Царство сумеречных роз (СИ)

Глава 14. Пылающий сад

Вот сидят напротив меня двое самых сильных охотников Конгрегации. В их праве карать и миловать. Щёлкнет пальцами Севастиан, и Борис просто убьёт меня здесь и сейчас. Даже из комнаты выходить не придётся, я видела, как под плотным пиджаком проступают очертания пистолета с длинным стволом и разрывающими плоть пулями. Оба смотрят так дико и зло, что право слово, к чему собирать какой-то Совет — всё уже и так решено!

А я вот смеюсь. Хохочу как ненормальная, ударяя ладонью по столу. Наверное, это нервы. Наверное, я просто устала. Что сказать, эта игра мне давно знакома.

— Вот так просто. Взяли и решили. Благодарю, отец, за заботу о моей душе и чести! — отсмеявшись под их непроницаемым молчанием, всхлипывая, заговорила я. — Ну, что теперь? Когда вынесете приговор? Сегодня или дадите денёк помолиться, да завершить мирские дела? А может, чего тянуть, прямо сейчас пустите пулю в лоб?!

Севастиан как-то хрипло вздохнул, с каким-то странным клёкотом, идущим изнутри. Его лицо, и без того белое, пошло некрасивыми пятнами, а на лбу вздыбилась жилка, выражая крайнюю степень гнева.

— Ты вампирово отродье. Мерзость, которой не должно быть. Вампиры — это язвы на теле человечества. Им нельзя существовать. А скрещиваться с людьми — всё равно что наносить пощёчину Богу, ибо сказано в Писании…

— Язвы на моровом теле, — перебила его я. — Можно подумать, что люди — святые создания, созданные из ангельских крыльев и небесной пыльцы. Право слово, могли бы придумать что-нибудь пооригинальнее. В конце концов, Конгрегация без конца заключает сделки с вампирами. Кстати, ещё одна на подходе. Деньги и власть, вот что вас интересует. Так что избавьте меня от своего фальшивого религиозного рвения. Будь вы и правда верующим человеком, не было бы договора с вампирами, а шла бы война на истребление. Но… её нет, — язвительно закончила я, разводя руками.

— Ты так думаешь? — неожиданно вступил Борис. — Что может знать шавка дьявола, пьющая человеческую кровь?

— То, что Птолемей работал на соррентийский клан. То, что ваша организация прогнила изнутри в попытках удержать власть и влияние. Очнитесь — вы уже в шаге от того, чтобы стать историей!

— И ты станешь прекрасным дополнением к ней. Твоя показательная казнь будет транслироваться на все Псарни, все дома ветвей, и каждый член Конгрегации увидит, как умирает тварь, осквернившая святой дом! — брызжа слюной, заорал Севастьян

В этот момент открылась дверь, а на пороге рядом с испуганным служащим появился Дарден собственной персоной.

— Добрый вечер, господа. Не отвлекаю? — хладнокровно поинтересовался он.

Впервые я увидела его в костюме. Серый, из дорогой ткани, идеально скроенный, он прекрасно гармонировал с рыжими волосами и невозмутимостью на лице вампира. Дарден мельком глянул меня, а потом сосредоточился на Севастьяне.

— От лица клана Соррент выражаю протест против заключения нашей подопечной, Дарьи Волковой. Вы не имели права удерживать её против воли, — заговорил он, вытаскивая из папки документ и кладя его на стол.

В перевёрнутом состоянии я плохо понимала, что там написано, но печать клана Соррент стояла, как и официальная подпись Хозяйки. Значит Елизавета в городе и нашла время, чтобы заняться моим вопросом.

Борис внимательно изучил документ, судорога прошлась по его лицу, и он гневно уставился на Дардена, а потом скомкал бумагу и запульнул ею в вампира, от чего тот легко увернулся, и вытащил новый документ.

— Она наша! На ней символ Коперника, вампирша никуда не уйдёт, пока не состоится Суд! Любой, кто смеет нам мешать, будет обвинён в нарушении договора и судим по всей строгости закона! — пригрозил он.

— Да, господин Соррент, эта девушка не в вашей юрисдикции, — спокойно добавил Севастьян, внимательно глядя на вампира. Вспышка гнева схлынула, оставляя какое-то поразительное спокойствие на лице главы Конгрегации, словно мы находимся на светском приёме, где вышло досадное недоразумение, нежели настоящее противостояние между ответственностью Конгрегации и клана Соррент. — К тому же, разве не ваш клан двадцать с лишним лет назад вынес приговор Кириллу Соррент и Аделине Веллер за их преступную связь? Происходящее лишь завершает тот приказ.

На что Дарден вполне злобно усмехнулся, вытаскивая другой документ.

— Я освежу вам память. Вот тот самый приказ. Как видите, в нём нет ни слова об их ребёнке. Соответственно, так как Дарья по крови является вампиром, на что есть медицинские свидетельства, — Дарден вытащил ещё один документ, присовокупляя к остальным на столе. — Она не может быть судима вашей организацией до тех пор, пока не нарушит установленные договором законы.

— Она напала на охотника Птолемея, — быстро заявил Борис, пока Севастьян изучал приложенные документы. — Она охотилась с дикими. Она стала причиной смерти дубравы Арду!

— Доказательства? Свидетельские показания Птолемея? А как вам проведённое испытание на кровь? — как волшебник, Дарден вытащил ещё один документ. — Сами посмотрите, в ней нет дикости. Она не переступала черту. Нет улик, указывающих её виновность в гибели дубравы Арду. А вот доказательством того, что её насильно удерживал в человеческом обличии ваш сотрудник, является вся её жизнь, включая татуировку ниже спины. По какому праву её обучали как охотницу? Она — вампир.

— Полукровка. На неё не распространяются эти правила, — вяло возразил Севастьян, утрачивая интерес к перепалке. — А вашими документами можно подтереться. Они ничтожны. Дело Дарьи Волковой рассмотрит Суд Конгрегации…

— Нет, ею займётся Потентат Шестиугольника. Если вы не откажетесь от своих претензий, мы можем подключить к вопросу Офортоса…

Я наблюдала за их перебранкой со всё возрастающим интересом. Всё равно что наблюдать теннисный матч — удары ракеток, мячик перелетает через поле, яростные вздохи и выдохи, летит пот, солнце печёт и всё раскаляется. Но, в то же время, я чувствовала, что Севастьян отступает. Это было видно по тому, как горячился Борис, яростно отстаивая права Конгрегации на меня. Нет, этот раунд за вампирами.

— Хорошо, — резко воскликнул Севастьян. — Она может идти. Если захочет.

Тут уж впору было нам обоим удивляться.

— Я верю, что охотница Дарья Волкова, воспитанная в традициях нашего общества, нашей семьи, поклявшейся истреблять нечисть и защищать простых людей, поступит правильно и позволит нам, как её настоящей семье, решить её судьбу, — продолжил Севастьян, немигающе глядя на меня.

Как он смотрел! По-змеиному вкрадчиво, злобно, с остервенением, вкладывая весь свой религиозный пыл и ненависть к вампирам. Будь я букашкой — такой взгляд вполне мог меня убить. Это игра на нервах, и я вновь глупо хихикнула, поражаясь абсурдности его слов.

— Ни за что, — твёрдо ответила я, вставая из-за стола. — Но я запомню ваши слова, Севастьян Борняк. Вашу двуличность, ваши бессмысленные жестокость и косность — я не забуду никогда. Впрочем, знаете, мне вот любопытно, откуда это? Я не верю в вашу религиозность. Так зачем так отчаянно желать моей смерти? Что я вам сделала?

Севастьян не ответил. Он как-то разом весь закрылся, спрятался в раковину, и далее говорил его заместитель, отдавая приказ служащему немедленно вывести нас за пределы здания.

— Мы будем ждать твоего проступка, Дарья. Даже самого маленького хватит, чтобы уничтожить тебя! — вдогонку крикнул Севастьян и за нами закрылась дверь.

* * *

Мы молча покинули здание Конгрегации. Также молча спустились по лестнице и вышли за пределы территории охотников к припаркованной машине Дардена.

За время моего очередного заточения, дождь закончился и даже выглянуло мрачное осеннее солнце, вызолачивая крыши, окна и стены высотных зданий. Небо, поддёрнутое серебристой дымкой, переливалось оттенками синевы в розовых и рыжих всполохах. Гулял прохладный ветерок, за редкими облаками прятался серый полумесяц.

Мы неспешно катились в плотном потоке машин. Будний день подходил к концу, люди разъезжались по домам после работы, так что скоро мы окончательно встали в пробку. Запах бензина и выхлопных газов, какая-то чудовищная волна вони проникала отовсюду, и я задержала дыхание, пытаясь успокоиться.

— Давай выйдем, — сказала я, нарушая тягостное молчание. — Я не могу здесь находиться.

Также молча Дарден вырулил на боковую улочку, где оставил машину на платной парковке. Мы оказались в исторической части города среди высоких пятиэтажек из кирпича, за которыми скрывались более высотные дома. Не дожидаясь его, я выскользнула из автомобиля и забежала в первый попавшийся на глаза бар, где заказала себе пиво.

Уместившись у окна, сдула пену и задумчиво глотнула. Горько. А должно быть сладко. Я должна радоваться, что опять избежала смерти, но почему у меня такое чувство, будто я что-то потеряла? Будто опять проиграла?

Дарден опустился напротив. Ему принесли бокал вина почти чёрного цвета, и он сделал несколько глотков, поглядывая на меня таким отрешённым взглядом, будто и не был здесь.

— Скажешь спасибо Грегу. Он понял, что у тебя неприятности и сразу же позвонил мне. Охрана не догадалась забрать его мобильный. Тебе дважды повезло, я был на совещании по поводу прибытия Офортоса вместе с мамой, вернувшейся из командировки. Так что мы быстро сложили два и два, и приняли единственное решение, способное тебя спасти. Радуйся. Ещё без одобрения Потентата, теперь ты официально под нашей защитой. А значит любой твой проступок ляжет на наши плечи.

— Она была против, не так ли? — догадалась я, отпивая ещё немного. — Твоя мама?

— Она вынесла приговор твоим родителям. Но не сказала, в чём именно он заключается. И в выданном документе об этом нет ни слова.

Я нахмурилась, отставляя кружку, и потребовала продолжения.

Дарден как-то ссутулился, наклонился ниже, задумчиво проводя пальцем по каёмке бокала.

— Дарья, ты же наизусть знаешь договор между вампирами и людьми. Назови пункт, запрещающий подобную связь.

— Охотник не может спать с вампиром. Наказание — ссылка в Сибирь, — припоминая подробности, ответила я.

— Это поздняя редакция. В первоначальной мужчин кастрировали, а женщины в те годы и вовсе не могли быть охотницами, — мягко усмехнулся Дарден. — Но ты понимаешь? Твоя мама не была охотницей.

Я непонимающе улыбнулась.

— Но есть же правила…

— Официально это не запрещено. Порицается — да, считается порочным — трижды да. Но в договоре не закреплено. Так почему их казнили, Дари? — спросил Дарден, отодвигая бокал. — И почему моя мать молчит об этом, а Севастьян приложил все усилия, чтобы уничтожить тебя?

А дальше мы бросались теориями, как детвора кидается снежными шариками. Обсудили любовные похождения вампиров и людей. Зашли на конспирологическую часть, в которой мой отец, заведующий лабораторией по изобретению искусственной крови, что-то такое наворотил, отчего сбежал с моей мамой.

Добавили жути в духе романа «Остров доктора Моро», в которой безумный учёный Кирилл Соррент ставил опыты над бедняжкой Аделиной. Прошлись по прошлому Севастьяна. Обговорили теорию, что он как-то в этом замешан. Затронули и религиозную часть — не зря же глава Конгрегации на неё опирался.

Словом, мы допили наши напитки, а потом перешли на благородный коньяк и, в конце концов, совершили настоящую шалость — сломали замок с выхода на крышу и уместили на краю, прикупив сигарет и ещё одну бутылку коньяка.

Теперь курили и пили из горла, и продолжали обсуждать таинственное прошлое наших семей. Мне хотелось обвинить во всём клан Соррент, но в чём Дарден виноват? Узнав столько нового, я спрашиваю себя, а так ли безвинны были мои родители? Может ли статься, что они и правда совершили нечто такое, отчего заслужили смерть? Могу ли я так рассуждать? Могу ли я, не знающая их, быть рациональной или же мне стоит отдаться чувству мести, и просто сделать то, что спланировали с Яном?

Мы проговорили несколько часов. Сначала о прошлом и наших семьях, о том, через что прошли, к чему идём.

Дарден оказался не таким, как я думала. Рядом с ним спокойно. Даже его голос успокаивает мою мятежную душу. Хочется открыться, поделиться всем и во всём признаться. Он как скала: незыблемая, твёрдая, вечная. В том, как он себя вёл, открывалась уверенность, стабильность, верность своим целям и идеалам. Я понимала, почему Елизавета так рано назначила своего сына наместником. Он был тем, за кем пойдут. В ком не усомнятся. Прирождённый Хозяин.

Про таких говорят: «Он знает, что делает». Это подкупало. Ведь вместе с лидерскими качествами, в нём скрывалась доброта. Честность. И немного мальчишеского ребячества, всё-таки он выглядел очень молодо для своих вампирских лет.

Нам нравилась одинаковая музыка, книги и фильмы. Мы оба хотели прыгнуть с парашютом, поплавать по морскому дну с аквалангом и отправиться в увлекательное путешествие к Альпам. Мы разделили придуманную мечту когда-нибудь слетать в космос. И договорились, когда станет поспокойнее, послушать в оранжерее симфонический оркестр.

Всё это было естественно для меня. Будто исполнилась моя старая мечта и я сбежала из дубравы, отыскала своё место в жизни и встретила обычного парня, с которым готова пойти на свидание. Я представила себя в белом платье, поверх кожаная куртка, волосы убраны в хвост, а он в клетчатой рубашке, синих джинсах, взъерошенный мальчишка, с которым идём за руку по парку и говорим обо всём на свете. Едим сахарную вату, потом умываем лица друг друга от сахара и смеёмся таким простым, беззаботным смехом, как могут смеяться только люди, не знающие ничего об этом мире.

На секунду эта картина так остро предстала перед глазами, что я зажмурилась, глотая даже не слёзы, а кровавый ком в горле. Разом всё навалилось. Вновь увидела последний взгляд Арду, услышала торжествующий смех Яна, бесконечные крики умирающих, злость на лице Птолемея, гнев Севастьяна. Я достаю из тела пули, я пью кровь, я дерусь с дикими, а потом вступаю на ринг против Велмы.

Каскад из воспоминаний захлестнул мой разум, и я тихонько простонала, а Дарден сжал мою ладонь, успокаивая.

— Плохие воспоминания? — спрашивает он и я впервые замечаю в черноте его глаз отблески эмоций. Дарден переживает и хочется успокоить меня, но не знает как.

Для людей солнце давно спряталось за горизонт, но мы вампиры, наше зрение куда лучше, так что я всё ещё видела цвета догорающего заката, чувствуя вкус последних капель коньяка на своём языке.

— Мне тяжело дышать, — сухо ответила ему. — И я не знаю почему.

— Ты была охотницей. Частью организации. Членом семьи. А они отказались от тебя. Ты стала дампиром. Перед тобой открывается новый, незнакомый мир. Как тут разобраться? — рассудительно заговорил Дарден, переводя взгляд вниз, где по дороге проезжают машины, а по тротуарам идут пешеходы, катятся самокаты и ездят велосипедисты.

Город полнится мелодиями, не стихающими с заходом солнца. Он не заснёт и в самый тёмный час, его не убаюкает мелодия ветра, не испугает холод приближающейся зимы. Город живой, в нём так много хорошего и плохого, что хочется кричать, хочется оказаться везде и сразу, или исчезнуть, потому что я чувствую, как вновь рвётся моя душа на части.

Дарден не должен быть таким. Я не должна быть такой. И это вырывает из меня поток мыслей, в которых я прячу свои истинные чувства:

— Я больше не понимаю, зачем всё это было нужно. Меня готовили убивать вампиров. Меня мучили тем, что у меня плохо это получалось. Это раздирало меня на части, и я мечтала вырваться, понимая, насколько сложно это сделать. И вот моя семья вынесла мне смертный приговор. Просто потому что. Они даже не попытались разобраться. Даже объяснений не дали, вычеркнули из своих рядов! А что мне делать?! — всё больше заводилась я. — С моей спины даже превращение в вампира не вытравило их татуировку! Это настоящее безумие носить символ Коперника до конца своих дней! Она просто жжётся!

Высвободившись из рук Дардена, я вскочила с места и бросилась бежать. Очередной приступ нахлынул так внезапно, что закружилась голова от эмоций. Гнев, страх, презрение к самой себе, сожаление и даже жалость — такой жгучий коктейль взбудоражил мою кровь. Я не могла остановиться. Энергия настолько переполняла меня, что я с лёгкостью перепрыгнула с одной крыши на другую, хотя между ними было метров пять. И побежала дальше. Только ветер следовал за мной, пока я не застыла на краю последнего дома, за которым открывался пустырь и прекрасный вид на ночной город.

Обернувшись, увидела Дардена, легко перепрыгнувшего на последнюю крышу. Как только он оказался рядом, в глазах прочла — понимает. Прекрасно понимает мои чувства. От этого становилось больнее.

— Из-за них, из-за этой проклятой организации, я… — и я чуть не выболтала свою самую страшную тайну, о которой даже Ян не знал. Это было слишком больно и слова скомкались в горле. — Не прощу, никогда не прощу! Я найду способ…

— Нет, — оборвал Дарден, хватая за талию и спуская вниз. — Посмотри на меня и послушай внимательно. У нас с тобой одинаковая ненависть к охотникам. У каждого своя, но сердце одно. Так вот слушай. Их невозможно одолеть, просто пожелав. Сунешься — убьют. И ни один вампир не встанет на защиту. Конгрегация ревностно следует договору. Даже в такой ситуации Севастьян не тронул тебя, хотя ему очень хотелось. Понимаешь? Месть придётся проглотить. Потому что жизнь важнее.

Я не могла с ним согласиться, но что-то подсказало — бессмысленно и пытаться его переубедить. Он в своей вере.

— Подожди. Просто подожди. Севастьян стар. И мало кто поддержит Бориса в Совете, как бы тот ни пыжился. Другие охотники более рациональны. Они заинтересованы в сотрудничестве с нами, как организация, что поддерживает Вуаль, а не охотится на вампиров. Чувствуешь разницу?

— Это же конец сути Конгрегации, — тихо ответила я. — Я не верю, что Севастьян этого не понимает. Не верю, что такие, как Валериан вымерли. Даже Арду, мой босс, призывал к более решительным действиям против вампиров. Они не отступят. А в миг, когда почуют перемены внутри семьи, просто развалятся и затеют кровавую войну.

— И тогда мы ударим со всей силой, — прошептал он на ухо. — Чувствуешь разницу между словами я и мы?

Я чувствовала кое-что ещё. Кое-что очень близкое, звучащее напротив. Биение его сердца. Такое медленное, спокойное. Он ничем не напоминал Яна. Он был другим. И ничего от меня не требовал, просто был рядом и смотрел так… Как же он смотрел? Как можно так быстро перейти от слов к чтению мыслей, к отблескам эмоций, плавающих в бездне его чёрных глаз?

Почему он завораживает меня? Почему я чувствую огонь, пробуждающийся в собственном сердце, когда запах его духов проникает в ноздри, отворяя закрытую дверцу моей сломанной души? Перед искренностью сложно устоять.

Дарден отдавал предпочтение морским ароматам. Низким, освежающе-резким, холодным, как северный ветер, что гуляет вокруг нас, обещая скорую зиму. А я расцветала, пылая жар-птицей, и он не мог не заметить перемену моего самочувствия.

Один взгляд заглушил адский коктейль, что разбушевался в моих венах. Другой — пробудил куда более яростное торнадо, сметающее всё со своего пути.

— Почему ты молчишь? — насторожившись, спрашивает Дарден, касаясь моего подбородка, чтобы увидеть яркость бирюзового океана в моих глазах. — О чём ты думаешь, Дари?

— Зови меня Ари, — прошептала я. — Пусть только ты будешь так меня звать.

— Но почему?..

И тогда я поцеловала его. Сама не знаю, что на меня нашло, но я не смогла остановиться. И просто ухнула с головой в эту пропасть, сокращая между нами расстояние. На миг я испугалась, ведь он не ответил, позволяя мне прижаться к нему всем телом, ощущая тепло его губ.

А потом Дарден перехватил меня, возвращая на бортик крыши, чтобы мы оказались на одном уровне, и сам впился в мои губы жарким поцелуем. Сладким, как тысяча сочных персиков, нежным, но, в то же время, опасным, ведь от жара выступили мои клыки, прокусывая нежную кожу наших губ, и окрашивая привкус поцелуя кровавыми оттенками.

________________________________

От автора: Буду рада вашим отзывам и комментариям! 😇