Драконий лекарь

Глава 10

Фишлегс хихикнул, закончив свою глупую песенку. Но не важны не его бардовские таланты (хотя пел он… приемлемо), важна книга! Целая, мать его, энциклопедия по драконам! Бестиарий, считай, прямое руководство по выживанию. Если уж с выживанием просто в дикой местности я справиться могу самостоятельно — опыт богатый и знания имеются, то бестиарий… Это именно то, что мне нужно. Не обрывочные сведения, не детские страшилки и не пьяные байки воинов, а систематизированная (!), проверенная поколениями информация.

— М-м-м, книга… — начал я, стараясь, чтобы мой голос не дрожал от волнения, пока я продолжал методично перебирать пальцами веревки, чиня сеть. — А где она? Ее… можно как-нибудь прочитать?

Фишлегс посмотрел на меня как на полного идиота. Его снисходительное настроение мигом улетучилось.

— Прочитать? Тебе? Ты раб, ха-ха! Даже читать не умеешь, поди, как и все рабы — отрезал он. — А это главное сокровище нашего племени. Ее хранит вождь в своем доме. Он достает ее только тогда, когда разведчики докладывают о новом драконе, что… бывает редко, но бывает. Или переписать для школы, но то по отдельным драконам бывает, что у нас водятся. Или перед большим походом, чтобы освежить в памяти слабости врага. Просто так ее никто не трогает. А уж рабам… — он снова фыркнул, на этот раз уже презрительно, — рабам к дому вождя и на десять шагов подходить запрещено, усек?

Черт. Логично. Самое ценное знание — под замком у самого главного параноика. Но она существует.

— Ладно, — сменил я тему, делая вид, что принял отказ. — С видами драконов более-менее понятно. Есть кто-то еще, кого стоит опасаться? Кроме тех, о ком ты уже рассказал?

Фишлегс задумался, ковыряя пальцем дырку в своей кожаной штанине. Он явно гордился своими знаниями и был не прочь блеснуть ими еще.

— Ну… Есть Шторморезы. Редкие, но очень опасные. Я сам не видел, но мой дядя, Финн, рассказывал. Это огромная тварь, больше Ужасного Чудовища. Главное, что в ней необычного — у нее, э-э-э, четыре крыла. Две пары, одна под другой. Представляешь? Ими он может этовать по-разному. Ну, махать. Может сложить их в одну пару и лететь, как обычный дракон. А может использовать все четыре, и тогда он становится таким вертким, что ни одна катапульта в него не попадет. Говорят, он может разворачиваться на месте и пролетать через узкие ущелья, где застрянет даже Змеевик. А Змеевики те еще ловкачи, я скажу.

Он говорил, а я мысленно пытался представить это существо с точки зрения аэродинамики. На ум биплан. Конструкция которого позволяла увеличить подъемную силу при меньшем размахе крыла, что давало невероятную маневренность на низких скоростях. Этот дракон, должно быть, король ближнего боя в воздухе. Ну и понятно, как тушу такого размера поднимают в воздух. Но все равно немыслимо, как это возможно…

— Дядя Финн говорил, что они еще и летают почти беззвучно, словно совы, — продолжал парень, делая вид, что тоже чинит сеть, пока мимо нас проходили викинги. — Один такой подкрался к дозорной башне, и его заметили, только когда он уже был в десяти шагах. Он не дышит огнем. Он…, э-э-э, плюется огненными вихрями, там мне сказал дядя. Как смерч, только из пламени. А еще у него на крыльях есть острые когти. Он может цепляться ими за скалы и висеть вниз головой, как летучая мышь. Однажды такой Шторморез разнес в щепки катапульту, просто разодрав ее этими когтями. Убить его почти невозможно. Он слишком быстрый и маневренный. Наши убивали его только на земле — он опирается на нижнюю пару крыльев, когда ходит, и становится немного неуклюжим. Но кто в здравом уме полезет к такой махине на земле? Только издалека гасить чем-нибудь, да не все метательное его берет.

Я продолжал работать над сетью, а в голове уже рисовался образ этого хищника. Умный, тихий, смертоносный. Похож на какую-то боевую машину. Реально филин мира драконов.

— А что-нибудь… менее экзотическое? — спросил я.

— Хм… Есть еще Водорезы. Или Дождерезы, их по-разному называют. Этих я видел. Они не такие страшные, но очень неприятные. Похожи на… не знаю… на толстую ящерицу с очень длинной шеей. Крылья у них маленькие, летают они плохо и неохотно. Живут в лесах, особенно там, где сыро. Вроде бы, не любят жару.

— Они опасны?

— Еще как. У них два, э-э-э-э, вида… плевка. Он может дыхнуть огнем, как и некоторые другие ящеры. Но его огонь странный, он не гаснет от воды. Горит даже под дождем, во! А еще он может плеваться кипятком, как Кипятильник. Целым потоком кипящей воды. Если попадет, то мигом сваришься заживо в собственных доспехах. Бороться с ними… ну тоже можно, но сложно. Но один не справишься. Они не очень поворотливые, но у них толстая шкура. Лучше всего нападать сзади, целиться в основание шеи. Или пытаться ослепить. Говорят, у них очень чувствительные усики на подбородке, ими они ищут еду в земле. Если отрубить эти усики, он начинает беситься и нервничать.

Пока он говорил, я почти закончил с починкой очередной сети. Узлы ложились ровно, ячейки были одного размера. Фишлегс с удивлением смотрел на мою работу.

— Слушай, ты и правда это умеешь, — сказал он. — Может, тебе к рыбакам в рабство попроситься? У них работа полегче, чем в шахте.

Я лишь хмыкнул. Перспектива, конечно, заманчивая, но моя цель была не в том, чтобы найти себе теплое рабское местечко. Хотя отчасти… ну точно не на воде.

— А вот сказал про Кипятильников, что они такое? — вернул я его к сравнению.

Фишлегс посмотрел в сторону моря, задумчиво прищурившись.

— Ну, это морские. Из Водного класса. Сам я к ним близко не подплывал, хах, да и в школе нам про них не так много рассказывали. Они далеко от нашего острова, в основном в открытом море живут. Но вот батя мой раньше плавал с набегами на другие острова. И вот там, в дальних морях, он их и видел. Говорил, страшные твари!

Он снова принялся с азартом делиться чужими рассказами.

— Кипятильник большой. И очень злой. Главное в нем так это то, что он не плюется огнем, ну как и Водорез, а ошпаривает кипятком. У него под челюстью огромный мешок, такой, как у круглой шипастой рыбы, она еще так увеличивается, если ее напугать, ха-ха! Ну или как у пеликана. Он им зачерпывает воду, а потом… у него в животе как будто два желудка. В одном он еду переваривает, а в другом воду греет, до кипения. Если видишь, что у Кипятильника подбородок надувается, — все, прячься. Значит, сейчас будет плеваться.

— Насколько это опасно?

— Ну дак, батя говорил, что одного их воина, который упал за борт, просто сварило заживо. Вода попала под доспехи, и он даже крикнуть не успел. У них еще рог на носу есть, глаза белые, со зрачками, как у кошки. И зубы… мелкие, но острые. Для рыбы — самое то. А еще говорят, что они ядовитые. Если укусит — все.

Я пытался представить себе это существо с точки-зрения биологии. Двухкамерный желудок, одна из камер которого выполняет функцию бойлера… Термофильные бактерии? Химическая реакция? В любом случае, природа здесь была куда изобретательнее, чем на Земле.

— Они на сушу выходят?

— Почти никогда. Им без воды нельзя. У них кожа сохнет, и они умирают. Так что они всегда в море. Живут стаями, как волки. Охотятся на все, что движется. На рыбу, на других морских драконов. Батя говорил, они — короли в своем море. Нападают на все, что меньше их. На наши драккары тоже нападали. Их сложно убить. Они быстрые в воде, а на суше их не поймаешь, потому что там не ходят. Единственный способ, ну… загарпунить. Но для этого нужно подойти очень близко, а это… — он красноречиво показал, как его ошпаривает кипятком. — В общем, в море лучше не соваться. Там свой мир, и мы в нем гости. И не всегда желанные. Так говорил мне батя.

Вот и еще очередной минус к идее Альфреда, м-да…

— А чего еще опасаться надо? Какого дракона никто так и не смог убить?

Лицо Фишлегса мгновенно стало серьезным. Он огляделся (хотя вокруг не было никого).

— Есть один, — прошептал он. — Но о нем не говорят. Даже в Драконьей школе его только упоминают. Ночная Фурия.

— Ночная Фурия? — название звучало зловеще.

— Никто не знает, как она выглядит. Никто из тех, кто ее видел, не выжил, чтобы рассказать. В Книге Драконов про нее всего одна страница. И надпись: «Не вступать в бой. Молись и спасайся». Вот говорят, что приходит ночью. Ты не видишь ее, не слышишь. Только свист в воздухе, а потом взрыв. Но взрыв синий, как молния. Появляется из ниоткуда и исчезает в никуда. Ее называют «несвятым союзом молнии и самой смерти». Но у нас на острове ее не видели уже много-много лет. Наверное, это просто страшилка для детей.

Страшилка, от которой у него самого по спине пробежали мурашки. Ясно. Ночная Фурия — это местный аналог Бабайки. Нечто неизвестное и потому вдвойне пугающее.

— Ладно, — сказал я, затягивая последний узел на сети. — С видами драконов более-менее понятно. А как часто они вообще нападают? Есть какая-то, э-э-э-э, сезонность в их набегах? Система то есть.

Парень нахмурился, возвращаясь к более приземленным темам.

— Ну по-разному. Мелкие твари, вроде Жути или Душителей, — они всегда здесь. Живут в лесах, в скалах. Особого вреда от них нет, так, мелкие пакости. А вот большие налеты… в основном, осенью. Когда они собираются в стаи для перелета. Тогда да, бывает жарко. Они летят над нашим островом, и некоторые решают поохотиться. Обычно мы к этому готовы. Ставим дозорных на всех высоких точках, готовим катапульты, баллисты.

— Катапульты? Они эффективны?

— Еще как! — с гордостью заявил он. — Особенно против Громмелей. Они медленные, попасть в них камнем несложно. Один хороший валун в крыло, и он твой. Против Змеевиков сложнее, они слишком быстрые. Но если запустить в стаю сеть с камнями, можно сбить сразу нескольких. А главное ведь, это заставляет их убираться. Они не любят, когда им дают отпор.

— А в другое время года?

— Бывает, но реже. Обычно это одиночки. Заблудившиеся, или раненые, или молодые, которых выгнали из стаи. Такие самые опасные. Они злые, голодные и непредсказуемые. Могут напасть на кого угодно и где угодно.

Странно, сейчас ведь, как понимаю, середина лета. А на меня такая стая вылетела, голов в двадцать.

Я продолжал задавать вопросы, а в голове уже выстраивалась примерная карта опасностей.

— Хорошо, с этим понятно. А на самом острове? Есть места, куда лучше не соваться? Их логова?

Фишлегс посмотрел на меня с подозрением. Его дружелюбие как ветром сдуло.

— А тебе это зачем? — спросил он, прищурившись. — Ты же раб. Твое дело — работать там, куда пошлют. В лес тебя одного никто не отпустит.

Пу-пу-пу, вот она, стена. Он поделился общими знаниями, но как только дело коснулось конкретной тактической информации, сработал инстинкт: «раб не должен этого знать».

— Да, я раб, — спокойно ответил я. — И именно поэтому я хочу это знать. Вот пошлют меня в лес за дровами с надсмотрщиком. Нападет дракон. Надсмотрщик — воин, он будет драться. А я? Если я буду знать, что, например, в той стороне ущелье, где гнездятся Змеевики, я туда не побегу. И может, выживу. И смогу дальше чинить ваши сети. Понимаешь? Я хочу знать, как выжить, чтобы быть полезным. Мертвый раб вам ни к чему.

Моя логика снова его убедила. Паря немного расслабился.

— Хм. В этом есть смысл, — пробурчал он. — Ладно, слушай. Но смотри мне, парень. Я тебе не доверяю, но ты думаешь, э-э-э, правильные вещи. Но и если Ульв или Бьорн узнают, что я тебе это рассказал… мне не поздоровится.

— Могила, — коротко ответил я.

— На западе острова есть скалистые пики, «Драконьи иглы». Там гнездятся Змеевики. На южном побережье — пещеры Громмелей. Северная часть — густой лес. Там полно всякой мелочи, но и Пристеголовы там тоже встречаются. А восточная часть… там в основном луга. Там относительно безопасно. Но это не значит, что туда не может залететь какой-нибудь голодный ящер. Безопасных мест на этом острове нет.

— А в местных водах? Ну, кроме Кипятильников, они далеко.

— В море просто лучше не соваться. Там свой мир.

И в этот момент, когда наша беседа подходила к концу, я услышал за спиной знакомый басовитый рык.

— А что это мы тут делаем, а?

Я обернулся. В нескольких шагах от нас стоял Бьорн. Руки в боки, лицо — мрачнее тучи.

— Я, кажется, послал тебя, чужак, к курам! — пророкотал он. — А тебя, щенок, — он перевел взгляд на Фишлегса, — я, кажется, не видел сегодня на тренировке. Решили поболтать, да?

Фишлегс вжал голову в плечи. Бьорн не выглядел по-настоящему злым, скорее, раздосадованным.

— Так, — он ткнул пальцем в Фишлегса. — Ты. Живо на тренировочную площадку! И чтобы махал топором, пока руки не отвалятся! Понял?!

— А как же, э-э-э… сети?

— БЕГОМ, ептить.

Фишлегс пулей бросился бежать.

— А ты, — Бьорн повернулся ко мне, — лекарь хренов. Больно разговорчивый. Я тебе дал работу? Дал. Ты ее сделал? Нет, етить камыш. Вместо этого ты тут лясы точишь. Значит сегодня без ужина, а то харя и так довольная шибко. Вот посидишь в курятнике, подумаешь. Хочешь, траву вместе с ними поклюй. Ах, да. И чтобы к моему приходу все куры были накормлены и в курятнике было чисто! А сейчас пшел быстрее! Пока сам топором не погнал, ящер ускоглазый.

Он, отвязав веревку от бревна, поддал мне легкого пинка под зад. Я, не оглядываясь, потрусил в сторону курятника. Да, я остался без ужина. Да, меня унизили. Ха! Зато я получил то, что хотел. Информацию! А это было куда ценнее любой миски каши. Пища для ума сегодня была важнее пищи для желудка.

Вернувшись на свой «рабочий пост», я первым делом провел ревизию. За день моего отсутствия никто, естественно, ничего не делал. Поилки снова были пусты, а на свежем песке уже появились новые кучи помета. Сигурд, бедолага, был явно не в состоянии за чем-либо следить. Но пусть хоть отлеживается. Да где-нибудь вдалеке ото всех, чтоб не разносил болезнь.

Ладно, Саян, засучи рукава, — сказал я сам себе.

Первым делом — больные. Я снова осмотрел все поголовье. Картина была нерадостной. Еще две курицы дошли до терминальной стадии — лежали на боку, тяжело дыша, и уже не реагировали ни на что. Пришлось снова пополнять яму для погребального костра. К слову, сыночек Бьорна или не передал батьку, что нужно сделать в яме, или сам не выполнил нужное — в яме было полно трупов курочек, что не есть хорошо. Надо сжечь.

Еще около десятка птиц были пограничными. Они были вялыми, но еще держались на ногах и пытались клевать. Их я решил лечить.

Вспомнив свой же совет, я отправился на поиски лекарств. Тут сыграло на руку удачное расположение деревни на границе леса и поля, с доступом к влаге от моря и небольшой реки — растительность была… ну просто везде. И стоит отдать должное самим дикарям — передвигались они, в основном, по дорожкам. То есть на так нужные мне сейчас одуванчики и тмин они не наступали. То ли дело цивилизованные русские…

Вот так, не отходя далеко от курятника, нарвал большой пук молодой крапивы — отличный источник витаминов и микроэлементов. Нашел заросли одуванчиков (их листья стимулируют аппетит и работу печени). Но главным ингредиентом была хвоя. Я наломал побольше молодых сосновых веток. Фитонциды, содержащиеся в хвое, были мощнейшим природным антисептиком.

Вернувшись к курочкам, нашел старый закопченный котелок. Наполнив его водой, мелко накрошил туда чеснок, который стащил вчера, и бросил пучок хвои. Развел под котелком небольшой костер и оставил отвар томиться, пока он не стал темно-янтарным и не начал издавать смолистый запах.

Пока отвар готовился, занялся кормлением. Мелко нарубил крапиву и одуванчики и смешал их с зерном. Здоровые куры накинулись на эту салатную смесь с энтузиазмом. А вот с больными пришлось повозиться. Они отказывались есть.

Пришлось прибегнуть к насильственному кормлению. Я ловил ослабевшую птицу, зажимал ее между колен, аккуратно открывал клюв и заталкивал внутрь небольшие шарики из размоченного в воде хлеба, смешанного с зеленью. Затем, с помощью небольшой миски, найденной тут же, вливал отвар прямо в клюв, заставляя курицу-ведьмака сглотнуть. Мерзко, но эффективно. Так я обработал всех, кто вызывал у меня подозрения.

После этого снова вычистил весь загон, заменил воду в поилках, добавив туда остатки отвара. Работа заняла несколько часов. Но когда закончил, было еще время заняться свинками.