Драконий лекарь

Глава 14

Ужин. В Большом Зале. С воинами. С вождем. Это ну прям хороший такой, Джордановский прыжок через несколько ступеней местной социальной лестницы, пусть и рабской.

Солнце уже начало клониться к закату, окрашивая небо в оранжево-пурпурные тона. Как здесь заведено то? Викинги начинали стягиваться со своих рабочих мест к центру деревни примерно во время заката, что логично. Отсутствие света от солнца сильно резало продуктивность любого дела, — в сумерках много не наработаешь. Интересно, а как у них тут зимой? Когда световой день сокращается до нескольких часов? Работают по паре часов в день, а потом спят? Хах! Сомневаюсь.

Сама традиция совместного ужина была любопытной. Я, конечно, ни у кого из них в доме еще не был, но не сомневаюсь, что простейшие кухни там имеются. Тем более, что там нужно то? Очаг, котел, какая-то утварь. Но ужинали они все вместе. Вся деревня. Готовили огромные порции на всех, от мала до велика — еще помню свой первый обед здесь. И вождь, Ульв Чернорукий, ел из того же котла, что и последний рыба или местный пьяница (если таковые имелись).

Это было… необычно. Я то больше привычен к иерархическим системам, где правитель отделен от народа стенами, стражей и привилегиями. А здесь… здесь звание вождя, похоже, давало не столько права, сколько обязанности для амбициозного воина. Ну, уважение тебе оказывают, коечно, ведь ты — первый воин, ты — главный защитник, ты — тот, кто несет ответственность за всех. Но ты не царь (в моем понимании этого слова), а скорее старший в большой воинственной семье.

Если вспоминать курсы истории и обществознания, это сильно походило на… первобытно-общинный строй. Или военную демократию. Когда все вокруг общее — еда, кров, опасность. Я уже видел, как после налета драконов (которые явились вслед за мной) две семьи, чьи дома сгорели, без лишних слов распределили по соседям. Никто не остался на улице. Такой вот суровый, варварский коммунизм. Я даже не видел у них в обиходе денег. Натуральный обмен? Хотя… кто-то из местных говорил про торговлю, про набеги ради золота и драгоценностей. Может, для своих — взаимопомощь и натур продукт, а для чужих — валюта? Логично. Все, что добывается вовне, идет в общую казну на пользу всему острову. А внутри — распределение по потребностям. И по заслугам.

К чему я это все? Ах, да. Раз уж меня звали на ужин с «приличными людьми», то и выглядеть нужно было соответственно. А не как вонючий бомж, который последние дни валялся в курином помете и свином навозе.

— Бьорн! — окликнул я его, когда он уже собрался уходить. — Разреши вымыться? В реке или… где у вас тут можно?

Он обернулся, хмыкнул, оценивающе оглядев меня с ног до головы. Затем поднял с земли конец веревки, который уже перманентно стал продолжением меня, будучи привязанным к ноге, и швырнул его Сигурду, который все это время стоял рядом.

— Держи, паря. Сколько ночей отлынивал, работу кто за тебя делать будет то, а? А учиться?! Иди, просвещай чужака-чудака, ха. Саян Полоумный Драконоедец. Тьфу, пакость. Покажи ему нашу парилку. И времени у вас мало! Покажешь, что, где и как, да за вещами для него сбегаешь. Тунику что ли чистую не найдем? Давно Гусейну говорил, чтоб отдал вторую этому узкоглазому. Получит он у меня, блядь… перед вождем меня позорит!

Он снова повернулся ко мне.

— А ты чего уставился? Шуруй мыться, вонючка! Да чистое надевай. От тебя разит хуже, чем от Змеевика в брачный сезон! Пшел.

С этими словами он бесцеремонно направился к курятнику.

— А яички я, пожалуй, заберу…

Я и Сигурд, которому Бьорн вручил «поводок», переглянулись.

— Пошли, Саян Полоум… кхм, — не стал продолжать парень мою новую кличку (какой ужас), но с ноткой уважения в голосе продолжил. — Покажу тебе нашу баню.

Банный комплекс, или, как они его называли местные, «парилка», куда меня повели, оказался на берегу небольшой бухты, немного в стороне от основной деревни. Раньше я не обращал на него внимания, но сейчас, подойдя ближе, я обомлел. Вот буквально! Кто еще мне скажет о дикости народа, я тому буду тыкать в лицо своими воспоминаниями о их творчестве. Вход в главное здание был выполнен в виде гигантской, вырезанной из дерева головы дракона с разинутой пастью. Резьба была невероятно детализированной и жуткой. Огромные, кривые зубы, спиралевидные рога, чешуя, каждая пластинка которой была тщательно проработана. Вот прям… нет слов. Насколько круто и качественно было сделано, что стоило только восхищаться. А еще и в тему — только зайдя через вход, сразу ощутил поднимающуюся температуру воздуха, словно реально оказался в пасти дракона.

Внутри баня оказалась простой, интуитивно мне понятной и функциональной. Большой предбанник со скамьями и деревянными кадками. И сама парная — огромное, тускло освещенное помещение, в центре которого громоздилась гигантская каменка. Жар от нее был такой, что дышать поначалу было трудно! Горячий пар поднимался от раскаленных камней. Похоже, у них тут не было отдельных топок. Они просто разводили огромный костер прямо в парной, а когда камни раскалялись, выгребали угли и поливали камни водой.

В углу предбанника стояло несколько бочек с холодной водой и лежали связки веников, пахнущих травами и хвоей. Зеркала, естественно, не было. Но, проведя рукой по щекам, я нащупал приличную щетину. Волосы на голове чуть отросли, спутались и лезли в глаза. За эти дни я превратился в настоящего дикаря… Поддерживаю образ чужака в глазах местных.

Пока мылся, с наслаждением оттирая с себя въевшуюся грязь и вонь, Сигурд сбегал куда-то и принес мне чистую одежду. Такая же грубая холщовая рубаха и штаны, но, по крайней мере, не рваные и не заляпанные бог знает чем. Переодевшись, почувствовал себя почти человеком.

Мы вышли на улицу. Солнце уже коснулось горизонта, и викинги, закончив свои дела, большими и малыми группами шли в сторону Большого Зала. Мы с Сигурдом присоединились к этому потоку.

Думаю, это была хорошая возможность для разговора.

— Сигурд, — начал я, — расскажи мне про вашего вождя. Какой он?

— Ульв? — парень поежился. — Он… сильный. Очень. Сильнее всех на острове. Никто не решается ему перечить. Он справедливый… наверное. Если ты делаешь то, что он говорит, и не задаешь лишних вопросов, он тебя не тронет. Но если ты ослушаешься… или проявишь слабость… он этого не прощает.

— Он сам сражается с драконами?

Черт, глупый вопрос. В первый день же и видел его сражающимся.

— Конечно! — с гордостью ответил Сигурд. — Он всегда впереди. Я видел ток, как он в прошлом набеге один на один вышел против Громмеля. Тот сжег катапульту, а Ульв просто… подбежал к нему, запрыгнул на спину и воткнул свой клинок ему прямо в шею. Он — настоящий вождь. Все в школе о таком поступке говорят.

— А Драконья школа… что это? Фишлегс упоминал.

— Фу Фишлегс! Тупой и странный парень, зачем ты с ним говоришь!?

— Так вышло, по работе. Ну так что со школой?

— Это… — он немного замялся. — Это место, где нас учат сражаться с малых лет. Как только можешь держать в руках деревянный меч, тебя отправляют туда. Мы учимся владеть оружием, ставить ловушки, э-э-э-э… изучаем драконов по Книге… ну, по картинкам в основном. И сражаемся друг с другом. Чтобы стать воином.

— Все дети туда ходят?

— Все, у кого есть хоть капля воинской крови. Тех, кто слаб или труслив, отправляют помогать рыбакам или кузнецу. Это… не очень почетно. Вот поэтому Фишлегс отстойная головешка дохлой рыбы! Он, пока его родаки не дохли в пасти Ужасного Чудовища, вообще не хотел ничем заниматься! Все твердил: «Я буду рыбу ловить» или «Я буду камни изучать». Фу! Вот и стал как рыбья башка — глаза большие, а мозгов нет.

Ага, детская вражда, замешанная на местных понятиях о чести и доблести. Фишлегс, судя по всему, до трагедии был кем-то вроде местного ботаника-пацифиста. Не хотел быть воином, почему? Здесь это равносильно признанию в собственной неполноценности. Интересно. Значит, смерть родителей, помимо травмы, кардинально изменила его мировоззрение, заставила пойти по пути, который он раньше отвергал. Но пока и эта информация кроме любопытства ничего не несла.

Мы подходили к Большому Залу. Это было самое огромное здание в деревне. Из его распахнутых дверей лился теплый свет и доносился гул, казалось, сотен голосов!

— Слушай, — я чуть замедлил шаг. — А какие острова есть рядом? Вы торгуете с кем-то?

— Острова? — он удивленно посмотрел на меня. — Ну… есть Остров Берсерков. Но с ними мы не торгуем. Мы их убиваем. Есть еще Остров Изгнанников, там живут… ну кто-то там и живет. Есть еще на западе три острова, но они так близко друг к другу, что поселение там всего одно, вроде Кирерог зовется. За ним еще парочка, чуть севернее и южнее, но тоже на пути к западу — Нуригари и Лохимор. Да и много других маленьких, да безымянных. Тут в центр архипелага плыть надо, там всякого, говорят, навалом. Но и драконов тьма! Но далеко мы не плаваем, эх. Ну, не мы, а родители да воины. Тут везде гребок влево, гребок вправо — столкнешься с чудовищем.

— А торговцы? — спросил я. — Они приплывают сюда? С других островов.

Сигурд задумался. — Редко. Иногда приплывает к нам один, его зовут Йохан. Он привозит всякие диковинные штуки: новые точильные камни, ткани, которые не из овечьей шерсти, иногда даже оружие странное. Но он приплывает раз в год, а то и реже. Говорит, опасно. Многие его боятся, думают, он колдун, раз может плавать по морям и его драконы не трогают.

— А он… человек?

— Ну да. Похож на нас. Только говорит смешно.

Йохан. Единственная ниточка, связывающая этот остров с внешним миром. Если он существует, значит, мореходство возможно. Значит, есть безопасные маршруты. Но пережить бы мне разговор с вождем, а то чувства у меня… неважные.

— Слушай, а бывало такое раньше? Чтобы к вождю приводили людей, как меня?

Сигурд пожал плечами.

— Не, при мне не было. Рабы у нас в основном — это либо свои, провинившиеся, как Гнилец, либо те, кого наши воины привозят из набегов. Ну, кто еще так, будто с неба сваливается. Странные они такие, ускоглазые, да еще и с детьми говорят, да кур лечат — ага, жирный намек на меня. — А чтобы вот так, чужаков из-за моря, да еще говорящих на другом языке… ты один такой чудной. Старики говорят, раньше бывало, но очень редко. Море мало кого сюда пропускает.

Я кивнул, решая перевести тему.

— А чего ты с другими пацанами не играешь? — спросил я, кивнув в сторону площади, где несколько мальчишек его возраста, закончив работу, теперь боролись, поднимая клубы пыли. — Вас тут вообще много, твоего возраста?

Он презрительно фыркнул.

— Играть? Ты на небо смотрел? Солнце садится, скоро зима. Дел по горло! Сети чинить, дрова рубить, оружие точить. Я что, на малыша похож, херней страдать? Вот зимой, когда все в снегу будет и в море не выйдешь, — вот тогда и отдохнем. И то… — он зло пнул камень, — …я свое уже наотдыхался! Сколько ночей в постели с этой хворью провалялся, пока остальные тренировались! Теперь догонять всех надо!

Его досада была почти осязаемой. Для него, как для будущего воина, пропущенные тренировки и потеря формы были настоящей трагедией.

— Понятно, — сказал я, решив сменить тему на более насущную и полезную для моего нынешнего положения. — Сигурд, а… Ты ведь знаешь, что твоя болезнь, и мор у кур… это все можно было предотвратить.

— Как?

— Чистота, — просто сказал я. — И правильный уход. Если вы будете содержать животных в чистоте, они не будут болеть. И люди от них не будут заражаться. Если вы будете правильно обрабатывать раны, они не будут гноиться, и не придется отрубать руки и ноги. Я могу этому научить. Я могу помочь, чтобы у вас не только куры и свиньи меньше дохли, но и люди.

Сигурд смотрел на меня широко раскрытыми глазами. От изумления или недоверия?

— Ты… правда можешь?

— Могу. Но для этого… мне нужно, чтобы меня слушали. И мне нужно знать больше. Обо всем. О драконах, о травах, которые здесь растут, чем лечит вас шаманка… да обо всем.

Прежде чем он успел ответить, двери Большого Зала распахнулись еще шире, и оттуда донесся громогласный рев Бьорна:

— Чужак! А ну-ка, тащи свою задницу сюда! Вождь желает на тебя посмотреть.

Сигурд вздрогнул и отступил в тень. А я, сделав глубокий вдох, шагнул через порог.

Большой Зал был огромен и полон людей. Вдоль стен горели факелы, их свет выхватывал из полумрака длинные столы, за которыми сидели, ели и громко разговаривали десятки викингов. В центре зала ревел огромный очаг, на вертеле над которым жарилась целая туша местного кабана. Надеюсь, здорового.

Мое появление вызвало минутное затишье. Все головы повернулись в мою сторону. Я чувствовал на себе сотни любопытных, насмешливых, а порой и враждебных взглядов. Прошел через весь зал, стараясь держаться прямо и не смотреть в пол, к главному столу, который стоял на небольшом возвышении.

За ним, в большом резном кресле, сидел рыжий вождь. Ульв Чернорукий.

Он был огромен, каким и помню его в первые минуты встречи. Густая рыжая борода спускалась на широкую грудь, заплетенная в несколько кос с вплетенными в них металлическими кольцами. На руках, толстых, как стволы молодых деревьев, виднелись многочисленные шрамы. Но больше всего поражали его глаза. А смотрели они на меня в упор, без тени улыбки, пронизывая насквозь. Рядом с ним сидел Бьорн, который и указал мне, где встать.

— Так это ты, — его голос был низким и рокочущим, как камнепад. — Лекарь для животных.

— Да, вождь, — ответил я, стараясь, чтобы мой голос не дрогнул.

— Бьорн и Хельга говорят, ты спас моих кур и свиней. Говорят, ты знаешь, как лечить их хвори. Это правда?

— Я делаю то, что умею, вождь, — осторожно ответил я. Фильтруй базар, Саян. — Чистота, правильный корм и некоторые травы могут помочь животным быть здоровее.

— Хм. Альма говорит, это все ее заговоры помогли, — он усмехнулся, но глаза его остались холодными. — А ты говоришь — чистота. Интересно. — Он наклонился вперед, опираясь локтями на стол. — А что еще ты умеешь? Кроме как убирать навоз и варить траву? Можешь принять роды у коровы? Вылечить ягненка от хромоты? Кастрировать быка?

Он задавал конкретные, профессиональные вопросы, за которые я ну прям шарю!!!

— Могу, — твердо ответил я. — Принять роды, вправить вывих, наложить шину, остановить кровь. Даже разрезать и зашить, если понадобится.

Ульв удивленно поднял бровь.

— Разрезать и зашить? Как шкуру?

— Почти. Только нужно, чтобы все было чисто. Очень чисто.

— А драконов? — внезапно спросил он. — Их можешь разделывать?

О-па, нежданчик.

— Драконы — те же животные, — осторожно ответил я. — У них есть сердце, легкие, кости. Также могу узнать их слабые места в теле. Если буду знать, будет проще убить их.

В зале наступила тишина. Ульв откинулся на спинку кресла и долго смотрел на меня. — Ты поймал одного. Голыми руками, — констатировал он.

— Он был маленький, — уточнил я.

— Но он был драконом. — Ульв усмехнулся. — Хорошо. Мне нравятся люди, которые не боятся драконов. Ты узнаешь их слабые места, говоришь? Значит, сможешь их и разделывать.

Мое сердце пропустило удар.

— Разделывать?

— Да. После налета, обычно, у нас бывает полно туш. Их нужно свежевать. Отделять шкуру, мясо, кости, зубы. Каждая часть идет в дело. Но не каждый умеет делать это правильно, не испортив ценную шкуру или не отравившись ядовитыми железами. Ты, как, тьфу, лекарь, должен знать, что где находится. Пойдешь, значит, в набеги осенью. Сэкономим место на драккарах, не будем все туши с собой возить, а на месте разделывать.

БЛЯТЬ.

— Но я же раб.

— Сегодня ты раб. А завтра… посмотрим, — он махнул рукой. — Если будешь полезен, станешь кем-то еще. А нет… что ж, драконам тоже нужно что-то есть. Понял?

И тут перевел взгляд и выкрикнул.

— Бьорн! Дай ему поесть. И найди ему место не с рабами, а у очага. Пусть сегодня греется.