Чертов менталист

Глава 29

— А ты что здесь делаешь? — озадачился мужик в кожаном плаще.

— Провожаю своего друга! — гордо вскинулся Эраст и чуть покачнулся при этом.

— Хочешь сказать, что Валерьян Николаевич — твой друг?

— Если бы я хотел сказать что-то иное, я бы и сказал. Но я произнес то, что произнес. Или ты окончательно разучился меня понимать?

Я сообразил, что семейная сцена может продлиться долго, поэтому предельно корректно сообщил:

— Господа, у меня выдался на редкость утомительный день. Если вы хотите со мной пообщаться, давайте назначим встречу. Скажем, в одиннадцать утра в «Пижонах». Уверяю вас, там достойная кухня, вы не останетесь разочарованными. Встретимся у входа в заведение без пяти одиннадцать. А сейчас я, к сожалению, вынужден вас покинуть.

С этими словами я проследовал к дверям общежития и… о чудо! Меня никто не остановил.

Я добрел до своей комнаты, одновременно дав Филину задание подслушать разговор Эраста с отцом, после чего посбрасывал с себя одежду, да и вытянулся на кровати во весь рост, моментально провалившись в крепкий качественный сон.

Проснулся после десяти утра. Сообразил, что утренняя зарядка отменяется за общим недостатком времени, после чего с наслаждением умылся, неторопливо выбрал среди своих немногочисленных костюмов наиболее представительный и…

…понял, что стоило бы в ближайшее время навестить одежный магазин. Мой костюм был хорош и безупречен, но он настолько отчетливо напоминал мне о похоронах, что… В общем, для сегодняшней встречи сойдет, даже неплохо будет, если князь Асатиани увидит, что я аккуратно соблюдаю траур по погибшей семье, но в целом надо бы поискать что-нибудь другое, более подходящее мне по характеру.

Вот в прошлой жизни был у меня любимый пиджак. Куплен по случаю непойми где, то ли на распродаже, то ли и вовсе в сэконд-хенде, за давностью лет уже и не припомню. Но какой же он был изумительный! В мелкую клетку, с кожаными заплатами на локтях и множеством карманов, как внешних, так и скрытых. Я выглядел в нем как Индиана Джонс, только шляпы для полноты образа не хватало. Да я и чувствовал себя в нем как Индиана Джонс! Вот стоило только его надеть, как сразу же поднималось настроение. Поэтому я берег его как зеницу ока и носил очень аккуратно и крайне нечасто, чтобы волшебство не пропало.

Увы, у каждой вещи есть свой срок. Жена как могла латала расползающийся по ниткам остов, но спасти пиджак даже она с ее мастерством была не в силах. Но и после этого я его не выбросил, а носил дома вместо шлафрока длинными зимними вечерами, пока он окончательно не превратился в ветошь.

Эх, найти бы здесь такой же! И пусть он покажется на чей-то вкус немодным, а то и экстравагантным: мне всё равно.

Мысленно добавив этот пункт в свою внутреннюю напоминалку, я призвал Филина, и пока вразвалочку добирался до ресторана, слушал, чем закончилась вчерашняя встреча князя и его бастарда.

В целом — предсказуемо. Леван наехал на Эраста за пьянку. Эраст огрызнулся, что он гуляет на свои честно заработанные средства, а завтра ему не на работу. Заодно попытался выяснить, какого рожна его бате надо от его друга Валерьяна, раз он не поленился ради этого приехать в столицу. Леван осадил парня, заметив, что это не его дело… ну а дальше понеслась самая обычная свара, правда, в весьма изысканных выражениях. Сказывалось воспитание сторон. Разошлись взаимно обиженные и фыркающие. Миндель добрался до преподавательского корпуса, а князь со своим сопровождающим — до гостиницы в торгово-развлекательной зоне. Надо же, а я и не предполагал, что там такая есть.

Стоп. А почему Асатиани ему отец, если у Эраста отчество Карлович? Надо будет при встрече осторожно поинтересоваться, отчего так вышло. Даже Изюмов своему бастарду свое отчество дать не постеснялся, так отчего же здесь подобной картины не наблюдается?

И кстати: а ведь Миндель на папу своего нисколько не похож! Разве что в профиль что-то этакое пробивается, но в целом не скажешь, что копия. Загадка на загадке.

На место встречи я прибыл вторым. Первым оказался Эраст, на которого я тут же набросился с расспросами.

— Мама очень гордая была, — вздохнул парень. — Отец вообще ничего не знал о том, что я родился, и только в три года она сообщила ему, что так, мол, и так, у тебя есть сын. Отчество мне дала в честь прадеда. И вообще она очень ревниво относилась к тому, что у её ребенка, оказывается, есть еще один родитель. Я бы и не знал, что у меня имеется дар некроманта, если бы отец отдельно не настоял на проверке, а затем на обучении. Мама же изначально была против всего этого.

— Ты так говоришь, будто её уже нет, — осторожно заметил я.

— Ты прав, мой друг. Мамы не стало, когда я учился на первом курсе. Она не говорила мне, что смертельно больна. Я видел, что она тает, но даже представить себе не мог, насколько серьезно и безвыходно её положение. Помнишь? Гордость, возведенная в абсолют. Она никогда не показывала при мне свою слабость. И вот я стою у могилы, а мой единственный родной человек — не настолько уж мне и близок, чтобы с ним можно было обсудить хотя бы это. Я два года пытался смириться с мыслью о её кончине, прежде чем смог вернуться в мир живых, образно говоря. Мы с ней действительно были очень близки…

— Понимаю, — кивнул я. — Кстати, а чего ты пришел-то? Или боишься, что твой отец на меня наезжать станет?

— Я не представляю, где и как вы могли с ним пересечься, но ты мой друг, — упрямо мотнул башкой Эраст. — А я знаю, как отец умеет давить на людей, если ему что-то от них требуется. Вот поэтому я и пришел. Я не дам ему растоптать тебя!

Не стал я говорить, что на меня где сядешь, там и слезешь: очень уж трогательной выглядела эта попытка защитить человека, с которым Миндель познакомился всего лишь вчерашним вечером. Но я её оценил.

Впрочем, я не чувствовал фальши в словах Эраста. Этот парень был ровно таким, каким и представлялся внешне: открытым, импульсивным, добросердечным. Славный малый. Мало нынче таких, ой как мало…

Князь и его сопровождающий появились, когда на часах красовалась отметка в одиннадцать часов и три минуты.

— Прошу прощения за опоздание, — чуть поклонился Асатиани. — Возникли непредвиденные проблемы в гостинице, которые нас задержали.

— Ничего страшного, — учтиво улыбнулся ему я. — В ожидании вас мы замечательно коротали время за разговором.

Леван вздохнул, и в этом вздохе читалась неприкрытая скорбь. Ему явственно жало то обстоятельство, что мы знакомы с его бастардом. Но поделать с этим он ничего не мог. Как и с тем, что Эраст собирается присутствовать при нашем общении.

Мы зашли внутрь, и нашу компанию провели в кабинет. Вновь повторилась процедура выбора деликатесов и их последующей доставки на сервировочном столике неулыбчивым официантом. И вот аккурат между закусками и первыми блюдами Леван наконец-то соизволил сообщить, ради чего проделал столь долгий путь.

— Валерьян Николаевич, приношу вас свои соболезнования в связи с постигшей вас утратой.

Я изобразил вежливый кивок: мол, принимается, валяй дальше.

— Ваша мачеха Глафира Анатольевна еще весьма молода. Я бы даже сказал, юна. Она носит траур по вашему батюшке, что достойно уважения. Но… замыкаться женщине в четырех стенах, когда она так прекрасна собой — преступление против природы. Вы согласны со мной?

— Безусловно, — подтвердил я, зачерпнув ложкой янтарной ухи и немедленно отправив её в рот.

— К тому же её сын с большой долей вероятности унаследовал от своего отца дар некроманта, которым, как вам, наверное, уже известно, владею и я сам.

— Насчет Емельяна есть определенные сомнения. Он может оказаться как водником, так и геомантом. В его роду по женской линии были сильные маги земли, — заметил я.

— Это как раз не страшно. В столь юном возрасте очень многое зависит от воспитания и…

— Первый приступ мозговой горячки случился у меня в четыре года, — прервал я излияния князя. — Прямо в отцовской лаборатории. Второй приступ последовал в двенадцать лет, когда отец предпринял еще одну попытку заставить меня бестрепетно лишать своей рукой жизни братьев наших меньших ради получения жертвенной энергии. Вы хотите, чтобы Емельян прошёл через те же испытания, что и я? Даже не будучи при этом подтвержденным некромантом? Я категорически против, и думаю, Глафира Анатольевна, как чуткая и заботливая мать, тоже не в восторге от той карьеры, которую вы видите для ее сына.

Асатиани явственно растерялся, переводя взгляд с меня то на Эраста, то на своего охранника, который с невозмутимым видом поглощал харчо, делая вид, будто он здесь чисто для антуража.

— Но зачем же так жестоко-то? Поверьте, мне и в голову не приходило тащить маленького мальчика в лабораторию и начинать его обучение со столь варварских практик. Некромантия — она весьма камерная и неспешная вещь, сродни истинному произведению искусства. Простите, просто вы сам не некромант, поэтому не понимаете всей прелести нашей стихии…

— Ошибаешься! — усмехнулся Эраст, покатав в ложке клецку. — Валерьян не хочет быть некромантом. Но он превосходно разбирается в предмете. Именно в этом мы с ним похожи. Я тоже не вижу никакой чести в том, чтобы идти классическим путем, когда наш дар открывает перед нами такие широкие возможности для помощи людям.

Леван окончательно лишился дара речи.

— Вы… и вправду некромант? — осведомился он секунд через двадцать, переварив полученную информацию.

— Нет. Как сообщили сотрудник особого отдела по контролю за использованием магических способностей, у меня четкая предрасположенность к воздушной стихии и всего лишь склонность к некромантии. Да, я многое знаю в теории, поскольку некро-практикой никогда не занимался из принципа. Но это не означает, что я специалист в данном вопросе.

— Валерьян на себя наговаривает, — усмехнулся Миндель, которому мне в ту секунду жутко захотелось наступить под столом на ногу, или же отвесить подзатыльник. — Можешь мне поверить, папа: у него весьма солидная база. Мы вчера с превеликим удовольствием общались по этой теме. Я бы даже сказал, что уровень его образования, как у выпускника Академии. Мало кто из моих оболтусов-студентов мог бы похвастаться знаниями подобного уровня.

— Получается, вы многое взяли от своего покойного отца, — заключил Асатиани, и мне оставалось лишь подтвердить этот вывод коротким кивком.

На пару минут над нашим столом повисла пауза, которую мы с Эрастом использовали, чтобы прикончить свои супы. Всё-таки есть во время серьезного разговора не слишком удобно, особенно если пытаешься произвести впечатление на своих собеседников.

Князь же сидел в полной задумчивости, начисто позабыв про деликатесы. Он напряженно о чем-то думал, но я счел, что лезть к нему в голову в сложившихся обстоятельствах попросту бестактно. Опять же: а вдруг он носит соответствующий сигнальный артефакт? Или просто сам почувствует постороннее вмешательство? Нет-нет, свое любопытство я смогу удовлетворить и другим способом.

— Хорошо, — решился Асатиани. — Я готов пообещать, даже поклясться при необходимости, что ваш младший брат не станет обучаться некромантии против его желания, если по прошествии времени обнаружится, что он владеет другим даром. При подобном условии вы не станете препятствовать нашим встречам с вашей мачехой с целью моей дальнейшей женитьбы на ней?

— Глафира Анатольевна взрослая женщина и сама способна выбрать себе нового мужа. Я не собираюсь её каким-либо образом неволить в данном вопросе или препятствовать её волеизъявлению. Но если она скажет мне, что не любит вас, а вы продолжаете её преследовать, тогда я буду вынужден вмешаться и защитить её.

— Но вы ведь формально больше не относитесь к роду Изюмовых? — напомнил князь.

— В данном случае это не имеет значения, — отрезал я. — Если мачеха попросит меня о защите, она её получит. Ей и так несладко пришлось после гибели мужа и падчерицы, только поездка на богомолье смогла хоть как-то успокоить бедолажку. Поэтому повторю еще раз: все зависит от Глафиры Анатольевны. Я — всего лишь инструмент в её руках.

— Как вы считаете, у меня есть шансы добиться её благосклонности?

Я припомнил наш последний разговор с Глафирой и кивнул.

— Она назвала вас необычным мужчиной. Внимательным, с тонким чувством юмора. На мой взгляд, это скорее «да», чем «нет». Но если вы будете давить на неё, требуя определиться, какой именно дар будет развивать её сын, вы рискуете своими руками разрушить возведенные с таким старанием мосты.

— Надо же, она обсуждала меня с вами, — залился улыбкой Асатиани. — Я даже не мог надеяться на это!

— Скажите, князь, раз уж у нас с вами зашел такой разговор. На что вы рассчитываете в долгосрочной перспективе? Думаете, при благоприятном стечении обстоятельств Глафира Анатольевна подарит вам еще одного сына, раз у нее уже получился Емельян?

Вот уж чего я не ожидал, так того, что Леван и Эраст дружно расхохочутся после моих слов. Еще и охранник к ним присоединился, правда, он в отличие от этих двух смеялся тихо, деликатно прижав к губам свою огромную ладонь.

— О нет, мой юный друг! — произнес мой собеседник. — Вот на это у меня точно нет ни малейшей надежды. Уж не знаю, как так повелось, возможно, наш предок поймал какое-то сложное проклятие, но… князья Асатиани в неволе не размножаются! В законном браке у нас рождаются только дочки! Необъяснимый, но неоднократно подтвержденный факт.

— Подождите, но как-то ведь вы титул свой передаете при этом? — опешил я.

— Да. Выбираем самого достойного среди бастардов и ставим его перед фактом. И тебе, оболтус, — повернулся князь к Эрасту, — тоже предстоит через это пройти. Ты у меня единственный, сам понимаешь. Хоть и вырос непутевым, но… дар семейный у тебя присутствует, и кровь моя в жилах течет.

Миндель в ответ на это лишь закатил глаза, давая понять, что дворянский титул, полученный таким путем, его ничуть не привлекает.

— Вот упрямец! — со скрытым одобрением прокомментировал это Асатиани. — Ну ничего. Я вон тоже при рождении другие фамилию и отчество имел, однако же справился, когда отец указал на меня.

— Простите за нескромное любопытство, а у него и другие сыновья были? — не удержался я от вопроса.

— Трое, — кивнул Асатиани. — Но некромантом среди них вырос только я. Так что его выбору никто не поразился, сами понимаете.

— Удивительно! — прокомментировал я и ничуть не покривил душой.

— Что же, Валерьян Николаевич, вижу, что я не зря повстречался с вами. Вы подарили мне надежду на то, что я смогу растопить сердце вашей прекрасной недотроги-мачехи. И я помню ваши слова о том, что я никоим образом не должен давить на нее, апеллируя к дальнейшему выбору пути её сына. Хотя и не скрою: мне было бы приятно, если бы он всё-таки выбрал нашу стихию. Я смог бы стать ему неплохим наставником.

При этих словах Эраст фыркнул.

— А что, я плохо тебя учил? — недоуменно поднял брови Асатиани. — Всё, за что я могу себя винить, так это за чрезмерную мягкость. Вот какого рожна ты с таким талантом в патологоанатомы намылился, а? Всё равно что тончайшей фарфоровой чашкой воду из грязной лужи черпать.

— Ой, не начинай только! — скривился Миндель.

— А я не начинаю! Я продолжаю настаивать на том, что ты гробишь себе жизнь!..

Прикинув, что мы с князем уже всё выяснили, а присутствовать при семейной ссоре нет ни малейшего желания, я предпринял попытку расплатиться и уйти. Асатиани тут же поставил меня перед фактом, что платить будет он и точка, иначе обида на всю жизнь. Ладно-ладно, сделаю вид, что поверю. Опять же: экономия средств налицо. «Пижоны» — ни разу не бюджетное заведение. В общем, оставив отца и сына мусолить тему, ставшую причиной их раздора, я вышел на свежий воздух и отправился к общежитию, размышляя о причудливых поворотах судьбы.

Не знаю, что меня насторожило. Может, память прошлой жизни дала о себе знать? Правда, тогда я выходил из здания, а не заходил в него, и в меня стреляли, а эта дамочка, что стоит неподалеку от крыльца общежития, в руке нож сжимает, но аналогия-то напрашивается самая прямая…