Два сапога – не пара

Глава 19

Утро ознаменовалось радостным сообщением. Даже двумя. Нет, тремя.

От Сапсана: «Шеф снова в строю».

От Коха: «Тысяча чертей ему в глотку! Прости. Спасибо. Скоро увидимся».

От ректора: «К 10:00 у меня оба».

Макс хотел было отправить патрону набросанный ночью доклад, но спохватился и решил перестраховаться. Сначала убедиться при встрече, потом доверять.

Альбина, видимо, встала раньше и оставила записку: «Пошла учиться».

На часах — девять. Чёрт!

Макс переслал Альбине сообщение ректора, заказал доставку завтрака дроном из быстрейшей забегаловки и чухнул домой. Там царил погром. Очевидно, Краузе пошёл на отчаянные меры, и его подручные искали заначку с минералом. Это значило, что ни Игнатий Эрикович, ни его кабинет не имеют отношения к утечке информации…

Плюнув на беспорядок, Максим быстро освежился и вызвал охрану академгородка — те как раз притащились, пока он заглатывал сэндвич-макси с яйцом. Бросив служак оформлять безобразие, маг улетучился к ректору. Запивал тяжеловатый завтрак дрянным фастфудовским кофе уже по пути в админкорпус. Еле успел.

Кроме ожидаемых лиц в кабинете ректора также собрались старый-добрый Кох (Альбина подтвердила кивком, изучив его линии), Сапсан и Василёк, только что закончивший проверку. Никаких подслушивающих устройств, разумеется, не нашлось. Слежку по органайзерам замминистра тоже не подтвердил. Оставался самый неприятный для Макса вариант.

Глава Академии проверил записи камеры в зале портала — ничего. На логах, однако, обнаружилось, что Шершень ежеутренне выходил на поверхность. Но это само по себе ещё ни о чём не говорило — мало ли, проветривался человек; в конце концов, ректор сам предлагал ему дежурить только ночью.

Однако Василёк проверил его сеансы связи и обнаружил два сообщения некоему князю Иоакиму Кофи Аль-Шарифу о том, что «котики отправились на выставку», а через сутки «вернулись и привезли с собой медали». Смысл был предельно прозрачен для собравшейся компании, но, увы, легко оспорим в суде. Несмотря на то, что этот князь и был тем самым экзотическим личным шофёром Карузе, о котором рассказывал Шац, как выяснил Кох до закрытия дела.

Шиды знают, каким образом потомок одного из знатных египетских родов попал на такую работу. Разве что должность была номинальной, а спектр услуг сильно смещён за грань закона — имелись неподтверждённые подозрения, что воспитывался третий сын в тайном ордене ассасинов.

Однако Максима в этот момент больше волновало другое. Как же так? Старый друг, надёжный товарищ всё-таки предал⁈ Маг сглотнул горечь и напомнил собравшимся, что того могли тупо зачаровать так же, как Коха. Неясно только, где и когда. Но позавчерашнее предупреждение о гемадиле явно запоздало.

К сожалению, имевшихся улик было недостаточно для выдвижения главных обвинений — против Краузе, и даже Шершню не хватало, чтобы наверняка схлопотать срок за пособничество Грамблу в похищении — единственном пока «железном» деле. Посему Сапсан предложил ловить обеих рыб на живца.

Посовещавшись, выработали план, в который каждый внёс свою лепту. Так Кох решил, что пока не станет афишировать свой выход из-под контроля Краузе, то есть официально открывать дело снова. А ректор предложит Шершню работу в обычной охране здания после того, как снимет с дежурства у портала.

Но сначала Максу с Альбиной предстояло совершить ещё одно путешествие в мир шидов. Что означало — на экзамен она завтра не попадёт. Игнатий Эрикович сделал на этот счёт соответствующие распоряжения. Всё равно ожидалось, что минимум треть студентов не сдаст теорию порталов с первого раза, так что какой-то отдельной нагрузки преподавателю это не добавляло — и так будет групповая пересдача.

После этого Учителя с Ученицей засадили за работу над осколками гемадила, уже извлечёнными из сейфа, чтобы как можно скорее «протрезвить» охмурённых министров и защитить остальных. Сапсану и Васильку Кох тоже распорядился запечатлеть талисманы, причём в первую очередь.

Макс тут же переслал ему составленный вчера анализ старого дела, а ректор начал пытать, каково было под действием инфочар — в научных целях.

Замминистра поведал, что тем утром вскоре после планёрки к нему зашёл Краузе с задушевной беседой и вполне убедил его в своих благородных намерениях. Ощущалось всё естественно и логично, но немного легковесно, словно все решения, которые Кох принимал, были несущественны. Разве что где-то на краю сознания постоянно зудело, будто он забыл нечто важное.

И вот сегодня, проснувшись, вспомнил! После чего вся картина снова встала на место и цепочка событий восстановилась. Особенно когда быстрая проверка показала среди предков министра магических дел начальника первой экспедиции, что объясняло значительные запасы гемадила в семействе и их умение с ним обращаться.

Единственное, чего Кох не мог понять — как ему удалось вырваться из-под контроля, раз проклятая ручка, быстро идентифицированная им, как источник проблемы, была на месте. Пока Марианна, обрадованная тем, что шеф пришёл в себя, не объяснила, что Макс проделал над коварным подарком какие-то манипуляции. Потом Сапсан доложил про вчерашние приключения. После чего, сложив два и два, замминистра сразу помчался к ректору давать объяснения и требовать новостей.

— Ну, всё хорошо, что хорошо кончается, Орефьич, — прокомментировал Игнатий Эрикович.

Василёк тем временем снова подменил органайзер Альбины на спец-браслет, благо так и не обнулил клонированное ранее устройство после отмены операции. Такой же обещали заготовить для Гедеона. Как и охрану для обоих на те сутки, которые предполагались между закидыванием «крючка» и поимкой Краузе. После чего техник ушёл заниматься технической подготовкой операции.

Максу быстро надоело программировать камушки по одному, и он рискнул оптом запечатлеть желание всем их владельцам всегда сохранять собственный рассудок. Судя по диагностике Альбины, сработало, и Кох, загрузив драгоценные талисманы в кейс, который пристегнул к руке, как в каких-нибудь шпионских боевиках, тоже отбыл восвояси под охраной Сапсана.

Ректор же вызвал магистра Кочинского, чтобы поручить тому выведать у Шершня между делом, нет ли у того похожего камушка. На худой конец проверить на признаки зомбирования — это старый чёрт тоже умел и знал соответствующие технологии. А Кох, одобривший такой шаг перед уходом, подтвердил, что общие симптомы имелись.

По подсчётам замминистра, нужно было, пользуясь случаем, набрать в мире фэйри ещё столько же гемадила для защиты ключевых фигур. Но, поразмыслив над планом, пока наводил порядок дома, Максим понял, что это слишком рискованно.

Ведь если Шершень утром сообщит об уходе Учителя с Ученицей в портал, у Краузе будет целый день, чтобы инструктировать подчинённого напасть на них сразу же по возвращении и отобрать камни. Это было бы немногим лучше сразу отвергнутого плана приманить главного злодея на новую доставку — он просто точно так же пошлёт кого-то ещё из подручных, а сам снова выйдет сухим из воды.

И тут простое предательство Шершня оказалось бы ещё лучше «зомбирования» гемадилом, поскольку тогда совесть вряд ли заставит его хоть на миг заколебаться при виде старого друга. Ведь «сторожа» с Макса решили не снимать, как и в прошлый поход. На случай, если Краузе всё-таки отслеживает его перемещения через департамент юстиции. Альбина же, скорее всего, против опытного потомственного мага даже «Вспышку» применить не успеет. И пальто Коховой супруги, одолжи они его снова, вряд ли спасёт положение. Да и не следует щеголять такой приметной вещицей, чтобы не всполошить злодея раньше времени.

Замминистра со скрипом согласился, что, если дельце выгорит, то немедленную актуальность талисманы потеряют в любом случае. А потом уже, по результатам разбирательств, вероятно, имеет смысл как-то официально оформить эти защитные средства для высокопоставленных лиц, да и более точный подсчёт произвести разносторонней комиссией. Если фэйри вообще расщедрятся на добавку. Но эту задачу лучше решать специально обученным людям после тщательного изучения того, почему из Шаца вышел лучший контактёр, чем из психолога первой экспедиции.

Поэтому план слегка переиграли в плане подложного основания для очередного визита в портал: якобы Шаца ищет отец. Матери парень лишился ещё в юности. А вот почему папаша действительно не хватился сына за всё это время — вопрос уже не очень относящийся к расследованию, но Макс дал себе обещание его прояснить, когда уляжется пыль, раз уж парень должен стать его подопечным.

— Небось и сувениров попросили ещё принести? — ухмыльнулся Шершень, когда Учитель с Ученицей заявились к порталу ночью.

Чем практически выдал себя, но Макс решил не заострять внимание на том, чего Алексей, по идее, не должен был знать. А, как ни в чём не бывало, отмахнулся, продолжая гнуть изложенную в первый раз версию:

— Да нет, на исследования пока хватит, сказал ректор. А если уж потом официальные лица решат, что им нужны регулярные поставки, то пусть сами и договариваются. Нам же лучше не жадничать, чтобы не испортить отношения с фэйри.

— С кем-кем? — удивился Шершень.

Спохватившись, что ни главный злодей, ни его подручные не в курсе происшедшего в параллельном мире, Макс поспешил исправить оплошность, таким образом, подготовив плацдарм для будущей дезинформации:

— А разве я тебе не говорил? Там аборигены всё контролируют. И Шаца привечают. Это они нам отсыпали сувениров в прошлый раз.

— А-а-а… — протянул бывший товарищ и сделал вид, что ему это не интересно.

Ожидая, когда разъедутся магниты, Максим с прискорбием думал, что не заметно на Лёхе никаких признаков гемадильного «внушения», как и доложил профессор Кочинский. А ведь Макс знает друга намного лучше, чем того же Коха, за которым сразу заметил некую отвлечённость. Учитель так погрузился в переживания, что Ученице пришлось потянуть его за пояс в портал, когда момент наконец-то настал. Ну хотя бы она перестала смущаться контакта, а значит, отбросила задние мысли.

На этот раз их никто не встречал. Макс думал, что помнит дорогу до поселения, но оказалось, что нет — местность, освещённая здешним жемчужным полусветом, казалась совершенно незнакомой. Тогда он предложил Альбине мысленно позвать Эао-как-его-там или его бабушку и подождать на месте. Сам тоже попробовал просто подумать о них. Звать, не помня имени, как-то неловко.

Расчёт оправдался — вскоре в их сторону «тессерактировал» и сам Эаолай (имя напомнила Альбина), и Гедеон подтянулся обычным бегом, отстав на пару минут.

Когда Макс изложил свой план, студент ожидаемо заартачился:

— Я не хочу возвращаться, пока вы не посадите этого дьявола за решётку!

— Ну вот, опять, — подосадовал Макс. — Что я тебе в прошлый раз говорил?

— Я всё помню, — Гедеон замотал головой. — Но не пойду и всё тут!

«Он боится, это чувство сильнее разума», — пришла мысль от Эаолая.

И Макс рискнул всё же сформулировать мысленно: «А вы можете его выгнать?»

«Я не стану так делать. Но попытаюсь успокоить, чтобы он прислушался. Позже».

А пока их снова пригласили в поселение, ведь предстояло дождаться очередного открытия портала.

Пока чумовые белки таскали им трапезу, Макс, якобы отступившись от уговоров, рассказывал, что произошло с момента последнего посещения. Безусловно, похищение Альбины вызвало у Гедеона наиболее сильную реакцию, так что преподаватель заподозрил у парнишки влюблённость. Как это девушка умудрялась не замечать воздыхателей? Она с восторгом расписывала, как Максим Архович ворвался в бункер, чтобы спасти её, и где-то на полдороге герой рассказа внезапно подумал, что Макс — слишком легкомысленное юношеское прозвище. Пожалуй, пора начать себя воспринимать не как Максимилиана, конечно, но хотя бы как Максима.

В общем, по итогу рассказов рейтинг преподавателя в глазах Шаца явно подрос до небес. Хотя по пути к этой точке не обошлось ни без немого обвинения взглядом в том, что тот подставил Ученицу, ни в ревности, как к сопернику. Но эти эмоции быстро гасли и спустя какое-то время позади студента в сумерках проявилась улыбка Эаолая, который кивнул Максиму: «Теперь можешь уговаривать, только предлагай, а не настаивай. Пряники, а не кнут».

Пряники, значит? Это можно!

— Ну и вот, а на следующий день замминистра, который организовал нам с тобой связь в самом начале, пришёл в себя и очень захотел посадить Краузе. Только улик у нас недостаточно, чтобы связать его с похищением Альбины и со всей этой историей. По крайней мере, пока Университет не проведёт исследования, которые докажут свойства гемадила и уже через него заговор в правительстве. Если там останется хоть кто-то независимый, ведь научные исследования — процесс небыстрый. Я же тебе говорил, что это поручили нам троим? Мне кажется, материал тянет на Премию Мира.

Глаза парня загорелись — похоже, раньше ему даже не приходило в голову, к чему может привести его исследование. Снова неверие в себя?

— Только вряд ли у нас что-то получится, ведь Краузе продолжит плести свои интриги. А ресурсы у него — ты сам подмечал — ого-го. Кого нельзя уговорить, того можно убрать, даже незаметно, если время позволяет, так что…

Макс красноречиво вздохнул, но без укора, а как бы принимая свою судьбу.

— Но, конечно же, мы не имеем права тебя принуждать. Кох может предложить только спец-браслет, как у Альбины, который невозможно снять — сразу по выходу из портала. И охрану из лучших спецназовцев МВД. В надёжном месте.

— Что-то Альбину это не уберегло… — скептически заметил Гедеон.

— К сожалению, на тот период, пока Кох был под воздействием Краузе, с неё снимали и спец-браслет, и охрану. Но главный спецназовец всё же дал твоей подруге тревожную кнопку, благодаря которой мы её и нашли так быстро. Ну и ещё благодаря тому, что ты опознал Джедая.

Так, кажется, немного веры в себя в осанке Шаца прибавилось.

— Ну вот, а если бы ты согласился вернуться… Без этого ведь наша хитрость не сработает, сам понимаешь. То твоего спонсора уже через сутки арестуют за незаконное проникновение на секретный объект. А потом потянут за ниточки мотивов, проверят связи, прочистят мозги похитителю и прочим свидетелям… В общем, соберут доказательную базу, которая позволит отправить дело в Верховный Суд. Который весь снабдят изготовленными мной талисманами, полагаю. Я не привязывал их к человеку.

— А меня не арестуют за незаконное проникновение на секретный объект? — угрюмо спросил Гедеон.

Так, это уже походило на последние слабые отговорки. Значит, осталось чуток опасений развеять…

— Нас ведь с Альбиной тоже могут арестовать. Хотя мы действовали в рамках официального научного проекта. Пусть и не совсем связанного именно с порталом. Но Кох выступит в нашу защиту, привязав наши действия к своему расследованию, которое неофициально начал ещё до того, как узнал о тебе. И потом, я знаю отличного адвоката, который когда-то работал на моего отца. Наверняка, он сможет квалифицировать твои поступки, как «действия под принуждением». А с учётом твоей помощи следствию, и их, скорее всего, спишут.

— Правда что ли? — парень совсем воспрял духом.

— Вот оправдать моё применение магии без лицензии, да ещё и к правительственному чиновнику, даже такому кудеснику от юриспруденции вряд ли удастся. Но Кох велел стоять на своём — мол, не было никакой ложки, а тревога сработала на артефакт страха — есть у него такой — и всё это министру привиделось. И я буду делать так, как он говорит, потому что опыта у оперативного замминистра МВД не в пример больше. Я доверяю своему покровителю, потому что он неоднократно заслужил это доверие делом.

В глазах Шаца без всякой телепатии можно было почти прочитать, как он примеряет последнюю фразу на себя, задаётся вопросом, выбирает ответ, решается, и наконец выдыхает:

— Хорошо, я вернусь. Я тоже хочу внести свою лепту в арест этого… паразита!

Сутки в мире шидов не совпадали с земными, поэтому ночь на этот раз наступила скорее. Переспав с облегчением от успешного выполнения щекотливой части задачи, утром Максим подумал о том, что неплохо бы также заручиться поддержкой аборигенов — на всякий случай. Он обрисовал Эаолаю, что им грозит и что от них требуется, и тот обещал покараулить возле портала пару дней. Спросил, вернутся ли они ещё за камнями.

— А вы дадите?

«Смотря как вы распорядитесь теми. Я всё слушал. Не приходите, пока не решите сегодняшнюю проблему так, как собираетесь. Мы не приветим. Особенно чужака».

— Даже если он будет владеть инфомагией?

«Особенно, если он будет владеть инфомагией!» Вслед за этой фразой в голове зазвучал мелодичный смех. Чужой. Очень странное ощущение!

Вернувшись домой, Макс первым делом отметил, как напряжён Шершень — словно хищник подобрался перед прыжком. Но приятель всё же спросил:

— Ну как? Не дали прощальных подарочков? — и неестественно хохотнул.

— Всё, подарочков больше не будет, — уныло сообщил Максим.

— Они нас, считай, взашей вытолкали, — сердито добавила Альбина. — Сказали, им надоело, что мы там шастаем, как у себя дома.

И Гедеон, воодушевившись примером товарищей, храбро соврал о главном:

— Сказали, что портал вообще запечатают в ближайшее время. Чтобы даже щёлочки, через которую мы проходили, не осталось.

— Запечатают? — встревожился Лёха. — Когда?

— Ну… — Максим притворился, что прикидывает. — Завтра ещё навряд ли — им для этого нужно собрать большой совет. Но это скорее формальность. Послезавтра считай и магниты уже не понадобятся.

А сам поражался: Шершень что ли совсем их за дураков держит? Палится, как последний торчок. Но тот всё же нашёл оправдание своей заинтересованности:

— Значит, я снова стану безработным? — даже плечи поникли…

— Не унывай! — успокоил его Макс. — Я утром попрошу ректора найти тебе другое применение. Всё-таки ты уже принят в штат и доказал, что на тебя можно положиться.

От последних слов преподавателя самого чуть не стошнило, но он без запинки замаскировал конвульсии микромимики под гримасу досады:

— Вот от нашего исследования, скорее всего, проку будет пшик. Ведь воспользоваться таким чудесным материалом не удастся. А мы так надеялись на Премию Мира!

— Ну, может, это и к лучшему, — добродушно буркнул Лёха. — Я так понял, штука опасная, а опасных штук в мире мало не бывает.

Прямо старый-добрый приятель! К горлу снова подступила горечь. Но хотя бы расслабился — не станет нападать. Вон, даже зевнул непритворно.

Максим повторил его жест и увлёк студентов подальше оттуда. За воротами администрации их сразу забрала техмашина спецназа с Васильком и Сапсаном, который поклялся не отходить от подопечных, пока не придёт время завтрашней операции. Да и тогда оставить с ними своих лучших людей, защищённых гемадиловыми талисманами. Половину камешков до закрытия дела решили применять мобильно, по месту необходимости, как переходящий олимпийский факел.

Преподавателя тоже приглашали отправиться с ними, но Макс чувствовал настоятельную потребность побыть одному, чтобы утрясти в голове всё, что в ней перевернулось за последние дни, и отправился домой. Глаз не сомкнул до рассвета, хотя даже мыслей связных толком не было. Только какая-то полубессознательная сортировка ощущений: «это моё, а вот это — нет, это себя отжило, а это всегда мешало».

Как назло, когда встало солнце, навалилась неодолимая сонливость, и Максим, измученный внутренней перестановкой, отключился намертво, даже не раздевшись.