Черный ратник 2

Глава 16

Я подошёл ближе и застал обрывки фраз, которые следопыты говорили Велесу.

— … он просто вынырнул из тумана! Один, без стражи! — голос разведчика чуть ли не сорвался на хрип. — Натянул тетиву и выстрелил… да только не в нас. Мы смотрим, а на стреле это… послание привязано.

— Что с самим магом? — спросил Велес сходу.

Его собранность после нашего разговора сменилась глубокой, осевшей в костях усталостью.

— Не растворился же он?

— Так он… это… посмотрел на нас, — вмешался второй следопыт, — и ушёл. Как в воду канул.

Велес тяжело вздохнул.

— Где это было? — спросил он сквозь зубы.

— В версте от восточного завала, — отчеканил первый следопыт и вытянулся по струнке, завидев меня. — У старого дуба.

— Дай-ка сюда, — сразу сказал я и забрал стрелу у бойца Громова.

У меня в руках оказалась обычная боевая стрела. Да, к древку действительно намертво, каким-то неестественно аккуратным узлом, был привязан кусок пергамента.

— Это… господин ратник, — предупредил меня боец, — осторожно. Мало ли что.

Он сам был в кожаных перчатках. Как и я.

— Оно не заколдовано, — покачал головой я. — По крайней мере, на первый взгляд.

— Тогда открываем, — уверенно проговорил Велес. — Я ещё не боялся этих мятежных ублюдков.

Я пожал плечами, осторожно разломил печать и развернул пергамент. Быстро пробежался глазами по строчкам и протянул послание Велесу. Он взял его и начал читать вслух. Его обычно твёрдый голос и сейчас звучал спокойно и бесстрастно, отчего слова, написанные в письме, звучали ещё более зловеще.

'Приветствую защитников Белоярска.

Ваша стойкость… похвальна. Уничтожение моего предшественника было жестом отчаянным и, надо признать, искусно исполненным. Ваш ночной визит в наш стан вышел особенно красочным.

Завтра, с первым лучом солнца, мы придем с ответным визитом. Уверен, вы не сочтете за труд и приготовитесь к достойной встрече.

С искренним уважением,

Август.'

Кажется, все вокруг замолчали. Да, слова были подобраны вежливые, вот только чрезмерно высокомерные, и каждый слог источал яд. Это было не письмо, а плевок в лицо, облечённый в шёлковые перчатки.

Я коротко хмыкнул. Все взгляды тут же устремились на меня.

— Ну хоть сдаться не просит, — произнёс я грубовато. — Даже не угрожает напрямую. Самоуверенно…

Велес медленно опустил пергамент. Он скомкал его так, что в руках остался клочок бумаги.

— Он уверен, что завтра всё кончится, — проговорил Велес. — Для него это не сражение, а представление, и мы в нём актёры, чью роль он уже расписал.

— Именно, — кивнул я.

— Тогда почему ты так спокоен? — тут же поинтересовался Велес.

— А чего переживать? — совершенно равнодушно проговорил я и взглянул на стены Белоярска. — Враг растрепал нам о времени нападения. Не будем его расстраивать.

— Это всё ещё может быть ловушкой, — осторожно произнёс один из бойцов.

— Вполне, — согласился Велес. — Но решение принято. Будем ждать штурма с рассветом.

— Лишним не будет, — согласился я.

— Усилить дозоры втрое! — Велес продолжил говорить и на этот раз временный глава рода Громовых обращался ко всем окружающим. — Все ратники и командиры на позиции за два часа до рассвета! Готовимся к штурму и продолжаем эвакуацию.

Он сделал небольшую паузу, бросил бумагу на землю и втоптал её в грязь.

— И притащите уже смолу на стены! — прорычал Велес. — Разберёмся с приглашением этого Августа сталью и огнём.

Этой ночью в Белоярске больше никто не спал. Город затаился, напрягся, как зверь перед прыжком, и каждый закоулок был наполнен тихим, методичным движением. У главного завала командовали Ярослава и Иван. При свете смоляных факелов их гигантские и искажённые тени силуэтами метались по грудам камней.

— Три шеренги, — уставший голос Ярославы разрезал ночную тишину. — Лучники, арбалетчики — на гстены. Копейщики, мечники — на уступ ниже. Резервы — к подножию. Меняемся по команде.

Могучая фигура Ивана оказалась опорой всего шатко сооружённого укрепления в проломе стены. Он молча наблюдал за суетой, и его простое лицо было особенно серьёзно.

— Слышали? — он обернулся к группе ополченцев. — Меняемся по команде.

— Лучше смениться и отдохнуть, — добавила Ярослава, — чем умереть, попытавшись геройствовать.

Рыжая расставляла людей, Иван же общался с ополченцами, молодыми и старыми, попроще. Кое-где он поправлял щит на плече у бойца, иногда помогал передвинуть слишком тяжёлый камень совсем дряхлому ветерану. Несмотря на отсутствие ауры, он излучал не только силу, но и стабильность, становясь незримым фундаментом обороны на этом участке.

Соловьёва я расположил на покосившейся башне. У него была техника, чтобы, если что, спрыгнуть вниз. Он нашёл там, наверху, свою позицию — узкую площадку за зубцами, откуда открывался идеальный вид на подходы к городу и пространство перед завалом.

В отличие от обычной суетливости и мандража, сейчас он был спокоен. Действия были выверенными, почти механическими, в нём чувствовалась отстранённая, холодная концентрация. Он был на башне один, и от его меткости зависело многое. Вот только и целью он был отличной — в том случае, если маг решит вмешаться.

Я же медленно обходил позиции. Мои шаги были бесшумными, взгляд просто сканировал каждую слабость и потенциальную точку прорыва. На лицах молодых ополченцев читался страх, ветераны излучали решимость, но явно подустали.

— Запомните, — негромко произнёс я, но мой голос слышали все. — Первый натиск будет самым яростным. Не старайтесь убить их сразу. Они будут карабкаться к вам наверх, пробиваться через баррикады. Бейте по слабым местам. Каждый раненый будет мешать сразу десятку других.

Раздались ободрившиеся голоса бойцов, и я удовлетворённо кивнул, а затем остановился рядом с Ярославой и Иваном.

— Меняйтесь почаще, — сказал я. — Даже если пока тихо. Усталый боец — мёртвый боец.

Моё холодное спокойствие подействовало на них как ушат ледяной воды. Оно напоминало, что всё, что происходит, это лишь цепочка решений и действий, и эмоции в ней были лишним звеном.

Где-то в домах раздавались голоса местных жителей. Семья — отец, мать и сын — тащила несколько мешков с пожитками. Пока воины готовились к смерти, город тихо истекал жизнью.

У склона, ведущего в горы, звучал тихий шёпот, сдавленный плач и скрип колёс телег и повозок. Старики, женщины, закутанные в платки, дети с огромными, полными страха глазами. Они все покидали Белоярск через узкие проходы в скалах, оглядываясь на тёмные силуэты домов, где родились и выросли. И тут же исчезали в ночи, в неизвестности.

Я знал это. Как знал и то, что пока все мирные жители не выберутся из города, взорвать его не получится. Поэтому я терпеливо ждал. Ждал того, что эвакуация завершится до начала штурма. Однако, судя по времени, этого произойти просто не могло. Мы опаздывали.

Давление нарастало с каждым часом. Воздух был наэлектризован, как перед грозой, хотя в небе не было ни облачка. Звёзды холодно и равнодушно смотрели на приготовления Белоярска. Все понимали: главная задача сейчас отбить штурм и выиграть время, чтобы каждая повозка успела уйти. И Велес мог дать сигнал к исполнению плана.

Ночь медленно уползла, уступая место рассвету. Воздух стоял неподвижный и прохладный, небо медленно светлело, утратило бархатную черноту и окрасилось в грязные, свинцовые тона. На стенах было слышно лишь тяжёлое дыхание солдат и лязг металла.

Серая, густая дымка медленно поползла по земле. Часовой у восточного завала, молодой парень из ополчения, протёр глаза, решив, что они слипаются от усталости. Но странная дымка не рассеялась. Она стелилась и двигалась от лагеря мятежников, пожирая первые лучи солнца и делая утро ещё более мрачным.

— Туман? — неуверенно произнёс кто-то на стене.

Я стоял рядом с Ярославой на гребне завала и внимательно всматривался в рассвет. Туман не казался мне обычным. Он был неестественно однородным и двигался целенаправленно. И самое главное — поглощал звук. Далекий лай собак из лагеря мятежников, который был слышен несколько мгновений назад, внезапно исчез, как будто кто-то захлопнул дверь. Мир погружался в зловещую, ватную тишину.

— Работа мага, — спокойно, без эмоций констатировал я. — Он искажает реальность.

Туман накатывал медленно, но неотвратимо. Он уже подполз к подножьям дальних холмов, минуя линию леса. И вот его первые холодные языки лизнули основание стен и остановились.

В этот самый момент, когда туман достиг Белоярска, в нём заиграли смутные, едва различимые тени. Они медленно превращались в чёткие силуэты. Шеренга за шеренгой шла в тумане беззвучно, без криков, без звона доспехов. Они двигались ровным, неспешным строем.

— Готовсь! — скомандовал я, едва заметив угрозу.

Только мятежники выглядели не так, как прежде. У одних не хватало наплечников, у других не было шлемов, у третьих были покорёжены доспехи и погнуты мечи. Кожа у бойцов была мертвенно-бледной, насквозь пробитые латы и кольчуги не издавали ни звука. Но самое главное — в тумане я чётко мог различить пустые глазницы, в глубине которых тлел тусклый, бледный огонёк.

Походка в строю была деревянной, неловкой, с запоздалым шагом. Одни шли, волоча ноги, другие неестественно прямо, с застывшими, окоченевшими суставами. Но при всей своей неуклюжести было ясно: к Белоярску надвигалась неотвратимая сила.

— Боги… — кто-то на стене медленно выдохнул, в голосе чётко читался страх.

Ярослава вцепилась в эфес своего меча так, что костяшки побелели. Её красная аура сжалась вокруг неё плотным коконом.

— Восставшие, — холодно произнёс я.

— Стрелы… — прошептала Ярослава. — Стрелы их берут?

— Обычные — нет, — ответил я, глядя на приближающуюся стену мертвецов.

И, почувствовав, как мораль защитников падает, решил привести их в чувства.

— Их не остановить простым ранением. Они не чувствуют боли и страха! — Я повысил голос, обращаясь ко всем защитникам, вкладывая в слова свою холодную уверенность. — Но это всего лишь пушечное мясо! Цельтесь в ноги, суставы! Валите на землю! Крошите черепа!

Моя команда была подхвачена, передана по цепочке.

— За Белоярск, — спокойно добавил я.

Боевой клич подхватили и раздались громкие выкрики и голоса.

Вот только даже бывалые бойцы бледнели. Первая шеренга восставших уверенно шагала к Белоярску. Туман клубился за их спинами, скрывая остальные силы мятежников.

Тишину разорвал первый лязг. С вершины своей башни Соловьёв выпустил стрелу. Она вонзилась прямо в глазницу одного из восставших, того, что старался добраться до завала. Раздался сухой костяной щелчок.

Стрела не пробила череп насквозь, а лишь откинула голову существа назад. Оно замерло на секунду, бледный огонёк в его глазу мигнул, а затем восставший снова двинулся вперёд, с торчащей из глазницы стрелой. Вот только стрела, вопреки ожиданиям, загорелась жёлтым и взорвалась, кроша кости поднятого запретной магией создания.

Это был сигнал. Следом за выстрелом Соловьёва грянул залп лучников и арбалетчиков, рассыпавшихся по стенам. Засвистели болты и стрелы, раздались глухие удары в плоть и кости. Стрелы впивались в плечи, грудь, животы восставших, некоторые отскакивали от костей. И лишь те снаряды, что попадали в суставы и сочленения, заставляли восставших падать на землю. Остальные же монстры просто двигались вперёд.

Как только они оказались у стен, на них посыпалась груда камней. Но, вопреки им, один восставший с десятком стрел в теле всё-таки вскарабкался на завал и медленно пополз на стоящего перед ним бойца.

— Руби его! — закричал кто-то.

Воин взмахнул алебардой и ударил. Лезвие обрушилось на плечо мертвеца, но тот даже не дрогнул. Холодная рука схватилась за древко, вторая потянулась вперёд, к горлу воина.

В этот момент между ними взметнулась красная молния. Это была Ярослава. Её клинок, пылающий огненным цветом ауры, не просто разрубил, а испепелил восставшего. Рука отлетела в сторону, обуглилась по срезу, а вслед за ней голова монстра превратилась в горстку чёрного пепла. Безжизненное тело рухнуло на камни.

Но восставшим было всё равно. В разломе завязалась яростная, жестокая схватка. Защитники Белоярска рубили, кромсали, сметали молчаливую волну и отбрасывали её вниз по склону. Алая аура Ярославы оставляла за собой лишь дымящуюся пыль, крушила кости и доспехи.

— Тащи бревно! — рявкнул Иван.

Несколько человек, напрягшись, подняли тяжёлое, окованное железом бревно, приготовленное заранее.

— Пошёл!

Они раскачали его и с силой столкнули вниз по склону завала. Бревно покатилось, с грохотом перекатываясь по камням, и смело с собой целую кучу карабкающихся восставших, перебивая кости и сбивая их с ног. Хаотичная груда тел мешала идущим следом.

Иван махнул рукой, и бойцы с особым рвением принялись сталкивать вниз заранее заготовленные груды камней. Это была изматывающая, тяжёлая работа, но она приносила результат. Скоро у подножья завала образовалась шевелящаяся куча тел, по которой новым волнам атакующих было карабкаться всё сложнее и сложнее.

Именно в этот момент я появился на самом острие защиты, там, где напор восставших был самым сильным, а линия защитников начала прогибаться под молчаливым напором. Мертвецы отчаянно рубились с ополченцами, и те не могли справиться с их количеством. Я методично двинулся вперёд, и чёрная аура, скрытая под тёмно-серой, вырвалась беззвучным вихрем, окутав мои руки и клинок.

Восставший уже занёс руку над ополченцем. В этот момент я кулаком ударил прямо в грудь монстра. Раздался хруст костей, и бледный огонёк в его глазах просто погас, как задутая свеча. Тело упало замертво, потеряв всю свою зловещую целеустремленность и став просто грудой холодного мяса.

Второй попытался схватить молодого бойца за лодыжку. Я кувыркнулся по камням, и мой клинок обрушился на шею восставшего. Не было брызг крови — плоть вместе с разрезом почернела, и пустая башка просто отделилась и покатилась по склону вниз. Я пнул тело, и оно рухнуло вслед за головой.

Там, где появлялся мой клинок, восставшие не просто погибали в бою. Они переставали существовать. Магия, оживлявшая их, сталкивалась с моей древней, голодной аурой и пожиралась без остатка. Восставшие падали десятками, просто прекращая двигаться, и тела становились обычными трупами.

Я рубил, кромсал, бил, отскакивал назад и в сторону, уворачивался от медленных, но сильных рук, когтей и клинков. Защитники сражались так же яростно и остервенело, но потерь все равно было не избежать.

Мы бились до тех пор, пока на нашем участке не воцарилась передышка. Защитники тяжело дышали и смотрели то на груды безжизненных тел, то на меня. В глазах читалась даже не просто благодарность, а что-то более сложное. Уважение и смелость, вопреки той леденящей душу силе, с которой они столкнулись.

Но даже если на нашем участке мы смогли временно отбить наступление восставших, то атаки из тумана на другие участки стен заставляли ауры там вспыхивать с новой силой: синюю Артёма, зелёную Громова, разноцветные у Воронов из отряда. Здесь, в проломе, было больше всего орденских ратников, так как этот участок стены был наиболее уязвимым. Там, где сражались остальные, восставшие лезли на спины друг к другу и карабкались на стены без всяких лестниц и осадных башен.

Одного взгляда на это зрелище хватило бойцам, чтобы возникшая уверенность столкнулась с реальностью.

И восставшие с новой силой полезли вверх. Их осталось не так уж и много, но защитники тяжело дышали, было видно, что атака мертвецов заставила их немного выдохнуться и подустать.

Из тумана вырвался сгусток белой энергии. Он не свистел и не грохотал, просто светился изнутри белой энергией. Я сразу узнал эту магию — она была той же, что и тогда, при атаке наёмников на конвой. По крайней мере, заклинание было тем же. Не факт, что тем же был маг. Клубок летел прямо в бойцов. Терять больше защитников было просто-напросто нельзя. У мятежников и так был колоссальный численный перевес.

Действия опередили мысли. Я бросился навстречу, срубил на ходу двух восставших, аура сгустилась вокруг моей левой руки, превратив её в подобие щита. Я встретил заклинание не отражением, а Поглощением.

Удар был беззвучным. Магия столкнулась с аурой. Меня отбросило на несколько шагов назад. Я покатился по камням, собирая все синяки и ссадины. Тупая боль пронзила онемевшую руку до плеча, будто я сунул её в расплавленную сталь. Но сгусток магии схлопнулся.

— Маг! — закричал я, вскакивая.

Магия в тумане вновь зашевелилась. На этот раз атака была массивнее. Из пелены выпорхнули десятки костяных шипов длиной в локоть, заточенных до бритвенной остроты. Они неслись с такой скоростью, что заставляли туман расступаться. На этот раз они обрушились ливнем на стены, где яростно сражались защитники. Основной удар пришёлся на стрелков.

Ливень шипов прошёлся по их позициям, как коса. Люди падали с глухими стуками и громкими воплями боли. Их пробивало насквозь, и голоса обрывались, едва вырвавшись из глоток.

Несколько шипов ударили в Ярославу. Её красная аура была ярким маркером. Вот только эта самая аура вспыхнула ослепительным пламенем, и рыжая, вращая клинок, создала перед собой Огненный вихрь.

Костяные шипы врезались в него и треснули, выжженные её силой. Один из шипов пробился сквозь огненную завесу и вонзился в плечо стоявшего рядом бойца. Он даже не успел закричать, просто рухнул. Его тело мгновенно свело судорогой, а кожа покрылась инеем.

Я подскочил к нему и быстро влил в глотку малое зелье лечения. Двое ополченцев схватили раненого бойца и потащили его назад.

И в этот момент с башни пришёл ответ. Соловьёв не мог видеть мага, только вспышку, источник заклинаний. Но похоже, этого ему было достаточно. Он натянул тетиву, жёлтая аура превратилась в три стрелы, и Соловьёв выпустил их.

Они прошили туман, оставляя за собой искрящийся след, и разорвалась в том месте, откуда летели шипы. Яркий белый свет вспыхнул, стараясь поглотить аурную технику лучника. И из-за туман на миг рассеялся.

На невысоком холме, совсем недалеко от стен, стояла одинокая фигура в чёрных робах без всяких украшений. Маг, который назвал себя Август, просто стоял, и одна из его рук была вытянута в сторону Белоярска. Его лицо было скрыто капюшоном, а вокруг него искрился светлый защитный купол.

И в тот момент, пока туман ослабел, я увидел то, чего стоило ожидать. Слева, с фланга, донёсся новый звук. Молчаливое шарканье шагов живых мертвецов сменилось на оглушительный, яростный рёв. К пролому и стенам хлынули основные силы мятежников. Они подбирались к нам, пока наше внимание было приковано к магу и восставшим. Притом атаковали они не только на этом участке, а сразу в нескольких местах. Они бежали с дикими криками, забрасывали крючья, использовали осадные лестницы, и как муравьи лезли на стены.

— На стены! — заревел Иван, бросаясь к месту нового прорыва. — Все на стены!

Перед тем как туман вновь накрыл окрестности, я увидел, как огромная тёмная осадная башня медленно катится к западной стене Белоярска. Тяжело приходилось не только нам.

Мятежники с яростным воплем бросились в провал, волна за волной. Вольные ратники крушили баррикады, и мятежники взбирались прямо по всё ещё шевелящимся телам мертвецов. Первые ряды ополченцев Белоярска не дрогнули и схлестнулись с ними в рукопашном бою.

Мне резко стало не до стен.

Аура вспыхнула вокруг меня с новой силой. Я коротко выдохнул, тряхнул онемевшей от заклинания рукой, разгоняя по ней кровь, и яростно влетел прямо в рубку.