Драконий лекарь

Глава 23

Ага. Началось.

Я сидел, прислонившись к теплому боку гигантской твари, и пытался заставить себя проглотить еще один кусок сырой, жесткой козлятины. Остальные трое уже покончили со своей долей и теперь возились у материнского брюха — не то играли, не то снова выясняли, кто из них главнее. Я наблюдал за этим сотни раз: в документалках про прайды львов, вживую — в стаях бродячих собак. Иерархия ведь не статичная конструкция. Это больше про постоянное тестирование границ, проверка на прочность КАЖДОГО члена семьи или стаи. Иногда и в игровой форме, но вот игра таких ежиков с вполне незащищенным мною могла превратиться в мясорубочку, хех.

И вот, разобравшись с более слабыми братьями, самый крупный драконенок — Альфа, как я его мысленно окрестил, — решил, что пришло время разобраться со мной. С самым странным, большим и непонятным элементом их новой семьи.

Он подполз демонстративно медленно, выставив вперед шипастую голову. Его огромные, белые глаза, в которых не было и намека на зрачки, казалось, вглядывались прямо в меня, смешно пародируя всматривающуюся курицу. Конечно, я уже знал, что они слепы. Он ориентировался на слух, на запах, и, возможно, на тепловое излучение (но пока не точно, предпосылки есть, но доказать не могу). Уже чувствовал, как его огромные ноздри подрагивают, втягивая мой запах. Он обполз меня по дуге, издавая щелкающие звуки гортанью.

Затем замер. Издал низкий, рокочущий звук, напоминавший собаку перед броском. И сделал то, чего я подсознательно ждал и, честно, боялся больше всего. Дракон резко открыл пасть, полную уже заметно подросших зубов, и… вцепился в мою правую руку, лежавшую на колене.

Прикусил — это, конечно, не то слово. Десятки игл, уже достаточно острых и твердых, чтобы спокойно пережевывать мясо, пронзили кожу, мышцы и скрежетнули по кости. К счастью, вращательный механизм у них, видимо, развивается позже, иначе он бы провернул мою руку в кровавый фарш за долю секунды. Но и без этого боль была НАСТОЛЬКО острой, НАСТОЛЬКО яркой, словно в руку разом вонзили раскаленную вилку, что я с трудом сдержался от болезненного визга. Кровь тут же начала сочиться из ранок, горячими каплями падая на рваную штанину.

Я зашипел сквозь зубы, все тело инстинктивно дернулось назад. Первой реакцией было банальное — вырваться! Бежать! Ударить! Мозг орал благим матом: «ОТДЕРНИ РУКУ! УБЕЙ ЭТУ ТВАРЬ!».

Но я заставил себя замереть.

Это ведь была не атака с целью убить. Я видел, как они рвут козлятину. Если бы он хотел, то отхватил бы мне руку по локоть! А так… это была провокация. Проверка. Как щенки в помете пробуют друг друга на зуб, так и он сейчас пробовал меня. На что? На реакцию. На прочность. Вот схватил он меня и… начал ждать. Хватка челюсти не ослабевала, но и не усиливалась, других действий дракон не предпринимал.

Что он хотел увидеть? Взвизгну ли я от боли? Запаникую? Попытаюсь сбежать? Любая из этих реакций подписала бы мне приговор.

Да, в человеческом мире рефлексы заточены на выживание. Но здесь, в мире животных, людские рефлексы — прямая дорога в могилу! Резкое движение, крик, проявление страха — все это для хищника безошибочный маркер: «жертва». Легкая добыча.

И сейчас… Тело, охваченное болью, кричало: «Спасайся!». А разум логически понимал и отвечал: «Терпи. Если ты сейчас дернешься, ты проиграл».

Проиграл — это не про потерять лицо, это значит стать омегой. То есть самым низшим в иерархии. Тем, кого можно безнаказанно третировать, отбирать еду, кусать ради забавы. Я стану его личной боксерской грушей, объектом для вымещения подростковой драконьей агрессии! А в жестоком мире природы, где каждый ресурс на счету, такие игрушки долго не живут. Слабых и бесполезных либо изгоняют из стаи, либо убивают свои же. Я должен был подавить рефлекс. Ответить не так, как хочет мое тело, а так, как диктует закон стаи.

Но и чрезмерная агрессия в ответ была бы самоубийством. Не в лоб, по крайней мере. Мать, лежащая в нескольких метрах от нас, конечно, пока не вмешивалась. Она спокойно наблюдала за драками своих детей. Внутренние разборки — часть естественного отбора. Ей было, по большому счету, все равно, пока никто никого не убивал насмерть.

Проблема была в другом — если я сейчас отвечу с максимальной жестокостью, например, сломаю ему челюсть, выколю слепой глаз — я, возможно, и установлю доминирование, но вместе с этим брошу вызов всей их системе. Покажу себя как неконтролируемого, избыточно агрессивного хищника. И вот тогда уже мать может счесть меня угрозой для всего выводка. Сильный член стаи — это хорошо. Но бешеный психопат — это угроза, которую нужно устранить. Она не будет разбираться в нюансах, а просто защитит свое потомство.

Так что же делать? Как отреагировать так, чтобы это не выбивалось из картины мира дракона? Чтобы установить свой статус, не показавшись при этом смертельной угрозой? И, желательно, не остаться без руки.

Нужно было ответить на его языке. Показать, что я не добыча, что я могу за себя постоять и причинить боль. Но сделать это дозированно, ровно настолько, чтобы он понял, что связываться со мной — себе дороже. Я должен был продемонстрировать контроль над ситуацией.

Мысли пронеслись в долю секунды, пока первая капля моей крови падала на каменный пол. Черт, а вдруг мать по запаху крови поймет, что я не их вида?! Нужно было срочно смешать запахи. Заставить его самого истекать кровью.

Собрав всю волю в кулак, я принудил себя расслабить мышцы руки, игнорируя огненные вспышки боли. Посмотрел прямо в его пустые белые глаза. Затем медленно начал наклоняться.

Он замер, ожидая. Возможно, думал, что я собираюсь сдаться, подставить шею. Вместо этого я сделал то, что не укладывалось в его примитивную картину мира.

Я… вот честно, сначала думал укусить его в ответ, как схожая реакция их вида на агрессию, но вот мои зубы против его бронированной шкуры — это… смешно. Больше шансов, что от такого пируэта меня наоборот сочтут слабаком, не способным прокусить брата.

Вместо этого использовал свободную левую руку. Резким движением я обхватил его шею у самого основания черепа, там, где шипы были еще короткими и мягкими. Пальцы, натренированные на удержании стокилограммовых алабаев, сомкнулись мертвой хваткой. Одновременно я навалился всем своим весом, вдавливая его морду в каменный пол.

Раздался глухой стук и удивленный, возмущенный писк.

Дракон попытался вырваться, мотнуть головой, но моя хватка была железной.

В ответ на это давление он инстинктивно сжал челюсти сильнее. Новая волна боли пронзила руку, из глаз брызнули слезы. Я зарычал… черт, как глупо! Я рычал даже не как человек!!! А низко, гортанно, копируя тот звук, который издавала мать, когда старалась приструнить детенышей. Надеюсь, вышел достаточно угрожающий звук доминирования. Звук, который явно говорил: «Я сильнее. Прекрати».

Драконенок задергался, заскреб по полу кончиком хвоста, выгибая его в разные позы. Затем хвост хлестнул меня по ноге, протягивая впившиеся шипы вдоль тела, но отросточки были слишком короткими, чтобы пробить штаны насквозь, ха! Вся его агрессия упиралась в грубую силу человека.

И тут буквально всем телом почувствовал, как изменилась атмосфера в пещере.

Мать подняла голову, ее мурлыканье прекратилось. Я не видел ее спиной, но чувствовал на себе внимание.

Тик-так. Время пошло. Одно неверное движение — и она вмешается. И это будет последнее, что я увижу.

Я не стал ослаблять хватку, так как должен был довести ритуал до конца. Я продолжал рычать, глядя прямо в слепые глаза драконенка, и усиливал давление, пока не почувствовал, как его тело под моей рукой слегка обмякло. Его визг перешел в жалобное попискивание. Надеюсь, знак подчинения? Когда-нибудь я уже разберусь в их языке.

Только после этого визга я медленно разжал пальцы и убрал руку, оставаясь нависать над ним. Это тоже было важно. Я показал, что не боюсь его. Что я прекратил агрессию по своей воле, а не из страха!

Бывший альфа лежал на полу еще секунду, недоуменно щелкая челюстями. В его инстинктивном мозгу что-то не сходилось. Эта большая, неуклюжая, беззубая тварь дала сдачи. И не просто дала, а победила!

Затем он вскочил и отпрыгнул назад, тряся головой. Зашипел, припал к земле и сделал короткий выпад в мою сторону, щелкнув зубами в воздухе. Блеф? Последняя попытка сохранить лицо?

Я не отступил. Вместе с ним медленно поднялся на ноги, выпрямился во весь свой почти двухметровый рост. В мире животных размер имеет значение. И сейчас я был самым большим детенышем в этом гнезде. Для пущего эффекта еще и раздвинул руки в разные стороны, увеличивая себя.

Дракон попятился. Его два брата, наблюдавшие за сценой из угла, испуганно запищали и сбились в кучу. Чувствуете, что расстановка сил изменилась, да? То-то же! Бойтесь!!!

Я сделал шаг навстречу и… Альфа сломался. Он развернулся и, уже без всякого достоинства, бросился к матери, ища у нее защиты. Забился под ее огромное брюхо и затих.

А вот мать, которая до этого момента лишь наблюдала, повернула голову в мою сторону, внимательно всмотрелась. Буквально через десяток секунд снова издала низкий, рокочущий звук. Интуитивно понимал, что это значило что-то типа утверждения. Словно говорила нам: «Вот, он победил тебя честно, знай свое место», причем так ясно это констатировала, что не возникало никакого желания вновь проверить это.

Затем, видимо, решив, что ничего из ряда вон выходящего не произошло, а иерархия просто… скорректировалась, она снова опустила голову, теряя ко мне всякий интерес.

Все. Бой был окончен. Я победил…?

Победил.

От осознания этого сюрреалистичного действия, от глупых абсурдных мыслей о хищниках и жертвах, об этой потасовке, которая заняла от силы секунд двадцать, тут же рухнул на пол, прислонившись к холодной стене. Только сейчас до меня дошла вся картина… Какой ужас!!! И стоило этого такой раны!?

Я тяжело дышал, сердце колотилось как бешеное. Адреналин отступал, и на смену ему пришла пульсирующая боль в руке.

Осмотрел рану. Десятки мелких, но глубоких проколов, из которых все еще сочилась темная кровь. Выглядело паршиво. И пахло, ептить, паршиво! Пасть дракона, питающегося сырым мясом, это ужасный рассадник бактерий. Как пасть комодского варана, только, возможно, еще хуже. Без антибиотиков такая рана — почти гарантированный сепсис.

Я подполз к луже, которую мать наполняла водой, и тщательно промыл руку, смывая кровь и чужую слюну. Затем, вспомнив, что у меня ничего из противомикробного нет, сделал единственное, что мог — помочился на рану. Да, отвратительно. Но моча, по крайней мере, свежая, почти стерильна и обладает слабыми антисептическими свойствами. Лучше, чем ничего. Жжение было адским, но на фоне пульсирующей боли от самих укусов — почти незаметным.

Разодрал и без того рваную ткань штанины и стянул руку выше места укуса, делая давящий бандаж. Спустя время капающая кровь почти остановилась. Хорошо. Первый этап пройден.

Теперь второй. И самый хреновый.

Снова посмотрел на руку. Вот тебе десятки глубоких, узких проколов. Идеальные ворота для любой заразы, твою мать. В глубоких ранах то, куда почти не поступает кислород, прекрасно себя чувствуют анаэробные твари. Всякая палочка вроде Clostridium, вызывающая столбняк или газовую гангрену, чего я так опасался при помощи израненному быку. Веселая перспектива — сдохнуть здесь не от зубов дракона, а от микроскопической хрени, раздувшись как шар и почернев.

Нужно было чистить глубоко… но чем? У меня не было ни перекиси, ни хлоргексидина, ни даже сраной водки или медовухи!!! Только вода из драконьей поилки, качество которой вызывало серьезные сомнения.

Я огляделся по сторонам в отчаянии. Камни, кости, остатки слизи от яиц… Стоп. В углу пещеры тускло светился этот полу-гриб, полу-лишайник, или мох, который я заметил в первый день.

В голове что-то щелкнуло. Старый профессор, рассказывающий о народной медицине и истоках антибиотиков. «А пенициллин, господа будущие коновалы, был открыт из плесени. Из грибка! Природа — величайшая аптека, нужно лишь уметь читать ее рецепты…»

Грибок. Мох. Лишайник. Твою мать, шанс был один на миллион, что эта светящаяся дрянь обладает хоть какими-то бактерицидными свойствами, но…. Лучше сделать хоть что-то, чем просто сидеть и ждать, пока рука не начнет гнить, верно?

Вот я и побрел к светящемуся пятну. Соскреб ногтями левой руки немного этой массы. Нашел два плоских камня, вытер их о штаны, насколько это было возможно, и начал растирать мох между ними, превращая его в однородную зеленую кашицу.

Драконята, наблюдавшие за моими манипуляциями с безопасного расстояния, тихо попискивали. Мать подняла свою огромную голову и несколько секунд смотрела на меня своими слепыми глазами, а потом снова опустила, видимо, решив, что ее чадо никуда не сбегает.

Приготовив свой антибиотик, я принялся за самую мерзкую часть. Дезинфекция.

Снова подойдя к луже, зачерпнул воды в ладони и сделал несколько глубоких вдохов-выдохов, готовясь. Затем набрал полный рот воды, наклонился к руке и, с силой сжав губы, направил тонкую, мощную струю прямо в одну из ранок, вымывая сгустки крови и, надеюсь, хоть часть заразы. Повторил процедуру несколько раз, пока вода, вытекающая из ран, не стала относительно чистой.

Теперь — компресс. Взял эту зеленую кашицу и, морщась от отвращения и боли, начал буквально заталкивать ее в каждую ранку. Нужно было, чтобы вот эта масса попала как можно глубже. Чтобы она контактировала непосредственно с поврежденными тканями.

Когда все раны были заполнены этим мерзким варевом, взял тот же кусок ткани, пропитал его остатками мочи (да, снова фу, но терять было нечего) и обмотал руку, создавая плотную, но не перетягивающую сосуды повязку.

Все. Что мог — сделал. Заебись, блин. Остальное зависело от моего иммунитета и от того, окажется ли эта светящаяся хрень полезнее простого комка говна. Не зря же тут викинги на местных варевах выдерживают полумесячное соседство с трупом (однако, самих людей и сильный иммунитет не спасал от заражения крови и сепсиса).

Откинулся на стену, тяжело дыша. Рука горела и пульсировала в такт сердцу. Я поднял ее повыше, пристроив на каменный выступ, чтобы хоть немного уменьшить отек. Тело трясло от пережитого шока и боли… Закрыл глаза чтобы чуть подремать, успокоиться, но тут же почувствовал тычок в бок.

Резко открыл глаза.

Рядом со мной сидел Альфа (так его и буду называть всегда). Он больше не рычал и не скалился, а просто сидел и смотрел на меня. Потом снова ткнулся своей шипастой мордой мне в плечо. На этот раз — мягко, почти неуверенно. А затем… ну твою то мать, он лизнул мою здоровую руку. Его шершавый и теплый язык, прошелся от запястья до локтя.

— Ну что, тварюга, будем считать это знаком примирения? Признанием доминирования? — сказал я шепотом.

Но в ответ дракон лишь улегся рядом, прижавшись своим маленьким, но уже тяжелым телом ко мне, и издал тихий звук, похожий на мурлыканье. Через мгновение к нам подползли и двое других, устраиваясь с другой стороны. Нашли во мне остров безопасности и тепла? Или, ха, последние мои часы жизни хотите провести вместе?

Вот так я и лежал, зажатый между тремя маленькими, шипастыми, слепыми драконами. Рука пылала огнем, в голове гудело, но впервые за все время пребывания в этой проклятой пещере я почувствовал странную, иррациональную уверенность.

Я хотел стать доминантом, чтобы меня боялись и не трогали? Да. Но вместо страха я получил принятие. Похоже, реально смог стать частью их маленькой, новорожденной стаи. Не просто чужаком, которого терпят. А старшим. Тем, кто силен. Тем, кто может дать отпор, но не убьет.

Ну что, Саян, доигрался? — подумал я с кривой усмешкой. — Хотел стать полезным? Поздравляю. Теперь ты нянька для трех адских червей. И если с ними что-то случится, их мамаша, размером с гребанный боинг, использует твой череп как погремушку.

После этих мыслей вздохнул и прикрыл глаза. Рука болела невыносимо, но впервые за эти дни я засыпал не от полного истощения, а с ясным, хоть и безумным, планом на будущее. Выжить. Выбраться. Если, конечно, меня раньше не сожрут мои же младшие братья. Или гангрена. Посмотрим, кто быстрее.