Чертов менталист

Глава 22

— Агнесса Игнатьевна, Леопольд Дамирович, здравствуйте!

Я вошел в тридцать четвертую аудиторию ровно в одиннадцать сорок пять, как мне и было велено.

— Почему без стука? — скривился некромант Брунов.

— Вероятно, потому что меня заверили, что здесь это не принято? — беззаботно отозвался я, не забыв мысленно влепить еще один жирный минус своему вчерашнему сопровождающему.

— Ах, оставьте, Леопольд Дамирович. Вероятно, это очередная шутка старшекурсников, — чуть устало улыбнулась воздушница сразу мне и коллеге. — Проходите, Валерьян Николаевич. Ценю вашу пунктуальность.

Я тут же с признательностью ей улыбнулся, не забыв зардеться при этом как маков цвет. И прямо принялся усиленно транслировать мысль, как я бы хотел заниматься с ней… магией воздуха. Нет, к запрещенным ментальным воздействиям это при всём желании отнести невозможно. Но если дама хотя бы слегка восприимчива к силе духа, мое скрытое послание не оставит её равнодушной.

На руках, кстати, у обоих красовались браслеты. Дизайн, безусловно, был получше, чем у тех посланцев Куракина, но принцип, думаю, был схожим: предупредить владельца, что на него оказывается направленное ментальное воздействие. Смотреть в дверную скважину — сколько угодно, можно даже нежно пытаться подобрать ключ. А вот орудовать ломом и выворачивать наизнанку проём нельзя. В общем, чепуха голимая. Если даже что-то засекут, можно тут же для зрителя устроить нервическую сцену, на которую можно будет впоследствии списать всё, что угодно.

Да, я вчера полночи думал. Обо всём думал. Спокойно и обстоятельно. Делая записи, которым было суждено сгореть к рассвету в чайном блюдце.

Идея запретить ментал в этом мире изначально была обречена на провал. Просто потому, что нельзя запретить дышать, есть или посещать отхожее место. Сила духа есть у каждого человека. У кого-то слабее, у кого-то сильнее. Те, кто могут сознательно использовать её, воздействуя на окружающих, называются менталистами. Но… даже условный не-менталист может выдать такой взрыв эмоций, что на него сработают все возможные браслеты.

Думаю, вчера таких эманаций в районе подрыва машины, в которой должен был ехать дед, хватало с избытком. Именно поэтому он безо всякого смущения обратился ко мне напрямую, велев идти обратно в ресторацию. Никто на общем фоне этого уже не заметил.

Итак, возвращаемся в прошлое, когда одним росчерком казенного пера менталисты внезапно превратились в изгоев. И… началось! Возникает особый отдел по контролю за использованием магических способностей. Сначала в его штате были исключительно обычные люди, но… как можно увидеть ультрафиолет без спектрофотометра? Или услышать ультразвук? Почувствовать ментальное воздействие, когда ты деревянный по пояс в этом плане?

Поэтому к работе стали привлекать менталистов. Сначала, насколько я смог собрать воедино куцые обрывки информации, звали их (заставляли силой?) на правах консультантов, но никак не действующих сотрудников. Этот форменный цирк продолжался довольно долго, но лет через десять волевым решением министра Окопьева ограничение было снято, и менталисты получили погоны ровно затем, чтобы следить за себе подобными.

Одновременно с этим процессом вырос черный рынок на услуги менталистов. Заказчиками выступали люди, которым использование возможностей силы духа казалось панацеей от всех бед. Типа того же Куракина, что хотел подправить черепушку купцам Ингарским, с которыми ввязался в долгосрочную судебную тяжбу.

И вот тут я прямо зависал. Раньше до причисления ментального воздействия к запрещенным обе стороны процесса, особенно при подозрении на подобное воздействие, просто прошли бы проверку на наличие внедренных воспоминаний, желаний и прочей ереси. Процедура стандартная, доступная каждому и недорогая. Здоровью тоже ничуть не вредит. Проблемы могут начаться только на стадии возвращения к исходной памяти, но тут уже от конкретного специалиста всё зависит, как и от любого иного врача.

А вот сейчас этой процедуры нет. НЕТ! Понимаете, в чем весь прикол? Одной рукой уводим менталистов в серо-черную зону, другой — убираем проверки на наличие ментальных воздействий. И всё! Формально граждане Российской Империи наконец-то защищены от страшных-ужасных ребят, что могут невозбранно копаться в чужих мозгах. Ура-ура, запускайте фейерверки, кидайте чепчики, приходит счастье в каждый дом.

По факту же люди вообще потеряли всякую возможность оперативно выяснить, воздействовал ли кто-то на них, кроме как обратившись за этим в особый отдел, который девяносто девять процентов заявлений отбрасывал с формулировкой «бытовой или хозяйственный спор, к сфере интересов ведомства не относится». Идеально!

Да меня самого Карп Матвеевич пытался так отфутболить, о чем тут говорить! И клевреты Куракина, о которых я ему лично сообщил, отвалились сами, без намека воздействия со стороны особого отдела. Просто кто-то умный прочел, что я стал абитуриентом Государственной магической академии, а следовательно, с легкостью слить меня после судебной тяжбы уже не получится.

Ищи, кому это выгодно. Мошенникам всех сортов и мастей? Безусловно. Но решения принимались на высшем уровне. Следовательно…

— Валерьян Николаевич, вы с нами? — недовольно хекнул Брунов.

— У вас есть какие-то сомнения на этот счет? — бодро парировал я, одновременно отбросив все посторонние мысли.

— Да как сказать. Сидите, улыбаетесь нам тут вовсю и молчите.

— Жду, когда начнется собеседование и не тороплю вас. А что, надо?

— Могли бы для начала хоть что-то о себе поведать.

— Привык не начинать без отдельного распоряжения — раз. У вас должны быть обо мне все нужные данные — два. Так что конкретно вас интересует?

— То есть вам вообще нечего рассказать хотя бы о том, почему вы решили поступить в Государственную магическую академию? — Леопольд Дамирович прищурился, и его лицо стало для меня настолько неприятным, что я понял: моя ставка на Агнессу как спасительницу сегодняшнего мероприятия была абсолютно верной.

— Отчего же? — продолжаю держать на лице широкую улыбку. — Тут как раз всё просто. У меня изначально воздушный дар, который достался мне от моей покойной матери. А отец хотел видеть меня некромантом, поэтому делал всё возможное, чтобы я развивался не по своей стихии.

— Изюмовы — известные в наших кругах маги, — осклабился Брунов. — Думаю, если Николай Алексеевич, как вы говорите, делал всё возможное, то он смог добиться… определенного результата.

Ах ты ж, зараза! Вижу, к чему ведешь, даже не надейся!

— Я вообще из тех людей, знаете ли, кто умеет учиться и достигать того, чего хочет преподаватель, — смотрю ему прямо в глаза, после чего перевожу взгляд на Агнессу Игнатьевну. — Но мне претит ради собственных целей мучить и убивать живые существа.

Ага, есть попадание! Барышня тоже любит зверушек. И я об этом знал, недаром успел изучить всю имеющуюся в сети информацию, где и увидел ее фото с котиком на руках.

— То есть вы признаете, что достигли определенного мастерства во владении искусством некромантии, но при этом упорно продолжаете корчить из себя воздушника?

Я сморщился. Грубая игра, не люблю.

— Можно ли воздержаться от подобных выражений? — кротко попросил я Леопольда Дамировича. — Признаюсь, я прибыл сюда в несколько взбудораженном состоянии и могу чрезмерно резко их воспринять. У меня, знаете ли, вот только недавно девять дней было с момента гибели отца и сестры, — и вновь пасу глазами Вилюкину. — Если же вы считаете, что я и впрямь что-то корчу из себя, то обоснуйте свои слова.

Вот тут настал черед Брунова ловить ртом воздух. Ага, привык с перепуганной абитурой общаться? А на тебе ответочку под дых! Нарушение профессиональной этики налицо, тут не отмажешься. А запись ведется, если верить направленным на нас скрытым камерам, которые не настолько уж и скрытые, признаемся откровенно.

— Валерьян Николаевич, а вы действительно ничего не умеете из воздушной магии? — осторожно поинтересовалась Агнесса.

— Я бы и рад, сказать, что да, но… увы, нет. Зато я буду идеальным материалом в руках того скульптора, кто вылепит из меня человека, которым я должен был стать изначально! Это моя единственная мечта после того, как я наконец-то смог отказаться от стихии некромантии! И по всем предварительным оценкам я должен быть неплох как будущий маг воздуха.

Кажется, сработало. Поплыла Вилюкина. Ей действительно давно хотелось воспитать хоть одного мага-воздушника по собственным лекалам, да всё не было возможности.

— Мы — государственное учебное заведение, юноша, — Леопольд смотрел на меня как на предателя. — Одно дело доводить до ума студента, с младых лет старающегося преуспеть в своей стихии. Другое — обслуживать капризы юноши, который вдруг возомнил, что ему хочется поменять коней на переправе. Это потребует дополнительных ассигнований из бюджета ради неясной перспективы заполучить среднего, а то и откровенно слабого специалиста. Идите в частный университет, развлекайтесь там, тем более средств на обучение у вас хватает, как я могу видеть. Мы-то тут при чем?

А вот теперь шах тебе и мат! Я прямо ждал этого момента.

— О том, что я именно воздушник, отнюдь не некромант, есть официальное заключение особого отдела по контролю за использованием магических способностей. И насколько я вижу, налицо конфликт интересов. Вы, Леопольд Дамирович, ввиду полной невозможности привлечь меня к обучению по своей дисциплине, начинаете всеми правдами и неправдами препятствовать мне в обучении по воздушной стихии. Простите, но это попросту некрасиво. Не подобает и чернит вашу репутацию. Я крайне разочарован.

— Ты меня еще и отчитывать будешь, щенок! — взвился Брунов.

Ого, как атмосфера раскалилась! Мужик, похоже, еще и огневик по второй стихии, о чем, разумеется, благоразумно предпочитает в открытом доступе не рассказывать. И вот тут прямо ай-ай. Если он еще на прошлых собеседованиях все камеры умудрился в этой аудитории пожечь, то рассчитывать на объективный контроль за собеседованием не приходится. Значит, действуем иначе. Ладно, всё под контролем, тоже просчитано заранее. И я вновь обратился к Вилюкиной.

— Мне негде искать справедливости, кроме как у вас. Полностью отдаюсь на волю вашего решения, — я в последний раз преданно взглянул на Агнессу и склонил голову.

Всё, сработало! Такого горячего отклика я давно не получал. Теперь барышня будет биться за меня аки львица за детеныша.

— Мне кажется, Валерьян Николаевич полностью отвечает требованиям для зачисления в столичное отделение Академии, — негромко, но уверенно произнесла она.

— Если вы так ратуете за то, чтобы этот юноша тратил зазря бюджетные деньги, он вполне может устроиться в наш филиал поближе к дому.

— Так, — склонилась над дальфоном Вилюкина, — но… Он должен учиться именно в Санкт-Петербурге!

— Вы, похоже, утомились, голубушка, раз принимаете желаемое за действительное, — бросил ей Леопольд, после чего сам уткнулся в свой дальфон и оторопел. — Нет. Не может быть. Еще вчера же всё было иначе…

— Что-то не так? — устало поинтересовался я.

— Откуда у вас государственный ордер на вселение? Кому вы дали взятку, чтобы его заполучить? — возмутился Брунов.

Ну вот теперь всё, маски сброшены. Обожаю такие моменты.

— Не находите, что вы только что жестоко оскорбили меня подобным предположением, Леопольд Дамирович? Или, возможно, вы хотите выяснить это лично в особом отделе по контролю за использованием магических способностей?

— Вы мне угрожаете! — о, вот и слюна закапала. Фу, слабак.

— Ни в коем случае! Но если вы считаете иначе, в таком случае Агнесса Игнатьевна, надеюсь, станет нашим арбитром. Всё, чего я желаю — справедливого зачисления на курс, где я имею право находиться по праву рождения, имеющегося дара, а также ордера на вселение, если первых двух пунктов вам вдруг показалось мало. Я — тот, кто мечтал наконец-то вернуться в родную стихию. Стать тем, кем и должен быть. Вы же, Леопольд Дамирович, подозреваю, желаете лишь добраться посредством меня до родовых секретов рода Изюмовых. И вы далеко не первый, уверяю вас. Но мой ответ — нет! Я собираюсь освоить магию воздуха, а что до профессиональных секретов — продолжайте вести лабораторные изыскания. Возможно, тем самым вы наконец-то обретете свои собственные ритуалы и перестанете тщетно гоняться за чужими.

— Да как ты можешь⁈ Я! Мне! Даже если ты мне на коленях принесешь свои родовые методики, можешь даже не рассчитывать, что…

— Леопольд Дамирович, — предупредительно шикнула Вилюкина, прервав разошедшегося Брунова, а зря, лучше бы он и дальше пел соловьем, зарывая себя все глубже и глубже в песок. — Мы уже выбиваемся из графика. В аудитории следующий абитуриент.

— Вас что, никто не учил стучать перед входом? — рявкнул некромант куда-то в сторону от меня

— Мне сказали, нельзя этого делать ни в коем случае, — растерялась неизвестная рыжая девчушка, скромно перетаптывающаяся возле двери.

Ясно, это действительно местная шутка такая. Выделенные для абитуриентов сопровождающие — идиоты. Думают, что их нельзя вычислить, а значит, посмеются над младшими и останутся безнаказанными. Да им самим, как бы, еще учиться предстоит. Мало того, что прилетит от преподавателей, так и от бывших абитуриентов тоже не заржавеет ответ рано или поздно. От меня так точно, поскольку на память не жалуюсь.

— Валерьян Николаевич зачисляется на факультет воздушной магии, центральное отделение, — своей волей постановила Агнесса Игнатьевна, нажав на что-то в дальфоне, после чего величественным жестом позволила мне удалиться.

Я поощрил ее помимо глубокого кивка еще и ярко выраженным чувством благодарности, чтоб уж наверняка прочувствовала, как я ценю то, что она для меня сделала, после чего спокойно покинул аудиторию. На Леопольда вообще не смотрел, чтобы не спровоцировать у человека инсульт. Он же сейчас такую ненависть испытывает, на меня глядючи, кушать не может…

Не скажу, что собеседование вышло очень уж сложным, ведь для того, кто привык просчитывать все загодя, такие задачи трудностей не представляют.

Итак, идем от обратного. Ордер на вселение. Тот самый ход, который предложил мне Семенович вчерашним вечером, и который он, используя обретенный административный ресурс, успел провернуть. Представляет собой этакую виртуальную приписку к определенной местности и ничего сверх того. Никаких гостиниц, адресов хостелов или общежитий. Человек с ордером может жить в пределах этой территории там, где сочтет нужным. Бюрократическая заплатка для служащих, которые вынуждены долгое время проводить в командировках в отрыве от своих родных мест, что может грозить потерей определенных благ, завязанных на местожительство.

В моем случае — просто идеальный вариант, поскольку в последний раз официально я числился в поместье Изюмовых, из рода которых успел выйти еще до пожара, а в дедовской усадьбе так и не застолбился. Дворянин-бомж, поскольку существую без определенного места жительства. Домж, ага-ага.

В теории выбрасывать меня обратно в Ипатьевск при таком раскладе Брунов не имел ни малейшего права, но… пока подам апелляцию, пока ее рассмотрят… Время, нервы… Ордер же решил все эти проблемы на корню. В ближайший год я должен жить в Санкт-Петербурге вне зависимости от того, буду ли я где-либо учиться или предпочту проводить свое время в сомнительных кафе-шантанах. Но поскольку с учетом происхождения, показателями аттестата и подтвержденными стихиями выкинуть меня экзаменаторы не могли, это означало лишь одно: мою полную и безоговорочную победу.

Что же до Леопольда Дамировича… Есть такая поговорка, которую терпеть не могу, но в данном случае она точно про него. Тот, кто мяч пинать не умеет, идет в тренеры. Вот он и есть такой вечный тренер. Ничем выдающимся в плане некромантии не выделялся, даже у Усольцева список всякого-разного на полстраницы больше. И это с учетом, что в сеть попадают далеко не все данные. Брунов хотел приосаниться на фоне успешного студента, ничего особого для этого не делая, всего лишь став его научным руководителем. А когда понял, что я на его факультет ни тушкой, ни чучелком заползать не намерен, в отместку попытался отрубить мне возможности поступить на факультет магии воздуха. Мой вердикт — мелочный человечишко и весьма средний маг.

Я вышел из административного корпуса, на секунду задержался и запрокинул голову, подставив лицо каплям несмелого дождя…

Эй, да что еще такое-то, а? Меня опять хотят убить?..