теперь понимаю, о присутствии брата в мире сайрен знал, потому и остался. Наверняка планировал его спасти, а Рагнар вызвался помогать, да пудрить мозги местным, тянуть время.

Я не успела додумать эту мысль, как вздрогнула от голоса отца.

— Ты должен был защищать мою дочь, а не искать меня, — через минуту гробовой тишины выдал огненный тёмный раскатисто и грозно. — Она — сокровище рода! Её ты должен оберегать.

Маро вытянулся по струнке смирно, однако посмотрел на брата строго и упрямо.

— А я считаю, что дитя, выросшее без родителей, имеет право с ними как минимум познакомиться, — веско произнёс он, затем помолчал и добавил: — Она никому не доверяет.

— И хорошо, — тихо, но так, что я вся покрылась гусиной кожей, ответил отец. Повелитель гневается. Но руку мою не сжимает, держит по–прежнему крепко и в то же время бережно.

— Семье тоже не доверяет. И тёмным едва–едва, изредка, даже, когда они ей помогают, — продолжил настаивать рыжик.

— Семье нужно доверять, — обернувшись ко мне произнёс отец, заглядывая нереальными чёрными глазами прямо в душу. — По умолчанию.

— Доверие нужно заслужить, — ответила, небрежно пожав плечами, несмотря на дикий коктейль из эмоций и чувств, что испытывала в его присутствии, да и от всей ситуации в целом.

Огонёк от моей наглости грохнулся в показательный обморок, даже не успел прочитать мораль, напомнив, с кем я сейчас говорю. Но я и не думала испытывать смущение. Да, прозвучало некрасиво и дерзко. Но как же меня бесило это бесконечное рабство! Всем и везде я должна! Просто р–р–р.

И, простите великодушно, но моя прежняя «семья» оказалась вообще не семьёй. Первый друг в Эрмиде — Фроя — оказалась предательницей, остальные общались ради выгоды или по просьбе Рагнара. Как я могу после этого доверять кому–то, ещё и по умолчанию⁈ Я уже нет–нет, да начинаю переживать, не была ли моя земная подруга Танюшка соглядатаем лжематери!

Чёрные брови повелителя сошлись к переносице. Недоволен и не скрывает этого. Но вдруг он замер, будто прислушивается к чему–то, слышимому лишь ему.

— Ирис разошлась. Пора нам подняться. Месть должна свершиться, — проговорил он, сверкнув глазами. — С вами потом поговорим.

Я думала, мы пойдём тем же маршрутом, что пришли сюда с наставником, однако отец, не отпуская моей руки, переместился наверх. Так, словно прекрасно знает в мире сайрен каждый камень. А я не почувствовала перехода. Раз — и уже нахожусь на свежем воздухе. Какова же на самом деле его сила, если спустя несколько лет плена, он может столь изящно перемещаться в пространстве?

Мы оказались не в эпицентре боя, но в гуще событий — стояли на возвышенности из моего сна.

— Мне снился этот храм. И я слышала эту песню, — проговорила от неожиданности, настолько всё показалось идентичным. Даже снежная туча над храмом — и та была в наличии.

— Расскажи. Я не просматривал твои сновидения и мысли, только события, — так, будто мы никуда не торопились, попросил отец, что я и сделала.

— Только тогда мне казалось, что я спасаю Маро, но, выходит, это были вы, да? — закончила вопросом.

— Да. Брат потянул за ниточки твоей связи с миром матери и понял, что я нахожусь здесь. Сайрены — невероятно коварные существа, и смогли придумать отличную ловушку. Гениальное изобретение! Жду, не дождусь, когда Маэстро исследует её и сообщит подробности! — с восхищением проговорил отец, вызвав у меня «эффект квадратных глаз». Нашёл, чему восхищаться, конечно. Упасть и не встать! — Они собрали все виды прозрачных глубоководных рыб, медуз, рачков, имеющих собственный «светлячок», затем создали камеру, где каждая часть пространства освещалась, точно магическими огнями, исключив даже намёк на тень.

— Чтобы вы не призвали Тьму?

— Да. Вода гасила огонь, свет — тьму, и металл дополнительно не пропускал магию. Если бы не разрушение Луцана, меня бы не удалось поймать. Но я был зол, расстроен, и впервые в жизни дал слабину — не выбрал новый мир, не привязал к себе, ещё и потратил силы на спасение пары знакомых планет. В общем, они выбрали идеальный момент: я был слаб как никогда, — объяснил отец. — Маро меня сразу почувствовал, несмотря на все усилия сайрен, всё же родственные связи — это не водица, — не преминул напомнить мне мужчина. — Он остался здесь и потихоньку накачивал магией по связи рода. Она просачивалась медленно и неохотно — в этом мире всё тому мешает, он максимально противоположен нашему родному Луцану, но тем не менее, Маро немного меня восстановил. И уйти не мог — без него я бы снова заснул.

— Но если он поступил верно, почему вы его отругали?

— Потому что ты моя дочь, а значит, твоя жизнь важнее моей, — проговорил отец. — Ещё и отметка… Это символ рода, её мог оставить только мой первый меч. Меч, который воспитывает всех наследников. Он страшный ревнивец и искусный соблазнитель. Умеет затуманить голову и лечь в руку прежде, чем поймёшь, как попал. Я столетий шесть работал только с ним, пока не сообразил, как от него отделаться. Подозреваю, это тоже часть взросления, — хмыкнул он и совсем по–человечески подмигнул.

— Я думала, эта серебряная татуировка дана свыше, а меч — ну, не он её даёт, — неловко закончила я мысль.

— Меч — проводник магии, он чувствует твои способности, уровень силы и считывает характер, то есть работает с тем, что ты уже из себя представляешь. Этот коварный тип, кстати, просится ко мне.

Я достала клинок из ножен, посмотрела на сверкнувшую сталь.

— Воспользовался наивной девчонкой, чтобы вернуться к любимому хозяину, да? — спросила у предателя.

Рукоять нагрелась, словно извиняясь. И я вернула хитреца его законному владельцу.

— Увы, но ты права. Он не любит дам. Да и сам по себе — то ещё чудовище. Кровожадное и жестокое. Я тебе подарю другой меч — всё же с отметкой наивысшего уровня нельзя не владеть оружием даже с твоим мирным характером.

— Я рада, что вы это отметили. Я не хочу наказывать своих врагов… ну, указанным вами способом, — вновь замялась я, но всё же сказала то, что должна была.

— Ты будешь править целым миром, дочь. Возможно, не одним. А власть — это и жестокие, порой несправедливые решения, и грязь, и бесконечная ответственность, и самопожертвование при необходимости. Хотя, как я вижу, ты отлично умеешь организовывать на подобные дела окружающих, — хохотнул отец. Вот уж у кого было прекрасное настроение. Впрочем, я тоже почти успокоилась. Властный и грозный повелитель огненных тёмных принял наше родство, и совершенно очевидно это демонстрировал: тратил на меня время, всё объяснял, за руку держал, опять же, внушая уверенность в себе и благоприятном исходе сегодняшнего сражения.

— Они сами, — выдохнула честно. — Маро и Рагнар велели мне не покидать пределы академии и учиться, что я и делала. Но Маэстро… Я и глазом моргнуть не успела, как оказалась здесь.

— Нет, ребёнок. Ты — Ласси Миа Нанд. Ты та, кто слышит мир, кто говорит с ним, и он меняется по твоему желанию. Обстоятельства складываются наиболее подходящим тебе образом, люди говорят то, что в твоих интересах, помогают тебе, не задумываясь, почему это делают. Было ведь такое? Наверняка было.

— Постоянно, — не стала таиться я. — Даже бедные драконы находят истинные пары, которые истинными не являются. Один уже вторую такую нашёл, — покаялась, склонив голову и покраснев.

— А ты умеешь веселиться, — рассмеялся повелитель огненных тёмных. — Ну что, прогуляемся в храм? Они как раз завершают песнь призыва. Кстати, знаешь, о чём поют?

— Нет. Не понимаю языка.

— Эти замечательные господа и дамы поют ритуальную песнь, активирующую мою камеру пыток. Вода начинает активно пить из меня энергию, собирает её на поверхности озера и передаёт присутствующим в храме монархам и воинам. А сегодня они поют, поют, а энергия всё не идёт. Интересно, почему, да? — хмыкнул повелитель, но в голосе его звучала не шутка, а обещание жестокой расправы.

— Волны поднялись, — заметила я, разглядев белые хлопья пены за храмом. — Странно, этого не было во сне.

— Пора нам спускаться. Если дамы перешли к морю, значит, во дворце и городе закончились враги и они заскучали, — с нежностью произнёс повелитель. — А нам это не нужно, правда ведь?

Он вновь подмигнул, я же смутилась, не сообразив, что он имеет в виду. Неужели не планирует уничтожать мир сайрен? Или я вновь мыслю человеческими категориями, а на самом деле тёмный тоже хочет немного встряхнуться и «развлечься», если использовать лексикон Маэстро.

Повелитель не отпускал моей руки и придерживал, не позволяя оступиться или поскользнуться. А я неожиданно засомневалась, справимся ли мы вдвоем. От меня толку не было, а отец ещё слишком слаб по сравнению с вытянувшими его силы сайренами, которые, к слову, находятся непосредственно у накопителя — соединённого с камерой озера. Кроме того, местные ведь однажды уже смогли поработить огненного тёмного…

— Меня заманили хитростью, дочь, — объяснил отец, бессовестно подслушав мои мысли. — Позволили поговорить с Гранад, пустив в её камеру. Без артефактов, конечно, и под честное слово не использовать силу. Как тебе?

— Это придумала женщина, — убеждённо произнесла я.

— Однозначно. Они обставили всё весьма разумно: аудиенцию назначили на следующий день, а ко мне подослали продажного, не посвященного в дела правящей семьи, слугу, который за приличное вознаграждение и под честное слово провёл меня к твоей матери. Слуге наверняка «совершенно случайно» кто–то из коллег подсказал хитрость с честным словом повелителя, сам бы вряд ли додумался. Приготовились загодя.

— Вы не смогли прочитать в его мыслях ничего подозрительного и пошли.

— Да, — просто согласился отец. — Привык, что у меня нет достойных врагов, расслабился и получил по заслугам. Так, ну что, дочь, последнее тебе испытание. Нужно разорвать ошейник. Если сделаешь это сама, получишь право распорядиться жизнями родственников. Нет — решу по своему усмотрению.

Мы уже достигли снежного поля, и я опасалась говорить громко, однако повелитель и не думал таиться. Видимо, мы были скрыты магией от окружающих, а я не чувствовала.

— Как это сделать? — уточнила, настраиваясь встретиться с чудо–родственниками со стороны матери.

— Без понятия, — выдал повелитель явно подслушанную у меня фразу, потому что она даже звучала точь–в–точь. — О! Я придумал, как тебя подтолкнуть к решению данной проблемы! Запрещу выходить замуж за дракона и назначу ещё с десяток неприятных ограничений, — с улыбкой до ушей проговорил отец.

— Кхе. А вы умеете вдохновить на свершения.