Чертов менталист

Глава 11

— Валерьян Николаевич, вы готовы приступить к процедуре опознания?

— Да.

— Вот возьмите носовой платок с нашатырем, если будет тяжко, сделайте неглубокий вдох.

— Хорошо, благодарю.

Служитель морга в присутствии двух полицейских сдернул простыню с первого тела. Я инстинктивно зажмурился, затем тяжело выдохнул и усилием воли заставил себя посмотреть на то, что мне показывали. И нашатырь оказался очень даже к месту. Конечно, я подозревал, какое зрелище меня ожидает, но всё же это было чересчур даже для семидесятипятилетнего профессора, чего только не повидавшего в той и этой жизни.

— По всей видимости, это Ираида Николаевна Изюмова, моя старшая сестра.

— Вы уверены?

— Нет. Но в нашу последнюю встречу я заметил у нее браслет с подвесками. Судя по тому, что я вижу, он вплавился ей в левую руку…

За окнами бушевал ливень. Он начался на рассвете, когда уже ничем и никому не мог помочь. К тому моменту поместье Изюмовых сгорело дотла. Из семьи спаслись только мачеха и Емельян. Глафира, которой Николай Алексеевич велел ждать его в спальне и никуда не уходить, в какой-то момент обнаружила, что коридор заблокирован огнем. Тогда она открыла окно и передала сонного мальчишку в руки подбежавшего с той стороны старого слуги Прохора, который, на свое счастье, задержался в тот день в городе у родных и вернулся ближе к полуночи, когда дом уже вовсю полыхал. После чего с помощью все того же Прохора вылезла из окна сама.

Как сообщили мне полицейские, к процедуре опознания решили привлечь не ее, а меня по той причине, что надышавшаяся дымом Глафира сейчас находилась в больнице под успокаивающими препаратами. Требовать от женщины в таком состоянии еще и прибыть на опознание мужа, падчерицы и слуг, было бы просто бесчеловечно, а расследование ждать не могло. И я терпеливо тело за телом осматривал трупы, в двух случаях из трех играя в угадайку, поскольку люди были изуродованы огнем до полной неузнаваемости.

Не знаю, как я не сошел с ума за эту ночь. Благодаря Филину я видел, как трагедия набирала обороты. Как метался по дому отец, еще не зная, что через пять минут его придавит рухнувшей балкой. Как в одном исподнем выбежала наружу истошно вопящая кухарка. Как спрыгнул с третьего этажа и сломал ногу один из охранников. И я, черт дери, не мог ничего поделать, кроме как издали наблюдать за развитием драмы. Я даже с дедом не мог это переживание разделить, потому что тогда пришлось бы ему объяснять, что такое ментальный конструкт, а я все же хотел придержать в тайне существование Филина, который вел прямой репортаж с места события.

В итоге я забылся коротким сном только в начале третьего ночи, когда на место уже прибыли пожарные расчеты, принявшиеся проливать горящие руины, и смотреть там по большому счету было уже не на что. А еще через пару часов пошел дождь… Очень своевременно, да…

Мертвец, из-за которого все началось, тоже был среди прочих тел, и он по какой-то странной прихоти судьбы почти не обгорел. Сначала я хотел сказать, что он похож на одного из слуг, а потом сообразил, что эксперт все равно выяснит, что этот человек был мертв уже достаточно давно. Да и к чему мне хранить грязные изюмовские секреты? Поэтому я так и заявил: мол, похоже на материал для отцовских опытов. Вы же помните, что князь был некромантом? Да он частенько хранил в доме тела мертвых людей и животных. Ах, это не слишком-то законное деяние? Ну так предъявите ему обвинение. Что же до меня лично, то я из рода Изюмовых вышел в том числе и по причине несогласия с этой практикой.

Потом я ставил подписи на десятках бумаг. Под конец уже даже не особо вчитывался, что суют мне на подпись, и мечтал только об одном: поскорее покинуть эту юдоль скорби. Мне казалось, что я уже весь пропитался местным запахом, от которого то и дело просыпался рвотный рефлекс, и сдерживать его у меня получалось с огромным трудом. Хорошо хоть завтракать не стал, иначе бы точно успел расстаться с едой.

В какой-то момент мне показалось, будто я чувствую чужое присутствие в своей сфере. Я не стал метаться, закрываться или резко думать о чем-то другом, чтобы не вызвать подозрений, а вместо этого, сосредоточившись на очередном теле, принялся с ужасом обдумывать, через какие же муки прошли все эти люди, которых я всех видел живыми еще позапозавчера. Спустя какое-то время ощущение присутствия пропало. Дед был прав. Меня продолжают рассматривать под микроскопом, хотя формально объявили о том, что никаких претензий ко мне не имеется.

Сюда в Ипатьевск, город, который я привык считать для себя родным, куда я когда-то ездил в школу, и где располагалось отделение судебно-медицинской экспертизы, меня привезли на служебном автомобиле. Добираться обратно, видимо, мне предполагалось общественным транспортом, вот только я прекрасно знал, что таксисты за маршрут к усадьбе Птолемеевых заломят двойной, а то и тройной тариф, и тратить деньги попусту не хотел. Равно как и ехать на трех автобусах с пересадками, а потом еще больше двух километров топать пешком. Поэтому нашел главного из тех двух полицейских, что приезжали за мной, и впрямую спросил, когда меня отвезут домой. Мужик было попытался упрекнуть меня в гражданской несознательности, на что я, чуть повысив голос, напомнил, сколько тел мне сегодня пришлось опознавать, а это, знаете ли, душевной бодрости не способствует. И если я после этого лишусь чувств в автобусе, я непременно опишу этот случай в своем блоге, и пусть тогда конкретные исполнители не ропщут, если их обвинят в душевной черствости. В ответ на это полицейский помялся, но со вздохом пообещал предоставить транспорт в пределах пятнадцати минут, а пока предложил посидеть в коридоре и подождать.

Да, вы не ослышались: я стал блогером. Аккурат со вчерашнего дня. Назвал свой канал без особых претензий: «Из князей в графы: записки Птолемеева». Набросал перед сном несколько коротких эссе, сочтя, что пусть лучше щелкоперы-желтушники черпают информацию с моей страницы, нежели выдумывают полную небывальщину, муссируя скользкую тему о том, что я мог оказаться менталистом. Пока ждал свободную машину, написал еще короткую заметку о том, что только что закончил опознание тел погибших, пребываю в растрепанных чувствах и скорблю, посему прошу не беспокоить и дать мне время смириться с известием о гибели отца и сестры.

Меж тем мимо меня провезли еще одно тело.

— Кто там у тебя? — спросил дежурный молодого парня, толкавшего каталку.

— Да фиг поймет. Утопленник вроде? Из-под Свидожска, сегодня утром в лесу мужик с собакой гулял, нашел. Пока его грузили, вымокли все до исподнего. Вот нельзя было, что ли, по хорошей погоде его обнаружить?

— Странно. Оттуда обычно в основном баб молодых привозят задушенных.

— Типун тебе на язык!

— А я что? Говорю как есть. Маньяк где-то там обретается, уже который год поймать его не могут. Новенький, что ли, раз такое не знаешь?

— Второй месяц работаю.

— Оно и видно. Эй, да постой, куда ты его прешь? Там все забито доверху. Слышал, ночью дом Изюмовых сгорел?

— А что мне с ним тогда делать?

— Да брось пока в коридоре, чуть позже решим, куда определить.

— Раз так, документы черкани, что принял.

— Да не вопрос. Мешок расстегни только, чтобы не выяснилось, что мне вместо мужика какую-нибудь старую бабку подсунули. Сам знаешь: во всем должен был порядок!

Я разыграл все как по нотам. Когда раздался тихий шелест молнии, я встал, сделав вид, что меня замутило, посему срочно требуется в туалет. Закрыв ладонью рот, быстрым шагом прошел мимо каталки, успев бросить короткий взгляд в прорезь на лицо мертвеца.

Так и есть. Обидчик Васильковой. Надо же, как оперативно его обнаружили. Одна радость, что ливень не утихает. Если после нас у пруда какие-то следы и остались лишние, думаю, их уже успело смыть.

Значит, неподалеку от дедовской усадьбы орудует маньяк? Что ж, больше я Машу одну на прогулку не выпущу, не стоит так рисковать. Очень не хочется, чтобы она пополнила собой список жертв. Тут и без того трупов хватает.

На мою удачу, автомобиль мне нашли уже минут через пять, и я наконец-то покинул морг. Водитель попался веселый и не затыкающийся, из разряда: вы нас не спрашивали, а мы вам все равно ответим. Так из его болтовни я и узнал, что в Свидожске своего эксперта нет, он туда приезжает только к умершим в стенах больницы, а всех прочих покойников везут в Ипатьевск. М-да, вот уж не думал, что мне когда-либо будет дело до подобной информации…

В усадьбе я первым дело сбросил с себя всю одежду и принял душ, после чего отнес вещи Богдану, чтобы он их постирал. Старый слуга заверил, что все сделает в лучшем виде.

— Ты как? — спросил меня Семеныч, зайдя ко мне в комнату, где я бесцельно лежал на кровати и читал новости в дальфоне.

— Дерьмово, — признался я. — Мне не требовалось хорошее отношение со стороны Изюмовых, равно как и их дружба. Просто знать, что они есть… где-то там. И этого было бы вполне достаточно. А теперь их нет нигде, кроме как на том свете. И это дико осознавать.

— Хвала Всесоздателю! Я уж, грешным делом, боялся, что ты обрадуешься тому, как дело вывернулось. Ан нет, не ошибся я в тебе: ты — нормальный человек с живым сердцем. Прямо камень с плеч упал. Ладно, я чего сказать хотел-то: пошли, поешь хоть. С утра ведь маковой росинки во рту не было.

— Да как-то аппетита нет, — попробовал отбрехаться я, но не вышло.

— Маша сегодня сама вызвалась у плиты стоять. Судя по запаху, получается недурно. Еще и специи у меня выпросила. Так что давай, не будем обижать девчонку, старалась же.

Так что отлежаться не вышло. А я ведь только-только нашел в сети две заметки о случаях пропажи девушек под Свидожском, и даже не успел с ними толком ознакомиться.

Василькова и прям расстаралась. Богдан и Семеныч активно нахваливали ее стряпню, я тоже сказал невпопад пару комплиментов, мыслями пребывая далеко отсюда, но в целом застолье удалось. Я запоздало вспомнил, что планировал сегодня съездить в Свидожск и купить для девушки одежду взамен ее порванного платья, но… пожалуй, подождет еще денек, походит в моих шортах и футболке. Мокнуть под дождем на велосипеде нет ни малейшего желания. Да и настроения покидать дом тоже нет.

После обеда Игорь Семенович зазвал меня к себе в кабинет. Видимо, это должно было свидетельствовать о том, что разговор пойдет на серьезные темы.

— Есть мысли, как оно так вышло? Это мог быть поджог? У твоего покойного отца наверняка ведь врагов хватало.

Я в ответ не стал наводить тень на плетень, а покачал головой и сказал, что среди трупов жителей поместья обнаружил неучтенный из числа тех, над которыми отец проводил эксперименты. И что я ничуть не удивлюсь, если именно он стал причиной случившего катаклизма, поскольку сестрица как раз тренировалась поднимать и подчинять недавно умерших, и получалось это у нее далеко не всегда.

О том, что отец после ссоры запер ее в моей комнате, из-за чего она и устроила то, что устроила, говорить не стал. Семеныч — мужик отличный, но если чему меня жизнь и научила, так следовать золотому правилу, что доверять всецело можно только себе.

— М-да, — задумчиво протянул дед. — Нехорошо это, прямо скажем. Еще одной степенью защиты у тебя меньше стало.

— Что-то я тебя сейчас не понял, — признался я.

— Гляди. Пока князь был жив, лишний раз к тебе лезть все равно было не слишком осмысленным занятием. Вот кто нас знает? Может, выход из рода затеян в наших общих интересах? Допустим, я попросил зятя отдать мне внука, тем более некроманта дельного из него все равно не вышло. А так и род Птолемеевых забвению не предастся, и в роду Изюмовых исключительно некроманты останутся, как изначально и планировалось. Мы с твоим отцом бьем по рукам, ты становишься из князя графом, ну а наши денежные дела, кто кому и сколько за это должен остался, это наше личное дело. Могло ведь в теории такое быть?

— Ну, почему бы и нет? Скажу больше, если бы отец действительно такую комбинацию предложил, я бы за нее руками и ногами бы вцепился.

— Вот, сам видишь. Только теперь князя Изюмова, личного советника Императора, больше нет. Его высокий статус тебя больше не защищает. И это означает…

— Что мне надо срочно подавать документы в магическую академию. Ты ведь к этому разговор ведешь? — вздохнул я. — Можно мне хотя бы сегодня этим не заниматься? Ну я правда морально опустошен до самого донышка. Мне вообще ни о чем думать не хочется.

— А я не знаю, какой нам сверху срок отпущен и когда по твою душу неприятности заявятся, — сварливо заметил Игорь Семенович. — Может, кто-то уже спит и видит, как тебя тепленьким взять, пока ты в полной растерянности после гибели семьи пребываешь. Я, конечно, понимаю: ты и так и сяк пытаешься отвертеться, не идти в студенты, какой-то другой вариант судорожно подыскать. Только я тебе так скажу: нет их, других вариантов. Не завезли. И кстати, на твою Василькову в розыск подали, — вдруг резко сменил тему дед.

— Черт, а я так и не спросил у нее, где ее дом родной стоит. Она говорила вроде, что до твоей усадьбы долго добиралась…

— Зато я все выяснил сегодня утром, пока ты в Ипатьевск ездил, — усмехнулся дед. — Ее имение, где сейчас Обмоткин окопался, всего в пятнадцати километрах отсюда стоит. А девица уже размечталась, что не меньше полусотни одолела, когда оттуда бежала. Так вот, опекун подал заявление, делу дан ход. И было бы весьма неплохо, чтобы имя этой девушки с нашей фамилией не связывали.

— То есть Маше нужна подходящая легенда, объясняющая, где она провела те самые три недели до своего совершеннолетия, — сообразил я.

— Именно. И этой легенды у нее покамест нет, да и вряд ли она появится на пустом месте.

— Хочешь сказать, нам самим эту легенду и придется придумать, если не хотим опять новогодней елкой перед общественностью засветиться?

— Именно, внучок, именно! И лично мне в мою старую голову ничего подходящего не приходит. Поэтому давай, сам напрягись. Ты ж вроде как за девицу поручился, вот и давай, рожай.

Моя красноречиво кислая физиономия была ему ответом.

Покинув дедовский кабинет, я отправился к себе. Больше всего на свете я мечтал о том, чтобы растянуться на кровати и ни о чем не думать. Максимум — планировать большое путешествие по стране, которое закончится покупкой квартиры или дома в том городе, который мне больше всего придется по душе, где я смогу всецело посвятить себя проекту изучения Иных. Последнее, чего я хотел, так это становиться пешкой в чужих мутных играх. А вместо этого только успевай дыхание переводить. То одно, то другое на голову сыплется!

Внезапно коротко пропел дальфон, дав понять, что мне пришло сообщение. Странно, я же никому этот номер не давал. Хотя… это, наверное, кто-то в комментариях к моему каналу написал. В любом случае надо посмотреть.

Я ошибся. Мне написали не в комментарии, а напрямую в личку.

«Валерьян, срочно надо встретиться. Дело жизни и смерти. Нам многое надо обсудить. Жду тебя завтра в одиннадцать утра в ресторане „Небесное суфле“ в Свидожске. На твое имя будет снят отдельный кабинет. Очень рассчитываю на то, что ты придешь. Глафира».

И чуть ниже еще одна приписка.

«Речь пойдет не об имущественных или подобных вопросах, адвокат или юрист тебе не понадобится. Все гораздо серьезнее, чем ты думаешь».

Ого! А мачехе-то что от меня понадобилось? Ладно, я человек любопытный, приду, конечно. И очень надеюсь, что это не предсказанная дедом подстава.