Дороти должна умереть

17

После тренировки с Ноксом встреча с Герт стала истинным облегчением. Я понятия не имела, что колдунья приготовила на сегодня, но где-то в глубине души догадывалась, что на этом уроке меня точно никто не побьет. Хотя Герт постоянно копалась в моих мыслях и чуть не утопила в озере, она все же никому не рассказала про тот случай в моей комнате, когда я призналась ей, что не собираюсь убивать Дороти. Я все еще не могла понять, что значит быть колдуньей — в частности, Злой колдуньей, — но Герт почему-то казалась чуть менее Злой, чем остальные. Может, это просто дурацкое проявление стокгольмского синдрома. Ну, когда пленник вдруг начинает симпатизировать своим похитителям. Тем не менее рядом с ней я не чувствовала себя пленницей.

Покои Герт напоминали старинную аптеку: одна стена полностью была заставлена стеклянными пузырьками, наполненными разнообразными жидкостями, повсюду стояли большие канистры с непонятной дрянью и висели пучки неведомых сушеных трав и растений. Освещение в комнате было тусклым, но при этом теплым и уютным. Правда, откуда исходит свет, я сообразить не могла. Хотя большую часть свободных поверхностей занимали свечи, ни одна из них не горела. Стены комнаты покрывал металл, похожий на белое золото, и он только усиливал сияние.

В углу стояла метла из темного, практически черного дерева с ручкой из длинных колючих веточек. Я потянулась потрогать ее, но отдернула руку от резкого окрика Герт.

— Ты к этому еще не готова, милая, — предостерегла она.

Я поглядела на колдунью, но та улыбнулась, словно ничего не случилось, и принялась суетливо носиться по пещере.

— Эми, — продолжила Герт. — Я знаю, все это ново для тебя, ты напугана. — Она подошла к полке и рассеянно подхватила с нее какую-то баночку, даже не взглянув на содержимое, а когда заметила, покачала головой и поставила банку на место. — Но ты нужна нам. И я в тебя верю. А теперь перейдем к нашему первому уроку. Впрочем, я предпочитаю называть его «Как быстро воспитать ведьму», — сказала она и рассмеялась собственной шутке.

Герт присела за большой деревянный стол, который стоял посередине комнаты, и поманила меня следом за собой. Вся столешница была усеяна свечами, которые стали по очереди загораться, как только колдунья опустила на них взгляд. Лицо Герт засияло в наколдованном свете. Она улыбнулась, таинственно и довольно, а потом хлопнула в ладоши, и все свечи потухли.

— Теперь твоя очередь, — сказала женщина.

— Но как? — в замешательстве спросила я.

Она мне даже ничего не объяснила. Что нужно сделать? Произнести специальное заклинание, взмахнуть волшебной палочкой или сварить какую-нибудь гадость с глазом тритона? Судя по тому, что я здесь видела и слышала, магия проста только с виду. А на деле требует концентрации и долгой практики.

Герт махнула рукой, и по воздуху, следуя за ее пальцами, разлетелись яркие искорки, словно крошечные светлячки.

— На самом деле магия похожа на электричество из вашего мира, — пояснила она. — Здесь она везде и повсюду. Струится в воде, находится в земле, витает в воздухе, одним словом, поддерживает жизнь в Стране Оз. Да, теперь уже магии не так много, как раньше, но все же она есть.

— Ладно… — протянула я. Мне вроде бы стало чуточку понятнее, хотя…

— Чтобы использовать магию, — продолжала Герт, — нужно лишь знать, как ее найти. Собрать и сказать, что делать. Это просто нестабильная энергия. Магия всегда хочет стать чем-то другим, жаждет перемен. На то она и магия. И потому поджечь свечу — самое легкое заклятие, которое можно использовать. Ты просто берешь энергию и говоришь, чем ей нужно стать. В данном случае — пламенем.

Она всегда хочет стать чем-то другим, жаждет перемен. Теперь все стало гораздо понятнее. Ведь я такая же… Нахмурившись, я уставилась на свечи, вытянула пальцы и пошевелила ими в застоявшемся, слегка влажном воздухе, пытаясь мысленно вернуться в тот момент, когда мы с Ноксом стояли в тренировочном зале — к тому теплому, вызывающему трепет ощущению. Ничего.

— Ты должна пожелать, — посоветовала Герт. — Ты хочешь этого?

— Конечно, хочу! — возмутилась я в ответ. Ведь хочу, да?

Я провела раскрытой ладонью над свечами, но вновь ничего не произошло. Ни один фитиль даже не задымился.

— Уверена, милая?

— А почему я должна сомневаться?

— Забудь о том, что должна. Делай лишь то, что естественно для тебя.

— Жаль рушить ваши надежды, — поникнув, ответила я, — но для меня здесь все неестественно.

— Все изменится, Эми, — сказала Герт. — Уже скоро. Не спорю, в той битве в темнице тебе чем-то помог нож Момби. Но желание выиграть битву исходило от тебя. У тебя есть дар. И когда ты научишься правильно использовать его, станешь непобедимой.

Я сразу же вспомнила, как причинила боль тем металлическим существам. Да, они заслужили это, но все же… Тогда я стала какой-то удивительно смелой, безжалостной. Казалось, бороться — это проще простого. На ум пришли слова Нокса о магии: о том, как она опасна, как сильно развращает людей из нашего мира. Именно из-за магии Дороти стала такой злой. Как же колдовство повлияет на меня? Что, если, готовясь выступить против Дороти, я стану такой же, как она?

— Ты не Дороти, дорогая, — успокоила меня Герт, и я невольно вздрогнула, понимая, что колдунья опять читала мои мысли. — Не волнуйся, я не допущу, чтобы ты стала такой же.

— Интересно, вы даете такое обещание только для того, чтобы я не беспокоилась, или вы действительно сможете его выполнить?

— Я должна задать тебе очень важный вопрос… — Колдунья ненадолго замолчала и окинула меня оценивающим взглядом. — Какая ты? — наконец спросила она.

— Что?

— Если ты не такая, как Дороти, то какая?

— Э-э… — я не знала, что ответить. — Я просто Эми?

— Умоляю, милая, у тебя на родине есть миллион разных Эми. Эми — это лишь имя. — Герт звонко рассмеялась. — Ты должна понять одно, — продолжила она, — у каждого мага есть склонности к определенным типам магии, и они связаны с особенностями личности. Как только выберешь тип магии, который больше тебе подходит, станет заметно легче. Но сначала необходимо понять собственную сущность. То, что делает тебя тобой. Итак, какая же ты?

Я задумалась. Пожалуй, до прибытия в Страну Оз мне было легче ответить на этот вопрос, хотя, возможно, ответ был неправильный. Теперь я не знала даже, с чего начать. Та ли я Эми Гамм, что и прежде? Та, которая заботилась о маме, хотя порой всей душой ненавидела каждое мгновение, потраченное на это неблагодарное, тошнотворное занятие; которая проучилась в школе, не используя и сотой доли имеющегося, по уверениям доктора Стракена, потенциала. Та ли я теперь Простушка Эми, что вечно велась на издевки Мэдисон Пендлтон и не могла удержать язык за зубами, даже если ее жизнь — в прямом смысле слова — зависела от этого? Девчонка, чье будущее обещало быть таким же мрачным и унылым, как небо родного канзасского городка, которое она каждую ночь рассматривала в крошечное круглое окошко своего трейлера?

Или, может, она особенная? Девушка, которая должна сыграть роль, неведомую ей ранее, — роль убийцы. Та, которая может ударить ножом живое существо, не сомневаясь и не испытывая жалости. Воин, обладающий силами, о которых раньше и не подозревал.

— А какой я должна быть?

— Дело не в том, какой тебя считают другие. Лично мне уже известно, какая ты на самом деле. Но если я скажу тебе это, ничего хорошего не выйдет. Ты сама должна понять. А теперь попробуй-ка еще раз, зажги свечи.

Я сосредоточилась на собственных ощущениях. Представила, как, постепенно разгораясь, мерцает пламя на фитиле свечи. Но все оставалось по-прежнему. На лице Герт не отразилось ни единой эмоции. Я ожидала увидеть разочарование, но в итоге совершенно ничего не уловила. Женщина просто хлопнула в ладоши и улыбнулась.

— Думаю, на сегодня достаточно, — объявила она. — Следующий твой урок с Гламорой. Вот это будет интересно.

Я пожала плечами и встала, но, подойдя к двери, вновь обернулась к Герт.

— А как же вы? — вопрос сам собой сорвался с губ. — Вы сами действительно Злая колдунья? — спросила я. — Вы утверждаете так, но… мне вы не кажетесь Злой.

— Это сложный вопрос, — коротко ответила Герт, пряча взгляд. Улыбка ее померкла.

— Думаю, я вас пойму, если ответите, — настаивала я на своем.

Герт лишь тяжело вздохнула.

— Когда-то меня звали Доброй Волшебницей Севера, — сказала она. — Но это было очень, очень давно.

— Что с вами случилось?

Что могло заставить Добрую Волшебницу стать Злой? И еще один вопрос мучил меня: если Герт сама не смогла противостоять Злу, как тогда она сумеет остановить меня, не позволить ступить на тот же путь, по которому прошла Дороти?

— Я знала Дороти еще малышкой, когда она впервые попала сюда. Когда все время твердила, что хочет вернуться в родной Канзас. Но я уже тогда кое-что заметила: она не была честна в собственных желаниях. Говорила, что мечтает попасть домой, но в то же время жаждала признания. Хотела, чтобы все вокруг знали о ее подвигах. Только вот в родном мире поступки Дороти не оценили, так что она решила вернуться сюда и оказалась в тени Озмы. Позже она заколдовала правительницу Страны Оз и захватила власть. Но и на этом девчонка не остановилась. Она захотела большего.

— Я тоже многого хочу.

— Ты хочешь правильных вещей: чтобы маме стало лучше или, к примеру, поцеловать парня, который тебе нравится. Но у тебя нет той дикой жажды признания, что у Дороти, — жажды, которую, пожалуй, не смогли бы утолить все блага вашего Канзаса, вместе взятые.

— А что, если вы ошибаетесь? — тихонько спросила я.

— Не ошибаюсь. — Голос Герт прозвучал твердо и уверенно. — Теперь иди, тебе нужно хорошенько отдохнуть перед завтрашней встречей с Гламорой.

Интересно, может, Герт все еще Добрая волшебница? А если нет, почему она изменилась? По сжатым в тонкую линию губам женщины ясно читалось: больше она ничего рассказывать не будет, по крайней мере сегодня. Я вдруг сообразила, что разворачиваюсь и иду прочь из пещеры, но не по собственному желанию, а повинуясь невидимой руке Герт, подталкивающей к выходу.

Только оказавшись в своей комнате, я осознала, что ужасно устала. Странно, но после занятий с Герт я чувствовала себя более измотанной, чем после утренней тренировки с Ноксом. Я настолько обессилела, что, опустошив миску с безвкусной зеленой кашей, внезапно появившуюся на столе, даже не смогла найти в себе силы раздеться и рухнула на кровать прямо в одежде.

Впрочем, мое ложе с трудом можно было назвать кроватью. Скорее это была куча подушек и одеял, накиданных в углубление в полу посреди комнаты. Но на деле такая кровать оказалась во много раз удобнее всех, на которых я когда-либо лежала. Утопать в этих мягких подушках — просто блаженство. Хотя я жутко устала и думала, что отрублюсь моментально, все время, пока я пыталась заснуть, в голове крутился вопрос Герт: «Какая ты?» Я должна найти ответ! Наверное, любой человек знает, что ответить. Но только не я.

Первое занятие с Гламорой кардинально отличалось от других уроков. Когда следующим утром я зашла в ее комнату, колдунья выглянула из-за украшенного драгоценными камнями туалетного столика, совершенно не похожего на все предметы, которые я видела в других пещерах. Да чего уж там, покои Гламоры в принципе не шли ни в какое сравнение с остальными залами. Здесь вообще удивительно легко забывалось, что мы находимся под землей. Пол помещения покрывали ковры насыщенного красного и лилового тонов, кровать была устлана белым мехом, а вдоль одной стены стояли зеркальные шкафы, так плотно набитые одеждой, что их дверцы даже не закрывались. Один шкаф до самых краев наводняли драгоценности: камни, ожерелья, кольца и серьги, от тесноты упавшие на пол.

Гламора поднялась и подошла к мягкому стеганому дивану, перед которым стоял зеркальный столик. Она долго на него смотрела, после чего на его поверхности возник чайный сервиз. Колдунья кивнула мне, приглашая сесть.

— Что мы делаем?

— Пьем чай.

Когда я села, рядом с сервизом появилась многоярусная подставка с выпечкой, заполненная различными бутербродами, квадратными пончиками и крошечными лепешками с начинкой. От одного вида такой вкуснятины у меня потекли слюнки. В темнице у Дороти была еда, вкусом напоминающая серу, а здесь… Такой теплый прием подкупал. А почему бы и нет? Почему бы просто не посидеть и не попить чаю на пару с сумасшедшей колдуньей, наряженной в лиловые шмотки? Может, она так пытается узнать меня получше? Или устраивает мне какой-то особый тест, о котором мне никто не рассказал? Мы будем гадать на заварке, когда покончим с чаепитием?

Мне так хотелось есть, что я неосознанно потянулась к крошечному печенью, напоминающему стеклышко витража. Но Гламора шлепнула меня по руке еще до того, как я успела к нему прикоснуться.

— Не трогай ничего, пока хозяйка не разлила чай, — приказала она. — В начале миссии необходимо тщательно выверять каждое, даже самое незначительное, движение. Все, что ты делаешь, будет замечено. Нам нужно подобраться к Дороти как можно ближе, а она не такая дура, какой кажется на первый взгляд. Любая оплошность может испортить весь план.

Гламора наконец кивнула, позволяя приступить к еде, и я откусила кусочек восхитительного птифура. Его волшебный вкус неожиданно менялся прямо во рту: соленое пирожное превратилось в шоколадный щербет, а затем — в банановый пудинг. Однако мои мысли были заняты неожиданными словами колдуньи. О каком-то там плане мне сообщить не удосужились.

— То есть я должна буду внедриться туда, ну… под прикрытием или вроде того? — спросила я, не прожевав до конца пирожное.

Гламора смерила меня неодобрительным взглядом, проигнорировав вопрос.

— Не разговаривай с набитым ртом. И налей мне чашечку чая.

Следующие несколько часов мы повторяли, что такое хорошие манеры, о которых дома, если честно, я и знать не знала. Как нужно ходить, как говорить. Как накрывать на стол. Гламора учила меня, как правильно делать реверанс и даже как смотреть на Дороти.

Если урок с Герт целиком состоял из беседы и напоминал скорее разговор с другом, то Гламора на занятии была строга и ни на секунду не прерывалась, сразу после одной темы переходя к другой. Когда мы закончили, у меня голова шла кругом от массы, на мой взгляд, совершенно бесполезной информации. Но это оказалось не все! Перед уходом Гламора вручила мне стопку книг: по архитектуре, искусству, этикету и парочку романов в придачу.

— Эти книги читали все в Стране Оз, кому еще не перевалило за вторую сотню. Мы обсудим их на следующем занятии.

Она вновь уселась за туалетный столик и, забыв обо мне, повернулась к зеркалу. Щетка для волос взметнулась в воздух и принялась расчесывать ей волосы.

Я что, должна буду соревноваться с Дороти в эрудиции? Заболтать ее до смерти? Уморить скукой?

— Все это? — недоверчиво вопросила я. Да потребуется месяц, чтобы осилить хотя бы половину этой макулатуры.

— Ты справишься, — сказала Гламора. — И еще. Я понимаю, что не нравлюсь тебе. И прекрасно знаю, что ты мне не доверяешь. Это хорошо. Ты и не должна мне доверять. Как и всем остальным здесь. Каждая подаренная улыбка, каждое теплое слово, даже печеньице, — все делается с одной целью. И цель эта — смерть принцессы.

— Я знаю, — ответила я. — Но зачем вы мне это говорите?

— А затем, что в мире Дороти слова «добро» и «зло» утратили свой смысл, — отозвалась Гламора.

Говоря это, женщина мило улыбалась, словно пыталась своим откровением оказать мне услугу. Она провела расческой по волосам, и те начали менять цвет, превращаясь из светлых пламенно-золотистых в темно-рыжие.

Я знала, что делает Гламора. Она предостерегает меня насчет Герт. Но зачем?