Чужая мечта

Глава 19. На твоей стороне

С утра у Хару болело все тело. Он едва встал с постели, даже завтрак был не в радость. Когда на улице встретился с Тэюном, тот выглядел немногим лучше.

— Мне казалось, что тебе должно было быть легче, — признался Хару, — Но ты выглядишь так же ужасно, как и я.

— Почему мне должно было быть легче? — удивился тот.

— Какой у тебя дан по тхэквондо? — с легкой иронией спросил Хару. — Твоя физическая подготовка должна быть лучше, чем у меня.

— У меня болят мышцы, о существовании которых я раньше и не подозревал, — признался Тэюн. — А еще я плохо спал. Мне всю ночь снился бредовый сон, как будто мы с тобой живем под водой и спасаемся от акул, уплывая с помощью этой дурацкой «волны всем телом».

Тэюн даже замер на мгновение, чтобы показать это движение. Хару расхохотался:

— Ну, это вполне похоже на движение рыб.

— Это похоже на движения придурков, — вздохнул Тэюн, — Со стороны эта «волна» смотрится просто отвратительно.

Хару печально вздохнул. Базовая хореография, судя по всему, это не про красоту, а про отработку отдельных движений.

Следующие несколько дней у них было одинаковое расписание — час занятий с преподавателем танцев с утра, потом пара часов самостоятельной отработки движений, после этого занятия вокалом, потом обед, небольшой отдых, изучение азов использования аппаратуры на сцене, потом снова танцы, вечером пару раз прогон их выступления.

Примерно в это же время их предупредили, что музыкальный дебют у них все равно будет. Скорее всего — в дуэте и без танцев, но не попытаться собрать деньги на продаже альбомов, когда агентство уже вложилось в их обучение… нет, это слишком расточительно. Найдут несколько баллад, склепают альбом, продадут фанаткам. Возможно, будут записывать саундтреки к дорамам, в которых парни будут сниматься.

Танцы действительно были их главной проблемой: вряд ли интенсивностью упражнений можно компенсировать недостаток опыта. Плюс, из-за того, что они никогда ничем подобным не занимались, болели все мышцы разом. Уже через пару дней Хару понял, что пора идти на крайние меры и наполнил себе ванну холодной водой. Залезать в нее было мучительно, но ощущение отступающей боли было просто восхитительно.

Голос тоже не выдерживал. Преподаватель вокала напирала на Хару, не давая ему возможности просто спеть, как поется. Он пытался сопротивляться, но получалось так себе. Все равно приходилось много работать с голосом.

Абсолютно все в агентстве были уверены, что Хару и Тэюн быстро вылетят из шоу, потому что банально не будут успевать за остальными. Но все равно отправить их туда совсем неумехами — недопустимо. Это минус и для агентства, и для будущих актеров. Так что приходилось много работать.

Больше всего нового Хару и Тэюн узнавали на занятиях с человеком, который даже учителем не являлся. Звукорежиссёр телестудии приходил, чтобы объяснить принцип работы с аппаратурой. Ушные мониторы, например, — так называют те наушники, которые почти всегда есть у выступающих на сцене. Их необходимость базируется на законах физики. Если ты поешь вживую, то у звука будет два источника. Первый — музыкальная дорожка, второй — твой голос. Зрители слышат музыку из колонок, обращенных в зал. Звуковые волны летят в толпу, отражаются от стен и возвращаются к сцене, из-за чего исполнитель слышит искаженную музыкальную дорожку. Пытаться подстроиться под звучание колонок практически бесполезно — ты банально будешь опаздывать и не попадать в ноты. Первым решением были звуковые мониторы на сцене — это колонки, которые настроены на исполнителя, а не на зал. Ну, а позже, когда технический прогресс заметно вырос, артисты начали выступать в наушниках — так ты слышишь не только нужную музыку, но еще и кучу дополнительной информации. Например — метроном, звуковые сигналы для вступления, даже советы звукорежиссеров. А на крупных концертах они работают еще и как беруши, чтобы музыкант не оглох из-за обилия громких звуков. Сплошные плюсы против двух минусов: они давят на ухо, а передатчик оттягивает ремень.

Трейни побогаче заказывают себе персонализированные ушные мониторы, но Хару и Тэюн тренировались в обычных, предоставленных агентством. И к ним… тоже нужно привыкнуть. Не то, чтобы это было так уж сложно, но все же не тот случай, когда просто надел и пошел.

Где-то через пять дней они выехали на репетицию и собеседование. Вот здесь уже Хару и Тэюн нормально познакомились с парнями из New Wave. Лишь один из них, Тэмин, был старше Хару, самому младшему — пятнадцать. Большинство достаточно скромные, они восхищенно пялились на Хару, лишь семнадцатилетний Мухен был вечно всем недоволен.

Вообще, в агентстве посмеивались, что Хару и Тэюна взяли в аренду с актерского и, если с ними что-то случится за время «использования», актерское отделение придет скандалить, а то и драться. Это было шуткой внутри агентства, которой, кроме всего прочего, объясняли просьбу к трейни-айдолам — присматривать за двумя актерами, чтобы те не потерялись.

Тэмин ответственно подходил к «присмотру» за актерами, не выпускал их из виду и прикрикивал, если они пытались отойти слишком далеко. А вот Мухен… Он красивый. Хару все никак не мог привыкнуть к тому, насколько сильно внешность влияет на твое место в обществе, да и его понимание того, что такое красота, не всегда соответствовало общекорейскому. Поэтому он не сразу понял, почему Мухен так странно к нему относится. Но все оказалось банально: Мухен был красив и надеялся быть самым привлекательным трейни как минимум от агентства New Wave. А тут пришел Хару и разрушил все его планы.

Когда их семерых привезли на съемку, в холле съемочного павильона уже были парни из других агентств. Но стафф достаточно громко попросил их не знакомиться друг с другом, чтобы не портить впечатление первого знакомства на камеру.

В остальном все было достаточно скучно. Им раздали анкеты для профилей участников. Стафф заполнял их вместе с ними, советуя лучшие ответы. Вопросы — как банальные, так и несколько нетипичные для таких анкет. Хару успел пробежать взглядом, прежде чем его под локоток взяла госпожа Хван и отвела к одному из столов — заполнять анкету он будет под ее чутким руководством.

В холле стояли столы и стулья, парни из других агентств, судя по всему, с ответами уже справились, так что просто стояли в некотором отдалении.

— Читай вслух и сначала говори, как хочешь отвечать.

— Имя, — обреченно произнес Хару.

— Пиши латиницей просто «Haru», — сказала госпожа Хван.

— Почему? — удивился он.

— У тебя очень выигрышное имя, оно звучит, как псевдоним. Фамилия портит это впечатление. Поэтому лучше разделить личность потенциального айдола и актера. Айдол Haru и актер Нам Хару, — ответила госпожа Хван.

Хару задумчиво кивнул. Что-то логичное в этом есть, поэтому он написал свое имя латиницей. «Выигрышность» его имени заключается в звучании. Хару с корейского — утро, новый день. Если сказать это дважды — Хару-хару — то получится выражение «День за днем». Есть даже песня такая. Но мама назвала его так не из-за песни, а потому, что так звали его дедушку со стороны мамы. С одним маленьким нюансом — у дедушки было японское, трехсложное имя, которое домашние сокращали до Хару. Внука же назвали корейским именем, просто созвучным с именем деда. Мамин папа, к слову, не был японцем. Просто его семья жила в Японии, там существует достаточно большая корейская диаспора. Нередко они берут японские фамилии и имена. Дедушка приехал в Корею сразу после окончания школы, здесь женился и стал отцом. У мамы есть младшая сестра, но она живет на юге страны, поэтому Хару очень редко видит тетю — ее семья тоже живет не особо богато, а ездить в гости — весьма накладно.

— Далее вопросы: дата рождения, рост и вес. Я не знаю свой вес.

— Какой у тебя рост?

— Метр восемьдесят три было на последнем измерении.

— Минус сто двадцать, это будет… Шестьдесят три килограмма… На этот вес ты не выглядишь… ладно, пиши шестьдесят пять.

— Сколько? — удивленно выдохнул Хару. — Это каким дистрофиком нужно быть для таких показателей?

— Это нормальный вес для айдола. Если дебютируешь — придется худеть.

Хару с сомнением посмотрел на госпожу Хван. Кажется, она не шутит. Мужчине весить шестьдесят пять килограмм, и это при росте в метр восемьдесят и регулярных занятиях спортом… они вообще в курсе, что мышцы тяжелые?

Но спорить он не стал. Записал дату рождения — 20 сентября. Рост, придуманный госпожой Хару вес.

— Любимое число, — прочел Хару, недоуменно пожав плечами.

— Главное — не четыре и не тринадцать, — подсказала госпожа Хван.

Хару вздохнул. У него вообще нет счастливого числа.

— Напишу — один, — решил он.

— Хорошо, как желание быть первым, — похвалила его госпожа Хван.

— Как «лень думать», — буркнул Хару. — Следующий вопрос — любимая еда. Я люблю миекгук, жареных кальмаров и чипсы из водорослей нори.

— Боже, ты серьезно? — удивилась госпожа Хван.

— Да, — признался Хару.

— Шикарно, пиши. Ты как настоящий кореец.

— Я и есть кореец, — снова печально вздохнул Хару, — Следующий вопрос: Хобби.

— Пиши — чтение, — сказала госпожа Хван.

Хару неуверенно улыбнулся:

— Я в последнее время почти не читаю.

— А чем ты занимаешься? Играешь на гитаре?

— Есть такое. Но еще мне нравится тренироваться на турниках. Воркаут… сейчас скажу, как это точнее называется.

Хару отвлекся на телефон и ввел в поисковик определение…

— Калистеника, — прочитал Хару, — Система тренировок с собственным весом, без использования современных тренажеров.

Госпожа Хван удивилась:

— Надо же, интересно. Тогда пиши: чтение, игра на гитаре и эта твоя… кали-что-то-там.

Хару снова тяжело вздохнул. Видимо, от чтения ему не отвязаться. Технически, он все еще много читает. Просто не художественную литературу, а тонны статей по разным тематикам.

— MBTI, — неуверенно прочитал Хару.

— Какой у тебя MBTI?[13]

— Без понятия, — ответил Хару.

Госпожа Хван очень сильно удивилась. Она посмотрела на Хару так, будто он признался в чем-то абсолютно неожиданном.

— Ты не проходил тест на MBTI? — спросила она.

— Как-то в школе проходил, но вообще не помню, кто я, — признался Хару.

— Ладно, оставь пока, сейчас закончим и пройдешь на телефоне, — покачала головой госпожа Хван. — Что там дальше?

— Какую позицию я бы хотел занимать в группе? — прочитал Хару.

— Пиши — главный вокалист.

Хару пожал плечами и покорно написал сказанное.

— Мои сильные стороны как артиста?

— Голос и face card[14], — подсказала госпожа Хван.

— Не слишком ли… самоуверенно? — неуверенно уточнил Хару. — Я сам редко… ну, хвалю собственную внешность. Это не мой… стиль.

Он осторожно подбирал слова, не зная, как объяснить госпоже Хван, что ему вообще не особо-то нравится, что его оценивают только по внешности.

— Ладно, оставь только голос, — обреченно вздохнула госпожа Хван.

— Тогда остался только MBTI, — подытожил Хару.

— Отлично. Пройдешь тест на телефоне и покажешь мне результат, чтобы скорректировать, если что. Теперь о собеседовании. Вас будут снимать верхней камерой, как будто скрытой. У тебя спросят — почему ты решил прийти на шоу. И ты расскажешь вот это, только своими словами, — госпожа Хван протянула Хару сложенный вдвое листок.

Он осторожно развернул его. Там — обговоренная с продюсером Им история. Всегда любил петь, но сначала боялся начать, а потом понял, что уже слишком взрослый, поэтому шоу — его первая и последняя попытка стать айдолом. Только с некоторыми деталями. Кажется, представители агентства получили характеристику из школы, потому что он должен рассказать, что солировал в школьном вокальном кружке и ему это нравилось, но не было финансовых возможностей заниматься вокалом профессионально.

— Теперь то, что мне сообщили сегодня и что я не успела с тобой обговорить заранее. Вы не готовились по обычным программам трейни, а мы как-то забыли сказать заранее. Чтобы выглядеть на экране интересно, трейни немного преувеличивают собственные достоинства, а иногда и вовсе — получают определенные роли.

— У меня будет роль? — недовольно уточнил Хару.

— О ролях поговорим позднее, потому что выбирают их обычно уже перед самым дебютом группы, чтобы создать разные типажи. Пока тебе дали основное направление. Веди себя достаточно сдержанно, тебе не нужно форсировать эмоции. Постарайся говорить спокойно и держаться немного отстраненно. В общем, демонстрируй практически обычное твое поведение… Просто — кто тебя знает — вдруг ты сейчас зайдешь на площадку и начнешь фонтанировать эмоциями.

Хару печально вздохнул:

— Понятно. Все по классике — просто будь красивым.

Госпожа Хван снова слегка удивленно на него посмотрела, а потом сердито заметила:

— Я понимаю, тебя может задевать, что из-за внешности многие сотрудники и учителя не хотят видеть твоих навыков. Но в данном случае твое возмущение неоправданно. То, что тебя просят делать на камеру, базируется на том, как ты ведешь себя обычно. Так тебе же будет лучше — играть самого себя проще, чем кого-то, кто на тебя категорически не похож. Через несколько дней вы заселитесь в общежитие, где камер нет только в душевых и туалетах. Как тогда ты будешь существовать в образе весельчака и души компании, если на деле ты нормально разговариваешь только с лучшим другом?

Хару на секунду даже стало немного стыдно. Эта женщина, хоть и восхищалась внешними данными Хару, всегда относилась к нему с уважением и видела в нем личность, а не просто… красивый крупный план.

— Простите.

— Прощаю, — улыбнулась она. — Но не забывай, что я всегда на твоей стороне. Моя задача и сфера профессиональной деятельности — твое развитие как артиста, а не количество денег, которые ты принесешь. Понимаешь, о чем я? Я должна выполнять предписания руководства, когда это необходимо, но для меня успех — это когда трейни, за прогресс которого я отвечала, становится профессионалом, которого уважают без скидки на внешние данные… или вкупе с его внешними данными.

— Еще раз простите, — чуть поклонился Хару.

Госпожа Хван с теплой улыбкой кивнула, принимая его извинения:

— А теперь проходи тест на MBTI, а я поговорю с твоим другом.

После заполнения анкет их начали вызывать в небольшое помещение, где они как будто общались с членами отборочной комиссии. На деле, конечно, всех давно отобрали и это была псевдо-тайная съемка, целью которой было познакомить зрителей с участниками шоу и рассказать об их мотивации.

Хару зашел вместе с Тэюном, что не было исключением — многие трейни заходили по двое и даже по трое. Вдвоем они быстро отстрелялись, поочередно рассказывая заранее подготовленную историю. Потом снова пришлось немного подождать, пока освободится место для репетиции.

За это время ушли парни из тех агентств, которые приехали раньше, и приехали другие. Все новенькие толпились у столов, заполняя анкеты, старенькие — у входа в зал для репетиций. В среднем на репетицию уходило около двадцати минут.

Это не было той же площадкой, где они будут выступать на самом шоу. Просто студийное помещение, чтобы операторы могли предварительно оценить номера и дать свои указания по работе с камерами.

На Хару и Тэюна надели ушные мониторы — только в одно ухо, потому что им нужно слышать звук своих гитар. Затем долго возились с микрофонами. Даже хотели дать Хару и Тэюну электроакустические гитары, чтобы подключить звук напрямую к записи, но это сложно — ни Хару, ни Тэюн никогда не играли на электроакустике, им нужно будет привыкнуть к инструментам. Да и странно будет выглядеть, если такой инструмент появится только для одного выступления. В итоге пришлось устанавливать дополнительные микрофоны. Всего они исполнили свою песню четыре раза. Первый раз вообще без записи, потом три раза — на запись, с уточнениями от операторов.

— Хару, перед припевом посмотри прямо в камеру, пожалуйста, — обратились к нему. — Мы возьмем крупный план, получится красиво.

Хару кивал и старался запомнить все сказанное. Им давали советы о том, как лучше двигаться, куда смотреть, с каким настроением петь.

Здесь Хару и Тэюн встретили своего старого знакомого… ну, едва знакомого. Пак Ханбин был режиссером данного шоу. Он их помнил, сам спустился к ним, чтобы поздороваться.

— Ну вот, а говорили, что не хотите быть айдолами, — улыбнулся он после всех вежливых приветствий.

— Нас практически заставили, — громким шепотом сказал Тэюн.

Пак Ханбин расхохотался: разумеется, весь персонал знал, что Хару и Тэюн не должны были быть здесь. Сам факт того, что они выступают с пением под гитару — уже нечто из ряда вон выходящее для таких шоу.

— Ну ничего, в шоу на выживание, на самом деле, никто не умирает, — шутливо ответил Ханбин. — У меня для вас есть дополнительная информация. После того, как вы выступите, тренеры будут давать вам оценки. Данная часть шоу не спланирована заранее. Мы не знаем, какова будет реакция наставников и что они будут вам говорить. Но. Они могут попросить вас станцевать.

— Мы будет танцевать базовую хореографию, — ответил Тэюн.

— Я знаю, — кивнул Ханбин. — Но сначала вам придется куда-то деть гитары. Стафф в это время не выходит на площадку, это нужно для динамики и выражения реальных эмоций. Поэтому с микрофонами и гитарами вам придется разбираться самостоятельно. Самым лучшим вариантом будет положить инструмент на стол наставников, он будет точно перед вами. То есть оба снимаете гитары… Давайте так — Тэюн передает свою Хару, Хару несет их к столу, а Тэюн в это время двигает стойки микрофонов вон в ту сторону. Окей? Давайте попробуем. Я отойду сюда, буду столом наставником.

Они отрепетировали и это. С первого раза, к слову, получилась мешанина из стоек микрофонов, поэтому репетиция пришлась кстати.

Проведя в зале для репетиций целых полчаса, Хару и Тэюн, наконец, были свободны… почти — их повезли обратно в агентство, отрабатывать хореографию.