Черный ратник 2

Глава 14

Громов стоял неподвижно, вглядываясь в предрассветную тьму. Ярослава чуть плотнее завернулась в плащ. Соловьёв нервно перебирал тетиву своего лука. Я же поднялся на ноги и забрался по камням к Громову. В сером утреннем полумраке что-то шевелилось. Это что-то не было похоже ни на строй, ни на отряд. Несколько призрачных фигур крались от укрытия к укрытию. Они двигались с опаской, но с выверенной, натренированной скоростью.

— Наши, — сипло произнёс один из часовых на стене.

Он был одновременно прав и не прав. С одной стороны, да, действительно возвращались наши. С другой, это был не Туманов или кто-то из его людей. Две фигуры, подошедшие к стенам, оказались местными следопытами-охотниками, которые с луками наперевес возвращались в город. С добычей. На их поясах красовалось несколько кроличьих тушек.

Следопыты подобрались к завалу и ловко взобрались по нему. На их серьёзных и жёстких лицах не было ни капли триумфа.

— Ну? — прорычал Громов, не в силах сдержаться.

Его голос прозвучал хрипло и громко, нарушая утренний покой.

— Ваше благородие, — старший следопыт снял шапку и провёл рукой по коротко стриженым волосам.

Второй охотник, чуть помладше, последовал примеру старшего.

— Видели Туманова? — спросил Громов.

Следопыты только покачали головой. Коротко и безжалостно.

— Никого, — произнёс старший. — Видели, как их окружили у палаток. И они дрались, пока могли, — он сглотнул. — Задание своё они выполнили. Отвлекли всех.

Громов крепко сжал кулаки и выдохнул, хотя в остальном внешне сохранял спокойствие.

— А лагерь? — спросил я. — Что с армией мятежников?

Лицо следопыта исказилось.

— Они не ушли. Но там такое началось…

Старший следопыт принялся рассказывать. Оказалось, что следопыты — это братья, и их отправили в вылазку раньше, чем Туманова с его людьми, но они пересеклись по пути.

Лагерь мятежников сейчас был похож на растревоженный улей. Они отошли от стен, но не отступили полностью. Старший следопыт описал последнее сражение Туманова и то, как теперь армия мятежников разбилась на несколько отдельных лагерей, разделённых чуть ли не частоколом. Между ними курсировали гонцы, повсюду были слышны крики, чуть ли не доходившие до драк.

— Сколько всего лагерей? — спросил я.

— Не знаю, ваше благородие, — тут же ответил старший следопыт. — Знамён у них как грязи.

— И все друг на друга орут, — подключился младший, его глаза были тусклыми от усталости. — Ругаются как торговки на базаре. Одну палатки чуть не разнесли, дым стоял столбом, подожгли, видать, в ссоре то.

Старший кивнул.

— Кричат друг на друга. Кто город грозится стереть к чертям и отомстить за своего колдуна, кто про потери орёт, а остальные вообще снялись с мест и двинулись куда-то в ночь.

Он закончил говорить, и смог наконец перевести дух.

Картина вырисовывалась ясная, но от того не менее напряженная. Единый, дисциплинированный кулак сменился сворой голодных, дерущихся за кость псов. Каждый командир тянул одеяло на себя.

Казалось бы, вот она — идеальная возможность нанести удар по разрозненной армии мятежников. Вот только был один нюанс. Белоярск и вправду был костью, и так или иначе её разгрызут и сожрут. После последнего штурма едва ли осталось две сотни бойцов. И это по моей оценке, а хорошо бы узнать, вообще осталось ли столько?

Биться в открытом поле — верная смерть, мятежники даже без мага задавят числом.

— Спасибо, — поблагодарил Громов следопытов. — Ступайте, отдохните.

Разведчики последовали его совету и осторожно зашагали по камням в Белоярск. Я же перевёл взгляд с бледного лица Громова на серое небо. Да, у крепости намечалась передышка. Враг не собирался пока штурмовать, грызя самого себя. Но это была лишь отсрочка.

Мятежники вряд ли перегрызутся насмерть, а то и вовсе в приступе ярости бросятся мстить. Осада не закончилась, просто перешла в другую фазу.

— Иди отдохни, — спокойно произнёс я, обращаясь к Громову.

Он вздохнул, но спорить не стал.

Я же спустился к отряду и рассказал им последние новости.

— Выходит, — почесал затылок Артём, — будет очередной совет.

— Куда же без него, — шмыгнула носом Ярослава и поплотнее закуталась в плащ.

— Не сиди на земле, — сказал ей я.

Рыжая качнула головой и отмахнулась.

— Если ты простынешь, — продолжил я, — то от тебя на поле боя толку будет ноль. А сейчас в крепости каждый ратник на счету.

Я услышал, как Артём начал смеяться, но тут же закашлялся и спрятал смех за кулаком. Иван тоже сидел и с улыбкой глядел на рыжую.

Ярослава тоже усмехнулась и покачала головой, но зато встала на ноги.

— Это касается и остальных, — грозно произнёс я. — Отдыхайте, восстанавливайте силы, по мере возможности помогайте местным. На совет идти толпой смысла нет, так что пока все свободны.

Раздались радостные голоса, и Артём с Иваном и Ярославой зашагали в сторону домов, где нас расположили. Соловьёв медленно поднялся с земли и подошёл ко мне. На его лице, вопреки успешному заданию, были следы грусти и душевных переживаний.

— Тим, я… это… — начал говорить он неуверенно, а потом выдохнул. — Да к черту. Да, я промазал. Но если нужно будет сделать тысячу выстрелов, чтобы в следующий раз не облажаться, я их сделаю. Даю слово.

В глазах Соловьёва засветилась жёлтая аура. Он выпрямился и гордо вскинул подбородок.

Я же смотрел на него в недоумении.

— Тысячу выстрелов? — спросил я.

— Ну да, — немного растерянно произнёс Соловьёв, но аура всё также продолжала гореть. — Ты же мне сам сказал.

Я едва сдержался, чтобы не спросить «когда?».

— Тысяча — значит тысяча, — уверенно кивнул я и хлопнул его по плечу. — А теперь отдохни. Займёшься своей тысячей после.

Соловьёв кивнул и зашагал вслед за остальными.

Я, честно говоря, уже и забыл, про какие там выстрелы я ему говорил. Но спорить с умным человеком не стал. Просто потянулся, зевнул и понял, что меня самого накрывает усталость. Всё-таки бессонная ночь давала о себе знать. Я отправился к себе и проснулся только тогда, когда меня растормошил один из сержантов.

— Господин Ворон, — я едва разобрал его слова сквозь сон, — вас просят быть на совете.

Я тяжело сглотнул, понял, что налитые тяжестью глаза отказываются открываться, и начал переворачиваться на другой бок.

— Пусть начнут без меня, — отмахнулся от сержанта я. — До вечера подождёт.

— Господин Ворон, — совершенно серьёзно произнёс посыльный, — но уже вечер.

Услышав его слова, я тут же вскочил, привёл себя в порядок и направился к уже знакомому мне зданию ратуши. Вот только, вопреки ожиданиям, стражники направили меня в другое место.

— Вам в дом Велеса, — произнёс стражник и махнул рукой в сторону. — Вон туда.

— Добро.

Я сменил направление и через некоторое время с помощью пары подсказок местных нашёл пристанище дяди Громова и исполняющего обязанности главы рода на время отсутствия этого самого главы.

Это был небольшой, когда-то крепкий дом с почерневшей от магического попадания стеной. Воздух внутри был пропитан дымом. Здесь собрались те, от кого теперь зависела судьба города.

Велес сидел во главе грубого стола, его пальцы медленно барабанили по дереву. Рядом — воеводы, все те же три ветерана. И, к моему удивлению, Громов стоял у стены, даже несмотря на ранение.

Меня пропустили внутрь, я занял место за столом.

Пока Велес обсуждал план с чернобородым воеводой.

— Если маг мёртв, — говорил воевода, — враг в смятении.

— Афанасий, что ты предлагаешь? — спросил Велес.

Но прежде чем чернобородый успел ответить, в разговор вмешался воевода помладше.

— Нужно добить их! — его голос уверенно прогремел под низким потолком. — Белоярск выстоял, чёрт возьми! Мы убили их колдуна! Нужно чинить стены, готовиться к осаде. Помощь из Ярмута не за горами. Мы — символ сопротивления мятежникам и не можем просто взять и отдать город этой сволочи.

Его слова повисли в воздухе. В них чувствовался не столько пафос, сколько страх, прикрываемый им. Чернобородый Афанасий усмехнулся, коротко и почти беззвучно.

— Фома, какая помощь? — он не глядя стёр несколько линий на раскинутой на столе карте. — У Ярмута свои проблемы. Мятежники давят по всему фронту. Вся наша помощь уже пришла, — Афанасий посмотрел на меня и уважительно кивнул. В его словах было зерно истины. — Эти склоки мятежников — лишь временный хаос. Ты правда веришь, что они передерутся насмерть?

Фома вздохнул и покачал головой.

— Передерутся, — уверенно отвесил Фома. — Князья никогда не славились единством.

— Уж скорее найдут нового предводителя — ещё голоднее и яростнее. И штурмовать будут ради мести. А у нас… — возразил Афанасий и обвёл рукой комнату, будто показывая на нас всех, — воинов едва хватит отбить даже самый бестолковый штурм.

— Ты что же, — зарычал Фома, — предлагаешь сдать город?

— Эвакуироваться, — холодно поправил его Афанасий. Он потёр подбородок под чёрной бородой. — Пока у нас есть передышка и шанс, нужно вывести мирных жителей и раненых. Спасти то, что ещё можно спасти. Это и будет настоящей победой. Город — это всего лишь камни, их можно отстроить заново. Людей — нет.

Я спокойно слушал разразившийся как шторм спор. Моя первоначальная цель — выполнить задание, стать сильнее и выжить — так или иначе уже испарилась. Я вместе с отрядом стал частью этой обречённой крепости. И оба плана, столь яростно отстаиваемые, казались мне утопией.

— Светозар, — Велес обратился к самому старшему воеводе, — что скажешь?

Седой ветеран тяжело вздохнул.

— Держаться в крепости с разрушенными стенами это не подвиг, — с горечью в голосе произнёс он. — Это самоубийство. За ним обязательно последует резня. Мятежники не пощадят никого.

Светозар сделал небольшую паузу.

— Но и отступать мы не можем, — заключил он. — Враг не должен беспрепятственно ступить по нашим спинам, по костям наших предков, в самое сердце империи.

— Я хочу, чтобы дети наших предков остались живы, — возразил Афанасий, его голос впервые дрогнул от эмоций.

Спор разгорался. Голоса становились всё громче, в воздухе пахло настоящей ссорой. Сыпались аргументы и обвинения — в трусости и безрассудстве. Много разных слов звучало. Велес сидел, прикрыв глаза, его лицо сейчас было удивительно спокойно, даже несмотря на творящийся вокруг хаос.

Когда спор особенно накалился, я решил вмешаться.

— Город обречён, — спокойно и без всяких эмоций констатировал я, заставив все голоса в комнате замолчать. — Это не пораженчество. Это факт, как восход солнца. Стены Белоярска падут. Уже пали. Вопрос лишь в том, в какую цену мы заставим мятежников заплатить за эти камни.

— И что же, — с издевкой надежды в голосе поинтересовался Фома, — помощь от ордена не придёт?

— Сколько штурмов ты планируешь отбить? — напрямую спросил я. — Один? Два? Три? Мятежники могут бросать сюда армию за армией, с магами, вольными ратниками и наёмниками. Если нужно, они возьмут количество, не качеством. А вы в итоге отдадите им не просто груду камней, а ещё и подарите несколько сотен тел опытных бойцов, которых они перебьют на этих стенах. И это даже если орден пришлет еще два десятка ратников…

Фома буквально сверлил меня взглядом, но я продолжил, обращаясь на этот раз к Афанасию.

— А бегство — это не победа. Это поражение. Светозар прав. Откроется дорога на Ярмут, и мятежники дойдут до него на наших плечах.

Споры затихли. Даже Фома не нашёлся, что возразить. Велес открыл глаза и тяжело и испытующе посмотрел на меня.

— У тебя есть иной вариант, ратник? — спросил он.

— Есть, — сказал я.

Я не был воеводой в Белоярске, а на вид мне вообще было едва больше двадцати зим. Для Белоярска я был чужаком, пусть и орденским. Но свежий взгляд всегда мог сыграть на руку, особенно если учитывать, что у моего взгляда несколько сотен лет опыта.

— Мы не станем обороняться или бежать, а сделаем то, чего от нас не ждут, — совершенно спокойно произнёс я. — Превратим Белоярск в капкан. Не в символ пустого сопротивления, а в могилу. В могилу для мятежников.

— Капкан? — переспросил Велес.

Остальные воеводы посерьёзнели, выпрямились и внимательно слушали.

— Здесь родовые земли Громовых, — сказал я. — На Сизом Кряже вы использовали рунную магию. Древнюю и опасную. И самое интересное, что использовал её не маг, а Громов.

Я посмотрел на Матвея Громова. Он только усмехнулся и поправил повязку на плече.

— Ловушки. Охотничьи капканы, — принялся перечислять я. — Я хочу, чтобы каждый дом стал для мятежников западнёй. Но самое главное, я предлагаю использовать магию Громовых для того, чтобы просто-напросто взорвать ключевые точки в городе.

— Это безумие, — прошептал Фома.

— Когда мятежники, ободрённые нашим упорством, решат, что город созрел, и ворвутся внутрь, мы подорвём всё рунной магией к чертям. И похороним их здесь вместе с городом.

Голоса, ещё несколько мгновений назад яростно спорившие друг с другом, теперь умолкли. Велес медленно и методично стучал пальцами по столу. Первым заговорил Светозар.

— Чудовищно, — с нотками уважения в голосе прозвучали его слова. — Но уничтожить армию мятежников… Ха. Это задержит наступление на Ярмут на недели, а может, и месяцы.

Афанасий расчесал чёрную бороду и неохотно кивнул.

— Я так понимаю, — произнёс он, — штурма нам всё равно не избежать.

Я кивнул.

— И пока у нас есть передышка, мы будем эвакуировать людей, как ты и хотел, — предложил я. — Не вижу смысла хоронить людей вместе с Белоярском.

— Штурма может и не быть, — вмешался Велес и выпрямился в кресле. — Нужно держать мятежников под постоянным наблюдением.

Он обвёл взглядом всех присутствующих и остановился на Громове.

— Что скажешь?

Громов дёрнул здоровым плечом.

— Может сработать, — произнёс он, глядя прямо на меня. — Пока Тим ещё ни разу не подводил.

— Мы уничтожим свой дом, — возразил Фома, его голос прозвучал совсем глухо.

— Наш дом уже уничтожен, — мягко, но неумолимо возразил Громов.

Слова Громова прозвучали приговором. Светозар покачал головой. Фома крепко сжал зубы и выдохнул — его идея о героической обороне сыпалась в прах перед жёсткой необходимостью.

Велес сидел, уставившись на карту. В итоге решение было за ним. Он поднял глаза, и его взгляд был полон тяжести и невероятной усталости.

Он поднялся с кресла, и все, включая меня, невольно выпрямились.

— Что ж, раз такова воля Громовых, — спокойно произнёс он, глядя на племянника. Его голос обрёл привычную командирскую твёрдость. — Вынесено решение. Слушайте приказ…

Следующие несколько дней Белоярск жил в странном состоянии, когда город одновременно готовился к обороне и к уничтожению, с полным осознанием последствий тяжёлого решения.

С наступлением темноты Белоярск затихал. Не было слышно ни голосов у костров, ни плача детей. Вместо этого маленькие группы людей, ведомые проводниками из местных следопытов и охотников, покидали стены. Старики, женщины с закутанными в одеяла детьми, раненые на импровизированных носилках и телегах — всех вели к расщелинам в скалах и тайным тропам.

Они растворялись в ночи и уходили на запад, к Ярмуту. Каждую ночь город становился чуть тише, чуть пустее.

Тем временем днём на стенах кипела работа. Слышался стук топоров, скрежет пил, громкие и бодрые команды. По стене бродили часовые, а ночью десятки костров и факелов плясали на валах, создавая картину неутомимого, готовящегося к долгой осаде гарнизона.

Напряжение росло с каждым днём. В недрах Белоярска с каждым днём чувствовался рост чудовищной энергии. В городе же постоянно вспыхивали древние руны. Дома, подвалы и весь город готовился к финалу.