Два сапога – не пара

Глава 18

Обратно ехали с Васильком на машине техподдержки. Пришлось заскочить в министерство, чтобы вернуть на место «сторожа». Максу слабо верилось, что удастся отвертеться от использования магии, но Сапсан настоял — мол, ещё не такое проворачивали.

Сам он остался, пока не закончат обрабатывать место преступления, уверяя все непосвящённые службы, что дело было ошибочно закрыто и теперь откроется снова, но завтра, а пока пусть забирают преступников под честное слово.

Альбине предлагал вызвать спецтакси, но та наотрез отказалась расставаться с преподавателем. И девушку можно было понять: ещё неизвестно, что она там пережила. Штатный маг-целитель спецгруппы министерства осмотрела её и не нашла никаких повреждений, разве что психику немножко подпитала и успокоила, да вытащила из ауры оставленный грязным подонком «кошмарик».

Ревность у спецназовца, кажется, совсем прошла. По крайней мере, он по собственному почину пообещал Максу сразу сообщить, когда Кох придёт в себя, попрощался вполне по дружески, крепко пожав руку, и даже своеобразно похвалил:

— Ну ты сегодня отмочил, Дракон! Таким я тебя ещё не видел. Береги её.

А может, он просто отказался от надежды. Жаль. Макс даже попробовал нахвалить его Альбине на пути из министерства (всё-таки на спецтакси). Рассказал, как тот вытащил группу с раненым магом из портала с агрессивным населением, за что его потом Кох и перевербовал из министерства пространственных дел. Но девушка, кажется, не поняла истинных чувств героя:

— Я и так вижу, что Андрей очень хороший. Но по-моему, ему просто не хватает, о ком заботиться. Он же мне в отцы годится. А ни семьи, ни детей у него нет.

Ну и ладно. Спецназовец — и правда не лучшая партия для студентки-колдуньи, даже не из-за возраста, а из-за рода занятий. Вот если бы он вышел на пенсию… Макс знавал вполне счастливую пару с такой разницей лет. С другой стороны, мотивы преподавателя в данном деле были насквозь эгоистичны — отвести от себя разряды юного сердца, переполненного нежными чувствами просто в силу физиологии. С третьей же, эта неуклюжая попытка сводничества успокоила его самого отсутствием собственнических чувств. А это значит, что он всё же не попался на эмоциональный крючок и хотя бы отчасти относится к девушке по-отечески.

Уже на территории Академии возник затык: Альбина наотрез отказалась идти к себе. Сказала, что ей страшно спать одной. Соседка по общежитию уехала домой на пару дней перед экзаменами. Макс поскрипел совестью и предложил вдвоём переночевать в лаборатории, где имелась комната отдыха. Вариант вести студентку домой исключался в любом случае. Можно, конечно, было сдать её на руки Шершню, который всё равно дежурил, но в таком решении имелся целый ряд стрёмных нюансов. Так уж и быть, если нужно вскрыть нарыв, пусть это случится сегодня.

Готовой еды они захватили с собой по пути. Макс предлагал поужинать в ресторане, но Альбина была не в настроении, не в состоянии и в неподобающем виде.

Ели молча. Учитель не хотел первым заговаривать о травматичных событиях, хотя его очень интересовали ответы на пару вопросов. Ученица сделала это сама:

— Максим Архович, я так тронута, что вы ради меня сняли «сторожа». Но вам за это не влетит? В смысле, не останусь ли я в итоге без Учителя?

Тон Максу понравился — не истинный эгоизм, конечно, а шуточный, но если человек иронизирует, то уже отошёл от шока. Он поддержал игривость:

— Даже не надейся, тебе от меня не избавиться. Если меня посадят в тюрьму, то и туда тебе выпишут ежедневный пропуск.

Альбина вдруг нешуточно испугалась:

— Ой, а вас что, могут посадить? — её лицо вытянулось.

— Краузе, конечно, попытается, но если Кох придёт в себя, я думаю, мистер Утопия будет больше занят собственными проблемами. Кстати, он фактически подтвердил версию Гедеона. По крайней мере, относительно целей. Пытался меня завербовать. И по части связи с похитителями тоже спалился.

— А откуда они узнали, что вы принесли гемадил? Я всё слышала.

— Очень хороший вопрос! Неужели Резник нас предал? Причём без внушения…

— Вы только не сердитесь, но я не думаю, что это он.

— А почему я могу рассердиться?

— Ну, вы ещё при своём товарище похлопали себя по карману и сказали, что вернулись с добычей или как-то так.

— Но ведь я не назвал, что принёс. Или назвал?

— Нет, не назвали. Но если он, к примеру, был уже в курсе…

— Хочешь сказать, что он изначально — засланный казачок Краузе? — девушка кивнула. — Да нет, я в это не верю. Я знаю Лёху ещё с учёбы. Надёжный товарищ. Скорее уж я допущу, что в кабинет ректора кто-то внедрил прослушку.

— Ну, вам виднее… — Альбина явно уступила просто из нежелания спорить.

— Да, надо завтра ему посоветовать проверить кабинет. Если это вообще не Кох подключился к его органайзеру… — Макс задумался. — Нет, ему было бы проще вызвать меня и постараться сыграть на былом доверии. Я вроде не давал понять, что обо всём догадался. Хотя кто его, старого лиса, знает. Впрочем, он с тем же успехом мог подключиться и к моему органайзеру, и на твоём оставить слежку — хотя бы автоматическую, с фильтром на ключевые слова. Да на всех троих, если на то пошло.

— Но в дальнейшем этого можно не бояться? Я правильно поняла, что вы дали ему талисман?

— Всё верно. Точнее, передал через секретаршу. Но я просто заменил камень Краузе на свой в его ручке, которую она временно «потеряла».

— И скоро можно ожидать его «протрезвения»?

— Кто бы знал… А можно всё-таки спросить, как тебя подловили эти уроды?

— Да всё по глупости. Мы же тогда обсуждали план, что Краузе попытается использовать меня вместо Гедеона. Ну и, когда ко мне подошли возле магазина — я за продуктами ходила — насчёт моего пропавшего товарища помощь типа предложить, я решила съездить пообщаться с этим Краузе. А они, чуть отъехав, попросили мой телефон под дулом пистолета. И отсек в машине был за переборкой. Садилась я в машину с одним скользким типом, а когда переборку открыли — там ещё трое оказалось. Тут-то я поняла, что меня не на беседу везут и нажала на кнопку, которую дал мне Сапсан, когда официальную слежку сняли. Правда, её сразу вырвали вместе с браслетом и выкинули. Я уж думала, он меня не найдёт…

— А зачем же ты попёрлась, если целью тогда было узнать личность спонсора, но теперь она нам уже известна? — Макс с трудом сдерживал негодование.

— Ну, вы что-то говорили о том, как трудно будет докопаться до этого спонсора по закону, вот я и решила стать свидетелем. Собрать улики, так сказать.

Макс воздел очи горе и сокрушённо покачал головой.

— Он хоть ничего не успел с тобой сделать?

— Ну… — замялась Альбина, но, взглянув на лицо Учителя, поспешила с ответом: — Физически ничего. Просто он… я не знаю, как это правильно описать. В общем, домогался меня энергетически. Только это примерно как случайно проглотить тухлую рыбу. Мерзко, конечно, но я оправлюсь.

— Убил бы… — выдохнул Макс.

И тут девушка решила сделать ход — положила свою ладонь на его и сказала:

— Макс, — таким нежным голосом, что защекотало где-то в пояснице.

Однако, сделав глубокий вдох и засунув дракона куда-то в гипотетический подвал, он мягко, но решительно убрал её руку и сказал:

— Альбина, послушай. И постарайся меня услышать, ладно? Это крайне важно для дальнейшей успешной работы вместе. Ты очень привлекательная девушка, и не стану скрывать, моего дракона не по-детски тянет к твоему ангелу, но. Это всего лишь животная часть. А по-человечески, я твой Учитель. Я — старший. Я должен тебя опекать, а ты должна на меня полагаться, как на отца, в крайнем случае, дядю. Наша с тобой связь — на много лет. И её не должны омрачать никакие ожидания и огорчения личного толка. Понимаешь?

Страдальческое лицо девушки говорило о том, что она, если и понимает, то не принимает. И Макс принялся увещевать:

— Посмотри на своих сокурсниц. В вашем возрасте естественно влюбляться. Но это всего лишь гормоны. Вам же в школе объясняли. Я уже перерос данную стадию и смотрю на всё это с некоторой долей цинизма. И точно знаю, что ты тоже это перерастёшь. А добрые отношения, которые крайне важны для твоего развития, уже будут испорчены.

Не верит. Ну ладно. Макс решился на последнее средство — откровенность:

— Я же баловень, понимаешь? Всегда купался в женском внимании. Менял женщин, как перчатки. Влюбился лишь раз, и то она вытерла об меня ноги.

Ученица снова скорчила такую мину сострадания, что он вдавил педаль в пол:

— Нет, ты не думай, я не озлобился. Сейчас я встречаюсь именно с ней. Потому что никаких чувств не осталось. Возможно, я на на них вообще не способен. Мы вступили в партнёрство как раз потому, что оба не хотим развивать какие-то глубокие привязанности. Используем друг друга, как щит от чужих притязаний. Потому что быстро теряем интерес к обожателям, начинаем тяготиться их присутствием, они обижаются, но не уходят — выматывают нервы себе и нам… И вся эта канитель довольно быстро приедается.

Жалость в глазах девушки мешается с недоверием, и Макс безжалостно дожимает её открытым взглядом, в котором нет ни малейших признаков страсти, ибо он успел уже и сам себя уговорить, что плохая пара для восторженной юной души:

— И не стоит думать, что вот ты-то уж растопишь гордое сердце. Это в человеке либо есть, либо нет. Именно такой вывод я вынес из своей сгоревшей любви.

Из глаз Альбины закапали слёзы. И судя по тому, что она не жмурилась, это была уже не жалость — даже к себе, — а оплакивание иллюзий. Алилуйя!

— Да и вообще вопрос, было ли это любовью. Возможно, мою гордость просто заело, что она, в отличие от прочих, на меня не вешалась. Вот правда, я понимаю, что выгляжу вкусно, но на самом деле не очень питателен.

Альбина прыснула со смеху сквозь слёзы.

— Ну, давай просто сохраним добрые искренние отношения, ладно? Чтобы я мог спокойно говорить всё, что нужно, тебе, а ты — мне. Без всех этих павлиньих танцев. Я от них просто смертельно устал!

Он тяжело вздохнул, и внезапно понял, что это чистая правда. В смысле, он думал об этом тысячу раз, но по-настоящему дошло только сейчас. Что хватит кокетничать и играть баловня. Чуть больше серьёзности, чувства собственного достоинства — глядишь, тогда и студентки прекратят вести себя так безобразно. В конце концов, он не молодеет — когда-то надо набираться солидности, тем более, что опыт позволяет. Видимо, пора. И не зря его занесло в преподаватели, и не зря случился этот разговор. Можно сказать, объяснил так, что сам понял, как гласит старый анекдот.

У девушки на лице тоже появилось выражение озарения, и она степенно кивнула. Потом неожиданно с облегчением выдохнула и протянула ему мизинчик:

— Мирись-мирись и больше не дерись!

Текст древней считалочки не очень-то подходил по смыслу, но Макс понял, что она хотела сказать. К тому же, из прикосновения полностью ушла искра, а значит, она его действительно отпустила.

Альбина внезапно зевнула и потёрла глаза:

— Ой, что-то я устала сегодня.

— Ну иди, ложись.

— А сказку на ночь попросить можно? — лукаво спросила девушка. — Ну раз вы мне теперь вроде отца или дяди.

— Учитель. Я твой Учитель. Что-то отеческое в этой роли есть, поэтому я так и разозлился, когда тебя похитили. Но всё-таки лучше ничего ни с чем не путать.

— Ладно, — она тяжко вздохнула.

— Но я могу немного с тобой посидеть, — сделал уступку Макс. — Всё-таки ты сегодня натерпелась страха.

Они переместились к одному из диванов. Маг снял с кресла подушку и положил Альбине под голову. Накрыл её пледом оттуда же и присел на краешек, как обещал.

— А знаете, у меня почти получилось, — сонно пробормотала Альбина.

— Что именно?

— Я пыталась выпустить магическую сущность отдельно от тела, чтобы колдануть хоть что-нибудь. Я же не знала, что вы меня так быстро найдёте.

— Да ты молодец! Сама догадалась? Только тебе ещё нарабатывать и нарабатывать способности, прежде чем подобное станет возможным.

— Но вы же меня не бросите? — совсем уже неразборчиво.

— Никогда. Не имею права.

В следующий миг Ученица уже спала.

Макс лёг на второй диван, но ему не спалось. Не давала покоя мысль о том, кто слил Краузе факт их визита в портал и возвращения с гемадилом.

Маг встал, сделал себе кофе, а потом написал ректору, чтобы тот сразу поутру мог заняться проверкой. Узнать о слежке у Коха можно будет, лишь когда тот придёт в себя. Но предположение Альбины про Шершня не получилось на самом деле отбросить так же уверенно, как он сделал это вслух.

Товарищ и в самом деле значительно изменился за последнее время. Сплошное уныние и безнадёга. Правда, получив дело, он оживился. Но Макс не мог позабыть своё удивление, что друг так легко согласился. Когда разговоры о деле шли чисто теоретически, тот проявлял всё то же упадническое упрямство из серии «Пусть мне будет хуже» и сам не предпринимал никаких попыток себя чем-то занять…

Нет, чёрт возьми. Не хватало только сейчас нагрешить на товарища. Сначала проверки, железные улики, и только потом можно менять своё мнение о человеке.

А пока… Была ещё одна тревожная тема, над которой стоило поразмыслить. А именно — связь Грамблов с Краузе. Точнее, Краузе — с делом, на котором Макс лишился лицензии.

Кох тогда попросил посмотреть своего племянника, Фактса, у которого вдруг разладился бизнес. Производила его фирма какие-то специфические микросхемы, и даже имела госконтракты. То есть, со сбытом проблем не было, но навалилась серия неудач, которые загнали их в убытки: то грузовик с сырьём попал в аварию уже после оплаты, то дорогущий станок капитально сломался, то у сынишки обнаружилось крайне затратное заболевание. Старшие родственники подбадривали: мол у всех в жизни бывает чёрная полоса, и надо её просто пережить…

Но когда к племяшу подкатила некая финансовая группа с предложением выкупить увязший в долгах завод, Кох забил тревогу и решил проверить: а не имел ли там место всё это время магический саботаж?

Поначалу Макс заподозрил, что замминистра по привычке параноит. Маг проверил каждый инцидент и не обнаружил никаких следов заклинаний ни на оборудовании, ни в принадлежавших страдальцу помещениях, ни на его вещах. Более того, магический фон и дома, и на предприятии был странным образом занижен. А у семьи и работников зашкаливало количество бытовых неприятностей, не учтённых в жалобе, но случившихся прямо у Макса на глазах за то время, что он проводил проверку: синяки, порезы, поломки транспорта, сбои бытовой техники и коммунальных служб… Так что магический агент продолжил копать.

И докопался таки, в буквальном смысле — в десяти метрах под домом нашёл «пожирателя магии». А потом ещё одного — под заводом. Эта тварь из другого мира поглощала магический спектр на краю определяемой современными приборами шкалы, и, вероятно, где-то дальше, за краем. Некоторые относили к этим пока гипотетическим излучениям такую эфемерную вещь, как «удача». По крайней мере, у экспедиции в тот мир тоже постоянно что-то ломалось, разбивалось и тому подобное.

Разумеется, тот портал был закрыт и запечатан, а информация о нём засекречена. Но самое интересное: исследования мира давали понять, что его аборигены когда-то были весьма похожи на людей. А потом тоже влезли при помощи технологий куда не следует, в результате чего в их мире появился мощный источник магической энергии. Под воздействием которого гуманоиды мутировали в бестелесных созданий с довольно примитивным разумом и паразитическим способом питания. Что называется, обратное доказательство постулата «труд сделал из обезьяны человека».

Собственно, именно там отличился Сапсан, потому что маг на самом деле был не ранен, а полностью опустошён, половина группы с вывихами и переломами, так что спецназовец вытащил их на чистой воле и бдительности.

Кох поднял те отчёты и поделился с Максом, чтобы он нашёл решение проблемы. И он нашёл. Спустился в древнюю канализацию под городом и договорился с пожирателями. Оказалось, что они находятся в плену, запертые в ловушках, которые позволяют им потреблять только ту энергию, которая проходит непосредственно над головой. Оба духа были истощены и очень злы. Макс пообещал их освободить и вернуть в родной мир, если они назовут виновника. Те указали на Грамбла. И всё сошлось — старик как раз был одним из соучредителей той самой финансовой группы. Но суд не принял бы показания бесплотных свидетелей.

Кроме того, стоял вопрос истощения удачи всех, находившихся под воздействием духов уже больше года. Об этом уведомили сами пожиратели и сказали, что с таким долго не живут. Но вернуть уже употреблённое в пищу никак не могли. Единственное, что они могли сделать — это забрать у кого-то другого и перераспределить. Поэтому по-человечески справедливым показалось спустить их на зачинщика, чтобы те отобрали невидимые ресурсы у него в пользу прежней жертвы.

Духи слегка увлеклись и чуть не угробили старика. Тот имел наглость подать на Макса в суд за нападение с использованием магии. Один из бывших папиных адвокатов оспорил способ нанесения вреда, а Кох поднял дело в верховный суд, где на закрытом заседании изложил истинную причинно-следственную связь. Но людской закон давно ушёл от формулы «око за око и зуб за зуб». Поэтому Максу всё-таки вменили неумышленное причинение вреда и приостановили лицензию. Ведь Грамбл почти потерял способность колдовать, и только напор Коха не дал наложить на Макса иждивение на основании того, что «сам виноват» и «духи действовали по своей воле». Вред, который нанёс племяннику Коха Грамбл, был восстановлен, так что против старого мага обвинений не приняли за недостатком доказательств. Сам он отрицал свою связь как с пожирателями, так и с ловушками. Так что крайним оказался Донской, «безответственно распорядившийся результатами частного расследования».

Пожирателей вернули в родной мир, санкционировав кратковременное открытие портала. Как они сюда попали, так и осталось загадкой, если не полагаться на их же слова о похищении из родной среды — портал-то давно закрыт! Ловушки сломали, выпуская духов, и похоронили артефакты где-то в недрах архивов улик МВД, так и не разобравшись, как они работали и откуда взялись. Констатировали только наличие неизвестных иномирных материалов.

И вот теперь, перебирая в памяти подробности того заседания, Макс обнаруживал, что главным сторонником наказания был как раз Краузе. Причём подавал он это так, что магу и самому стало стыдно за «вендетту», учинённую с его помощью, да ещё и без железных доказательств, которыми не могли считаться слова неизученных сущностей. Но теперь-то он знал цену словам министра!

То есть, никакая совесть и праведность там подавно не ночевала. А значит, у Краузе были личные причины вредничать. Но ограничивались ли они скрытой местью за подопечного или было в этой истории нечто большее?

К сожалению, чтобы найти ловушки и снова изучить их с учётом нынешних знаний, нужен был Кох в здравом уме. Поэтому Макс решил копнуть фирму его племянника по открытым источникам. Выяснилось, что частично предприятие всё же спасли путём посторонних инвестиций, то есть продажи доли крупному технологическому конгломерату без права вмешательства в производственный процесс. Так вот откуда у племяша денежки на благодарность в адрес мага!

Для проверки руководства этого конгломерата на предмет связей с Краузе тоже нужен был Кох. Оставалась только технологическая ниточка: что же они такого производили, что нашёлся не один желающий вбухать в них деньги при серьёзных убытках? И после часа нуднейшего чтения списков и номенклатур, Макс обнаружил, что одни из чипов, которые производит фирма, используются, среди прочего, в новейших установках порталов!

Накативший было сон, рукой сняло. Однако, опять-таки, производство портальных установок — засекреченный государственный процесс. То есть, снова всё упёрлось в Коха. Думать о том, что будет, если новый талисман не поможет, не хотелось, поэтому Макс сел и набросал для патрона отчёт с зацепками, которые нужно проверить, и сохранил в черновике.

Под конец ночь всё-таки взяла своё, и маг завалился спать.