Черный ратник 2

Глава 22

Агата не сразу нашла, что ответить. Тем временем полноватый мужчина продолжил:

— Нарушение канонических рецептов, утверждённых палатой зельеваров в 1379 году по указу его величества.

— Рецепты 79-го года устарели, — спокойно проговорила Агата. — Это было ещё при прошлом императоре!

— Устарели или нет, это не вам решать, — покачал головой полноватый мужчина. — Новые рецепты требуют разрешения от малого совета зельеваров.

— Да ваш совет уже два года не собирается! — чуть не перешла на крик Агата. — Я подавала прошение.

— Таков порядок, мастерица, — вступил в разговор второй. Насколько я понял, представитель уже упомянутой палаты зельеваров. Он был постарше, его голос был тихим, но от этого не менее ядовитым. — А ваша деятельность вызывает вопросы.

— Верно, верно, — вновь взял бразды правления в свои руки полноватый мужчина. — Использование неутверждённых ингредиентов приравнивается к ереси в алхимическом искусстве. Откуда у вас слёзы лунной орхидеи? Последняя партия такого товара была закуплена исключительно для нужд имперского госпиталя.

Он потряс пергаментом как священной хоругвью. Его спутники смотрели на Агату с туповатым торжеством. Они в общем-то были массовкой для давления, на всякий случай.

Я, не ускоряя шага, шёл по улице, как будто направлялся куда-то дальше. Но моя траектория движения плавно загибалась, приводя меня прямо к этой группе у двери. Я не стал вклиниваться между ними, просто оказался рядом и стал частью пейзажа происходящей ссоры.

— Я работаю с лицензированными поставщиками, — произнесла Агата, хотя в её глазах мелькнул страх, который быстро сменился злостью. — У меня есть доказательства.

— Работа с серым рынком не считается, — заявил полноватый мастер. — Особенно учитывая потенциально опасные зелья, производящиеся здесь.

— Мои зелья не опасны. Они проходят проверку.

— Какую проверку? — наклонился к ней мастер, и его голос стал сладковато угрожающим. — Вашу собственную? Самопроверка — это не проверка. Это самоуправство и ересь.

Слово «ересь» повисло в воздухе тяжёлым обвинением. Люди на шумной улице уже стали обращать внимание на спор. Кое-кто даже перешёптывался, бросая на Агату странные взгляды.

— Ваша лавка подлежит немедленному закрытию, а все зелья, субстанции и инструменты — конфискации для проведения экспертизы.

— Вы не посмеете… — начала говорить Агата, но её голос дрогнул.

— О, мы очень даже посмеем, — прошипел алхимик постарше. — У нас есть все полномочия.

Это уже была не угроза, а циничная расправа. Они не просто давили, а собирались забрать всё, что у неё было. Агата держалась неплохо — прямая спина, спокойное выражение лица, но только её худые плечи под простым платьем слегка подрагивали. Она была загнана в угол, и алхимики перед ней наслаждались процессом.

При этом меня ни она, ни проверяющие не заметили… поначалу. Но полноватый мужчина с пергаментом захотел получить одобрение у зрителей и принялся осматриваться по сторонам. И ближе всего оказался я. Наши глаза встретились. Мастер с пергаментом дрогнул, моргнул, и в его узких глазах мелькнуло недоумение.

— Проблемы, господа? — спросил я, обращаясь к нему спокойным, негромким, лишённым всякой эмоциональной окраски голосом.

Мужчина с пергаментом выпрямился, пытаясь придать себе важности и вернуть утраченную уверенность.

— Это не ваше дело. Идёт официальная процедура палаты зельеваров.

— Я ратник Ордена, — перебил я его мягко.

Мои слова оказались тяжелее его печати на бумажке. Я не представлялся, а просто озвучил факт, даже не стал говорить своего имени. В текущих условиях это было неважно. Орден — это сила, с которой даже в палате зельеваров необходимо считаться. Мужчина сглотнул, а затем хитро усмехнулся.

— Так я и поверил, — злобно выплюнул он. — А где нашивка? Где документы? Или вы, как она…

Только обращение на «вы» спасло его от оплеухи. В конце концов, выслушивать хамство я не собирался. Вместо этого я вытянул ладонь вперёд, и её вместе с кистью охватила тёмно-серая аура. Все трое зельеваров, если они, конечно, ими были, одновременно отшатнулись. Их глаза напоминали золотые монеты.

— Р-ратник, мы действуем в рамках нашего свода правил, это… — полный мужчина с пергаментом опустил свой листок и кивнул в сторону Агаты. — Она бвиняется в серьёзных нарушениях.

— Ясное дело, — кивнул я. — Слышал. Ересь, незаконные ингредиенты. Тяжкие обвинения.

Я сделал паузу, давая им почувствовать моё мнимое согласие, а затем медленно перевёл взгляд с бумаги на его лицо.

— Ваше обвинение как представителей палаты зельеваров зафиксировано, — холодно произнёс я. — Мастерица Агата как алхимик и подданная империи имеет право на официальное разбирательство. С учётом военного положения и императорского указа о приоритете оборонных нужд, такое разбирательство должно проходить с привлечением арбитра. Для непредвзятости.

По лицам всех троих пробежала лёгкая судорога. Арбитр — это было весомое слово, которое означало месяцы волокиты, тонны бумаг, взятки чиновникам и полную потерю контроля над ситуацией. И, самое главное, немедленную конфискацию товаров или передачу лавки они провести уже не могли.

— Полагаю, к орденскому арбитру ни у кого вопросов не будет, — мягко произнёс я. — Верно?

— Подождите, — пытался вмешаться старший. — У нас есть все полномочия…

— Без сомнения, — согласился я. — Но я бы хотел взглянуть на бумаги.

Моим собеседникам ничего не оставалось, кроме как передать мне документ с печатью. Они, конечно, немного попереглядывались, но подчинились. Я же вскрыл печать и пробежался глазами по строчкам.

— Печати коменданта нет. Передача прав на лавку по-хорошему должна происходить при участии суда, — я закончил читать бумаги и передал их обратно. — И без арбитра, боюсь, уже не обойтись.

Старший зельевар начал переминаться с ноги на ногу.

— Мы действуем по упрощённой процедуре в связи с угрозой безопасности, — начал лепетать он.

— Угрозы безопасности? — спросил я, слегка приподняв брови. — От цветочного магазина Мастерица Агата, я чего-то о вас не знаю?

Я повернулся к девушке. В её глазах блестели искорки. Она резко помотала головой.

— Вот видите, — развёл я руками, обращаясь к представителям палаты, с видом человека, который старается быть объективным. — Вы о ереси и нарушении рецептов. Я — о безопасности города в военное время.

Я вздохнул, изобразив досаду человека, которому мешали работать.

— Я доложу инструкторам и командирам о ваших опасениях. А вам придётся оформить всё как положено, со всеми печатями и подписями. Нам ведь сейчас не до скандалов на улицах, верно? Город и так на взводе.

Я подарил им красивый бюрократический и лестный выход. Они могли отступить, не потеряв лицо. Мол, ратник вмешался, и всё нужно сделать согласно букве закона. Или упереться и получить настоящие проблемы с Орденом, о процедурах которого у них вряд ли было хоть малейшее понятие.

Старший из них ещё несколько мгновений пыжился. Его щёки задрожали от бессильной злобы. Он посмотрел на Агату взглядом, полным немого обещания мести, но говорить не стал. Вместо него залебезил полный зельевар.

— Конечно, конечно, — натянуто улыбнулся он. — Хорошего вам дня.

Троица развернулась и зашагала прочь.

— И вам, — вежливо ответил я.

Я посмотрел вокруг. Зевак стало побольше.

— Расходитесь! — прикрикнул на них я. — Спектакль окончен.

Следом я повернулся к Агате. Девушка стояла на ступеньках и всё ещё крепко сжимала перила, но пламя в её глазах сменилось на холодный блеск.

— Пойдём, — выдохнула она и шагнула вглубь лавки.

Я последовал за ней внутрь, вновь шагнув в запах цветов и трав.

Я закрыл дверь, отсекая уличный шум и любопытные взгляды. Агата вернулась за прилавок и скрестила руки на груди.

— Вы их запугали, и явно не просто так, — констатировала она голосом, в котором не было ни капли благодарности. — Что вам от меня нужно?

— У вас есть то, — начал деловые переговоры я, — что мне нужно.

Агата медленно выпрямилась, оторвавшись от прилавка, и кивнула вглубь помещения, за плотную занавеску, отделявшую магазин от внутренних помещений. Она первой направилась туда, а я последовал за ней.

За занавеской царил не мирный уют полумрака лавки, а яркие зачарованные лампы и широкий изящный стол с резьбой. Он был заставлен инструментами: точные весы, ступки и пестики из матового стекла, ряды склянок и колб. Некоторые с зельями, другие с порошками или маслами.

Воздух был чище, но при этом здесь пахло алхимическими реактивами. Чуть дальше стоял ещё один стол, рунный. Это была настоящая мастерская алхимика, работающего не один год.

— Озвучьте задачу, — сходу произнесла Агата. — Конкретно, пожалуйста.

— Задача… — протянул я, обводя взглядом помещение, — нейтрализовать группу, пять-семь человек, в замкнутом пространстве. Требуется минимальный шум и в идеале минимальные телесные повреждения. Цель — обездвижить, а не убить. Эффекта хватит временного, на несколько часов.

Агата слушала, и её пальцы сами собой потянулись к пустой колбе. Она покрутила её на ладони.

— Замкнутое пространство, насколько? — спросила она, остановив взгляд на блестящем стекле. — Склад? Комната?

— Трактир, — спокойно ответил я.

— Значит, — задумалась она, — есть еда и напитки. И то, и другое. А если подать… — она сделала небольшую паузу, — средство в воздух?

Я развёл руки в стороны, показывая, что это вполне возможно.

Агата поставила колбу на стол, и впервые за всё время её лицо озарилось профессиональным интересом. Глаза чуть сузились, зрачки расширились. Это была реакция хищника, учуявшего сложную добычу.

— Банальный яд отметаем, — отчеканила она. — Слишком много переменных: индивидуальная сопротивляемость, разное количество съеденного и выпитого, риск преждевременного обнаружения по симптомам. И следы. Всегда остаются следы.

Она сделала паузу, её глаза метнулись к полке с реагентами.

— Прям так сходу, — усмехнулся я. — Нет опасений, что я с проверкой из Ордена?

Агата поморщила аккуратный нос с веснушками и посмотрела на меня как на дурака.

— Вы не обижайтесь, но… — она кашлянула, — из вас ратник как из меня княжна.

Я невольно улыбнулся. Интересная у неё мысль.

— Можно на «ты», — сказал я ей.

Агата кивнула, подошла к полке и принялась сгребать разные мензурки и пробирки.

— Могу использовать дремлющую пыль. Порошок. Попадает на слизистую и вызывает глубокий, неестественный сон минут через пятнадцать-двадцать.

Девушка засуетилась, расставляя инструменты на рунном столе.

— Не убивает. И до сна — всего лишь лёгкая дезориентация и зевота, ничем не отличаемая от усталости, как от лёгкого опьянения.

— Удобно, — согласился я.

— Но есть и минусы, — строго посмотрела на меня Агата. — Применять сложно. Ошибка в полграмма, и есть риск вообще не проснуться.

Она закончила расставлять склянки и с удовлетворением взглянула на рунный стол.

— А есть масло зеленушки. Чуть сложнее и на грибной основе. На вкус так себе, нужно смешать с чем-нибудь… — она на мгновение задумалась, — поприятнее. С вином или настойкой. Зато запаха почти нет и действует быстро, в течение нескольких минут. Перегружаются мышцы, и двигаться не получится.

Агата закончила и пристально посмотрела на меня. Она ждала моего решения. Я колебаться не стал. Масло зеленушки было идеальным для трактира — его можно было подлить в еду или напитки, да и для Мирона оно было безопасным.

— Второй вариант, — сказал я. — Сколько потребуется времени на изготовление?

Агата постучала тонкими пальцами по подбородку, просчитывая время.

— Рунный стол у меня всегда готов. Грибы есть, хоть и сушёные. Несколько часов.

Она посмотрела на меня. В её глазах появился холодный блеск.

— Но я не работаю бесплатно.

— Вот как, — усмехнулся я. — Мне кажется, я сегодня решил одну из твоих проблем. Разве нет?

— Это принцип, — спокойно произнесла Агата.

Я оглядел девушку с головы до ног. Ладная фигурка, изящная шея, цепкий взгляд и самое главное — острый ум. Мог бы я найти отраву в другом месте? Пожалуй. Но гарантий — никаких. Ладно, сыграем.

— Назови цену, — просто проговорил я.

— Не деньги, — Агата покачала головой.

— А-а-а, — догадался я. — Палата зельеваров?

— Верно. Сегодня вы… ты их отвадил. Но они вернутся. Мне нужна охранная грамота или временный статус. Что-то, что даст мне возможность продолжить работу.

Агата тяжело выдохнула.

— Хотя бы какое-то время.

Это было дерзко и довольно дорого. Она не просила защиты, а официального статуса, который сам по себе был бы защитой. Я прикинул в голове варианты. Я — Ворон, отстоявший Белоярск. У меня в отряде аж трое дворян — Громов, Ярослава и Соловьёв. Так что варианты защитить лавку алхимика были.

— Это можно устроить, — согласился я. — У меня есть связи с дворянами.

— Хорошо, — уже мягче произнесла Агата и немного расслабилась.

— После выполнения задачи, — добавил я.

— До, — сразу же возразила она. — Или как минимум под письменное обязательство.

Агата чуть смягчила тон.

— Я не верю на слово, — тут же добавила она.

Последние слова прозвучали с ноткой горечи.

— Хорошо, — легко согласился я. — Обязуюсь предоставить гарантии в течение суток. Но поработать тебе придётся вдвое больше.

Агата поджала губы, но спорить не стала. Я добавил последнюю часть лишь на случай подстраховки — в конце концов, всегда имела смысл иметь больше инструментов. Я дал Агате последние указания.

На этом деловая часть была окончена. Агата кивнула и принялась за работу.

Сам же отправился в цитадель, вновь отыскал Ярославу, Соловьёва и Громова и заставил их подписать простой пергамент. Затем накидал на нём текст соглашения между мной и мастерицей-алхимиком.

Всё это вместе с подписями, содержащими аураные метки дворян, делало документ достаточным для успокоения переживаний Агаты. Если она действительно сделает всё, как я просил, то я собирался взять её под крыло ордена. Просто пока она не верила, что я орденский ратник. Даже не знаю, должно ли это меня задевать или веселить.

В любом случае, уже вместе с бумагой я вернулся в алхимическую лавку. Правда, сначала позвонил в колокольчик, и только потом Агата открыла мне дверь. Она встретила меня на пороге — немного раскрасневшаяся, с горящими глазами и пальцами, измазанными в зеленоватую жидкость.

Мы вновь оказались за занавеской. Здесь стало чуть жарче, и Агата закатала рукава.

— Масло, — сказала она, протягивая мне склянку вместе с небольшим кожаным мешочком. — И то, что ты просил.

Я принял всё это и передал ей пергамент с заверениями. Она раскрыла его, измазав края бумаги зелёными отпечатками, и впервые за весь день слабо улыбнулась.

— Хорошо, — прошептала она. — Очень хорошо.

— Я ещё зайду, — пообещал я. — Как закончу.

Агата свернула бумагу.

— Ага.

Я кивнул ей и вышел из мастерской, оставив девушку среди тишины, резких запахов и точных инструментов её ремесла. Даже без всяких ритуалов я видел, что результаты её работы были высококлассными. Более того, она справилась с задачей за пару часов, а это не уровень захолустного алхимика. Да что там — это выше уровня Ярмута.

Но с этим мне предстояло разобраться после сегодняшней ночи.

Дожидаться её я решил в цитадели и уже ближе к вечеру собрал отряд и направился к «Усталому коту». По пути мы разделились, и внутрь зашёл только я с Ярославой.

«Усталый кот» в вечерний час был на удивление пуст и тих. Сегодня трактир закрылся особенно рано. Единственным звуком было громкое нервное постукивание Мирона.

Только запах старого дерева, кислого пива и тушёной капусты был неизменен. Я вошёл внутрь, и скрип двери заставил Мирона практически вздрогнуть. Увидев меня вместе с Ярославой, он отбросил тряпку и пошёл навстречу. Его широкое лицо выглядело бледным.

— Ну? — выдохнул он одним словом.

В ответ я положил на ближайший стол склянку с зеленоватой жидкостью. Мирон посмотрел на неё с опасением.

— Это не яд, — успокоил я его, скидывая плащ. — Масло. Обездвижит гостей.

Мирон закивал и взглянул на Ярославу. Рыжая была молчалива и невозмутима.

— А как всё будет? — спросил Мирон, нервно перебирая край фартука.

— Это будет моя забота, — спокойно проговорил я. — Твоя задача — сыграть свою роль и сыграть её безупречно.

Я обвёл взглядом зал.

— Нужно накрыть стол. Да так, чтобы он ломился: сало, солонина, хлеб, квашеная капуста, пиво. Всё самое простое, сытное, от чего не откажется ни один человек.

— Это я сделаю, — уверенно заявил Мирон. — Времени ещё полно, да и запасов у меня много.

Я внимательно посмотрел на Мирона.

— Барс не доверяет тебе, — продолжил говорить я. — Он заставит тебя есть и пить. Соглашайся без всяких колебаний. Это будет безопасно, потому как вот это… — я потряс склянкой с маслом-зеленушкой, — ты добавишь в настойку, которую предложишь уже позже, после того как Барс с его людьми выпьют и поедят.

Мирон сглотнул, представляя себе происходящее, но кивнул.

— А… а сигнал?

— Сигнал… — задумался я. — Морда Барса в твоей тушёной капусте. Вот тебе и сигнал.

Мирон вздохнул и покачал головой.

— Не волнуйся, — успокоил его я. — У тебя будет страховка.

Я посмотрел на Ярославу, и она, кажется, прочитала что-то, что ей совсем не понравилось в моём взгляде.

— Тим… — протянула она, внимательно смотря на меня.

— Ты всё правильно поняла, — холодно проговорил я. — Ты будешь страховкой Мирона. Так, чтобы его здесь не убили.

— И как ты предлагаешь мне это сделать? — спросила рыжая. — Меня же сразу раскусят.

Я взглянул на Мирона, который, похоже, догадался, что я имел в виду, и оценивающе смотрел на Ярославу.

— Почему же? — спокойно проговорил я. — Ты будешь здесь, в зале. Мирону нужна подавальщица, чтобы подливать пиво и убирать тарелки. Вот ею ты и станешь.

Ярослава приподняла брови, явно не в восторге от моей идеи.

— Ты хочешь, чтобы я изображала служанку? — выдохнула она. В её голосе звучало сомнение. — Тимофей, я не крестьянская девка, чтобы кланяться в ножки.

— Никто и не ждёт от тебя этого, — возразил я. — Нужно просто быть в зале и выглядеть… безобидно. Работать в основном будет Мирон, он же тебя и подстрахует. А ты его, если начнётся заварушка. Да и я буду рядом.

Ярослава задумалась. В её глазах мелькнуло знакомое упрямство, но его быстро сменило понимание. Логика была железной.

— Ладно, — вздохнула она. — Я согласна. Вот только… на подавальщицу я не особенно похожа.

Она критично осмотрела свою одежду.

— У Мирона есть что-то подходящее, — сказал я, обращаясь к трактирщику.

Мирон закивал, засеменил в подсобку и через несколько мгновений вынес то, от чего у Ярославы округлились глаза. Это был короткий сарафан подавальщицы из дешёвой, но яркой бордовой ткани. Его носила Люба, девушка, которая работает здесь по вечерам. Сарафан явно привлечет больше внимания, чем сама Ярослава.

Рыжая взяла его двумя пальцами.

— Ты серьёзно?

— Не хочешь, — невозмутимо ответил я. — не переодевайся. Всегда можно найти другой выход.

Ярослава бросила на меня убийственный взгляд, но, стиснув зубы, скрылась в той же подсобке. Мирон старался не смотреть в ту сторону и принялся накрывать на стол.

Ярослава вскоре вышла наружу. Сарафан облегал её плечи и грудь, подчёркивая высокую упругую линию бюста, которую обычно скрывали доспехи. Тонкая талия рыжей была перехвачена тканым поясом, от которого сарафан расходился вниз короткими свободными складками, заканчиваясь намного выше колен.

Каждое движение Ярославы открывало взгляду длинные стройные ноги, а простые кожаные сандалии подчёркивали изящество и, что уж греха таить, вульгарность наряда. Рыжие волосы девушки были распущены и небрежно спадали на шею, оттеняя бледную кожу и делая её зелёные глаза ещё ярче.

Я кашлянул, прочищая горло. По телу пробежала волна тепла.

— Что⁈ — огрызнулась Ярослава, заметив мой взгляд, в её глазах горел вызов.

— Идеально, — сказал я честно.

— Сама знаю, — проворчала Ярослава. Её щёки немного порозовели. — Если кто-то из грязных ублюдков меня тронет, я перережу им глотки.

Я кивнул.

— И ещё, — добавила Ярослава чуть тише, — не вздумай рассказать хоть кому-то.

Я снова кивнул, а затем отправился делать последние приготовления. Проверил Артёма и его Воронов. Они не заходили внутрь, их силуэты растворились в сгущающихся сумерках за пределами трактира. Вороны блокировали оба выхода из переулка, ведущего к «Коту», а Артём занял позицию на крыше соседнего дома.

«Усталый кот» постепенно заполнился пряным вкусным запахом домашней еды. Стол постепенно заставлялся яствами.

Ярослава помогала трактирщику, оставив недовольство и смущение. Когда все приготовления были закончены, я занял своё место в тени под лестницей. Чёрная аура мягко растеклась по всему телу, и моё присутствие практически исчезло.

Ярослава принялась вытирать стол, несмотря на то что он был чистым. Она незаметно проверила нож, припрятанный у неё под поясом. Мирон нервно стучал пальцами по столешнице.

Некоторое время мы просто ждали, до тех пор пока снаружи не донёсся далёкий свист птицы. Это был сигнал. Сигнал о том, что цель появилась в поле зрения.

Не прошло и пары мгновений, как за окнами трактира раздались тяжёлые шаги и приглушённые голоса. Они приближались и приближались. И вот дверь скрипнула и медленно открылась, впуская внутрь полосу тусклого вечернего света.

— Ну что, хозяин, — раздался хрипловатый голос, — созрел для разговора?