Эфир

Глава 2

— Хорошо, Евгений Павлович, — соглашался я. — Как скажете, Евгений Павлович.

Добрых полчаса я слушал инструктаж о том, как я должен работать. Добрый и улыбчивый, став начальником, мой бывший подчиненный преобразился. Вся показная флегматичность слетела как шелуха. На поверку парень оказался параноиком и перестраховщиком, желающим доказать обоснованность возложенных на него надежд как на руководителя.

«Слишком сильно били по голове железными предметами, — вертелись мысли в голове. — Вот все и отбили, перестал бояться маленьких и тихих, таких, как я».

Изучивший неплохо мои трудовые возможности, начальник решил выполнить месячный объем работ за дюжину дней. Я не сопротивлялся, мысленно потирая руки. За каждый узел и блок, который мне предстоит продиагностировать, я собирался поиметь не только деньги с компании, но и отпускные дни. Не ведающий о том, что скоро останется без меня на хозяйстве, Евгений Павлович смело подписывал наряды на работы.

В современном мире нельзя было заставить человека вкалывать с утра до вечера. За выполненную работу полагалось определенное количество часов отдыха. И если начальник не желал давать подчиненному отгулы, он мог скомпенсировать трудоголизм подчиненного финансовыми премиями, хотя и здесь были свои ограничения.

Если права работников нарушались, контролирующие организации оказывали давление на директорат и потом еще долго приходили с повторными проверками, многократно убеждаясь, что буква закона восстановлена крепко и надолго в стенах проштрафившейся компании. Виновников нарушения спокойной жизни директората как правило выгоняли, ставя негласную черную метку в личном деле.

Информировать кого-либо о том, что человек много работает, не было необходимости. Вживленный еще во младенчестве чип считывал все параметры современного человека. Информация о времени, проведенном на работе, как и о выполненном объеме задач передавалась в налоговый ИИ. Обмануть систему налогообложения в современном мире еще никому не удавалось. Государство остро реагировало на любую попытку уклониться от уплаты сорока двухпроцентного налога в свою пользу.

В основы планирования работ и управления человеческими ресурсами я не вдавался во время обучения Евгения Павловича, считая, что моему будущему подчиненному это ни к чему. Перепрыгнув через мою голову, новый начальник стремительно загонял себя в угол, и я не собирался ему мешать.

Поздний вечер в реале сменился утром в виртуальности «Реялити». Выйдя с сеновала, встал перед дилеммой, потратить последние деньги на то, чтобы перекусить, или взять сухой паек с собой. Желтая полоска голода уже подползла к 50 %, а намеченных на сегодня дел было много.

Соблазнительные запахи перевесили чашу сомнений, и я забарабанил в дверь постоялого двора. Хозяйка была преклонного возраста, а ее смех обидно задел мое самолюбие. Отплатив за еду остатками меди, присел на лавку и принялся неспешно завтракать. Поедая слегка черствый хлеб и запивая еще теплым молоком, я недоумевал, кто в этой деревне может себе позволить жаренную курицу и отварную картошку, если она стоит почти три серебренные монеты.

Потраченное перед сном время на поиски информации по форумам игры помогло наметить примерный план действий. Я собирался совместить прокачку неожиданно открывшихся магических способностей с навыками владения ножами. Маги, как и роги, имели плохую броню, и я рассудил, что нет большой разницы, где находиться во время атаки, на расстоянии как можно дальше, отыгрывая мага, или вплотную к цели, как поступают нападающие из засады роги. Еще перед тем, как лечь спать, мне подумалось, что будет забавно, когда удастся совместить в одном персонаже стили игры извечных противников.

Смерть в виртуальности «Реялити» была неприятным событием в плане потери времени. Умерев в силу тех или иных причин, человек просыпался в реале и уже не мог снова зайти в сновирт, получив бан на 12 часов. Зайдя в игру после вынужденного перерыва, игрок оказывался в ближайшем населенном пункте от места своей гибели. При возрождении возвращался только базовый комплект одежды и пустая стартовая сумка. Ситуацию немного смягчало то обстоятельство, что не все деньги выпадали при смерти, стабильно оставалось 50 % от суммы, имевшейся в наличии.

Согласно механике игры, все предметы из котомки, как и надетые на тело доспехи, оставались на месте гибели. Окоченевший труп исчезал через 12 часов после смерти, а вещи продолжали лежать на земле, ожидая, пока их кто-нибудь не найдет.

В этой вирт-реальности отсутствовали неубиваемые игроки, не было мгновенного возрождения, механика игры отрицала возможность телепортации. Каким образом при столь многочисленных недостатках сновирта игре «Реялити» удавалось оставаться на плаву и увеличивать количество ежедневно подключенных людей, мне было категорически непонятно.

Создатели игры заявляли соотношение НПС и игроков как один к десяти. По их словам, можно было целый день бродить по локациям, общаясь с местными жителями, так и не повстречав другого игрока. В игре было сделано все, чтобы не испортить впечатления для тех, кто хотел окунуться во времена средневековья.

Оглянувшись вокруг, насчитал не менее семи игроков. Очевидно, для мелкоуровневых локаций заявленную пропорцию выдержать было сложнее. Поборов в себе очередной приступ раздражения от излишней реалистичности, смахнул крошки хлеба с коленей и встал с лавки. До поля с зайцами было десять минут неспешного шага, и я не стал откладывать задуманное.

Полоска прогресса изучения удара «крест-накрест» имела значение 10 процентов, оставалось выяснить, сможет ли магия помочь мне в прокачке удара ножей. Отойдя подальше от нескольких игроков, бегавших по полю за зайцами с оголтелыми криками, я внимательно огляделся вокруг. Афишировать раньше времени свои магические возможности перед посторонними я не хотел. Ушастый моб на краю поляны мирно грыз траву, не обращая на меня никакого внимания.

Нацелив ножи, я изготовился ударить и замер. Мысль о том, что не знаю, как создать электрический разряд, озадачила. Вчера я принял свою способность как свершившийся факт, но вставшая сейчас передо мной проблема заставила морщить лоб.

«Снова щекотать?» — этот вариант я отбросил сразу, надо было найти способ активировать магию нормальным способом.

Почти час бесплодных терзаний и попыток увенчался успехом. Отчаявшись добиться результата и испытывая лютую ненависть к мобу, я от всей души пожелал, чтобы зайца поразил тысячевольтовый удар током, случись который в реале со мной, никакая изоляция не помогла бы остаться в живых.

С кончиков ножей сорвалась голубая молния и ударила в зайца. Белая шкурка обуглилась, мгновенно умершее животное завалилось набок. В моих глазах плавали радужные круги, крупная дрожь сотрясала руки. Ноги подкашивались, и я скорее повалился на землю, чем присел. Было ощущение, что разряд, убивший моба, прошел через мое тело, как если бы я был проводником.

«Внимание!

Изучено заклинание: Разряд.

Наносимый урон зависит от количества потраченной маны.

Активация мысленным посылом».

На выскочившее системное сообщение я не сразу обратил внимание. Повисев в поле видимости пару секунд, оно исчезло. Чертыхнувшись, я сжал медальон. Рядим с разделом навыков появилась закладка «заклинания». Описание выглядело расплывчатым, впрочем, как и большинство пояснений в этом сновирте.

Слабость не отпускала, и я взглянул на свои статы. Красная полоска жизни еле теплилась, показывая крохи сохранившегося здоровья, синяя полоска была пуста, информируя, что вся мана израсходована. Только зеленая оставалась почти полной, как и желтая, отвечавшая за сытость.

«Что же это получается, — занервничал я, — я наношу урон не только цели, но и себе?».

Перечитав логи с сообщениями от Электры, немного успокоился. Улучшение отношений с Стихией должно в будущем поднять мою сопротивляемость к электричеству, в идеале достигнув 100 %.

Продолжая сидеть на траве, ждал, пока слабость покинет тело. Естественная регенерация здоровья была оставлена в игре, за что я воздал мысленную хвалу разработчикам. Зелий, восстанавливающих здоровье, у меня было всего две штуки, но я их решил пока не использовать.

Моя одежда была продрана в нескольких местах особо ретивыми зайцами еще вчера.

Возвращаясь в деревню, я был удостоен придирчивого взгляда от стражника. Обещание, данное самому себе, починить экипировку, я благополучно забыл, и теперь надо было что-то делать. Примененное заклинание Разряд с использованием всего запаса маны окончательно превратило в лохмотья мои обноски. В таком виде пытаться пройти сегодня в поселение было бесполезно, оборванцев и нищих не привечали ни в одном поселении этого виртмира.

Не найдя мгновенного решения для своих проблем, переключился на прокачку. Сила заклинания напрямую зависела от потраченной маны. Механизм контроля за расходом маны был мне неизвестен, оставалось пойти экспериментальным путем и найти его.

Бары здоровья и маны восстановились почти на четверть, настала пора действовать. Оглядевшись, наметил очередную цель. Встав рядом с зайцем, я приготовился нанести удар ножами. Мысленно пожелав создать заряд, добился лишь слабенькой искорки разряда, сорвавшейся с кончика лезвия и ушедшей в землю.

— Оно еще и неуправляемое, — разозлился я, костеря физику этого мира.

Как и в реальности, в сновирте электричество шло по пути наименьшего сопротивления. Поверхность земли была ближе к лезвию ножа, чем моб, весь разряд ушел в землю, а накопленная мана безвозвратно пропала.

Путем несложных экспериментов, которые, впрочем, заняли довольно продолжительное время, я нашел оптимальное решение. Заклинание выгоднее всего оказалось применять, когда лезвие было уже в теле цели. Перебирая различные последовательности, смог сдвинуть прогресс освоения как у навыка ножей, так и у заклинания. Я бил заклинанием то с первого лезвия, то со второго, то с двух сразу. Спустя час решил поднимать силу тока, расходуя больше маны. Зайцы умирали быстрее, а прогресс шел интенсивнее.

Количества маны мне катастрофически не хватало. Здоровья тоже было недостаточно, благо 20 % снижение урона от используемой стихии позволяло не загонять красный бар в ноль. Во время одного из привалов, устроенного для естественного восстановления, ради интереса свел кончики ножей вместе и пустил заряд. Маленькая искорка, появившаяся между лезвиями, не спешила пропадать. Держа ножи неподвижно, любовался рукотворной молнией. Мана при этом не расходовалась, что позволяло никуда не спешить и вдоволь налюбоваться проявлением Стихии.

Солнце уже садилось за горизонт, а идей по поводу починки одежды не было. В таком виде в деревню не пускали, надо было что-то предпринять. Осматриваясь по сторонам, с тоской вспоминал такой приятный и легкий фарм в других сновиртах. С тушек убитых животных падали вещи, оружие, алхимия и деньги. Копаться в мертвых телах не было необходимости, лут сам перемещался в безразмерную сумку.

Реалии в «Реялити» не могли похвастаться подобными чудесами и халявой.

Недалеко от меня лежало несколько зайцев, погибших от моих ножей с электричеством. Восемнадцать часов еще не прошло, и игроки с навыком свежевания имели все шансы воспользоваться плодами моего труда. Нехотя встав, подошел к наиболее целой тушке. Снимать шкуру и срезать мясо я не умел, но жадность не давала покоя. В борьбе с брезгливостью победил мозг.

Идея пришла, и я облегченно выдохнул. Мясник, обучивший меня удару «крест-накрест» и выдавший начальные ножи, мог справиться с моей проблемой. Нанося удары ножами вчера, я портил тушки зайцев, превращая их в лоскуты мяса. Товарного вида кровавые комки шерсти не имели. Совсем другой результат получался сегодня, большая часть урона наносилась заклинанием и тушки оставались более-менее целыми. Наплевав на прогресс освоения навыка, я стал собирать убитых зайцев. В высокой траве удалось найти только пять штук.

Тушки лежали на прилавке мясника, он придирчиво осматривал принесенный товар. Заниматься разделкой и обвалкой мяса на территории поселений было запрещено, так что мясник работал прямо здесь, стоя под навесом своего лотка. Несколько собак блохастой породы ожидали отходов производства на расстоянии достаточном, чтобы уберечь свои ребра от пинка тяжелым сапогом, но успеть схватить упавшую кость или требуху.

— Все шкурки попортил, — закончив осмотр, мясник неодобрительно посмотрел на меня.

— Ножи совсем затупились, еле шкуру протыкают, — нашелся я и показал ржавые ковыряльники.

Чуть отпрянув, мясник убедился, что я мирно стою и не нападаю. Настороженность ушла из его глаз. Вынув руки из-под фартука, он положил ладони на прилавок.

«У него там что-то есть, — приметил я. — Наверное, ножи прячет в складке под пузом».

— Что ты за них хочешь? — бывший солдат барона начал торг.

— Мне бы одежду починить да перекусить, а еще переночевать негде, — озвучил я свои проблемы.

— Ты вот что, — помявшись сказал он. — с этих зайцев мяса совсем почти нет, много дать не могу, принеси кого покрупнее, тогда поговорим.

— Идти сегодня в лес за новой добычей уже поздно, — оглянувшись на заходящее солнце, отказался я.

Торговец огладил свою бороду и предложил:

— Давай так, за разделку зайцев я все шкуры и часть мяса беру себе, а тебе отдам целых три тушки. Походи по рядам, может возьмет кто по бартеру.

— Жаден ты, Микитка! — вклинилась в наш разговор торговавшая по соседству бабка. — Почитай, ни за что и мясо, и шкуры себе забираешь!

Торговку звали Пелагея, торговалась за меня она с Микиткой отчаянно, а в чем ее выгода, я понял чуть позже.

Забрав с прилавка мясо четырех зайцев и две шкуры, она окинула меня победным взглядом и предложила:

— Ты, парень, не тушуйся. Я тебе и одежку починю, и угол до утра в хлеву выделю.

Оценив хитрющую рожу торговки, понял, что торговаться сил у нее хватит со всем базаром до конца жизни, и махнул рукой. Торговые ряды закрывались, как только солнце касалось края горизонта. Оставшееся время Пелагея ловко орудовала иглой и ниткой, накладывая швы и заплатки на мою одежду. Я в это время сидел голый за ее лотком на земле, скрытый от глаз припозднившихся покупателей широким задом торговки. Отвечать на бесконечные оханья по поводу повреждений моей одежды не видел необходимости, занятая шитьем бабка нуждалась только в слушателе, а не в собеседнике.

По дороге к дому Пелагеи мне пришлось помочь ей с переноской товаров. Как торговка ухитрялась таскать весь товар на себе утром и вечером ежедневно и без помощников, оставалось для меня загадкой. Впрочем, хлев у Пелагеи оказался добротным сараем, в котором стояла одинокая корова. Стог сена меня вполне устраивал. Раздевшись в очередной раз, развалился на душистой постели. Одежду бабка забрала постирать, обещая выдать ее утром сухой и чистой. Это было единственное, что удалось мне выторговать сверх того, что она предложила сама.