Чертов менталист

Глава 24

— Вы кто, простите? — мне стоило определенных усилий сделать вид, будто нет ничего особенного в появлении чужого человека в запертой комнате.

— Комендант. Решил зайти посмотреть, кто это без моего ведома в моем журнале записи делает.

— Вы о чем? Я просто оставил записку, а свой журнал ведите сами, я не нанимался вашу работу делать.

Одновременно я мысленно вставлял пистон Филину, пообещав ему, что эту его оплошность мы с ним еще разберем отдельно во избежание повторения подобных случаев. А если бы на месте коменданта оказался убийца из числа тех, кто уже попытался избавиться от Семеныча?

— А мне заместитель и не нужен. Тут и так забот немного, — вздохнул комендант. — Ты это, Валерьян Николаевич, спускайся, оформимся как положено. Ну а то, что самовольно заселился… да и живи. Это же теперь и твой дом.

С этими словами он развернулся и утопал прочь, не забыв вежливо прикрыть за собой отпертую его ключом дверь.

«Папаша, тебя не добудишься! Я полторы минуты тебя в чувство приводил! Какие ко мне могут быть вопросы?» — тут же возмутился обиженный в лучших чувствах Филин.

«Значит, твои методы устарели. Придумывай новые, но чтоб через пять-десять секунд я был в сознании, даже если сплю мертвецким сном, накачан спиртом или лекарствами выше ватерлинии — как угодно! Ты должен уметь экстренно выводить меня даже из состояния наркоза, если на то пошло! Считай, сегодня у нас с тобой была учебная тревога. В следующий раз нам уже может так не повезти. Понимаешь, о чем я?»

«Разумеется, — отозвался пристыженный конструкт. — Не станет тебя, пропаду и я».

Страх небытия — отличная мотивация для качественной работы! Правда, тут и моя вина налицо. Слишком понадеялся на Филина, даже не сочтя нужным проверить его навыки. Ладно, поставлю себе зарубку на память.

Комендант уже поджидал меня за стойкой, усевшись в кресло, которое как я еще днем успел заметить, несмотря на свою внешнюю уютность, было довольно изношенным и продавленным.

— Прежде чем начнем, как мне к вам обращаться? А то вы мое имя знаете, а я ваше еще нет, — начал я второй раунд нашего общения.

— Евстигней я. Евстигней Сергеевич Вилюкин.

Мне показалось, что где-то совсем недавно уже слышал эту фамилию, но не успел я напрячь мозговые извилины, как комендант вздохнул и сообщил:

— Сын я Агнессы Игнатьевны Вилюкиной. Сам по научной части ни к чему не способен, дар у меня слабенький, да и в целом… не моё это. Зато за порядком следить могу.

Насчет самоуверенного «за порядком следить» — тут Евстигней себе явно польстил. Стоит только вспомнить, в каком состоянии находилась выбранная мною комната. Ладно, раз уж комендант явно проявляет осторожное дружелюбие, грех этим не воспользоваться и не разузнать всякие интересные подробности.

— А в нашем общежитии все комнаты отдельные, или мне просто повезло?

— Все, — пожал плечами комендант. — Воздушников-то мало поступает. И так куча помещений пустует. Тут вообще слухи ходят, будто кафедру сокращать серьезно будут в целях экономии бюджетных ресурсов.

— Неужто так мало с нашим даром абитуриентов сюда обращается? — изумился я, поскольку ни разу еще не встречал упоминания о том, что существует настолько серьезный перекос в распределении даров.

Ну, стандартно огневиков чуть больше чем остальных. Следом водники уверенно свою нишу занимают. Воздушники и земельники примерно в паритете находятся. А дальше уже идут малочисленные представители сложных стихий: природники, некроманты, целители. Ну и менталисты там же находились, если бы нам было позволено заявлять о себе официально. А тут ерунда какая-то. Люди с одним из самых распространенных даров — и не поступают в центральный филиал Государственной магической академии? Что за бред?

— Обращаются-то многие, — Евстигней явно соскучился по общению и был не прочь поболтать. — Вот только принимают не всех. С каждым годом всё меньше и меньше тех, кто собеседование проходит. А значится, отправляют их учиться по тем филиалам, откуда они приехали. Матушка моя и была бы рада всех принять под свое крыло, но… коллеги её каждый раз причины изыскивают, почему им абитуриенты не подходят. Я вот и не ожидал даже, что сегодня кто-то появится из новеньких, решил в город съездить по делам. А тут такое дело!

— Поэтому и в комнатах не убираетесь? — понятливо кивнул я.

Комендант явно смутился.

— Ну, тут дело такое, тонкое. Мать вечно шпыняют кому не лень за перерасход казенных средств. А общежитие оно же в связке с кафедрой находится как бы. Каждая лишняя уборка в табели отражается, требует привлечения людей. Вот я и пытаюсь ей помочь… чтоб через меня её лишний раз не обижали. Всё равно же студентов новых нет. Знал бы я пораньше, что ты сегодня поступишь, сам бы шваброй вооружился и всё отдраил по уму, дело нехитрое, — забывшись, перешёл на «ты» Евстигней, но я был совершенно не против.

М-да. Вот тебе и еще один заговор налицо. Уровнем поменьше, но тоже интересный. Кому и почему не нужны в столице квалифицированные маги-воздушники? Или же это персонально против Агнессы Игнатьевны кто-то зуб точит и много кого подговорил заодно с ним выступить?

После того, как меня самого едва не выперли отсюда стараниями Леопольда Дамировича, я решил, что непременно разберусь в чем дело. Бесит этот серпентарий единомышленников несказанно!

А ведь интересная штука получается, если так поглядеть. Я вот смог, пробился, поступил. Спасибо деду за государственный ордер на вселение, без него Брунов с огромным удовольствием пинком отправил бы меня обратно в Ипатьевск. Но у других-то воздушников такого бюрократического щита нет. И вот их под любым подходящим предлогом вышвыривают восвояси. Всегда ведь можно заявить, что здесь учатся лучшие из лучших, а они до этого уровня недотягивают.

Но тогда опять же непонятно: а что, в столице рождается мало дворян и бастардов со склонностью к стихии воздуха? Они-то почему в Государственную магическую академию не торопятся, хотя уж кому-кому, а им бояться точно нечего, их из города по провинциальным филиалам распределять права не имеют? Они тут родились и живут. Странно это всё. Очень странно.

А если на секунду предположить, что вся эта непонятная кампания сводилась к тому, чтобы в этом году в центральный филиал не поступил ни один из воздушников? Тогда действительно, было бы впору ставить вопрос о закрытии соответствующей кафедры после того, как по данной дисциплине доучится последний студент.

— Интересно, а где же тогда люди свой воздушный дар развивают, если не здесь? — забросил я пробный шар.

Вряд ли простодушный Емельян Сергеевич действительно что-то об этом знал, но… может, и слышал что-то, раз уж настолько в курсе проблем, стоящих перед его матерью.

— Известно где, — вздохнул комендант. — В Москве да Новосибирске. Рвутся туда что было сил. Считается, если где их воздушный потенциал на всю катушку и раскроется, так только в этих филиалах, на другие и не смотрят. Даже специально, бывает, жилье заранее себе подбирают там, чтобы без сучка и задоринки устроиться. Матушка одно время даже семинары проводила, пыталась доказать будущим студентам, что они и в столице смогут всему обучиться, да потом отчаялась и махнула рукой. Говорит: мода это, ничего не попишешь.

Ага, уже какая-то определенность. Но неизвестных моментов по-прежнему чуть больше, чем слишком. Если это мода, значит, где-то есть и законодатели моды. И мне бы очень захотелось сначала поглядеть на них издалека, а потом и познакомиться поближе, если в том будет необходимость.

— А еще, — понизил голос Емельян, предварительно осмотревшись по сторонам, будто опасался, что кто-то может нас подслушать в этом практически пустом здании. — Сам своими ушами слышал, что те из наших, кто центральный филиал окончил, на хорошую должность могут и не рассчитывать. Не котируется наше обучение.

— И где же ты такое слышал? — осторожно поинтересовался я, не желая спугнуть собеседника.

— Да к нам сюда приходил как-то пару раз один из бывших выпускников друзей навестить. Ну и нарассказывал им всякого. Несколько человек после этого по семейным обстоятельствам устроили себе перевод кто куда, лишь бы только диплом в другом месте получать.

— Дай-ка угадаю. Ты сам не помнишь, как этот бывший выпускник здесь учился и в этом общежитии пять лет провел?

— Верно? — с удивлением протянул комендант. — Я же всю голову сломал тогда, но раз человек говорит, что он здесь учился, значит, и впрямь учился. Может, из более ранних выпусков просто. Я-то здесь всего девятый год работаю.

Тут и семи пядей во лбу не надо быть, чтобы понять: налицо чей-то злой умысел. Но против кого он направлен? Кому-то перешла дорогу Агнесса Игнатьевна, и с тех пор её преследует жестокий рок, чтобы она со временем лишилась кафедры и потеряла работу в Академии? Или же всё куда масштабнее и глобальнее, нежели просто чья-то изысканная месть немолодой женщине?

Похоже, у меня талант находить себе приключения там, где и не ожидал. Я не так давно приехал в столицу, как успел вляпаться уже в две предельно интересные, назовем их так, истории. И это пока шло совершенно вразрез с моим желанием наконец-то заняться феноменом Иных. Освоить учебные дисциплины для меня особого труда не составит. Единственный вопрос пока с магией воздуха, но раз дар у меня в наличии, значит, справлюсь. Теперь уже прямо всем назло возьму и освою по максимуму!

Но свободное время… черт, боюсь, объем будущих исследований придется сократить, хотя бы поначалу, пока не разберусь с двумя насущными проблемами. Раздражает. Да что там — откровенно бесит! Смирившись с тем, что от Академии мне в любом случае никуда не деться, в уме-то я себе уже всё распланировал. Как по утрам занимаюсь спортом до начала занятий. Затем лекции, семинары и прочие практические занятия. Обед. А по возвращении в общежитие — никто, кроме Иных! С моей памятью нет необходимости зазубривать конспекты, тратя на это драгоценные свободные от пар часы. Но, но, но… как много «но», черт бы их побрал!

Мы еще поболтали с Евстигнеем о всяком разном и расстались взаимно довольные друг другом. Моё первое впечатление о нём, как о не слишком далеком человеке, оказалось ошибочным. Да, возможно, он не смог стать специалистом из-за слишком слабого дара и общей бесхитростности характера. Но вот дураком он не был! Под маской простодушного увальня скрывался интересный собеседник, умеющий подмечать всякие мелочи, на которые бы многие и внимания не обратили.

Окончательно лед между нами растаял, когда я спросил его о тренировках: мол, видно, что тело у тебя подтянутое, как нарабатывал? В ответ Евстигней радостно поведал о том, что комплекцией он обязан покойному батюшке из простых, в его роду все богатыри как на подбор. И занимаются кто чем: складские работники, автослесари, камнетёсы, монтажники, потому и вес лишний не набирают с такой работой. Он бы тоже пошёл по их стопам, но мать слёзно умоляла не бросать её здесь одну на съедение акулам. А комендант — должность сидячая. Вот он во избежание будущих проблем и стал три раза в день на площадку неподалеку ходить, которая из всех прочих ему больше всего нравится.

— Там и блины нормального веса, и грифы достойные, а не те, что можно за один приём согнуть. Захочешь, потом покажу, тут совсем под боком!

Я выразил горячее согласие, кажется, сообразив, какую именно из площадок он имел в виду: воркаут для пауэрлифтеров, как я её про себя назвал. Внушает.

За всеми разговорами едва не пропустил время ужина. Успел забежать в столовую для абитуриентов, что называется, в последний момент. Особого разнообразия на линии раздачи уже не увидел, что и понятно, но мне всё-таки удалось заполучить вполне достойный и сытный набор блюд. Ещё и с собой пакет плюшек набрал, уж очень аппетитными они выглядели.

В кровать плюхнулся с настроением «наконец-то этот долгий безумный день заканчивается». Даже новости читать не полез, решив, что ничего страшного не случится, если я займусь этим после завтрака. До начала учебы остается полторы недели, и было бы неплохо потратить это время на нормальный отдых. В нашей семье и так пока есть, кому впахивать за троих: дедуля не даст соврать. Нужен баланс.

Проснулся посреди ночи от того, что меня вовсю приводил в чувство Филин.

«Что случилось?» — вскочил я в кровати, протирая глаза и гадая, откуда и что мне сейчас прилетит.

«Пятьдесят восемь секунд. На тридцать пять секунд быстрее, чем в прошлый раз».

«А?»

«Мне нужно было понять, какой минимальный срок проходит до твоего пробуждения, если я действую старыми методами, и можно ли его как-то укоротить. Я выяснил. К сожалению, результат, которого ты пожелал, не получится, даже если твое сознание не угнетено дополнительно лекарствами. Буду искать другие способы».

Очень хотелось ругаться. Но ментальный конструкт был абсолютно прав, решив устроить эту проверку. Как бы еще иначе он мог выяснить наши взаимные возможности в данном плане? Осталось лишь надеяться, что он не додумается применить электрошок или что-то столь же радикальное.

«А ведь неплохая идея!» — тут же отозвался Филин, считав мою последнюю мысль.

«Даже не думай, малой! — вскинулся я. — Да и каким образом, хотелось бы знать, ты это чисто технически обеспечишь, будучи бестелесным?»

«Эх, папаша… опять ты меня обламываешь! Одним глупым фактом на корню зарубить столь прекрасную теоретическую возможность, это надо постараться.»

«Кстати, тут у меня для тебя еще одно задание успело созреть».

«Какое же?»

«Раз ты меня разбудил, теперь сделай всё, чтобы я заснул».

«А ты умеешь тонко издеваться».

«И всё? Сразу в кусты? Или хочешь сказать, малой, что для тебя это неподъемная задача?» — не удержался я от подначки.

Полминуты в нашем ментальном эфире стояла тишина, а затем там раздалась… колыбельная! Я не выдержал и расхохотался. Но Филин, похоже, решил доказать мне, что он чего-то стоит, потому что невозмутимо принялся менять тексты колыбельных, тональность, даже голос, которым он мне их пел.

Очнулся я, когда на моё лицо из-за незашторенного окна упал солнечный луч, явно вознамерившись вознаградить запоздалым загаром во всю правую щеку.

«Да ладно! — изумился я. — Сработало? Засек, через какое время?»

«Двадцать две минуты четырнадцать секунд, — не без гордости заявил Филин. — Кажется, мне удалось подобрать правильный резонанс».

«Тогда при удобном случае испытаем ещё раз, — заключил я. — И как я раньше не сообразил найти в твоем лице лекарство от бессонницы?»

«Может, потому что ты ею никогда особо не страдал, папаша?»

«Твоя правда. Но лишним не будет. Благодарю за службу, малой!»

Подумав, решил на завтрак не торопиться. Мне вполне хватало заранее припасенных плюшек, чтобы избавиться от легкого чувства голода. Идти осваивать местные спортплощадки в компании Евстигнея, дабы укрепить нашу нежданную дружбу, тоже ещё успеется. А пока действительно займусь чтением новостей. Надо же знать, какую волну поднял сейчас мой дедуля.

Впрочем, как и следовало ожидать, пока никаких громких заявлений не последовало. Лишь подозрительно частые сообщения о внезапно приключившихся отставках. Пара статей не из центральных изданий от тех журналистов, кто эту странную тенденцию заприметил и решил высказать свои предположения, с чем это может быть связано. Не угадал, кстати, ни один из двух.

Внезапно зазвонил дальфон. Надо же, Игорь Семенович!

— Алло?

— Внучок, — голос деда звучал подозрительно ласково, прямо как перед показательным разносом, и я тут же напрягся, предчувствуя неладное. — И когда, стесняюсь спросить, ты собирался мне обо всём рассказать?..