Друиды

Глава двадцать первая

Ко мне пришел недовольный Огмиос. Прямо с порога он заявил:

— Кром Дарал удрал из форта!

— Как это? Что ты имеешь в виду?

— Да вот это самое. Женщина из секванов, которую он выбрал, оставила его с носом. И он сбежал. Наверное, в Ценабум. Я всегда знал, что он трус. Но теперь у нас на одного воина меньше. Хотя какой из него воин...

— Не стоит так поспешно его осуждать. Он же — твой сын.

— От пленной женщины. А теперь другая пленная женщина наплевала на него. И правильно сделала!

— По-моему, ты его слишком низко ценишь, — холодно сказал я. — В том, каким он стал, есть и твоя немалая заслуга.

— Ты его оправдываешь после того, как он сбежал ночью, как вор?

— Знаешь, Огмиос, Кром Дарал был моим другом. А я, между прочим, не судья.

Я позвал Тарвоса и попросил отправить в Ценабум сообщение о том, что главный друид карнутов просит оказать содействие Крому Даралу, а если это возможно, предоставить ему место в окружении одного из князей. Но сам Кром Дарал не должен знать об этой просьбе.

Тарвос удивленно посмотрел на меня.

— Может, его еще и королю принять?

— Нет, Тарвос. Королю не надо. Но есть ведь и другие… Надо попросить Котуата, он хороший человек.

Меж тем на землях арвернов события развивались стремительно. Власть Верцингеторикса крепла, несмотря на противодействие его дяди. Отстраненный Потомар вместе с Гобаннитио и другими приспешниками покинул Герговию и перебрался в крепость Алезию, к мандубиям. Из этого племени вышла жена Потомара. Может быть, он надеялся обрести там поддержку и снова попробовать претендовать на трон арвернов. Мне такой расклад казался сомнительным. Воином Потомар был посредственным, и арверны правильно сделали, что поменяли его на Верцингеторикса.

На протяжении всего лета ко мне стекались вести о новых и новых чужеземцах, прибывавших в свободную Галлию. Некоторые сведения передавали крикуны, другие доставлялись через сеть друидов. Члены Ордена из самых дальних земель при каждом удобном случае навещали Рощу, обновляя и укрепляя свои связи с сердцем Галлии. Каждый приносил вести, каждый уходил с моим напутствием. Я просил нести в племена мысль о необходимости единства, обращал внимание на нового вождя арвернов, единственного, способного по-настоящему противостоять Цезарю, если вдруг настанет такая необходимость. А в том, что она настанет, я не сомневался. Куда ни посмотри, везде виделись знаки растущего римского влияния. Быть друидом иногда означает знать то, чего лучше бы не знать.

Время шло, и наши виноградники под моим руководством набирали силу. Сначала карнуты сомневались в том, что из этой затеи что-нибудь выйдет, но лозы росли и крепли, и росли надежды тех, кто за ними ухаживал. Мы пели песни для виноградных лоз и танцевали среди шпалер. Хотя будущий первый урожай ожидался только через несколько лет, мужчины и женщины вслух мечтали о том дне, когда наш труд и наши жертвы принесут плоды, и ломкие ветви согнутся под тяжестью рубиновых ягод, а вино, полученное из них, наполнит чаши.

А вот на границах Галлии семена, посеянные Думнориксом, приносили горькие плоды. Гельветы долго готовились к переселению. Но германцы их поторапливали. Гельветы увеличили посевы, рассчитывая создать запасы зерна на дорогу. Они строили фургоны для перевозки семей и скарба. Наконец, решившись, они сожгли свои двенадцать городов и четыреста деревень, а также остатки зерна, которые не смогли взять с собой. Чем бы не обернулось для них вторжение свевов, люди должны знать, что возвращаться некуда. В путь отправились тысячи фургонов, по одному на каждых шестерых гельветов.

Поначалу их маршрут пролегал через земли рауричей, тулингов и латобичей, которых они убедили присоединиться к ним. Даже некоторых из огромного племени бойев охватила лихорадка дальних странствий, они тоже погнались за горизонтом. Как я и думал, маршрут этого множества переселенцев краем задевал часть Провинции.

Когда гельветы тронулись с места, Цезарь пребывал в Риме, но тут же по получении вестей направился в Галлию во главе легиона под сенью имперского орла. «Его знаменосцы одеты в львиные шкуры», — утверждают очевидцы.

Орел и лев — знакомые символы. В Галлию пришли хищники. Как-то ночью я обсуждал положение с Тарвосом. Он взял обыкновение заходить каждый вечер кормить Лакуту. Благодаря Бриге танцовщица выжила, но выздоравливала медленно, к тому же страдала отсутствием аппетита. Ни мне, ни Дамоне не удавалось уговорить ее поесть хоть немного, а вот Быка она слушалась. Я еще подумал, что для воина это странное умение, но испытывал благодарность к моему телохранителю.

Бык сидел рядом с Лакуту и терпеливо кормил ее с рук, а я вспомнил о своих давних ощущениях, доставлявших мне удовольствие. В неторопливом разговоре с Тарвосом мысли мои выстроились в определенном порядке. Звук — это структура, а структуру можно отобразить...

— Гельветы послали людей к кесарю. Его уверяли, что гельветы только пройдут через Провинцию и никому не причинят вреда, но кесарь им не поверил, — говорил я Тарвосу. Он как раз разжевал мясо, приготовленное Дамоной, и теперь протягивал Лакуту палец с пережеванным мясом. Это надо же иметь такое терпение!

— Я бы тоже не поверил, — хмыкнул Тарвос. — Их же много. Им же есть-пить надо. Это же никакая земля не выдержит столько ртов сразу.

Я кивнул.

— Видно, и Цезарь так думал. Он сказал им, что нужно время на рассмотрение просьбы, а сам вызвал дополнительные силы в Провинцию. Когда гельветы пришли снова, им заявили, что просьба о проходе через земли Провинции отклонена. Гельветы в великом гневе попытались прорваться через кордоны, но римляне легко отбросили их отряды. Погибло много детей и женщин. Остался единственный путь через земли секванов. Так они могли не заходить в Провинцию.

Как мне рассказывали, вождь гельветов отправился к эдуйскому Думнориксу, с которого, собственно, и начались все их беды. А жена у Думнорикса была из секванов. Гельветы думали, что она поможет уговорить секванов пропустить их.

Когда свевы отхватили кусок территории секванов, Думнорикс вел с ними переговоры и, чтобы ублажить свевов, согласился принять на службу их наемников. А взамен просил не разорять земли секванов.

Тарвос требовательно протянул палец Лакуту и заставил слизать пережеванное мясо.

— Иногда попытки избежать войны обходятся дороже, чем сама война, — философски заметил он. — Между прочим, это ты же и говорил, Айнвар.

— Да, именно так и произошло в этом случае, — кивнул я.

— Ну, а что Цезарь?

— Очень быстро вызвал легионы с юга и повел их в свободную Галлию. Тем временем гельветы прошли через секванов и вступили на земли эдуев. Конечно, тут же начались грабежи. Сегодня утром я узнал, что Дивитиак, главный судья эдуев, попросил Цезаря о помощи.

Бык рукавом туники вытер Лакуту подбородок и критически осмотрел свою подопечную. — Ты ведь именно этого и ждал? — спокойно спросил он. — Цезарь идет на Галлию. Интересно, а Верцингеторикс знает?

— Так я от него и узнал обо всем. Утром прибыли гонцы. Он постоянно держит меня в курсе. Его земли примыкают к территории эдуев, у него там есть кому смотреть и сообщать обо всем происходящем.

— Да, помню. Я как раз на воротах стоял. Они лошадей совсем загнали. — Тарвос предложил Лакуту следующую порцию. Она не хотела есть, но пищу приняла, наверное, чтобы не обижать свою няньку. Должно быть, ей скучно сидеть одной целый день, подумал я. У меня и на себя-то времени почти не оставалось, не то что на нее. Маленькая личная жизнь главного друида карнутов сводилась к случайным встречам с Бригой, обычно сопровождавшей целителей на общих обрядах. Но даже во время этих встреч Брига на меня не смотрела.

Праздник урожая Лугнасад на этот раз пришел в свой черед, мы успели приготовиться. Природа и погода были добры к нам; урожай удался; у новых жен заметно округлились животы. Среди забот подготовки к празднику, благодарений солнцу и летних гимнов я старался следить за новостями о ходе военной кампании Цезаря. Приходили посланцы, просто гости издалека, вестники кричали на ветру...

Цезарь шел на север, чтобы защитить эдуев — по крайней мере, тех, кто был верен его союзнику Дивитиаку — от грабителей-переселенцев. Гельветы считались хорошими воинами; останься они у себя на родине, еще неизвестно, сумели бы свевы их одолеть. Но тяга к новым землям предала их. Они оказались в ловушке. Куда бы они не повернули, везде их ждали легионы Цезаря. Сражения происходили часто, гельветы дрались отважно, но с регулярными войсками римлян сравниться не могли. Поэтому я не удивился, когда однажды с нижнего течения реки прилетела весть: «Гельветы разгромлены! Они в панике бегут!» Я пошел к Сулис.

— Мне нужно твое мнение. Если, например, что-то случится с Тасгецием, сумеет ли Нанторус вернуться к власти? Или он совсем плох?

Сулис задумалась.

— Я могу сходить в Ценабум, посмотреть его. Тогда и скажу, можно ли ему надеяться на поправку.

— Вот и хорошо. Сходи. Возьми других целителей, и постарайтесь сделать все, что можно.

— Целителей не хватает...

— Я знаю! — прервал я ее. — Просто сделай для Нанторуса все, что сможешь. Я не могу допустить, чтобы в такое время племенем правил кто-то подобный Тасгецию.

— Хорошо. Тогда я, пожалуй, взяла бы с собой Бригу, — с глубоко упрятанной иронией сказала Сулис.

— Нет. Бригу оставь здесь. Я хотел позаниматься с ней. Должна же она знать что-то еще, кроме трав и зелий. Пришло время рассказать ей о других сторонах жизни Ордена, без этого она нас не поймет, так и будет шарахаться от любого друида.

— Ну конечно, кто же кроме тебя лучше подготовит ее к жизни в Ордене? — На этот раз Сулис уже не скрывала своего сарказма.

— Ты совершенно права. Это входит в обязанности главного друида. — Надеюсь, голос мой оставался достаточно холоден.

— Несомненно, — кивнула Сулис, — но вот захочет ли она сидеть у твоих ног и внимать мудрости главного друида? Как полагаешь, Айнвар?

— Значит, ты должна объяснить ей, что иначе нельзя. Она уже слишком далеко зашла, чтобы повернуть назад.

— Знаешь, Айнвар, — вздохнула Сулис, — для женщины это не аргумент. Это вы, мужчины, мыслите прямолинейно, а для нас, женщин, все немного сложнее, — добавила она самодовольно.

— Тогда сама решай, что ей сказать. Но она останется в поселке, пока тебя не будет. Она ведь справится с обычными болезнями или травмами, не так ли?

— Конечно. Я с ней все лето работала, а я, между прочим, хороший учитель.

— Вот и славно! Если она станет замещать тебя в поселении, напомни, что по делам ей придется иметь дело с главным друидом.

Губы Сулис дрогнули.

— Конечно, если так... Она не станет отказываться. Ей понравится мысль заменить меня. Наша Брига — очень гордая девочка, Айнвар.

— Знаю, — кивнул я.

Рано утром на следующий день Брига пришла ко мне, едва я закончил петь гимн восходящему солнцу. Сулис ушла в Ценабум к Нанторусу. Я закончил гимн, повернулся и только тут обнаружил ее за спиной. По ее лицу ничего невозможно было прочитать.

— Сулис сказала, чтобы я пришла к тебе. — Голос звучал сухо и невыразительно, словно это была наша первая встреча.

Я ответил тем же формальным тоном.

— Я научу тебя некоторым секретам. Хороший целитель должен знать их.

— Если это действительно нужно, я готова, — ответила она своим хрипловатым голосом, который мне так нравился.

Мы оба знали, что ловушка захлопнулась. Бриге оставался лишь один путь — в Орден. Но Брига — это Брига, никогда не знаешь, чего от нее ждать. Мне предстояло построить свою стратегию так же хитро, как Цезарь планирует свои военные кампании.

Как раз в это время римские силы перегруппировывались после победы под Бибракте. Из переселенцев в живых осталось только около ста тридцати тысяч. Теперь, пока на мечах его воинов еще дымилась кровь несчастных гельветов, Цезарь обратил внимание на Ариовиста.

Цезарь не собирался уходить из свободной Галлии после первого же победоносного сражения. Он еще не снял сливки с кельтских племен, живших на богатых плодородных землях. Дивитиак подбадривал его. По словам соглядатаев Рикса из бойев, главный судья эдуев жаловался кесарю, что вскоре все свободные галлы будут изгнаны со своей родины свирепыми германскими племенами. Он назвал Ариовиста жестоким, высокомерным тираном, использовав это греческое слово для вящей убедительности. Некогда могущественное племя эдуев оказалось расколото и ослаблено. Часть поддерживала Думнорикса, а часть соглашалась с Дивитиаком.

Укрепление Тасгеция сулило карнутам похожую судьбу. Противостояние вождя и главного друида могло разорвать племя пополам. Поэтому на людях мне предстояло сдерживать себя, а всю работу делать в темноте, подобно корням, живущим под землей, но прорастающим наверх, к солнцу, молодыми побегами. И ждать. Ждать, пока Тасгеция не заменит вождь, которому я мог бы доверять. Но раскола допускать нельзя.

Несколько галльских вождей отправились к Цезарю, чтобы лично поздравить его с победой над гельветами. О, как это было несвойственно свободолюбивым кельтам! Хорошо хоть Рикса не было среди этих лизоблюдов. А Тасгеций, конечно, возглавил посольство.

Осенью я стал брать Бригу в лес. Я помнил, как Менуа учил меня видеть красоту даже там, где мир казался жестким и грубым. Я хотел передать это видение своей ученице.

Целители научили ее основным приемам. Она умела делать припарки из отрубей и смолы для воспаленных суставов, готовить отвары из корней петрушки и семян, чтобы выгнать камни из мочевого пузыря. Она знала, какие болезни обостряются на растущей луне, и какие отступают при ее убывании. Я видел, как однажды она ловко добыла овечью почку, не причинив животному лишних страданий, а потом этой почкой с разными другими зельями лечила язву на ноге старика. И язва зажила! Я гордился Бригой.

Теперь я учил ее другому. Я помню, как она сидела со скрещенными ногами в Роще и грызла ногти, а солнечный луч, пробившись сквозь ветви, золотом покрывал ее буйную гриву. Я нашел в земле семечко, уже заснувшее в ожидании далекой весны, и положил его на ладонь. Велел Бриге внимательно смотреть. Закрыл глаза и сосредоточился.

Когда пот начал выступать у меня на лбу, Брига тихонько ахнула. Я открыл глаза. Покрывала, в которые куталось семечко, распахнулись. Из них проклюнулся крошечный побег. И он продолжал разворачиваться, медленно, но все же заметно для глаз, пока, наконец, с моей ладони не поднялось крошечное существо. Брига смотрела на это таинство огромными глазами.

— Как ты это сделал? — спросила она благоговейным шепотом.

Я улыбнулся. Как я и ожидал, ее собственная магия готова была вот-вот явиться на свет.

— Ты тоже можешь это сделать, — спокойно сказал я. — В тебе есть жизнь, и в семечке есть жизнь. Если твоя жизнь достаточно сильно позовет эту маленькую жизнь, она обязательно ответит. Хочешь научиться звать?

— Да! — Она захлопала в ладоши, как ребенок.

Мы провели в лесу целый день. Я хотел научить ее всему сразу: и как слышать радугу, и как видеть музыку и как создавать запахи цветов. Мне нестерпимо хотелось погладить ее солнечные волосы. Но главному друиду надлежит проявлять сдержанность. Поэтому я отбросил лишние мысли и сосредоточился на объяснениях, которых она так жаждала. Да, я хотел соблазнить дух Бриги, и нарочно демонстрировал ей самые простые, но зрелищные способности друидов. Я заставлял воду петь для нее, я разбудил летних бабочек и они танцевали над ее ладонями.

Брига смеялась; да, я заставил ее смеяться. Я загадывал ей загадки, объяснял секреты, скрытые в других секретах, раскручивающихся спиралями, как ростки папоротника. И она меня понимала! Она протягивала ко мне пальцы, по которым ползали невиданные, вызванные мной существа. Я не трогал ее. Несмотря на это, наши тела, наши духи разговаривали друг с другом на неведомом языке. Теперь настала ее очередь трогать меня. Это обязательное равновесие, но как же не просто его соблюдать!

Я хотел бы уделять свое дневное время только ей, но были и другие претенденты на мое внимание. Молодой деятельный главный друид словно вдохнул в Орден новую жизнь. Родители чаще стали приводить в Рощу одаренных детей, просили проверить их способности и учить их.

— Мы сделаем их сильными! — хвастался я Тарвосу. — Глядишь, мы еще восстановим численность Ордена такой, какой она была во времена молодости Менуа.

— Сколько, по-твоему, друидов нужно племени? — спросил Бык.

— Столько, сколько нужно, — с улыбкой ответил я. — Чем больше, тем лучше!

— Ох уж эти шуточки друидов! — Тарвос пожал плечами. — А как ты думаешь, почему число друидов убывает?

Я задумался ненадолго.

— Возможно, причина в колесе времен года. Оно вечно вращается, и все меняется. Древние века становятся новым временем, древняя мудрость забывается только для того, чтобы ее открыли заново... Ну, знаешь, как круговорот смертей и рождений.

Тарвос почесал густую бороду.

— Не, мне не понять. Да и ладно, я — человек простой.

Когда я повторил свои мысли Бриге, она легко поняла меня. Конечно, я не только учительствовал. Осенью в мои обязанности входило наблюдение за забоем животных. Кто бы иначе утешил их дух? Внимания требовала закладка зерна на хранение, сбор драгоценной омелы — все это входило в бесконечный круг, состоявший из циклов, все это требовало соблюдения ритуалов и проверенных временем традиций. Мы брали у земли, мы возвращали земле, мы работали с солнцем и дождем, с самим духом жизни. И в центре этих забот обязан пребывать главный друид, поддерживающий гармонию мира. Я научился обходиться очень малыми порциями сна.

Иногда я приходил в Рощу один. Там меня окутывало величавое спокойствие деревьев, и я, замотанный заботами, впитывал их мудрость и выходил обновленным, с новыми силами. А силы понадобились, как только Сулис вернулась из Ценабума и заявила, что у Нанторуса нет надежды.

— Он никогда больше не сможет пойти на выборы, Айнвар. Мы сделали все, что могли, но он уже стар, а удар копья, похоже, повредил легкие. Он задыхается. И так удивительно, что он еще жив. — Сулис говорила, не глядя на меня. — Вот. Я вернулась. Буду продолжать заниматься с Бригой? — спросила она.

— Пока подожди. Сделай перерыв.

Вот и еще одна забота прибавилась. Надо найти нового претендента на трон вождя, и сделать это так, чтобы Тасгеций ни о чем не догадался.

Пока я размышлял над этой проблемой, пришли известия с юга. Верцингеторикс настоятельно просил посетить его. А могу я сейчас поехать в Герговию? Вроде бы, ничего не мешает.

Я отправился к Сулис и сказал, что меняю решение. Она может продолжать заниматься с Бригой. И еще надо присмотреться к ученикам. Граннус, Керит и другие наши друиды будут с ними работать, пока я отсутствую.

— Только не посылай Бригу учиться к Аберту, — предостерег я Сулис. — Она пока не готова работать с жертвами.

Я отправился домой, чтобы подготовиться к путешествию на юг. А дома меня уже ждал Тарвос.

— О, хорошо, что ты здесь, — сказал я и открыл сундук с дорожным снаряжением. — Готовься. Мы скоро идем на юг. Верцингеторикс зовет. Отправляемся, как только я закончу здесь с делами.

Тарвос сказал что-то за моей спиной. Мне показалось, что я ослышался.

— Что ты говоришь? — переспросил я, все еще роясь в сундуке.

— Я сказал, что не могу больше ждать, Айнвар. Поэтому спрашиваю тебя сейчас. Назначь цену за нее. Я заплачу.