Царство крови

5

АДРИАННА

В

округ нас царит тьма, мое сердце бешено колотится в груди, когда я пытаюсь дышать, преодолевая очередную икоту.

Мне страшно. Так страшно, но папина рука, сжимающая мою, обещает мне, что он рядом.

— Пойдем, Адди. Держи Нору за руку. Нам нужно спешить, — шепчет папа взволнованным голосом, который я на самом деле не узнаю. Он всегда такой спокойный и собранный; это совсем на него не похоже.

Мое платье тяжелое, оно давит на меня, и я вижу, что Нора тоже испытывает неудобства, но ее маленькие пальчики переплелись с моими, пока наш отец тащит нас по темным коридорам. Я знаю каждый дюйм нашего дома. Я могла бы пройти по нему с закрытыми глазами и выйти целой и невредимой, вот почему мой животик скручивает от беспокойства, когда мы сворачиваем в правый коридор.

— Папа, — выдыхаю я, и паника в моей голосе очевидна даже для моих собственных ушей.

Он оглядывается через плечо с грустной улыбкой на лице. — Все будет хорошо, любовь моя. Все будет хорошо.

Что-то в моем зрении становится размытым, глаза напрягаются, а замок тем временем погружается в темноту. Я знаю, сколько шагов нужно сделать в правильном направлении, проблема в том, что я действительно не хочу здесь находиться.

Мой отец останавливается у скрытого дверного проема, ведущего в потайной ход. Это мой самый нелюбимый путь. Я воспользовалась им всего один раз, повергнув своих родителей в панику, и я поклялась никогда не делать этого снова, не ходить на ту сторону. Там страшно.

— Папочка, — снова бормочу я, моя нижняя губа дрожит от беспокойства, когда я смотрю на него.

Его свободная рука лежит на точке доступа, в то время как другой он крепко сжимает мои пальцы. — Адди, я обещаю тебе, что все будет хорошо, но мы больше не в безопасности здесь, а обеспечение безопасности тебя и Норы — мой приоритет номер один. Всегда.

Я пристально смотрю в глубину его глаз, в синих омутах застывают невысказанные слова, и, несмотря на страх, который продолжает обволакивать меня, как вторая кожа, я киваю. Его корона блестит в темноте, одежда грязная и в красных пятнах. Я не понимаю, что происходит, но я доверяю ему всем сердцем.

Позади нас раздаются крики, эхом разносящиеся по коридорам, и Нора в панике вскрикивает.

— Мама!

Я чувствую, как рука моего отца соскальзывает, когда он отпускает меня, чтобы утешить Нору. — Она скоро придет, любовь моя. Скоро.

Нахмурившись, я наклоняю к нему голову. Он сказал это так же, как всегда говорит неправду. Он учил меня распознавать ложь. Это была одна из них. Я открываю рот, готовая указать на это, но тут из-за угла доносится зловещее рычание.

— Быстрее, девочки, быстрее! — приказывает он, открывая задвижку и подталкивая нас к проходу.

Здесь царит кромешная тьма. Неровный пол затрудняет каждый шаг, в то время как паутина цепляется к рукам. У меня сводит живот, когда я сдерживаю рыдания. Лунный свет пробивается сквозь отверстие на другом конце прохода, и как бы сильно я ни боялась этого, я так же сильно боюсь рычания существа.

Крепко держа Нору за руку, я иду впереди, прокладывая путь, пока отец замыкает шествие, следя за тем, чтобы никто не шел за нами. Ступив ногой на открытый выступ, у меня перехватывает дыхание, и паника снова сжимает грудь.

Бурлящая вода плещется о скалы внизу, маня нас сделать прыжок и ощутить падение. Нора тянет мою руку, впиваясь свободной рукой в мое запястье, чтобы освободиться, но если она думает, что моя хватка слишком болезненна, она не представляет, что может случиться, если она упадет.

Стоя на краю, я делаю глубокий вдох, прижимаясь спиной к стене позади нас. Нора следует моему примеру, но ее борьба со мной не прекращается.

— Папа, — зову я, мои слова намного тише, чем хотелось бы, но ему удается услышать меня сквозь вой ветра. Он не отвечает, а просто подает мне знак, чтобы я поднималась по крутому склону справа.

Я осторожно, делаю шаг за шагом. Хотя, на взгляд папы, я, вероятно, двигаюсь слишком медленно, он не торопит меня. Надежда расцветает в моей груди, когда я вижу гряду луга на вершине склона, — безопасность уже совсем близко.

— Отпусти руку Норы, Адди. Потом я подниму ее к тебе, хорошо?

Я смотрю на своего отца, прежде чем опускаю взгляд туда, где рука Норы лежит в моей. Интуиция подсказывает мне не отпускать ее, держать рядом с собой и защищать любой ценой, но, несмотря на мою заботу, так мы ни за что не доберемся до поляны.

Нора шмыгает носом, ее глаза опухшие, уставшие и полные слез. Мой нос начинает щипать, и я понимаю, что тоже сейчас заплачу, но не могу. Пока нет. Я должна держать себя в руках ради нее. Поднося ее маленькую ручку к своим губам, я оставляю легкий поцелуй на костяшках ее пальцев, и уголок ее рта приподнимается. Она делает то же самое, как мы всегда делаем. Я глубоко вздыхаю и отпускаю ее руку.

Не желая терять ни секунды, я поворачиваюсь к уступу и вцепляюсь пальцами в его край, используя торчащие корни деревьев, чтобы подтянуть себя вверх как можно быстрее. В ту секунду, когда я оказываюсь на краю поляны, облегчение наполняет мое тело, я поворачиваюсь и протягиваю руки, готовая помочь Норе.

Папа делает большую часть работы, высоко поднимая ее, но я все равно обхватываю ее за талию своими маленькими ручками и крепко прижимаю к себе. Так крепко, что мы падаем назад бесформенной кучей, хихикающей кучей озорства, на мгновение забыв о наших обстоятельствах.

Ее большие голубые глаза сияют в лунном свете. Она моя сестра, мой лучший друг, все для меня. Если мы просто будем лежать вот так, тогда вся тьма исчезнет.

Словно услышав мои мысли, папа появляется мгновением позже, нависая над нами, положив руки на колени и оглядывая открытое пространство. Проклятие срывается с его губ, и даже посреди ночи, когда нас освещает только луна, я наблюдаю, как краска отходит от его лица. Его глаза встречаются с моими, когда он протягивает руки, чтобы обхватить наши лица.

— Бегите, прячьтесь, я найду вас, — шепчет он, и одинокая слеза скатывается по его лицу. — Я люблю вас, — добавляет он. Прежде чем мы успеваем что-либо ответить, он уходит.

Нахмурившись, я перекатываюсь по траве, чтобы встать на колени и хорошенько рассмотреть, что он делает, но, когда мои глаза ловят блеск отцовской короны, мной овладевает ужас.

Здесь волки, много волков, и волчиц. Любого цвета, любого размера, и все они рычат, скалясь на моего отца. Моего отца, который мчится к ним.

Земля под нами сотрясается, когда он подключается к своей магии, а воздух вокруг нас становится все плотнее и резче. Нора придвигается ко мне, и я прижимаю ее к своей груди. У нее еще не было никакого магического обучения, оно должно начаться через две недели, так что ей понадобится мое руководство.

Отец сказал бежать и прятаться; это то, что мы должны сделать.

Обняв Нору, я на цыпочках направляюсь к внешней линии деревьев, подальше от замка. Ворчание и вой эхом отдаются вдалеке, но я отказываюсь смотреть. Я сосредоточена на защите Норы, но папина магия делает движение практически невозможным из-за безумного ветра вокруг нас.

Линия деревьев медленно приближается, мое сердце бешено колотится в груди, и как раз в тот момент, когда я уверена, что выполнила свою задачу, в ночи раздается рычание, но оно намного ближе, чем остальные. Мои веки закрываются, когда паника сжимает мою грудь.

Я поворачиваю голову влево и вижу угольно-черного волка с горящими карими глазами и смертельно-белыми зубами, который медленно приближается. Он крадется к нам, его намерения ясны, когда он облизывает свои жемчужные зубы и прищуривает глаза.

Ухватившись за свою магию, я шепчу ветру и направляю маленький пузырек знаний прямо к сестре, не заботясь о том, что волк услышит. Я не смотрю на нее и не жду подтверждения. Мы уже много раз так разговаривали; должно получиться и сейчас.

Мой живот скручивает, тошнотворное жжение поднимается к горлу, но я борюсь с ним и отпускаю руку Норы. Она срывается с места, ее ноги шлепают по траве в такт моему пульсу в ушах. Я так сосредоточена на ее побеге, что реагирую недостаточно быстро, когда гигантская лапа бьет по мне.

Крик срывается с моих губ, но он застывает на месте, когда меня прижимают к земле.

Я не могу дышать из-за тяжести лапы на моей шее. Я ничего не вижу из-за слез, быстро заливающих мое зрение. Я ничего не могу сделать, кроме как лежать, застыв от шока и страха. Блеск когтя на свободной лапе волка сияет под луной, нависая надо мной, прежде чем я чувствую мучительную боль, пронзающую мое левое ухо, затем правое. Несмотря на когти, впивающиеся в мое горло, всемогущий крик ужаса срывается с моих губ.

Это слишком.

Всего этого просто слишком много.

Я уверен, что волк будет кромсать меня до тех пор, пока от меня ничего не останется, но что-то отвлекает его. Через секунду он исчезает, а я сворачиваюсь в клубок, защищаясь от сильного ветра и боли, поглощающей каждую мою частичку. Рыдания сотрясают мое тело, забирая у меня все, как бы я ни старалась остановить от них.

Крик наполняет мои уши, и я на секунду замираю, убедившись, что он исходит не от моих собственных губ. Сердце останавливается, и меня осеняет осознание происходящего, а затем я преодолеваю собственную боль в поисках источника звука.

Нора.

Вскакивая на ноги, я несколько раз моргаю, проясняя зрение, и вижу, что тот же волк, который причинил мне боль, нависает и над ней.

Ее ноги…

Она снова кричит, страдания звучат невыносимо, и, несмотря на потребность облегчить свою боль, я упираюсь ногами в землю под собой, позволяя своей магии струиться по телу, но, когда приходит время использовать ее, как всегда говорил мне папа, я этого не делаю. Я позволяю ей поглотить меня, я позволяю ей забрать все, что у меня есть, чтобы защитить моего лучшего друга, мою сестру, мое все.

Мое тело напрягается, когда магия воздуха, земли, воды и огня, борющиеся внутри меня, пытаются вырваться наружу. Они создают яркий свет из моих ладоней, который освещает небо и останавливает ужасные вопли, доносящиеся от Норы.

Так же быстро, как появляется яркое небо, оно снова растворяется в темноте. Сначала мой взгляд останавливается на Норе, я вижу ее, съежившуюся в одиночестве в траве. Моя челюсть сжимается, а ноздри раздуваются, когда я оборачиваюсь в поисках своего отца.

Волка нигде не видно.

Не тогда, когда я с облегчением вздыхаю.

Не тогда, когда всхлипы Норы снова становятся слышны.

Не тогда, когда я вижу, как золотая корона моего отца падает на землю.

Пошатнувшись, я шепчу на ветру три своих любимых слова для Норы: «Я люблю тебя».

Мир уходит из-под ног, и тьма захлестывает меня.

Я резко просыпаюсь, мои уши горят, а горло сжимается. Я не уверена, от воспоминаний это или от того факта, что я, возможно, кричала. Сев, я прислоняюсь спиной к изголовью кровати, прежде чем вытереть лицо рукой. Слезы окрашивают мои руки и щеки, а сердце продолжает бешено колотиться в груди, заставляя меня задыхаться.

Боль поглощает меня, как и каждый раз, когда я имею несчастье пережить этот кошмар. Неважно, что я рассказала Рейдену сжатую версию: факты его не касаются. Похоже, мои кошмары все еще напоминают мне об этом.