Демон Жадности. Книги 6

Глава 10

Хозяин недовольно улыбнулся.

— Сколько?

— Сто комплектов для Предания. И две тысячи девятьсот — для Хроники, — выпалил я, глядя ему прямо в глаза, стараясь не моргнуть.

В воздухе на секунду повисла тишина. Даже Элиан, застывший у входа, затаил дыхание. Хозяин гулко сглотнул.

— Серьезная… заявка. Суммарно выходит на пятнадцать миллиардов восемьсот миллионов пурпура.

— Вышло бы, — парировал я, не отводя взгляда. — Но я требую скидку. Тридцать процентов. За такой объем — это более чем справедливо.

Хозяин покачал головой, его лицо стало очень недовольным.

— Невозможно. Максимум, что я могу предложить — десять процентов. Качество не терпит скидок. Каждый артефакт требует конкретного количества редких материалов и времени высшего мастера.

— Десять? Это насмешка! — мои пальцы сжали край прилавка. — Я закупаю у вас практически весь ваш будущий производственный цикл на месяцы вперед! Вы снимаете с себя все риски сбыта! Тридцать процентов — разумная плата за такую гарантию.

— Мои доспехи и без того находят покупателей, — отрезал он. — Медленно, но находят. Цена отражает стоимость материалов, времени и мастерства. Десять процентов.

— Двадцать пять! — я почувствовал, как начинает закипать злость. — Или я пойду к вашим конкурентам!

— Конкуренты не предложат вам того же качества, — он произнес это как констатацию факта, без тени высокомерия. — А без двадцати пяти процентов я просто останусь без прибыли. Десять.

Мы стояли друг напротив друга, словно два барана, упершись лбами в невидимую преграду. Я чувствовал, как жаба снова начинает шевелиться у меня в горле, но теперь ее подпирала ярость. Я не мог уйти без этих доспехов, но и отдать почти четыреста миллиардов, не сломив этого упрямца, было выше моих сил.

— Ладно, — я с силой выдохнул и отступил от прилавка, делая вид, что собираюсь уходить. Но вместо этого я резко повернулся к манекену и язвительно ткнул пальцем в его сторону. — Хорошо, давайте поговорим о качестве! О том самом безупречном качестве! Вот здесь линия маны смещена на миллиметр! Или это дизайнерская задумка? А тут на наруче фокусировочная точка расплылась!

Я шагнул ближе, мои золотые глаза прищурились, выискивая малейшие изъяны.

— И главное! Этот… этот цирковой костюм! Кто вообще в здравом уме наденет на себя такое? Столько вычурных украшений, столько аляповатых деталей! Ни один уважающий себя Артефактор не появится в таком на публике! Это же позорище! За такие деньги я имею право требовать максимальную функциональность, а не шутовской наряд!

Я был в ударе, выплескивая всю свою досаду и раздражение на этот безмолвный манекен. И вот, когда я закончил свою тираду, из-за тяжелой занавески, отделявшей задние помещения лавки, раздался яростный, молодой мужской голос, полный отчаяния и долго копившейся обиды:

— Я ему это уже сто раз говорил!

Занавеска отодвинулась, и из темноты задних помещений вышел мужчина. Он был уже в возрасте, волосы с проседью были собраны в небрежный хвост, а лицо покрывала сеть морщин, говорящих скорее о постоянной сосредоточенности, чем о годах. Он был в простой рабочей робе, испачканной машинным маслом и со следами окалин. Но в первую очередь я обратил внимание не на его одежду и не на лицо.

Мировая аура. Я мысленно чертыхнулся.

И тут мировая аура! Я понимал, что мэйстр, изготовивший настолько прекрасный доспех, должен быть также и высокоранговым Артефактором. Но Эпос? Опять?

Почему, интересно, тогда среди телохранителей гостей Орсанваля не нашлось ни одного Эпоса и я едва не стал зомбированным спящим агентом?

Эх… На самом деле я знал ответ на этот вопрос. Вычитал в том руководстве, что мне передала Шарона.

Эпосы в Роделионе были примерно также редки, как Хроники в малых странах. То есть они были чем-то, вызывающим искреннее почтение и трепет, но не чем-то уникальным и невероятным.

При этом в малых странах довольно у многих аристократов были телохранители-Хроники. И даже сами они, закупив на свои богатства препараты маны, вполне могли пробиться на Хронику, даже не имея особого таланта.

Но в Роделионе телохранителя-Эпоса мог себе позволить лишь кто-то уровня маркиза Шейларона. Да и то на самом деле я сомневался, что тот старик, что меня едва не задушил мировой аурой, был буквально телохранителем, а не каким-то двоюродным дедушкой, решившим таким образом поддержать внука.

Штука была в том, что четыре младших ранга: История, Сказание, Хроника и Предание, — отличались от трех старших рангов не только мировой аурой. На самом деле мировая аура в подавляющим большинстве случаев была лишь следствием реального отличия младших и старших рангов.

Для первых трех прорывов между рангами нужно было лишь сгустить всю ману одного ранга до маны другого ранга. Это было сложно, очень для многих — и вовсе невозможно, но это была техническая сложность.

Прорыв с Предания на Эпос сгущением маны только начинался. Куда важнее был второй этап: Оживление Сюжета.

На каждой стадии ранга Предания Артефактор создавал свой личный артефакт.

Они не были «настоящими», то есть за ними не стояло реальных событий, как за моими «Историей о преданном командире» и «Сказанием о Марионе». Но это и не было важно, ведь пользоваться этими артефактами можно было и так.

До тех пор, пока не приходила пора прорываться на Эпос. Для того, чтобы сделать это, Артефактор должен был «оживить» свои личные артефакты, то есть создать для них полноценные сюжеты, и не просто от балды, а на основании личного опыта, каких-либо важных жизненных переживаний. Те артефакты, которые Оживить не получилось, просто исчезали. Навечно.

Возможно было частично «жульничать». В процессе Оживления Сюжета артефакты сами прорывались на уровень Эпоса и в процессе могли немного менять свойства, так что теоретически было возможно «подогнать» артефакт под конкретный жизненный сюжет. Но у такого жульничества были границы, слишком сильно артефакт измениться не мог.

Для того, чтобы прорваться на Эпос, нужно было Оживить как минимум три артефакта. Если даже этого не вышло — прорваться становилось невозможно. Оживление трех или четырех артефактов называлось низшим, пяти или шести — высшим, семи — абсолютным.

Но как раз тут крылась и проблема. Оживление влияло не только на артефакты, но и на Артефактора. Выбранные сюжеты, по сути воспоминания о каких-то переломных моментах жизни, в разуме Эпоса навсегда запечатлевались с невероятной ясностью и четкостью, их уже невозможно было забыть или как-то исказить со временем, а каждое использование артефакта сопровождалось мысленным возвращением к его сюжету.

Поэтому Эпосы становились в каком-то смысле заложниками избранных сюжетов. Если ты выбирал сюжет о том, как куешь доспехи, то НЕ ковать доспехи ты уже не мог чисто психологически, без этого само твое существование словно бы теряло смысл и это могло привести к депрессиям, а то и к суициду.

Соответственно, чтобы Эпос стал чьим-то телохранителем, он должен был и до становления Эпосом быть телохранителем, и быть им достаточно долго, чтобы Оживить Сюжет о том, как он был телохранителем.

Вот только Эпосы, хотя и не были очень редки, оставались элитой, а тех, кто имел потенциал стать Эпосом, обычно холили и лелеяли даже в императорском роду. Делать таких людей простыми охранниками было не только слишком расточительно, но и в каком-то смысле даже оскорбительно.

Эпос-военный — это пожалуйста, это было довольно частым явлением.

Но воевать и постоянно ходить за кем-то хвостиком, оберегая графских или баронских детей от любых мелких жизненных трудностей — это было совершенно не одно и то же.

И тут уже было невозможно просто взять и переквалифицироваться. Стал Эпосом, воюя — значит будешь воевать и дальше, и будешь искренне кайфовать всю оставшуюся долгую жизнь, но только пока продолжаешь воевать.

Поэтому существовали и не были чем-то удивительным и чудесным Эпосы — кузнецы, Эпосы — пластические хирурги или, например, Эпосы — повара. Это были такие занятия, которые отлично подходили для самовыражения и Оживления Сюжетов.

Но вот Эпосы — официанты, Эпосы — водители или Эпосы — телохранители, то есть те профессии, что предполагали просто услужение и отсутствие личности, самого человека, были не то, чтобы невозможны, но невероятно редки.

Возвращаясь к одобрившему мою претензию к аляповатости доспеха мужчине.

Он остановился передо мной. Сначала его взгляд скользнул по моему лицу, будто считывая мои мысли, а затем перешел на манекен с тем выражением глубокой и давней усталости, которое бывает только у творца, вынужденного наблюдать, как уродуют его детище.

— Я уже сто раз ему это говорил, — повторил он, на этот раз тише, но с той же горечью, обращаясь ко мне, но глядя на своего племянника.

Владелец магазина, нахмурился, и на его каменном лице впервые появилось что-то похожее на раздражение.

— Дядя… — начал он, но мужчина поднял руку, вежливо, но не допускающе возражений.

— Меня зовут Фалиан, — сказал он, наконец глядя прямо на меня. — И да, это я создал вот это… безобразие. По крайней мере, его внутреннюю начинку. А внешний вид… — он тяжело вздохнул, и в его глазах мелькнуло что-то вроде профессиональной боли. — Это результат бесконечных споров с моим упрямым племянником. Он уверен, что «нужно выделяться». Я же твержу, что все эти вензеля и шипы только отпугивают тех, кто способен по-настоящему оценить качество. К единому мнению мы так и не пришли, но лавка его, так что для витрины я уступил. Создал этот «праздничный» вариант.

Он подошел к манекену и провел пальцем по гребню на шлеме с таким отвращением, будто трогал что-то мертвое.

— Но если вы серьезно намерены закупить такое количество, и если вам, как я подозреваю, нужна в первую очередь функциональность, а не показуха… для вас я сделаю нормальные доспехи. Без всего этого лишнего. Упор на подвижность, защиту и синергию артефактов. Так, как и должно быть. Без рогов. Без лишних шипов. Только чистая эффективность.

Сердце у меня екнуло от надежды. Это было именно то, о чем я мечтал. Но затем Фалиан покачал головой, и его следующая фраза остудила мой пыл.

— Однако три тысячи комплектов… это титанический труд. Даже с учетом того, что около пятисот наборов для Хроники у меня уже есть на складе — я их делал в надежде, что найдутся адекватные покупатели. Но остальные две с половиной тысячи… Даже если я подключу всех своих подмастерьев и буду работать без сна и отдыха, я не смогу выполнить заказ раньше, чем через год. Возможно, полтора.

Я почувствовал, как снова сжимается желудок. Год. Полтора. Мой батальон должен был стать полком через десять месяцев. Этот срок был критическим.

— Это многовато, — вырвалось у меня. — Простите, мастер Фалиан. Но мне нужны все эти доспехи через десять месяцев. Максимум.

Фалиан смотрел на меня с некоторым раздражением.

— И что вы предлагаете? Я не могу ускорить время критических этапов создания, как и не могу заниматься сразу слишком большим количеством доспехов, иначе пострадает качество. Допустим, не полтора года. Но и год — это очень оптимистичная оценка, вряд ли получится уложиться ровно в этот срок.

Что же, спорить с мэйстром в таких вопросах было глупо. Ничего, после создания полка новенькие походят какое-то время и без брони.

— Год так год, — выдохнул я, смиряясь с неизбежным. Мой мозг тут же начал просчитывать оптимальный вариант. — Тогда давайте поступим так. Добейте число готовых комплектов для Хроники до шестисот. И десять из тех, что для Предания. Остальное… будем ждать.

Фалиан кивнул, его лицо оставалось невозмутимым, но в глазах я увидел одобрение — делового человека, который ценит прагматизм.

— Все отправьте на базу четвертого корпуса Коалиции в Роделионе. Батальону «Желтый Дракон». Командиру — майору Мариону. На его имя.

Я сделал паузу, глядя прямо на мастера. Самое время было добиться своего.

— Я готов заплатить за весь заказ вперед. За все три тысячи комплектов. Прямо сейчас. Но я правда не могу себе позволить ту сумму, которую запросил ваш племянник. Если вы продолжите настаивать, я буду вынужден уйти.

Фалиан несколько секунд молча смотрел на меня, его взгляд был тяжелым и оценивающим. Воздух в лавке снова сгустился.

— Батальон Коалиции? — наконец переспросил он, и в его голосе прозвучала какая-то странная нота. — Вы заказываете это для армии Коалиции?

— Именно так, — подтвердил я.

Фалиан медленно кивнул, словно что-то для себя решив. Он бросил взгляд на своего племянника, который уже открыл рот, очевидно, чтобы возразить против любых уступок, но мастер снова жестом остановил его.

— Хорошо, — сказал Фалиан, и его слова прозвучали как приговор. — Десять миллиардов пурпура. За все.

Цифра повисла в воздухе, такая нелепая и неожиданно прекрасная, что я на секунду потерял дар речи. Десять миллиардов? Это было даже меньше, чем-то, что я просил! Я сглотнул, заставляя мозг переварить это.

— Но! — продолжил Фалиан, и в его голосе впервые зазвенела сталь. — При одном условии. В будущем, если вам или вашему подразделению понадобятся доспехи, оружие или любые другие артефакты подобного уровня, вы будете обращаться только ко мне. Исключительно ко мне. Мы заключим эксклюзивный контракт.

— Дядя! Это безумие! — взорвался наконец племянник, его лицо побагровело от возмущения. — Десять миллиардов за такую работу? Мы должны держать марку! Нельзя снижать цены только потому, что они для Коалиции!

Фалиан повернул к нему голову. Он не сказал ни слова. Он просто посмотрел. И этого оказалось достаточно.

Племянник резко замолчал, сглотнул и отступил на шаг, будто наткнувшись на невидимую стену. Власть мэйстра, подкрепленная его рангом, была абсолютной в стенах этой мастерской.

Я же внутри ликовал. Это была не просто выгодная сделка. Я получал лучшее снаряжение для своего полка по все еще заоблачной, но теперь уже вполне посильной для меня цене, а вместе с этим эксклюзивный контракт с мэйстром уровня Эпоса. Это было не условие, а подарок судьбы.

— Согласен, — ответил я немедленно, не пытаясь скрыть удовлетворение в голосе. — Без всяких проблем. Вы получите свой эксклюзив.

Фалиан снова кивнул, и его лицо смягчилось.

— Хорошо. Теперь о дизайне. Есть ли какие-то предпочтения?

Я снова посмотрел на манекен, на эту уродливую, но чем-то зацепившую меня броню.

— Цвет… Точно не красный. Черный — хорошо, но пусть будет с золотом.

— Что-то еще? — хмыкнул Фалиан.

— Да, — кивнул я. — Забрало. Мне понравилась идея. Но то, что есть сейчас, слишком глупо смотрится, хотелось бы что-то менее гротескное, что-то…

— Я так не пойму. Найдите художника, пусть нарисует, посмотрю, что можно сделать.

Тут я ухмыльнулся.

— А вы сами сможете срисовать с образца?

— Выйдя от Фалиана с эксклюзивным контрактом в кармане и прорехой в десять миллиардов на счету, я чувствовал себя так, будто меня ограбили. Да, я понимал, что совершил неплохую сделку, обеспечив свой будущий полк одним из лучших снаряжений в империи.

Но внутри все сжималось от таких трат. Десять миллиардов! И это пурпур, а не золото. В золоте это было бы двадцать пять триллионов.

Полтора года назад, еще будучи капитаном пиратов Мидасом, я даже в страшных (или прекрасных) снах не мог представить, что когда-либо буду оперировать такими суммами. Тогда меня привели в восторг жалкие сто пятьдесят тысяч.

И вот, посмотрите на меня теперь. А времени-то прошло всего-ничего, на самом-то деле. М-да…

Элиан, шедший позади, казалось, излучал почти физическое почтение.

— Господин, это… это было невероятно! — прошептал он, едва переводя дыхание.

— Ага, — вздохнул я, с каждой секундой чувствуя все большее раздражение. — Теперь веди меня в район антиквариата. Быстро.

С оставшимися четырьмя с половиной миллиардами я побрел по затихающим улицам. Настроение было уже не то. Азарт охотника за сокровищами выветрился, сменившись усталой, почти механической обязанностью.

Район древностей встретил нас относительной тишиной после гомона продавцов и покупателей артефактов. Впрочем, тут я действовал почти также быстро и эффективно.

Я заходил в каждую лавку, мои золотые глаза скользили по полкам, заставленным пыльными вазами, почерневшими от времени картинами и ветхими манускриптами.

— Это. И это. И шкатулку из-под стола. Достаньте.

Если из глубины лавки доносился тот самый, знакомый только мне звон — беззвучный зов ценности, который я научился слышать благодаря Маске, — я просил принести все, что у них там было.

— Покажите все, что у вас есть самого старого, — говорил я немного сонным из-за ночного часа торговцам. — Не интересует происхождение или история. Только возраст.

Один из продавцов, тощий старик в потертом камзоле, попытался было начать свой рассказ:

— Эта ваза принадлежала самой…

— Сколько? — перебил я, уже доставая банковский кристалл.

— Но, господин, это уникальный экспонат…

— Назовите цену или я ухожу.

Процесс превратился в конвейер по выкачиванию из моего кошелька пурпура в обмен на груды старого хлама. Я смотрел на потрескавшиеся деревянные идолы, оправленные в потускневшее серебро медальоны, кривые кинжалы с разъеденными ножнами — и видел не артефакты, а лишь потенциальное топливо для спящей Маски.

— Господин, может, передохнем? — осмелился предложить явно невероятно уставший Элиан, когда мы вышли из очередной лавки. — Мы не спим уже почти два дня.

— Спать будем в могиле, — буркнул я. — До церемонии остался день. Тратить его на сон — роскошь, которую я не могу себе позволить.

Следующие десять часов слились в одно сплошное, изматывающее блуждание. Я прочесывал полутемные лабиринты антикварных рядов, заставляя сонных торговцев открывать запасники. Мой бюджет таял на глазах. Три с половиной миллиарда. Три. Два. Полтора. Один.

— Что вы ищете, господин? — спросил один из продавцов, наблюдая, как я бегло осматриваю очередную партию древностей.

— То, что само даст о себе знать, — ответил я, не отрывая взгляда от полок.

К тому моменту, когда ночь начала сдавать позиции, мой счет просел на три и восемь десятых миллиарда. И все же, несмотря на такое безумное расточительство, я не нашел ничего, что поразило бы меня до глубины души. Ни одного предмета, от которого бы захватило дух, как тогда от золотого самородка в Ярком Дне.

Подсчитывая в уме итоги, я с горькой усмешкой констатировал: покупать реликвии за пурпур было куда менее выгодно, чем за золото. И все же, переведя все эти потраченные миллиарды в эквивалентную энергию для Маски, я получил внушительную цифру — более сорока миллиардов пурпура.

Я стоял на почти пустой улице, глядя на первые лучи солнца. Груда купленного антиквариата будет отправлена в поместье Шейларон. В кармане лежал контракт с Фалианом. Впереди была церемония с принцем.

Элиан смотрел на меня с смесью восхищения и ужаса от того, сколько мы с ним обошли за эти два дня.

— Господин, мы закончили?

— На сегодня — да, — кивнул я. — Отведи меня обратно в поместье.

Я уже почти смирился с тем, что эта ночь не принесет ничего, кроме горы полезного, но безликого хлама, как вдруг в ушах зазвучал звон. Не просто сигнал ценности, а чистый, высокий и настойчивый зов. Он был таким ярким и «вкусным», что у меня буквально потекли слюнки. Вся усталость как рукой сняло.

Я резко развернулся, заставив Элиана, дремавшего на ногах, вздрогнуть и выпрямиться.

— Господин? Что-то не так?

— Молчи и следуй за мной, — бросил я через плечо, уже двигаясь в сторону, откуда доносился зов.

Он шел с окраины района, почти с самой границы Базара. Я почти бежал, продираясь через полутемные переулки. Зов усиливался с каждым шагом, превращаясь в навязчивую мелодию, которая тянула меня за собой.

Наконец, я нашел его. Небольшую, убогую лавчонку, зажатую между двумя массивными складами. Вывеска была настолько старой и выцветшей, что прочесть название не представлялось возможным. Но звон, тот самый, желанный звон, бился из-за ее дверей, как пойманная птица.

Я резко распахнул дверь, заставив колокольчик над ней залиться истеричным трезвоном. За прилавком, заваленным всяким бесполезным старьем, дремал тощий лавочник. Он поднял на меня глаза, полные сонного раздражения.

— Выбирайте, — буркнул он и снова опустил голову. Похоже, то, что лавки на Имперском Базаре обязаны были работать круглосуточно, его не слишком радовало.

— Мне нужно то, что у вас на складе, — выпалил я, едва переводя дух. — Прямо сейчас.

Лавочник снова поднял взгляд, на этот раз с нескрываемым подозрением.

— Склад закрыт. Не для посетителей. Что вам нужно?

Я стиснул зубы. Я чувствовал сокровище где-то там, за этой тонкой перегородкой, но не мог точно определить, что именно. Мои способности указывали направление, но не давали картинки.

— Я не знаю, что именно, — сквозь зубы признался я. — Но оно там. Принесите… принесите все, что у вас есть на складе. Все подряд.

Лицо лавочника вытянулось.

— Молодой человек, у меня там полторы сотни ящиков! Вы с ума сошли?

— Я обязательно куплю то, что ищу, и заплачу сверху. Просто начните выносить. Я скажу, когда найду то, что мне нужно.

Лавочник, ворча себе под нос о причудах богатых бездельников, нехотя поплелся вглубь лавки и скрылся за занавеской, ведущей в подсобку. Через минуту он вынес первый предмет — потрескавшийся глиняный кувшин.

— Не то, — мгновенно отрезал я, даже не глядя. Звон от него не исходил.

Он принес ржавый шлем с отломанным гребнем.

— Дальше.

Разбитый циферблат какого-то древнего прибора.

— Не то.

Так продолжалось еще минут десять. Лавочник выносил одну рухлядь за другой, его лицо становилось все мрачнее, а мое нетерпение росло. Я уже готов был предложить ему денег, чтобы он просто пропустил меня на склад, когда дверь в лавку снова открылась, и колокольчик звякнул, возвещая о новых посетителях.

Я машинально обернулся, чтобы оценить, не помешают ли они моим поискам, и замер. Словно кто-то выдернул вилку из розетки, и все внутри меня отключилось. Усталость, раздражение, навязчивый звон — все это растворилось в одно мгновение.

На пороге стояли две женщины. Одна — пожилая, с лицом, испещренным морщинами, но с пронзительным и умным взглядом, одетая в строгое платье из темного шелка. А рядом с ней…