Чужая мечта

Глава 9. Странности перевода

В классе в это время никого нет. Хару положил сборник песен в свой шкафчик, а сам сел за парту с учебником актерского мастерства. Он сомневался, что сможет что-нибудь там понять, после четырех насыщенных уроков-то, но подача оказалась очень легкой, читалось интересно, поэтому он легко освоил введение. Даже ощутил некоторый подъем: создавалось впечатление, будто актерство — это увлекательное занятие, освоить которое может каждый. Автор этой книги, как минимум, писать умеет хорошо.

Внезапно девичья рука нагло эту книгу захлопнула, и Джиу — а это была она — капризным тоном заметила:

— Никогда не понимала, как можно так много читать, но при этом все еще не быть в классе А.

Хару приподнял голову, чтобы лучше видеть Джиу: с ней точно нужно держать ухо востро. Она подошла к парте, стоявшей перед партой Хару, села на нее и поставила ноги на сиденье стула. Хару пришлось самому откинуться на спинку стула, чтобы видеть ее лицо, а не… попу.

Никаких красных стрингов, к слову. Все кореянки — от юных девочек до взрослых женщин — носят очень закрытые трусы. Обычно хлопковые. Нередко в миленький цветочек, а то и с покемонами. Но мужчинам-корейцам плевать на то, что под мини-юбками у кореянок «бабулины панталоны», они все равно пытаются это сфотографировать. Это, по всей видимости, влияет и на девушек. Джиу была абсолютно уверена, что вид ее черного нижнего белья окажет на Хару сногсшибательный эффект. Возможно, не ударься он затылком об пол три недели назад, это и сработало бы. Но не факт. Хару не особо комплексовал из-за собственной девственности. Романтик он просто. Эротические сны ему снились преимущественно с актрисами дорам, а большинство одноклассниц казались недостаточно женственными и чуткими для его завышенных стандартов. Антон даже немного завидовал — его в семнадцать интересовали преимущественно сиськи. Сейчас темперамент Хару передался и ему, что, вкупе с реальным психологическим возрастом и, главное, с ослабленным после болезни организмом, стало причиной абсолютного безразличия к подобным трюкам. Причем, безразличен он был как в психологическом, так и в физическом плане.

— Зачем ты это делаешь? — спросил он.

— Что? Это? — и Джиу немного развела колени.

Хару едва удержался от демонстрации жеста «ЧелоДлань». За что ему это? Мало было школы, так еще и малолетки пристают. И ладно, если бы ему реально что-то «светило». Но он на сто процентов уверен, что Джиу, даже будь она его девушкой, дальше поцелуев зайти не позволит. Ей парень нужен, как та дизайнерская сумочка — в качестве аксессуара. Хару, по понятным причинам, быть такой сумочкой не хотел.

— Нравится? — спросила она медовым голоском.

— В порно вид поинтереснее, — честно ответил Хару. — И трусы более открытые. Ты что-то от меня хотела?

Было видно, что Джиу немного растерялась. Кажется, она уже проворачивала этот трюк и эффект был совсем другим.

— Этим ты мне всегда и нравился, — быстро собралась она и сказала мечтательным тоном. — Красивый, гордый, язвительный… Знаешь, ты похож на обедневшего аристократа.

— Я и есть аристократ в бедности, — ответил Хару. — У моей семьи благородное происхождение. Так как сейчас нет титулов и правил их наследования, то браки с простолюдинами ничего уже не значат.

Джиу снова растерялась. Хару, хотя и старался не подавать вида, внутри ликовал. Да, он вроде как обновился после того удара затылком, но прежние обиды Хару никуда не делись. Приятно было смотреть на то, как Джиу не может придумать, что ему ответить.

— Почему я тебе не нравлюсь? — прямо спросила Джиу. — Все в школе считают, что мы станем хорошей парой.

— Ты избалованная манипуляторша, которая видит в парнях только инструменты для собственных интриг, — мило улыбнулся Хару. — И я уверен на сто процентов, что ты, при всей своей показной смелости, дальше поцелуев никогда не заходила. Поэтому единственное, что меня бы заинтересовало в общении с тобой, мне не светит.

— Секс? — удивилась Джиу.

Ее изумление было таким искренним, что она на мгновение стала казаться симпатичной — под приклеенной маской высокомерия проступило лицо обычной семнадцатилетней девчонки.

— А что такого? Все парни моего возраста думают о сексе. То, что я читаю книги, не делает меня евнухом. Ты же сама начала разговор с попытки отправить меня в астрал вот… этим вот, — Хару указал рукой на ее ноги.

Джиу сдвинула колени и немного отвела их вбок. Юбка у нее явно короче, чем разрешено школьными правилами, поэтому даже в таком положении можно рассмотреть цвет ее нижнего белья.

— Быть твоим мальчиком на побегушках я, в любом случае, не хочу, — решительно заявил Хару, вставая, — И, раз мы поняли, что не можем дать друг другу желаемое, то самое время разойтись.

— Погоди! — Джиу тоже спрыгнула с парты, — А если…

— Без «если», — закончил Хару. — Даже в постели ты останешься манипуляторшей, а у меня иные… сексуальные предпочтения. Найди себе другого симпатичная парня.

Взяв книгу, Хару решительно направился к дверям. До конца обеденного перерыва еще минут десять, почитает в коридоре.

Он пошел к боковой лестнице, которая вела к запасному выходу и редко использовалась. Поэтому там относительно спокойно. Присел на ступеньку, вытянул ноги и рассеянно подумал, что чертовски устал. Не сейчас, а в принципе. Несмотря на то, что Антон и Хару вроде как стали одним целым, ощущал он себя, скорее, русским парнем. Поэтому местный менталитет его смущал. В плане отношения к внешности — особенно. Да, в русских школах тоже все девчонки хотели встречаться с красавчиками, но это не становилось поводом массированной атаки на несчастных подростков. А в случае с Хару это временами было именно так. Ему подкладывали записочки в рюкзак и шкафчик еще со времен средней школы, все хотели быть с ним в одной рабочей группе на заданиях (хотя умом он не славился), шептались за его спиной, пялились чуть ли не всем коридором и раздражающе хихикали, в пятнадцатый раз проходя мимо открытых дверей его класса.

Почему при всем этом у Хару нет девушки? Ну, во-первых, у него высокие запросы. Были. Сейчас стали пониже. Во-вторых, у красавчиков тоже есть комплексы. И главный комплекс Хару — деньги. Он не может отвести девушку в кафе, не беспокоясь о том, что она закажет, не может дарить ей подарки… да тот же номер в лав-отеле ему недоступен, если уж говорить о совсем низменном. Данный комплекс никуда не делся, желание заработать денег ощущалось как зуд в груди. Антон не считал подарки чем-то обязательным, но пункт с кафе и отелем остается в силе. Если такие базовые вещи будет оплачивать за него девушка, это сильно ударит по его мужскому самолюбию… Так что у его стремления подзаработать есть не только высокие цели, вроде заботы о семье и будущем, но еще и вполне приземленные.

Иронично, что большинство девчонок реально не понимают, что внешность Хару не гарантирует, что с ним они будут счастливы. Без денег, без особых хобби и интересов, вечно в паре с лучшим другом, еще и характер язвительный. Зато ноги длинные. Даже как-то неловко. Кто-то старается, хочет понравится, прокачивает харизму… или толщину кошелька. А девчонки западают на загадочного красавчика с книжкой.

Планировалось, что в первый учебный день, после занятий, Хару пойдет к Тэюну репетировать. Но он банально устал. Травма все еще давала о себе знать быстрой утомляемостью, а воспоминания приходили вместе с головной болью. Плюс этот поток информации от учителей… Он пришел домой и просто упал на свой матрас, заснув практически сразу же. К вечеру, конечно, пришел в себя, кое-как сделал уроки, немного поиграл на гитаре сам, поиграл с Хансу в шахматы, поболтал с мамой, потому что по понедельникам у нее нет второй работы… в общем — продуктивно провел день.

Но на следующее утро в школу идти не хотелось особенно сильно. У него даже работа раньше вызывала меньше отторжения. Возможно, потому что там ему платили. Теперь же… слушай учителя, отвечай на вопросы, лови на себе недовольные взгляды Джиу… еще и Ёну надоедал. Приклеился к нему и повсюду ходил следом, из-за чего уже самому хотелось ввязаться в драку.

Зато по вторникам у их класса физкультура — два урока перед обедом. И занятия на улице. В начале все скучно — разминка, бег, прыжки, во второй части урока разрешили поиграть в футбол. Хару можно было только бегать, играть в футбол — нет, есть риск травмы. Такие сдвоенные уроки физкультуры два раза в неделю. Сдвоенные они, потому что у учеников должно быть достаточно времени на переодевание. И на душ — в их школе он есть.

А еще во вторник всего пять уроков, что тоже огромный плюс.

Выпускной класс в корейской школе неполный. Учиться все школьники начинают в марте. Сунын сдают в ноябре, после этого экзамена занятий больше нет. Хару учится в одиннадцатом классе, он будет сдавать экзамены в следующем году. Но уже сейчас практически вся школьная деятельность направлена на то, чтобы ученик сдал Сунын. В списке предметов: корейский язык (литература и грамматика), математика, английский язык, общественные науки (предметы по выбору — философия и этика, корейская или мировая история, экономика), естественные науки (физика, химия, биология, тоже по выбору), плюс специальные предметы, это уже по желанию — дополнительный иностранный язык или какой-то из факультативов, например, информатика. В выпускных классах можно отказаться от предметов, которые лично тебе не нужны для сдачи экзаменов, только физкультура остается в расписании. Видимо, чтобы школьники совсем к стульям не приросли.

Хару и Тэюн не набирали много предметов в выпускном классе, оставив только то, что реально планируют сдавать: корейский, английский, математика, география, биология, обществознание, экономика. Второй иностранный в государственных школах не преподают, нужно брать репетиторов, но у Хару и Тэюна на такие излишества денег нет. Ну, и еще невозможно отказаться от уроков истории и физкультуры.

Многие их одноклассники остаются в школе дольше, класс А вообще домой только ночевать приходит, но Хару и не надеялся поступить в один из университетов SKY[5], так что не видел смысл так много учиться.

Того же мнения, что и Хару с Тэюном, придерживался почти весь их класс. Классы А и В домой приходят только ночевать, учатся все выходные, да и каникулы они проводят в учебе. Все для максимально высоких баллов. Но и со средними твоя жизнь не совсем окончена, поэтому классы C и D больше гуляют, чем учатся. В Корее немало университетов, всегда можно найти тот, где берут выпускников попроще. Разумеется, закончив SKY, ты имеешь больше шансов получить работу в престижной фирме, но это не обязательно так. Связи и социальные навыки прекрасно нивелируют диплом средненького университета. А детишки богатых родителей вообще могут поступить в американский вуз, где уже они будут иностранцами с особыми условиями для поступления.

Но, так как у Хару и Тэюна такой перспективы нет, они во вторник приступили к репетициям. Хару зашел домой, взял гитару, распечатанные в школьной библиотеке листы с текстом и аккордами. И они начали потихоньку учиться.

Тэюн такой же упертый, как и Хару — он репетировал дома сам, играя простые аккорды. В большей степени — нарабатывал мозоли, без которых долго играть банально больно.

Вдвоем было веселее, но не сказать, что проще. Хару приходилось часто поправлять Тэюна, хотя он и сам не все мог делать идеально. Он слышал свои косяки, но пока не мог делать все так быстро и качественно, как когда-то в другом теле. Но… это действительно было интересно. Сидят вдвоем в гостиной Тэюна, страдают над инструментами, поют. Все это с шутками, в приятной атмосфере.

У Хару сильный голос, а петь придется без микрофона, поэтому решили, что большую часть исполнять будет он, а Тэюн, скорее, подпевать как бэк-вокал, плюс возьмет некоторые партии, чтобы Хару отдохнул. Скорее всего, это даже оправдано: к концу их репетиции Тэюн умудрился слегка охрипнуть, а Хару держался бодрячком.

Тэюн налил чай. В современной Кореи нет привычки пить чай каждый день, но зеленый китайский чай есть почти в каждом доме. Обычно он ассоциируется с простудой: им поят тех, кто замерз на улице. Но для Хару и Тэюна теплый чай — это воспоминание о занятиях вокалом. Учитель говорил, что это успокаивает горло. Еще учитель советовал добавлять туда мед, но этого в доме у Тэюна не было.

— Откуда ты столько знаешь? — спросил Тэюн спустя пару минут молчания.

— В смысле?

— Ну, как играть, — пояснил Тэюн. — В детстве мы же с тобой вместе учились, оба были… самоучками. Но сейчас ты совсем как профессионал говоришь. Мы вроде постоянно общаемся, когда ты успел?

Хару на мгновение опешил. Ему и в голову не могло прийти, что внезапные знания могут удивить лучшего друга. Хару и так казался немного странным своим близким. Раньше он был достаточно… пассивным. Большую часть времени проводил за чтением, лишь с лучшим другом немного «оживал». Антон же — из тех людей, у которых шило в попе сидеть спокойно не дает. После слияния двух личностей получилось что-то среднее. Его внезапный интерес к истории семьи, игра на гитаре, выраженное недовольство поступками отца — это не осталось незамеченным. Близких это радовало и огорчало одновременно: все считали, что в этом виновата травма.

Это натолкнуло Хару на мысль о том, как сейчас ответить Тэюну.

— Обещай, что никому не скажешь, — потребовал Хару.

— Когда я разбалтывал твои секреты? — обиделся Тэюн.

— Когда не знал, что это секрет, — улыбнулся Хару и тут же начал объяснять: — Просто… это странно, и я не хочу, чтобы кто-то об этом знал. Когда Ёну на меня налетел и я вырубился, мне… как будто приснилось, что я был другим человеком.

— Вспомнил прошлую жизнь? — в голосе Тэюна был ужас напополам с восхищением.

— Скорее, придумал ее, — осторожно ответил Хару. — Я проверил — не было никогда того человека, которым я был во сне. Но при этом мне передались некоторые знания, которых у меня не было раньше. Я как будто знаю, как играть на гитаре и… ну, еще я знаю русский язык.

— Русский язык⁈ — почти закричал Тэюн. — Офигеть, как классно… Слушай, это в каком-то сериале было: иногда после клинической смерти люди обретают способности, которых у них не было ранее.

— Только у меня не было клинической смерти, — заметил Хару.

— Видимо, от удара головой такое тоже возможно, — легко ответил Тэюн. — А еще что-то полезное ты теперь знаешь?

— Учился бы я играть на гитаре и петь, если бы у меня в памяти был способ заработать много денег? — иронично поинтересовался Хару.

— Ты можешь стать переводчиком…

— Только односторонним, — вздохнул Хару. — В общем, я не могу говорить по-русски. У меня есть знания, но нет навыков. Понимаешь, о чем я?

Тэюн задумался на секунду, а потом уточнил:

— Ты знаешь, как играть на гитаре, но твое тело не умеет? Но со знанием языка-то что не так?

— А то, что мое произношение таково, что мой русский больше похож на китайский.

Тэюн засмеялся, но тут же заметил:

— Но ты можешь тексты переводить…

— Мое выдуманное альтер-эго академическими успехами не блистало и за сочинения у него был низкий балл. Вообще не представляю, как писать тексты на русском. А с русского на корейский… кому это вообще нужно? Так что… как таковой пользы для жизни я не приобрел. Кроме одной ма-а-аленькой детали. У русских просто огромное количество бесплатных уроков по всему подряд. И книги в бесплатном доступе легко качать. На английском, скорее всего, больше, но русский-то я теперь понимаю идеально, так что…

Тэюн кивнул, а потом задал вопрос, который заставил Хару осознать кое-что важное о себе:

— А ты думаешь ведь по-корейски?

Хару замер на мгновение. Он и не заметил, но думает он действительно по-корейски, причем уже давно. Когда очнулся в больнице, мысли были на русском, но после первого же полноценного сна в новом теле он начал думать по-корейски. То есть от Антона реально остаются лишь крохи. Впору самому поверить в то, что он рассказал Тэюну: что Антон ему просто приснился.

— По-корейски, — ответил он, когда Тэюн ткнул его в плечо, требуя ответа.