Чертов менталист

Глава 7

— Ты кто таков будешь? — подслеповато щурясь, обратился Семеныч к Николаю Алексеевичу.

Поначалу я даже обеспокоился, не переигрывает ли? Но судя по реакции отца, он примерно чего-то подобного от тестя и ожидал. Проглотил наживку и даже не поперхнулся.

— Гляжу, совсем опустился, старый? — брезгливо протянул Изюмов и окинул деда презрительным взглядом.

— Голос вроде знакомый. Колька, мерзавец, ты что ли?

— Давай только без оскорблений.

— Дочку мою единственную на тот свет спровадил, и еще хочешь, чтобы я с тобой, негодяем, политесы разводил?

— Валерьян у тебя?

— Ноги княжича Изюмова в моем доме нет и не будет!

— Пап, поехали отсюда, — влезла в разговор Ираида. — Сам же видишь, старик не в себе.

— А это кто тут у нас? — медленно повернулся к ней Семеныч. — Никак моя старшенькая внучка? Иди сюда, милая, обниму! — распахнул он перед ней свои объятья. — Оксаночки моей ненаглядной деточка… Вспомнила про дедушку, мое золотце…

Ираида скривила нос и немедленно отпрыгнула подальше, глядя на дедулю как на прокаженного.

— Жаль, что ты на батю своего гнилого так похожа, — с сожалением в голосе протянул Игорь Семенович. — Некромантией от тебя так и прет, аж дышать нечем. Не нашей ты породы, не Птолемеевской. Вот Валерьян — тот да.

— Так мой дурной сын все-таки у тебя укрылся! — обвиняюще ткнув пальцем в деда, заявил Николай Алексеевич.

— Хочу уведомить, что у меня не гостит, но на законных основаниях проживает молодой граф Валерьян Птолемеев, — с достоинством поведал Семеныч.

— Что⁈ — взревел отец, когда до него дошло, что означает это заявление.

Он тут же выхватил дальфон, видимо, полез в банковское приложение. И… обнаружил, что только что стал беднее примерно на треть, разом лишившись ряда весьма привлекательных активов. Это тебе, папаша, за Лихославль ответочка прилетела, жадный ты паразит! А за решетки на окнах я тебе отдельно и непременно пистон вставлю, чуть позже только.

— Я этого так не оставлю! Я давно подозревал, что Валерьян меня за нос водит, чертов менталист, а теперь я в этом убедился окончательно! Сегодня же здесь будет особый отдел по контролю за использованием магических способностей! Я лично дам показания против вас обоих! — неистовствовал Николай Алексеевич.

— Я законопослушный гражданин Империи…

Я мысленно охнул, памятуя, как обычно палится на этих словах дед, но тут же сообразил, что среди присутствующих нет ни одного человека, способного в данный момент это вычислить, и успокоился, продолжая следить за развитием драмы в прямом эфире.

Кстати, забавно, что папаша меня тоже чертовым менталистом обозвал, и подозревать их с дедом в сговоре в данном вопросе просто глупо. Хех, а ведь смешно, если так подумать.

— … и я не потерплю голословных обвинений! Я выдвигаю встречный иск о защите чести и достоинства!

Ого, а Семеныч решил на широкую ногу гулять! Когда мы с ним пройдем проверку, отец ему еще и должен окажется. Так его, паршивца!

— Неужели ты помнишь значение слова «достоинство»? — Николай Алексеевич еще раз скептически оглядел тестя. — Впрочем, дело твое. Повидался с внуком? Можешь с ним попрощаться. Я с легкостью докажу наличие незаконного воздействия на себя и членов своей семьи, после чего вы оба окажетесь в застенках. Ираида, мы уезжаем!

— Скатертью по жопе, — невозмутимо прокомментировал это заявление Игорь Семенович, отчего у моей старшей сестрицы глаза округлились как у анимешного персонажа.

— Хотя нет, — остановился отец, не дойдя буквально пары шагов до дверцы автомобиля. — Заявление в особый отдел я могу дистанционно подать прямо здесь и сейчас, — потряс он зажатым в руке дальфоном. — Именно этим я и займусь. Заодно прослежу, чтобы вы оба в бега не ударились. Где, кстати, прячется Валерьян?

Я тут же подсказал деду ответ.

— Мальчик не прячется, а впервые за свои восемнадцать лет чувствует себя свободным человеком. В лесу он гуляет, свежим воздухом дышит. С самого утра туда ушел.

— Ага, я же говорю: сбежал, как только жареным запахло! — прищурился Николай Алексеевич.

— Ты волен мыслить себе что угодно и творить что ни попадя за пределами моей усадьбы. Внутрь я тебя не пущу, уж не обессудь. Хочешь ожидать прибытия государевых людей здесь — так тому и быть. Но если я хоть одного из вашей камарильи до этого момента увижу на своей территории, пеняйте на себя и готовьтесь к иску о заведомом нарушении границ частной собственности.

Выговорив это, дед величественно развернулся и отправился к дому. Я же, распахнув окно, громко крикнул, привлекая к себе общее внимание:

— Деда! Я вернулся! Пошли чай с вареньем пить!

Всё, теперь Изюмовы отсюда никуда не денутся, убедившись в том, что птичка залетела в расставленные ими силки и покидать их вроде как не собирается.

Первым делом, зайдя внутрь, Семеныч спросил:

— Ты знаешь, как этот самый иск правильно подавать? А то я подзабыть успел.

— Давай сюда свой дальфон, сейчас все сделаю, — протянул я руку. — А ты шагом марш ступай мыться. И готовься к тому, что я тебя подстригу.

— Обкромсаешь как болонку, поди? — фыркнул Игорь Семенович.

— Я вообще-то думал тебя подо льва оформить, но раз тебе больше болонки нравятся…

— Не озоруй, чертяка! — погрозил мне пальцем дед. — И помни: у нас с тобой не больше пары часов осталось.

— Не волнуйся, все успеем в лучшем виде. Заодно вспомни, где у тебя парадный костюм лежит. И награды, если имеются, тоже достань, лишним не будет. А теперь бегом в душ!

Мы обменялись понимающими взглядами как два заговорщика, и Семеныч отправился принимать водные процедуры. Я же в два клика зашел в приложение «Императорская канцелярия», ткнулся в раздел «Подать заявление», после чего выбрал нужное и вписал необходимые детали, благо слышал разговор с Изюмовыми от и до. Отлично. Слово отца против слова деда. Николай Алексеевич в обществе, конечно, веса поболе имеет, но тут дело тонкое, дело семейное, поэтому затоптать протест второй стороны не получится. Мы ведь и к журналистам можем обратиться, если потребуется.

С помощью Филина я проследил, чем сейчас занимается князь. Ага, уселся на заднее сиденье и строчит оперу. Что конкретно пишет? А, все ожидаемо и предсказуемо: дескать, с глубокой болью в сердце хочет сообщить в особый отдел о том, что его старший сын, как оказалось, под воздействием деда-отступника практикует запрещенные воздействия на окружающих людей, жертвами которых стали он лично и его дочь Ираида. Требует срочной реакции, потому как мы с Игорем Семеновичем представляем собой нешуточную опасность для общества, бла-бла-бла. Жаль, что не стал позориться и упоминать, как он героически нас караулит на входе, чтобы мы не сбежали от неотвратимой кары, а то было бы совсем смешно.

Что же, заявление от имени деда явно будет принято к рассмотрению первым, хе-хе. Пустячок, а приятно обойти кое-кого на крутом повороте.

Про воздействие на Глафиру и Емельяна отец благоразумно упоминать не стал, тем более я их действительно не трогал. Емельян вообще рос неплохим пацаном и на мир смотрел широко распахнутыми глазами. Ну а про его мать я уже говорил и повторю еще раз: при прочем стечении обстоятельств мы даже могли бы дружить. Умная и амбициозная женщина, не желающая ходить по чужим мозолям и наживать тем самым себе и своему сыну лишних врагов. Не знаю, правда, что она нашла в моем отце, но тут уже дело вкуса.

Подумав с полминуты, я достал собственный дальфон и тоже написал заявление о том, что отец воспротивился моего выходу из его рода и в тщетной попытке вернуть материнский капитал пытается оклеветать меня и родственников своей покойной жены. Больше бюрократии для бога бюрократии!

И да, я опять же успел отправить бумагу вперед отца. Ха, знай наших!

После этого я отправился к себе в комнату и переоделся в свежекупленную домашнюю одежду. Еще бы очочки на нос нацепить, и буду стопроцентно похож на мальчика-ботаника.

Почему не официальный костюм с галстуком и прочим? Да потому что мы с дедом будем работать на контрасте. Он — старый заслуженный человек, который готов костьми лечь, но отстоять своего внука у ненавидимого зятя-некроманта. Ну а я — тот самый внук, который всего боится и вообще зашуган папашей выше крыши. Простой парень, загнанный в угол жизненными обстоятельствами, чье единственное желание — доказать миру, что он не преступник и имеет полное право жить так, как захочет сам, без учета мнения одиозного родителя.

Семеныч дальние заплывы устраивать не стал, вернулся ко мне уже через двадцать минут, гладко выбритый и ощутимо посвежевший, с парикмахерскими ножницами в руках и полотенцем.

Стрижка много времени не заняла. Подумав, я решил не изображать на голове деда короткую прическу. Вместо этого оставил ему благородные аристократические локоны, спускающиеся чуть ниже ушей. Да: волосы Игоря Семеновича, избавившись от жира и грязи, принялись виться, и я мысленно выдохнул с облегчением. Стричь человека с полностью прямыми волосами было бы куда сложнее, да и ошибки тут же бросались бы в глаза. Я ведь не цирюльник, а так, по верхам нахватался еще в прошлой жизни.

— А у тебя легкая рука, чертяка, — одобрил дедуля, посмотревшись на себя в зеркало. — Я таким красавцем последний раз лет двадцать назад выглядел! Если совсем нуждой прижмет, всегда сможешь верную копеечку иметь, народ постригая.

— Не-не, никаких постригов. Не хочу конкуренции со служителями Всесоздателя! — всплеснул я руками в притворном ужасе.

— Язык у тебя что надо, Валерьян, побреешь без станка, — хохотнул Семеныч. — Ладно, пошел я одеваться.

Я еще минут на десять оказался предоставлен сам себе. С помощью Филина проверил, как там Василькова. Оказалось, что в полном порядке: нашла ягодную поляну и сейчас успешно ее объедает, ползая на коленях в поисках самых спелых земляничин. Значит, еще долго не проголодается.

А вот в отцовской машине меж тем разворачивалась самая настоящая драма.

— Нет, я не буду выходить из рода! — кричала Ираида. — Я — урожденная княжна Изюмова, я не хочу быть какой-то там графиней Птолемеевой!

— Делай, как я тебе говорю, идиотка, — в своей форменной манере давил на нее папаша. — Иначе мы потеряем средства твоей матери безвозвратно!

— А ты что, новые не заработаешь? Ты же личный советник Императора! — изумилась сестрица и подчеркнуто наивно взмахнула ресницами.

В ответ Николай Алексеевич лишь изобразил чело-длань. Как я и предполагал чуть ранее, его любимая дочурка собственные интересы блюла свято, и даже ради родителя поступаться ими не желала. И я мог ее понять. Лишиться столь желанного княжеского титула, чтобы получить некие мифические деньги и активы с тем, чтобы сразу же передать их обратно отцу, оставшись при этом на всю жизнь графиней — и в чем здесь, спрашивается, ее выгода? Двойная потеря с обеих сторон.

Ираида, кстати, вообще была девицей себе на уме, и о том, что не стоит все яйца складывать в одну корзину, либо догадалась сама, либо у кого-то подслушала эту сентенцию. Иначе с чего бы ей вдруг было строить глазки деловым партнерам отца, которые старше её в два-три раза? Когда первый раз это случайно увидел, думал, стошнит, но нет, пронесло… Тут же вспомнил несчастного себя: декана, в сотый раз пытавшегося объяснить юным прелестницам, почему лучше поискать иной предмет для применения их женских чар, ну и попутно посочувствовал мужикам.

— Как я тебе? — показался из коридора Игорь Семенович.

— Ты поистине великолепен! — ничуть не покривив душой, отозвался я.

Шитый золотом темно-коричневый пиджак сидел на нем как влитой. Цветастый шелковый платок, заменяющий галстук, прямо-таки орал в голос о своей запредельной цене и выгодным акцентом подчеркивал общее единство ансамбля. Вместо замызганных шлепанцев дед влез в коричневые же кожаные ботинки. Подозреваю, что специально ради такого дела еще и ногти на ногах подстриг.

— Одно время я в него уже не помещался, — чуть смущенно поведал дедуля. — Пуговицы на животе не застегивались. А теперь вот видишь: опять похудел и влез.

— Вот в таком весе и оставайся, — посоветовал я ему. — Птолемеевы возвращаются, и к тебе будет в ближайшее время приковано не меньше внимания, чем ко мне. Так что морально готовься.

— Отвык я от всего этого дерьма, — выдохнул Семеныч.

— Это значит, что мне надо свалить от тебя?

— Я тебе свалю, чертяка! — замахнулся на меня дед. — Сиди уж, где бросили.

Три заявления по одному адресу сработали подобно пачке дрожжей, брошенных в слив унитаза. Рвануло за милую душу. Представители особого отдела прибыли уже через полтора часа, почуяв свежую кровь.

— Так, сначала они твоего отца опросят, — прокомментировал Игорь Семенович, глядя из-за портьеры, — потому что он прямо у ворот торчит. Затем коротко пообщаются со мной. После этого затребуют подкрепление.

— А зачем? — удивился я.

— Затем, что сейчас к нам приехала группа быстрого реагирования, чтобы убедиться, что никто здесь пока друг друга убивать не торопится. Их задача получить первое представление о происходящем и определить, какие именно специалисты более тонкого профиля потребуются для дальнейших разбирательств. Самое интересное начнется не раньше трех-четырех часов, помяни мое слово.

— Как же все долго, — закатил я глаза.

— Это десятилетиями отработанный механизм! — поднял вверх палец Семеныч. — Так что не нам его осуждать. И вообще мне пора. Пойду, что ли, поздороваюсь с гостями.

Я лишь усмехнулся в ответ. Дедуля явственно хотел повыпендриваться перед Изюмовыми, представ пред ними во всей красе. Что же, всецело понимаю и не могу осуждать.

Чтобы даже случайно не подвести Игоря Семеновича под монастырь, я заслал на место встречи Филина в стелс-режиме. На сей раз он ничем не фонил, а скромно работал в качестве то ли диктофона, то ли передатчика, поскольку было бы глупо недооценивать противника. Кто его знает, вдруг в особом отделе по контролю за использованием магических способностей и впрямь умелые менталисты сидят? Не-не, нафиг. Мы тут все открытые душой и готовые в любой момент подтвердить наши чистые устремления, вот на том стоим и стоять будем.

Предварительная беседа и впрямь много времени не заняла. Дед ожидаемо произвел фурор, дождавшись отпавшей у зятя челюсти, перебросился парой слов с прибывшими чиновниками, после чего неспешно удалился обратно. Пока все шло по предсказанному им сценарию.

Специалистов тонкого профиля, как окрестил их Семеныч, ждать пришлось почти два часа. Видимо, к нашей маленькой семейной разборке в Императорской канцелярии отнеслись более чем серьезно, поскольку помимо собственно проверяльщиков на запрещенные воздействия в качестве приглашенного специалиста прибыл еще и барон Виктор Андреевич Усольцев.

Его имя я частенько слышал от отца. Еще один некромант. Конкурент практически, метивший на ту же должность при Императоре, что и Николай Алексеевич, но Изюмов оказался расторопнее, что явно не добавило доброты Усольцеву. Два старых недруга обменялись приветствиями и широко улыбнулись друг другу, вот только улыбки эти были больше похожи на оскал и вряд ли могли кого-то обмануть. На такую удачу я и надеяться не мог. Замалчивать наши с отцом разногласия вряд ли в интересах Виктора Андреевича, так что ставки в игре только что непредсказуемо повысились.

— А ты, как я погляжу, и не дрейфишь совершенно, — заметил дедуля, собирающийся выйти во двор к новоприбывшим.

— Только не говори, что у тебя сердце не на месте, — лениво отмахнулся я.

— У меня? Ха! Да я последний раз так развлекался уже и не припомню когда.

— Ну что, тогда пойдем зажжем?

— Пошли, чертяка! И пусть князь Изюмов сгрызет от досады свои локти!