Два сапога – не пара

Глава 15

Поразмыслив пару минут за сбором плодов, Шац выдал:

— Ну смотрите, будь я на месте министра, имей я в своём распоряжении такое средство, и желай я захватить мир… Для начала его надо объединить. Или покорить все остальные страны. Конечно, сейчас законы везде почти одинаковые, как и уровень жизни, границы почти номинальны для граждан, и всё же, ресурсами своими каждый распоряжается сам и будет за них сражаться. Это значит война, а война — это риск и затраты. Остальные могут объединиться и задавить, как во вторую мировую. Либо, как в двадцатом веке, цветные революции, но у них успешность — пятьдесят на пятьдесят, да и результат зачастую непредсказуем. Этому хрену жизни не хватит…

— Может всё-таки цель какая-то другая, более реалистичная? — с сомнением спросила Альбина.

— Нет. Есть другой путь, — хитро подмигнул Гедеон. — Я построил бы Утопию. Совсем маленькую для начала, чтобы никто не возражал. Такую, которая может существовать на пожертвования. Своеобразный социальный проект. И которую искренне будут восхвалять все её граждане. Наполнил бы её гемадилом и принимал глав других государств с гуманитарными миссиями, по очереди сворачивая им мозги набекрень. Чтобы они, якобы впечатлившись, решили присоединиться к проекту! Войти в состав этой Утопии. Конечно, сначала заинтересуются оставшиеся малыши, которые держатся только на доброй воле крупных игроков политической арены по причине отсутствия угрозы с их стороны. Но постепенно всё это будет нарастать, как снежный ком. Эффект сотой обезьяны тоже никто не отменял. Таким образом, автономность и мощь Утопии будут расти, и никто не заметит, как все начнут ходить строем, пуская розовые слюни и радуясь власти «бархатного тирана»!

Макс внутренне вздрогнул от такой перспективы, но потом засомневался:

— Мне кажется, тебя чересчур унесло в фантазии. Разве такой проект более надёжен, чем те же цветные революции? А тут все ставки на одно поле.

— Вовсе не обязательно! Даже если будут какие-то временные откаты, репутацию можно восстановить, особенно когда можешь убедить кого угодно в чём угодно. Одна беда…

— Какая? — спросила Альбина.

— Мы в этом случае не жильцы. Он просто обязан найти нас и уничтожить. Вкупе с ректором, кстати. Потому как вся идея держится на том, что никто не узнает про инфомагию. Ну, вас, Максим Архович?… — преподаватель кивнул, подтверждая, что согласился на такое прозвание, — и Резника ещё можно постараться привлечь на свою сторону…

— Я намерен этого не допустить, если твой Эао-как-его-там правда поможет.

— Ой да, не надо, тогда нам совсем конец, — поддакнула Альбина.

— Может, нам обоим остаться здесь? — спросил её Гедеон.

— Так он же придёт сюда рано или поздно — ты сам сказал, — возразила девушка. — Как бы твоим шидам хуже не стало. На каждый горшок найдётся крышка, ты же знаешь. В крайнем случае, сбросит сюда светочастотную бомбу или что-то вроде того. Давай лучше наоборот — ты с нами вернёшься? Ну что тебе прям такое грозит? Этот Краузе ведь до сих пор тебя никак не принуждал?

Гедеон почесал в затылке:

— Ну да, в целом, мне кажется, я уловил его характер — он любит обман и подковёрные игры. Но взгляд… Сначала я не понимал, что меня коробит. А теперь готов поручиться, он вполне способен отдать подручным жёсткий приказ. Чистый дьявол из древних суеверий, если подумать! Мягко стелет, да жёстко спать.

— Не демонизируй противника, — осадил его Макс. — Ищи, как сделать его менее страшным, а не более. Не то сам выполнишь за него половину работы. Краузе в любом случае обычный человек. И если как следует постараться, мы его победим.

— Да как же, с его-то ресурсами… — возразил Гедеон.

— Ты хочешь быть моим подопечным или нет? — строго спросил преподаватель.

Студент сглотнул, словно испугался, что его лишат привилегий, и поспешно кивнул. Так значит, он «прятался» не из юношеской надменности, которая всё знает лучше «заскорузлых старичков», а наоборот — ощущал себя недостойным? Да что творится с современной молодёжью? Почему они такие затюканные? Или всё дело в том, что заклинатели априори ощущают себя ниже магической элиты? Впрочем, это слишком глубокие размышления на какое-нибудь более мирное время.

— Тогда слушай, что я тебе говорю, — Макс продолжил делиться премудростями, которые когда-то втолковывал ему Кох. — Если противник превосходит в силе, просто не атакуй в лоб. Используй мозги, ищи слабости. Одну ты только что назвал: огласка. Но это грязный метод на крайний случай, потому что на таком поле нас тоже легко переиграть — дискредитация источника называется, — маг сглотнул горький ком, ведь именно это случилось с ним, и нельзя сказать, что он так уж легко отделался. — Просто Краузе с его Утопией, если ты прав, доверия потом уже никогда не будет — это называется «запятнать репутацию». К тому же, подобный исход скорее равноценен обоюдному проигрышу, что, несомненно хуже, чем победить, но всё же лучше, чем проиграть самим. И это я лишь навскидку ткнул. А если мы как следует подумаем с правильным настроем…

Глаза Гедеона зажглись надеждой. Похоже, пораженчество преодолено. По крайней мере, пока. Что же за детство было у парня, если самым ценным подарком для него стала способность прятаться на виду, а фигуры у власти вызывают то слепую доверчивость, то мгновенную фрустрацию? С полным отключением критического мышления, которое в других вопросах явно имелось. Но, пожалуй, не стоит выяснять это прямо сейчас. Особенно будучи одной из таких фигур по отношению к нему. Сначала надо подкрепить доверие делом.

Яблок набрали полную «сумку», то и дело отгоняя красочных бабочек, которые залетали в рощу с соседних участков. Гедеон тихо шептал им: «Вернись на своё рабочее место», — потом легонько дул, и они упархивали! Похоже, не только животные тут приставлены к делу.

А обратно Шац предложил пройти немного другим путём. Вместо того, чтобы напрямик отправиться к видневшимся вдалеке «дубам» и скале, они начали подниматься по пологому склону параллельно им.

По эту сторону от жилья высокой растительности было меньше, чем в районе портала — разве что редкие кустики да пара плодовых рощ; так что пейзаж можно было назвать полями. А вот возвышенность холмом — с натяжкой: складки местности, если сравнивать с морем, тянули от силы балла на два, и то очень вальяжные.

Достигнув «гребня», Гедеон указал вправо, ещё дальше от селения. Там, на следующей «волне» возвышался обугленный остов гигантского дерева.

— Каверна с гемадилом — недалеко от того дуба. Но нам туда лучше не ходить. За ней всегда приглядывают родичи Эаолая.

— Как же тогда первой экспедиции удалось его набрать? — спросил Макс в пространство.

Он не рассчитывал, что Шац знает ответ. Ведь тот не читал отчёт и мог вовсе ничего не знать об экспедиции. Но студент его удивил:

— Эаолай разрешил. За это его потом поругали немного. Но он хотел посмотреть, как изменились люди за прошедшие века. Доказывал, что раз мы сами открыли портал, то чего-то достигли. Вы же знаете легенду про Камень Судьбы?

— Нет, не знаю, — заинтересовалась Альбина.

— Это из ирландского фольклора, — подсказал Макс, который с детства любил сказки. — По легенде, он радостно вскрикивал, когда на него садился будущий король.

— Ну, насколько я понял, всё было немного не так, — осторожно поправил Шац.

— А как? — допытывалась девушка.

— В общем, это была крупная глыба гемадила. Она нехило так начинает сдвигать восприятие того, кто к ней прикасается. Причём, чем дольше, тем хуже. А на ней надо было просидеть три дня. Шиды хотели подвоспитать наших предков, дав настоящую власть хотя бы королю. А для этого в короли надо было выбрать человека выдающихся ментальных способностей. Но мало кто выдерживал сопутствующее состояние сознания. Либо сразу выметались, либо упорствовали и сходили с ума. То есть, это кандидаты кричали. Так что всё было наоборот.

— И как же легенда перевернула всё с ног на голову? — удивилась Альбина.

— А вот этого я не знаю, — пожал плечами Гедеон. — Разве легенды не всегда перевирают, как всё было на самом деле?

— Погоди-погоди, — вдруг нахмурилась девушка. — Шиды что, выходит, пытали древних ирландцев?

— Да какое пытали? — искренне удивился Шац. — Ты сейчас объяви, что президентом станет тот, кто высидит три секунды на электрическом стуле под напряжением — и посмотришь, сколько дурачья полезет на верную смерть.

Тут он прав. Макс поёжился от неуютной мысли о том, что вот они, люди шастают по разным мирам, полагая себя этакими светочами прогресса, имеющими право поучать и опекать, не говоря уже о том, чтобы выкачивать ресурсы… А тем временем «дикие» фэйри, которых лишь чуть больше ста лет назад сочли чуть ли не блаженными, смотрели на людей ещё пару тысяч лет назад, как на отсталый народ. И, судя по всему, надежд их оптимистов человечество до сих пор не оправдало…

— И теперь он разочарован? — спросила Альбина, словно прочитав мысли Учителя.

— Ну, не то чтоб совсем, — ответил Гедеон. — Иначе, думаю, нам бы не помогали. Но да, они решили, что люди в целом по-прежнему не готовы. И эту каверну будут серьёзно защищать…

Он немного помолчал и снова загорелся какой-то идеей, которую сразу же выложил, не таясь:

— Кстати, если подумать, шиды поступают так же, как вы сказали, Максим Архович. Наши ведь тогда даже не поняли, что их выперли. Потому что шиды использовали свою сильную сторону — влияние на разум. И никакая техника не помогла, потому что ею ведь управляют люди. Найти бы ещё такое же явное преимущество против министра ММД!

— Найдём обязательно. Не обязательно такое же явное, — ответил Макс, зачарованно вглядываясь в даль.

Вид был, конечно, красивый: дикая природа, насколько видит глаз; островки различных цветов, стайки бабочек над ними; да ещё и облачный покров на горизонте окрасился в морские тона — видимо, близился закат. На Земле хоть и разобрали кошмарные муравейники двадцать первого века, зато уютные городки, отделённые лишь небольшими лесополосами, покрывали теперь почти всю планету, так что зрелище первозданной дали стало роскошью, доступной лишь в заповедниках. Но преподаватель устал стоять. Он огляделся, присел на склон с видом на мёртвое дерево и поманил студентов последовать своему примеру.

— Давайте тут обсудим дальше, чтобы не мешать хозяевам. Альбина, ты рассказывала, как действует инфомагия, пока мы не отвлеклись. Сейчас у нас оперативная задача номер один — вырвать Коха из-под влияния Краузе. По этой теме есть что полезное?

— Так, погодите, сейчас соображу. Просто это не как в учебнике информация. И не как фильм смотреть, а… сложно объяснить. Нелинейно всё. Словно мне трёхмерную книгу в мозг загрузили. И нужно её как-то полистать, чтобы найти нужный рецепт…

Девушка облизала пересохшие губы и они так аппетитно заблестели, что дракон Макса взбудораженно завилял хвостом. Который был тут же припечатан обратно. Иногда с магической сущностью приходится вести себя, как с обычным котом: тупо стоять на своём, пока он не прекратит попытки вспрыгнуть на стол.

— В общем, как и сказал Гедеон, изменения первичны, их нельзя отменить. Но можно перебить другим влиянием. Только лучше пусть оно велит вернуться к исходному состоянию. Если прошло немного времени, психика будет ещё стремиться в положение, которое нажила естественным путём. Потом она будет вынуждена адаптироваться. Но если начать «перетягивать канат», склоняя человека на какую-то третью или четвёртую сторону, он просто сойдёт с ума.

— То есть, нам нужно заменить гемадил Краузе своим гемадилом, подчинённым кому-то из нас? Точнее, из вас. Я ведь не могу…

— Можете! — перебила Альбина. — Гедеон же запечатлел свой камень, даже не зная, что делает. А если это был его прадед или тот… та, кто подарила ему этот портрет — и подавно. Способности к инфомагии у Гедеона развились уже позже из-за ношения медальона. Как и у меня, наверное. А для меня талисман создавал кто-то из предков. Возможно, даже сам прапрадед. Хотя скорее прапрабабушка, раз она завела традицию передавать его детям как оберег. В общем, тут достаточно искренне захотеть. Но вам Эаолай точнее покажет и подскажет.

— Ладно, это про собственную защиту. А как подчинять чужой камень себе?

— Да точно так же. Просто захотите, чтобы человек, носящий этот камень, делал то, что нужно вам, а не ему.

— Звучит как не очень честная игра, — скривился Макс. — Тем более, ты недавно сказала, что лучше просто вернуть жертву в исходное состояние.

— Ну да. Но вы спросили, как подчинять. А для того, чтобы зачаровать талисман для другого, не обязательно его себе подчинять. Достаточно искренне желать человеку добра… М-да, бизнес на этом не сделаешь. Но так даже к лучшему.

— Получается, Краузе так искренне желал всех подчинить? — с отвращением спросил Гедеон. — Надо же, а казался таким… положительным, правильным.

— Показать собеседнику то, что он хочет видеть, — тоже способ управлять им, — заметил Макс.

И тут же подумал — а не этим ли он сам занимался полжизни со своей маской «звезды»? Безусловно, в какой-то мере мама была права: не повлияешь ты на других — повлияют они на тебя. И во многом эта личина была защитной. Но не нравилось ли ему обожание и восхищение, которые она зачастую вызвала у менее уверенных в себе? Хотя, по сравнению с Краузе, Макс, конечно, просто безобидный забавный котёнок. Однако не начинал ли министр с чего-то подобного?

Неожиданно стало противно: с одной стороны, за то, что целый Донской — сосунок рядом с каким-то чиновником; а с другой, от перспективы, куда могла бы привести такая дорожка, возьмись маг за неё всерьёз…

Приступ самокопания прервал Шац, объявив:

— Вот сейчас и попробуете!

Макс посмотрел, куда указывал студент, и увидел, как со стороны каверны приближается шид. Перемещался он крайне странным образом, как будто мерцал, и между появлениями резко становился ближе. Не переставая при этом крайне изящно бежать плавным шагом, похожим на индейский.

Секунд через десять фэйри-оптимист был уже рядом, и ни капли не запыхался. Он протянул Максу на ладони три небольших серых камушка: «Вот твои обереги. Возьми. Я сейчас научу, как их запечатлеть. Готов?» Он стремительно стёк: только что стоял — и уже сидит.

— Наверное, да. Чего тянуть? Только могу я зачаровать один камень, свой, а покровителям чистый отнести?

«Конечно. Выбери свой и отдай остальные».

Максим присмотрелся к камням, перекочевавшим в его ладонь. Надо же, у них не было даже магического поля! Хотя это логично, учитывая всё, что он узнал. И всё же, увидеть такое своими глазами… Как Патриция не заметила? Или заметила, но промолчала? Господи, какими же утомительными после общения с простодушными студентами и шидом кажутся эти игры во власть, даже такую мелкую, как взаимоотношения или коммерческое преимущество!

Так, что-то как-то многовато саморефлексии. Которая, как известно, в больших количествах разъедает защитное самомнение и подтачивает уверенность в себе, лишая решимости действовать. Воздух здесь что ли, какой-то особенный?

Макс вытряхнул лирику из головы и посмотрел на образцы с практической точки зрения. Что именно в ручке Коха сделано из гемадила, он заметить не успел, но, судя по отблеску и тому, что вброс прошёл незамеченным, что-то совсем небольшое. Поэтому самый мелкий камень преподаватель сразу отдал Альбине. Та затолкала его поглубже в карман джинсов, которые предусмотрительно надела «в поход».

Два других по размеру были примерно одинаковы, отличались только по конфигурации: один покубичнее, второй ближе к параллелограмму. Потом, когда время позволит, этим бесформенным осколкам имеет смысл придать вид какого-то украшения или сувенира… И Макс предпочёл бы что-то плоское, умещающееся в карман — например, брелок. Так что он выбрал продолговатый камень, а оставшийся тоже отдал Ученице.

После этого студенты, как по команде — видимо, мысленной, — отсели подальше.

Эаолай взял руки мага, сложив их лодочкой, с камнем внутри, а потом разум на пару мгновений накрыла странная пелена ясности. Но с каким-то подтекстом.

«Вложи мысль, которая дорога твоему сердцу».

Макс подумал про безопасность, но тут же был перебит: «Ум тебя обманывает, а сердце — никогда. Не ищи мысли, ищи чувства».

Чувства… чувства… Чувство безопасности искать что ли?

«Не отсутствие. Наличие. Желание должно быть истовым, чтобы сработать».

Ладно. Чего же он хочет в глубине души? Стоило задаться вопросом, как из подарочной ясности всплыло совсем недавно испытанное жгучее желание всегда быть самим собой, без всяких влияний и ограничений.

«Да! — радостно одобрил шид. — Вложи это в камень скорей, пока ярко».

Тёплая волна, родившись из сердца, прокатилась по телу и через руки ушла в осколок. Это не было магией. А инфомагию Макс заметить не мог. Оставалось только гадать, сколько ещё всего неизмеримого, но доступного всякому действует в мультивселенной.

Шид отнял руки, ясность ушла. Зато включились мысли. И напомнили о других министрах, подмятых Краузе.

— А можно попросить ещё несколько камушков? — спросил Максим. — У нас есть ещё несколько важных людей, которые попали под чужое влияние. И неплохо бы обезопасить остальных членов правительства.

«Сколько?»

Макс понятия не имел, сколько у них министров. Никогда не считал. К тому же, наверное, надо снабдить каких-то дополнительных лиц, вроде начальника безопасности, спикера, избранных оперативников…

«Просто покажи», — Эаодил свёл и развёл ладони.

То есть он хотел знать объём, а не число? Это ещё сложнее…

— А сколько достаточно на одного? Чтобы не перебили влияние.

«Размер не имеет значения. Только чистосердечие. Лишь бы не потерять».

Мысленно почесав затылок, Максим решил, что сантиметр на сантиметр, как в запонках, достаточно. Если министров примерно двадцать-тридцать… Эаолай терпеливо ждал ответа.

Чёрт возьми, Макс вообще не уполномочен и не квалифицирован решать такие вопросы. Для него главное — спасти Коха. А тот пусть обезопасит костяк, который сможет упечь злоумышленника, раз уж личность того наконец установлена. И дальше решают уже без него.

К тому же, на выходе через сутки может оказаться кто угодно. Нет, лучше не жадничать!

Маг сложил ладонь горкой и похлопал себя по карманам.

«Хорошо, я чуть позже принесу».

— А как мне быть уверенным, что, запечатлевая обереги для других, я не подчиню их себе? — спросил он. — Чтобы они не сошли с ума. Да и вообще, не хочу я такой ответственности. Не хватало ещё уподобиться этому злодею.

«Просто желай от души. Как подарок. За который ничего не ждёшь взамен».

Эаолай снова легонько прикоснулся, на этот раз — к локтю Макса, и, в осенившей разум многозначительной ясности, тот понял, что будет запечатлевать: чтобы Кох и все, кому он сочтёт нужным раздать камни, тоже всегда оставались сами собой.

«Хороший посыл. Тебе можно дать сколько угодно», — выдал шид и в следующий миг был таков, опять замерцав куда-то в сторону мёртвого дерева.