Чертов менталист

Глава 28

— Понимаешь, Леван решил, что в отсутствие князя Изюмова ты стал старшим мужчиной в нашей семье, и только поэтому я продолжаю тебя слушаться. Вот он и решил поговорить с тобой по-мужски о моей дальнейшей судьбе, — скороговоркой выпалила Глафира. — Он уехал на рассвете, просто я не сразу об этом узнала. Но Прохор сдружился кое с кем из местной обслуги, они ему всё и поведали. А я сразу же стала звонить тебе.

— Неожиданно. Вот только я одного не пойму: ты и впрямь не смогла объяснить Асатиани, что ты сама хозяйка своей судьбы, или же пытаешься таким вот образом за мой счет получить отсрочку от принятия решения, к которому ты пока не готова?

— Тут… всё сложно, — призналась мачеха. — Леван он… необычный. И такой внимательный. Мы несколько раз беседовали с ним… в безопасности, в сопровождении служителей Всесоздателя. Они с пониманием отнеслись к моей просьбе. И я… я и правда не знаю, что мне думать. Он не выглядит деспотом при ближайшем рассмотрении. У него… очень обаятельная улыбка. И тонкий юмор… Но я не могу рисковать Емельяном! Однажды у него уже был отец-некромант, и чем это закончилось? Я вообще не понимаю: теперь Асатиани ведет себя так, будто для него куда важнее я, а не мой ребенок. Но это же не так, он просто морочит мне голову! Или нет? Я так запуталась, Валерьян…

— Князь Асатиани знает, где меня искать?

— Да, он ведь читает твой блог. То есть знает, что ты сейчас где-то в районе Государственной магической академии на территории студенческого городка, предположительно в общежитии для воздушников, раз поступил в центральный филиал. Ты же сам об этом написал на днях…

Превосходно. Вот только ухажера Глафиры мне для полного набора неприятностей и не хватало. Что в его представлении значит «поговорить по-мужски» — это запугать, чтобы отбить от мачехи её последнего защитника? Подозреваю, что именно так. Ох уж мне эти горячие южные товарищи! Прямо жаль теперь, что у нас еще не ввели обещанную дедом пропускную систему. И пускай бы тогда князь Асатиани ходил вокруг забора Академии, пока ботинки не стопчет.

Может, напроситься к Семенычу, пересидеть пока здесь в его служебной квартире?

А с другой стороны, а чего мне скрываться? Хочет поговорить, ну пусть приезжает, там разберемся. Надеюсь, ни огнестрельное, ни холодное оружие он с собой на встречу не потащит? Или зря надеюсь?..

— А как у тебя дела? — вдруг резко переключилась мачеха. — Очень тяжело было собеседование проходить, сильно давили? А комнату в общежитии нормальную предоставили или без ремонта? А…

Я понял, что Глафире хочется не столько узнать реальное положение дел, сколько бесцельно потрындеть хоть о чем-то. Соскучилась, что ли? Странно. Прежде я вообще не замечал за ней склонности к общению со мной.

Я же не горел желанием тратить время попусту, поэтому сослался на неотложные дела, передал всем приветы и завершил разговор. Еще раз вздохнул и вернулся в комнату к дедуле и Карпу Матвеевичу.

— Кстати, совсем забыл сказать, — повинился дед. — Смежники упустили Косыгина. Мы, конечно, во все места, где он может объявиться, народ разослали, но… В общем, вот еще тебе одна причина территорию Академии лишний раз не покидать.

Я сделал вид, будто впервые об этом слышу и решил разузнать подробности:

— Ничего себе! А как такое могло произойти-то?

— Думаю, нашумели. Посчитали, что никуда от них какой-то там студентик не денется, спеленают без труда. Вот и работали спустя рукава без особой спешки. А Ноябрь тем временем превосходнейшим образом успел от них удрать.

— И что теперь?

— Будем искать, — жестко вставил свою реплику в наш разговор Давыдов. — Если подтвердится, что в его теле находится разум Николая Алексеевича Изюмова, человеку светит пожизненное, как за преднамеренное убийство. Опять же нам нужно выяснить, кто еще мог быть осведомлен об этом ритуале. В общем, работа предстоит непростая.

— А официально мой старший братец в розыск объявлен? А если да, то по какой статье? — поинтересовался я. — Иначе выберется из города, да и уедет преспокойно за границу.

— Исключено. Только если по подложным документам, а их еще раздобыть надо. Мы мудрить не стали, приписали ему участие в заговоре. Чтобы доказать, что он не при чем, парень должен согласиться на полное ментальное сканирование сотрудниками особого отдела. А если Ноябрь — это Изюмов, он на такое никогда не пойдет, потому что мы тут же вскроем его главный секрет.

— Ладно, время уже позднее, — подвел итоговую черту в нашем разговоре Игорь Семенович. — Сейчас спускайся, водитель отвезет тебя в Академию. И — спасибо тебе за лекцию. Было очень познавательно. Не знаю, как Карп, а я очень многое для себя открыл. Прямо не терпится теперь всё на практике опробовать.

— Но сам понимаешь: это, можно сказать, только самые основы. По мере того, как буду что-то выяснять сам, стану делиться новыми находками.

— Вот и договорились!

На выходе мы поочередно пожали руки с Игорем Семеновичем и Карпом Матвеевичем, после чего я, не дожидаясь лифта, сбежал по лестнице с тем, чтобы плюхнуться на заднее сиденье уже поджидающего меня автомобиля.

По дороге назад я не стал любоваться красотами вечернего города, а вместо этого напряженно размышлял.

Не сходится что-то. Лет двадцать пять назад менталистов в Империи объявили вне закона, при этом даже тем из них, кому позволено пользоваться своими способностями на благо государства, нельзя задавать неудобные вопросы про Иных. И вот тут прямо открывается простор для всяческих предположений. Например: не связан ли запрет на использование силы духа с тем, что менталисты могли бы вычислять Иных и открыто заявлять об их существовании другим людям?

Теперь ситуация складывается таким образом, что даже если кто-то что-то эдакое заметит, то никому сказать не сможет, поскольку тем самым сразу же распишется в том, что продолжает пользоваться своими способностями, а это чревато наказанием. А что до сотрудников особого отдела по контролю за использованием магических способностей, так им подобное поведение запрещено дважды: на уровне правил и под угрозой преждевременной отставки. Значит, тоже будут молчать, если не дураки.

Лихо! Теперь я прямо настоятельно желаю знать, кто же смог пропихнуть закон о запрете на использование способностей стихии ментала? А еще сильнее мне был хотелось посмотреть на этого человека и его потомков вблизи: уж не окажется ли случайно, что все они — Иные?

Честно? Я бы ничуть не удивился. Впрочем, думаю, у моих особистов головы в том же направлении работают. Значит, соберут потихоньку нужные сведения. Главное, чтоб не засветились при этом там, где не надо. Но сами разберутся, профессионалы как-никак. Пока да, очень многое можно списать на работу по раскрытию последствий заговора, авось под шумок и не заметит никто, что копают они не только в эту сторону.

Кстати, и с заговором этим тоже ведь изрядные непонятки. В целом Император устраивает всех, кроме наших закадычных недоброжелателей из-за границы. Но это вечная история, наша страна раздражает соседей одним фактом своего существования. И в этом смысле миры не слишком отличаются друг от друга. Внутри же Империи всё ровно: живем мирно и в довольствии. Сословный вопрос, ранее стоявший достаточно остро, удалось пригасить, когда обедневшим дворянам пришлось выходить на службу безо всяких поблажек, а простолюдины, подтвердившие наличие у себя дара, смогли поступать в высшие учебные заведения для магов. Ну и жалованные лично Императором титулы не забываем. Какие-то с правом наследования, какие-то без. В общем, потихоньку всех уравнивают в правах без лишней помпы. Лет через шестьдесят, предполагаю, о делении на сословии и вовсе будут вспомнить как об архаизме.

В общем, если только корни этой неудавшейся попытки переворота не растут издалека, то заговор не имеет особого смысла. Волки сыты, овцы целы, пастух молодец. Всех всё устраивает.

Или же не всех?

Я, конечно, могу оказаться весьма предвзятым аналитиком, но… а если предположить, что целью переворота было привести к власти Иных? И тем самым окончательно их узаконить? На самом-самом высшем уровне? А потом, глядишь, и начнутся перекосы, вроде того, что раз у Иных способ мышления напоминает цифровую обработку поступающего массива данных, то они — люди будущего в отличие от нас, устаревших аналоговых моделей. И — понеслось расслоение общества по новому признаку. Иные становятся элитой, все прочие вынужденно теряют свои позиции.

А еще Иные способны к магии, как и мы! Та же Маша Василькова тому пример. А еще мы не знаем, как наследуется способ мышления при смешанных браках. Да тут еще копать и копать по-хорошему, а вместо этого приходится действовать в режиме скрытности, будь он неладен.

За всеми этими размышлениями я не заметил, как мы приехали. Вышел из машины, сообразив, что в столовую я уже безнадежно опоздал. Впрочем, многочисленные едальни в торгово-развлекательной зоне работали допоздна, так что я переживать не стал, а отправился в ту, где было потише и не рябило в глазах от светомузыки. Название заметил мельком: Gaudeamus. Ну, вполне логичное для Академии: возрадуемся! Взято из слов старой застольной песни вагантов.

Уже сделав заказ, я сообразил, что здесь что-то не то. Куда не посмотришь, везде за столами сидят люди возрастом сильно постарше студенческого, к тому же явно знакомые друг с другом. И на меня с недоумением поглядывают, как на заблудившегося. Хм, я что, случайно к преподавателям на огонек заглянул? М-да, неловко как-то вышло. И ведь ни малейшего упоминания на вывеске!

— О, привет! — с пивом в руке подсел ко мне светловолосый парень, которому навскидку можно было дать двадцать пять — двадцать семь лет. — Не против компании? А то здесь скучно как в склепе. Новенький? Что преподавать будешь?

— Добрый вечер, — я старался быть вежливым. — Похоже, произошло недопонимание. Я не знал, что студенты в это кафе не ходят. Так что сегодня первый и последний раз, видимо, когда я здесь нахожусь.

— Странно, — ничуть не смутился парень. — А мне показалось ты наш. Что-то у тебя такое в глазах есть. Неужто вот ни разу в жизни перед аудиторией не выступал?

Помимо воли тут же вспомнилась недавняя лекция для особистов, а потом и прошлая жизнь…

— Вот, я же говорю! — по-своему расценил мою заминку собеседник. — Меня, кстати, Эраст зовут. Не путать с Эрнестом. Эраст Карлович Миндель. А тебя как?

— Очень приятно, — пожал я протянутую мне руку. — Валерий Николаевич Птолемеев.

— Подожди, — в глазах моего нового знакомца загорелся фанатичный блеск. — Я ведь слышал что-то такое… Птолемеев, который раньше Изюмовым был, это ведь ты? Из семьи тех самых некромантов⁈

— Да, всё так. Но сразу же, чтоб не было недомолвок: я сам — воздушник, хоть и нулевой пока, а не некрос. Просто я в прикладном плане терпеть эту стихию не могу. До полного отвращения. Пришлось из-за этого даже выйти из рода и рассориться с отцом.

— Чума! — восхитился Эраст. — А я вот уже второй год как именно некромантию тут и преподаю. И прикинь: тоже потому, что с отцом поцапался. Он у меня классический некромант: поднять-призвать, вот всякое такое нафиг никому не нужное. А я люблю совсем другое! Обожаю с помощью мертвых узнавать тайны живых!

— То есть? — опешил я.

— Да всё просто. Хочу патологоанатомом стать. Я же как некромант такие тонкости у трупов вижу, которые обычный спец пропустит стопудово! И вот теперь следи за руками: без медицинского образования меня никто в морг работать не пустит. Отец встал на дыбы: мол, ни копейки денег тебе на второе образование не выделю, хочешь заниматься такой презренной профессией — заработай себе на обучение сам. И что делает Эраст Великолепный?

С этими словами он исполнил картинный поклон, прижав ладонь к груди и давая понять, кого имеет в виду, говоря про Великолепного.

— Что же? — я поневоле заразился весельем от своего случайного знакомого.

— Он идет преподавать в Академию с тем, чтобы заработать себе на медицинский диплом! Отец такого точно не ожидал!

— Молодец, — искренне похвалил я парня.

— А еще минувшим летом Эраст Неудержимый поступает в медицинский институт, потому что успел до этого заработать на целых два семестра и решил не тратить время попусту! Чем скорее он достигнет своей мечты, тем лучше!

— Подожди, а как ты тогда здесь преподавать сможешь? — опешил я.

— А я договорился уже. У меня ведь второе образование, значит, часть предметов зачтутся из первого образования. Уже проще. Ту же анатомию я планирую экстерном сдать. Общую биологию тоже, — принялся загибать пальцы Эраст. — Историю само собой. Ну а дальше намереваюсь практиковаться в ювелирном искусстве как развести занятия медициной и преподавательство по разным дням. А еще я обаяшка, как следует из моего имени, и люди обожают идти мне навстречу.

— Труффальдино из Бергамо, — покачал я головой.

— Да, я упрямый! — весело подтвердил мой собеседник и отхлебнул еще пива.

Не знаю отчего, но меня его компания ничуть не раздражала. Еще через некоторое время, когда я отдал должное неплохому ужину и тоже заказал себе пива, мы с ним уже вовсю спорили о теоретических вопросах некромантии. Да-да, где я, а где некромантия, однако же мне было крайне интересно услышать мнение Эраста по ряду моментов, которые я в свое время запомнить — запомнил, а вот до конца понять и объяснить себе не смог.

В свою очередь и ему были интересны кое-какие детали, в которых я внезапно оказался сведущ чуть больше, чем он, потому рассуждения, переходящие подчас в дружеские споры, за нашим столом и не думали утихать.

В итоге из заведения нас попросили около двух ночи, когда все остальные посетители давным-давно разбрелись, а хозяин собирался закрываться, что было вполне логично: студенты посреди ночи сюда уже не забредут, а преподаватели, основной контингент едальни, уже легли спать.

Мой новый приятель выразил желание дойти вместе до моей общаги, поскольку до корпуса, где жили преподаватели из числа тех, кто не ночевал в городе, оттуда было, по его словам, всего пять минут вальяжной трусцы, а он никуда не торопился. Я не возражал.

Удивительно то, что при его уровне дара я не мог припомнить фамилии Миндель среди ведущих некромантских родов нашей Империи. Да и среди не ведущих тоже. Раньше я бы сказал, что в Империи попросту нет семьи некромантов с фамилией, как у моего нового знакомого. Но парень реально разбирался в предмете, в этом сомнений не было! Как и в том, что он владел полноценным даром, а не пытался выпрыгнуть из шкурки, корча из себя мага, но будучи при этом обычным человеком: таких ненормальных, увы, всегда хватало.

Мы дошли до моей общаги, обменялись напоследок дружеским рукопожатием, как из темноты к нам выступило два человека.

Первый — высокий, с широкими плечами и мощным торсом, совсем ненамного уступал мне в росте. Длинный кожаный плащ, белоснежная водолазка под ним, золотой знак Всесоздателя на груди, висящий на толстой золотой же цепи. Пронзительный взгляд из-под бровей. Навскидку лет сорок — сорок пять, хотя ранняя седина вполне способна была прибавить ему еще несколько лет.

Второй — судя по виду, сильно попроще. Слуга? Нет, пожалуй, что охранник. Кустистые брови, широченное туловище и, похоже, пудовые кулаки. И вот эта парочка прождала меня почти до половины третьего? Стойкие товарищи. Похоже, вряд ли у меня получится тихо-мирно миновать этот кордон и забежать к себе в общагу. Теперь весь вопрос, в насколько целом состоянии я попаду туда после этой встречи и попаду ли вовсе…

— Валерьян Николаевич Птолемеев? — осведомился мужик в плаще.

— Папа? — раздался сзади неуверенный голос захмелевшего Эраста.

Хм, я знаю, что бывают совпадения, конечно, но чтоб вот такие…