Чужая мечта

Глава 15. Слишком красив для драмы

В понедельник они так и не приступили к занятиям. Хару и Тэюн познакомились с другими трейни, потом им объясняли, чего ждать от отдельных дисциплин, после этого делали пропуска, обсуждали будущее расписание. Так как со следующей недели начинаются каникулы у старшеклассников, расписание постарались сделать максимально насыщенным, чтобы они как можно быстрее закончили с базовыми занятиями и смогли приступить к работе. Ну, если их вообще возьмут.

У трейни-актеров, оказывается, много дисциплин. Первая, и одна из самых важных — «Сценическое движение' или просто "пластика». Занятия здесь условно можно разделить на две категории. Первая — изучение рефлексов и эмоций, чтобы понимать, как это играть. Как нужно вести себя, если тебе холодно, какие движения выдают неуверенность, какие — попытки что-нибудь скрыть, как правильно грустить, а как — радоваться. Второй тип задания на этом же уроке — это что-то странное и даже стыдное, для максимального раскрепощения.

Их преподаватель — тот самый актер из приемной комиссии. Они называли его Учитель Пак. На третьем занятии он бросил на пол резиновую игрушку для собак — какая-то птица, сантиметров 30 в длину, которая издает противный писк при нажатии. Учитель Пак наступил на нее ногой точно посередине, и эта резиновая игрушка издала какой-то жалкий полузадушенный писк, а потом в несколько порций засосала в себя воздух.

— Ваше сегодняшнее задание — изобразить эту курицу, — сказал он.

Все непонимающе уставились на него. Учитель Пак хмыкнул, еще раз наступил на курицу.

— Видите, как поднимается верхняя и нижняя ее часть? Вы должны так же поднимать голову и ноги. И пищать. Чем ближе к оригиналу, тем лучше.

— Зачем нам это? — немного брезгливо уточнила самая красивая из девчонок-трейни, Союн.

— Скажу через полтора часа. Сейчас начинайте тренироваться, здесь нет никаких секретов, просто подражание. Когда я вернусь… через пятьдесят минут, я наступлю на каждого из вас и вы должны будете изобразить эту курицу. Тот, кто справится лучше всех, получит награду от меня… какую именно — пока секрет. Все. Приступайте, а я пока отдохну.

И он вышел из кабинета. Хару с Тэюном переглянулись.

— Зачем это? — обратился Тэюн к Хару.

— Наверное, для раскрепощения. Актер должен быть готов выглядеть смешно, нелепо и даже жалко. Тут, пожалуй, сразу все в одном простом движении, — печально вздохнул Хару, подошел к игрушке и сам наступил на нее. В зале раздалось тихое «Пи-и-и-и-и-щ-шшш-фып-фып-фып-фып»

Хару попытался изобразить этот же писк — остальные расхохотались. Собрались вокруг курицы в кружок. Хару наступал, потом все по кругу пытались изобразить похожий звук. Лучше всего получалось у Тэюна. Потом они валялись на полу, смешно дергали ногами, «фып-фыпали» и хохотали в процессе. Где-то через полчаса даже у Хару начал болеть пресс, а мышцы на лице устали и от смеха, и от попытки изобразить определенный звук.

— Вот так идешь в актеры, думаешь о том, что будешь играть романтичных героинь и пафосных злодеек… а на деле валяешься на полу и изображаешь резиновую курицу, — в тишине зала произнесла Союн.

Все присутствующие расхохотались. Отношения в коллективе новичков были достаточно хорошими. Возможно, это сейчас, когда конкуренция полностью отсутствует. Вот когда пройдут основы, начнут поступать предложения, тогда все может измениться. Хару и Тэюн для себя решили, что лучше быть параноиками, чем тупицами. Поэтому таскали одежду с собой, особым образом закрывали свои бутылки с водой и никому не верили. Но общались вежливо, разумеется.

Когда учитель Пак вернулся, он вызывал их в центр зала по одному, предлагал лечь, а потом стоял рядом, болтал, отвлекая внимание, а наступал внезапно, проверяя их реакции и внимательность.

Тэюн — его любимчик. Заслуженный любимчик, это понимали все в группе новичков. У него словно реально талант — он быстро понимает, что от него требуется, много тренируется и, в итоге, первым достигает заметного успеха. Так и здесь — его писк был почти идентичен настоящему, да и тело двигалось очень естественно.

Когда дошла очередь до Хару, учитель Пак не стал его мучить ожиданием, и сразу наступил — точнее, легонько коснулся живота ногой. Хару изобразил, чему научился, и в ответ получил уже традиционное:

— Хорошо, следующий.

Обычно Хару просто уходил, но такое отношение учителя ему порядком надоело, и он решил немного нарушить субординацию:

— Простите, учитель, но почему вы никогда меня не критикуете? Я почти уверен, что у меня были недочеты, — сказал он, продолжая лежать на спине на полу.

Учитель Пак посмотрел на него так, будто он реально — говорящая резиновая курица.

— Тебе нужна моя критика?

— Да, — уверенно ответил Хару, — Как я стану лучше, если не узнаю, что делаю не так?

— Тебе это незачем, — фыркнул Пак. — Тебе поставят речь, научат работать с камерой — и хватит, остальное тебе не обязательно.

— А если я хочу? — спросил Хару.

Внутри него закипала злость — как же он устал от этого отношения к себе. Раз ты красивый — ну и к черту все, кроме внешности, просто улыбайся в камеру и постарайся не казаться совсем уж конченным идиотом.

— Что хочешь? — удивился учитель Пак. — Играть драматические роли?

— Да, — Хару продолжил лежать, потому что такая позиция казалась ему наиболее раздражающей для учителя.

— Шансы, что тебе дадут такую роль, крайне малы. Поэтому лучше сосредоточиться на том, что тебе точно пригодится.

— Сил у меня хватит на все занятия и еще останется про запас, — Хару старался говорить без агрессии, но ситуация его раздражала. — А упускать вероятность сыграть что-то серьезнее влюбленного старшеклассника просто потому, что меня этому не хотели учить…

Хару многозначительно замолчал. Учитель Пак удивленно фыркнул, а потом едко ответил:

— Хорошо. Ты плохо владеешь нижней частью тела, из-за этого во время подъема это выглядит неуклюже. И ты не показываешь телом процесс добора воздуха, лишь изображаешь голосом, поэтому это выглядит совсем не похоже.

— Давайте попробуем снова, — решительно заявил Хару.

Учитель Пак недовольно цокнул языком и сделал вид, что наступает на Хару. Тот попытался изобразить то, что ему посоветовали.

— Хорошо, следующий, — сказал учитель Пак.

— Вы опять? — возмутился Хару.

— За одну секунду такому не научишься! Ты не умеешь, так что вставай и дай место другому! Тренируйся больше! — раздраженно ответил учитель Пак.

Что делал Хару дома? Правильно — изображал резиновую курицу перед камерой телефона. Штатива у него не было, поэтому он ставил телефон в стакан и записывал себя. Просматривал видео, отмечал, что и как сделано, повторял снова.

Так же хорошо, как у Тэюна, у него все равно не получалось.

— Ты слишком много думаешь, — уверенно говорил Тэюн. — По тебе даже видно, как ты анализируешь и пытаешься все контролировать. А это… немного другое. Сначала ты смотришь — что и как нужно сделать, пробуешь, а затем отпускаешь ситуацию и просто живешь в этом.

— Звучит примерно как «не думай о белой обезьяне», — вздохнул Хару.

— В смысле? — удивился Тэюн.

— Это… что-то вроде шутки. Если я скажу тебе — «Не думай о белой обезьяне». О чем ты будешь думать?

Тэюн понял, что Хару имеет в виду и усмехнулся:

— Я буду думать о белой обезьяне… а они вообще бывают белыми?

— Почти уверен, что бывают, — улыбнулся Хару.

Они оба переглянулись и расхохотались.

Но получалось у Хару все еще так себе. И дело не только в дурацкой курице-пищалке. Многие сложные отыгрыши без слов давались ему тяжело. Он блистал на другом занятии.

Дикция и голос.

Этот предмет вела женщина лет сорока, и у нее тоже было немало заданий для студентов. Она заставила их купить по два маленьких грецких орешка в скорлупе и любую емкость, куда они смогут поместиться. В начале каждого занятия они пихали за щеки эти орехи и читали скороговорки. Потом зажимали между зубов ручку или карандаш, и снова читали скороговорки. Она обьясняла им, как говорить властно, влюбленно, испуганно, менять тональность голоса от писка до рокочущего баса, подражать животным и технике. Еще они учились правильно дышать, произносить текст на одном выдохе и вдыхать во время речи. Тут Хару блистал. Возможно, это было еще и потому, что Учитель Лим хорошо относилась к Хару и охотно помогала ему на занятиях.

Потому что остальные преподаватели были больше похожи на учителя Пак.

Им читали лекции по работе на площадке и тренировали умение переключаться с камеры на камеру во время монологов. Тут Хару доставалось больше всех, потому что от него требовали «делать это красиво». И у этого «делать красиво» не было практически никаких критериев, просто преподаватель требовал Хару то делать это быстрее, то более плавно, иногда говорил, что он плохо поворачивается к камере… в общем, все не так.

Их учили работать со сценарием и учить реплики. Проверяли это на другом занятии, где по одиночке, парами или тройками, ученики отыгрывали определенные сцены. У всей группы на основании этих сценок оценивали умение вживаться в роль и знание текста, на Хару орали, если он… да, выглядит недостаточно красиво во время отыгрыша. Было такое ощущение, что ему вообще нельзя пользоваться мимикой, потому что так он будет недостаточно красив. И в движениях он тоже скован — пока остальные могут кататься по полу, изображать разные смешные вещи, Хару должен выглядеть элегантно. Он, конечно, тоже пытался играть как все, но регулярно слышал коронное:

— Хару, это тебе не подходит, тебе стоит вести себя более сдержанно.

В такие моменты ему хотелось просто агрессивно на всех орать и требовать нормального отношения. Можно подумать, во всей корейской киноиндустрии не найдется роли для красивого парня, который будет не загадочным героем-любовником, а просто… человеком.

И все же… за месяц Хару очень многому научился. В первую очередь он… как будто привык к своему телу. В день приходилось проводить перед зеркалом минимум часа три, а иногда и все пять. Несмотря на требования учителей, он все равно пытался быть смешным, нелепым, некрасивым, просто отвратительным, что заметно снимало ограничения с сознания.

Это был действительно интересный месяц. На улице шли дожди, поэтому бесконечные репетиции в агентстве не казались чем-то жестоким. С другими трейни они много шутили, смеялись, вместе разыгрывали сценки даже без заданий учителей, пытались разыграть друг друга…

Но все хорошее когда-нибудь заканчивается. В конце июля Хару и Тэюн вдвоем пошли по адресам, которые им выдали в агентстве. В парикмахерской им сделали химическую завивку, что даже классно, потому что теперь волосы Хару выглядели хорошо даже при том, что он категорически не умеет их укладывать. Но затем им сделали татуаж бровей, и вот к этому они готовы не были. Правда, это были не те нарисованные брови, какие встречались у многих девушек в родной стране Антона. Ему, скорее… дорисовали несколько волосков, чтобы от природы редкая растительность на лице выглядела чуть гуще. Когда прошло раздражение, это выглядело настолько естественно, что сам Хару удивлялся. Еще они побывали у косметолога. Хару не понравилось — ощущение разных текстур на лице не доставляло ему удовольствия, хотелось умыться. А вот Тэюн блаженно сопел на соседней кушетке.

Всё это агентство оплатило только им, остальные трейни такой чести не удостоились. Но вот в фотостудию приехали всем составом, чтобы сделать фотографии для портфолио. В Корее большая часть предложений поступает не в ходе кастинга, а просто по фотографиям, лишь для крупных ролей в дорамах нужно проходить пробы… но им такая честь пока не светит — первая роль всегда маленькая, чтобы молодой актер знал, как вообще вести себя на площадке.

Тэюн уже на следующий день выехал на съемки в эпизодической роли — официант, который пытается выгнать засидевшихся в кафе героев. Хару с ним поехать не смог, хотя и очень хотелось — было жутко любопытно побывать на настоящей съемочной площадке.

Тэюн потом восхищенно рассказывал об «ужасах» во время съемок. Долго ждал начала съемок своих сцен. Потом он так произнес свои реплики, что актеры начали хихикать, поэтому пришлось переснимать. Потом опять долго ждать, потом опять снимать… Герой Тэюна — официант в небольшом ресторанчике. Он хочет закрыть ресторан, а главные герои дорамы все никак не уходят, поэтому Тэюн трижды подходит к ним, пытаясь выгнать. У него немного реплик, это всего один эпизод, но все равно очень круто. Тем более — его появление необходимо для сюжета, чтобы диалог развивался правильно, поэтому его точно не вырежут. Чем не повод для радости?

Хару за друга радовался. И надеялся, что и ему повезет в скором времени сняться где-нибудь… пусть даже и в образе холодного красавчика.