Царство крови

7

АДРИАННА

Е

го пальцы обхватывают мою руку, лишая меня возможности неловко упасть. Это было бы унизительно, но, по крайней мере, между нами оставалось бы хоть какое-то пространство. Темно-синие пытливые глаза изучают меня, пока мы смотрим друг на друга, прежде чем я прихожу в себя и пытаюсь отстраниться.

Его глаза сужаются, но хватка ослабевает, и я делаю шаг назад, более широкий, чем необходимо.

— Привет, я надеялся тебя найти, — выдыхает он, приподнимая уголок рта, но я качаю головой.

— Не могу сказать то же самое, — бормочу я, и, не дожидаясь ответа, начинаю шагать по тропинке прочь от здания фейри. Я чувствую, что он у меня на хвосте, и когда он снова тянется схватить меня за руку, я обращаю свой смертоносный взгляд в его сторону.

— Эй, — протестует он, быстро убирая руку, и поднимая ее в знак капитуляции. Требуется несколько мгновений, чтобы ко мне вернулось спокойствие, а гнев, горящий в моих глазах, рассеялся.

Я прекрасно понимаю, что технически он не является объектом моих сдерживаемых эмоций, но он имеет отношение ко всему этому, и этого, похоже, достаточно, чтобы поставить его на линию огня. — Уходи, Броуди.

Он надувает губы, как малыш, готовящийся к всепоглощающей истерике. — Но я пришел с миром.

С миром? Он не знает значения этого слова. Почему он вообще здесь?

Подождите…

— Роза была от тебя? — Выпаливаю я, скрещивая руки на груди и прищурившись, глядя на него.

Его голова откидывается назад, брови хмурятся, и он едва заметно качает головой. — Роза?

Это определенно был не он. Он бы хвастался этим, если бы это было так.

— Неважно, — ворчу я, отворачиваясь от него, прежде чем отправиться на пробежку.

Несмотря на его близость и мое желание увеличить дистанцию между нами, я начинаю бежать в легком темпе, не желая загонять себя, когда не знаю, что поджидает меня за следующим поворотом. Между предстоящими испытаниями в академии и тем, что еще может подкинуть мне Кеннер, я должна быть начеку. А вот переживать из-за того, что какой-то парень оказался рядом со мной во время пробежки, — пустая трата сил и энергии. Особенно если он на самом деле не причинил мне никакого вреда.

Не причинил… пока.

В глубине души я знаю, что на самом деле не удивлюсь, когда он побежит в ногу со мной. Его темп совпадает с моим, наши руки движутся синхронно вдоль туловища, но, к моему шоку, его рот остается закрытым.

Поглядывая на него краем глаза, я прикидываю степень его угрозы, но ничего не нахожу. Когда мы огибаем фонтан и направляемся к внешнему периметру, я не могу не нарушить молчание.

— Мне не нужна компания, Броуди. — Он ничего не отвечает, что заставляет меня нахмуриться и посмотреть на него. Он одаривает меня широкой улыбкой и подмигивает, проникая под мою кожу так, как, кажется, умеет только он. — Что? — Он прижимает палец к губам, заставляя мои глаза сузиться еще больше. — У меня от тебя болит голова.

— Я не сказал ни слова, — выпаливает он, уставившись на меня.

— Вот именно, — ворчу я, тряся головой, пытаясь избавиться от растущего напряжения.

Он настойчивый и немного раздражающий, но, если я притворюсь, что его здесь нет, все будет хорошо. Приняв решение, я делаю глубокий вдох и сосредотачиваюсь на своем ритме. Он молча остается рядом со мной, пока мы пересекаем территорию академии, и мне удается бежать, не отвлекаясь на него.

Когда мы сворачиваем за поворот и в поле зрения появляется лес, я чувствую себя немного легче и немного менее напряженной, поскольку мир вокруг меня становится ярче. Здесь, наедине с природой, я иногда вижу больше перспективы, и теперь, когда мой разум проясняется, я могу сосредоточиться на всем, что произошло за последние двадцать четыре часа. Моя единственная проблема заключается в том, чтобы понять, с чего вообще начать.

Наш темп, естественно, замедляется, когда мы пробегаем между деревьями, и знакомое упавшее бревно напоминает мне о воспоминаниях, которые появились у меня здесь, хотя мы пробыли в кампусе совсем недолго. Когда мы приближаемся к месту, где мой партнер по пробежке трахнул меня, он полностью останавливается. К моему большому раздражению, я замедляюсь рядом с ним.

Я — дура.

Настоящая чертова дура.

Он поворачивается ко мне, его руки уверенно упираются в бедра, а голова слегка наклонена набок.

— Вчера было слишком много всего, даже для меня как наблюдателя. Поэтому я не могу представить, что ты чувствовала, и, думаю, мне просто не нравится мысль о том, что ты сейчас одна.

Я хмурюсь, пока он машет рукой между нами, пытаясь объяснить, почему бегает вместе со мной.

— Я прекрасно справляюсь сама, — это все, что я могу сказать. Я та, кто заботится о других, а не наоборот, и мне совсем некомфортно, когда все происходит иначе.

— Я в этом и не сомневаюсь.

Теперь, когда мы полностью остановились, знакомая боль разливается по моим конечностям, и я начинаю разминать руки и ноги, регулируя дыхание, надеясь, что между нами вновь установится комфортная тишина, ведь он ясно дал понять, что уходить не собирается.

Любые надежды разбиваются вдребезги, когда он делает шаг ко мне.

— Что было самым худшим?

Сердце вздрагивает, только один раз, и грудь сжимается. Это довольно глубокие переживания. Не знаю, хочу ли я заходить на эту территорию в одиночку, не говоря уже о разговоре с кем-то другим.

— Ты о чем?

Моя попытка прикинуться дурочкой терпит неудачу, когда он приподнимает бровь. — В прошлой ночи.

Я качаю головой, несмотря на две первые мысли, пришедшие мне в голову. Одно я знаю наверняка: Кассиан понятия не имел.

Не. Малейшего. Понятия.

Его хватка на моей талии была пропитана паникой, неуверенностью и беспокойством. Он был в таком же неведении, как и я.

Раскрытие того, кто я есть, не стало для меня сюрпризом, я знала, что однажды это произойдет, так что, хотя мой секрет в каком-то смысле и раскрыт, это пугает меня не так сильно, как другие вещи.

А именно две вещи, к которым все сводится, пронизаны таким ужасом и неопределенностью, что я не знаю, с чего начать.

Моя мать и Кеннер.

Простые слова, но они имеют такой вес. Мой кошмар — это только верхушка айсберга.

— Я чувствую, как твои мысли проносятся со скоростью мили в минуту, но ты не делишься, — бормочет Броуди, прерывая ход моих мыслей.

Я прочищаю горло и на секунду отвожу взгляд в сторону, прежде чем снова посмотреть на него. — То, что ты задаешь вопросы, не означает, что я должна на них отвечать.

Разочарование мелькает в его голубых глазах с оттенком грусти. Мой разум оживает, и моя магия, вопреки здравому смыслу, трепещет между нами, открывая истинные чувства, стоящие за его вопросами и действиями.

Черт.

Быстро обуздав свою магию, я вздыхаю. — Я думаю, прошлой ночью ты узнал обо мне кое-что, что должно объяснить, почему я не увлекаюсь всей этой болтовней, — заявляю я, и он слабо улыбается мне.

Не говоря ни слова, он неторопливо подходит к поваленному дереву, устраиваясь поудобнее в его центре, уперев локти в бедра. — Конечно. Я имею в виду, ты… ты. — Он машет на меня рукой, и я без тени сомнения понимаю, что он собирался сказать что-то со словом принцесса. И все же он этого не делает. — Я не могу представить, каково это — держать все это в себе. — Он качает головой, и его взгляд блуждает, как будто он действительно обдумывает это.

Что, черт возьми, происходит?

Прежде чем я успеваю подумать об этом, я подхожу ближе и опускаюсь на бревно рядом с ним, глядя вдаль. Мгновение спустя его слова наполняют воздух вокруг нас.

— Мой отец — член Совета. Мне трудно доверять людям. Вот почему я держусь парней и не терплю никого другого, потому что их намерения всегда неясны. — Я пытаюсь представить, на что это похоже. Если бы королевство не пало и все знали, кто я, какими были бы мои друзья? Были бы у меня они? Или по-прежнему были бы только мы с Норой?

Я фыркаю при этой мысли. Если бы это зависело от моей сестры, она заставила бы меня быть настолько общительной, что у меня бы из глаз потекла кровь. Но где-то глубоко внутри я знаю, что мое отношение к чужакам осталось бы таким же. Проблема в том, что последние шестнадцать лет я сама была чужаком, счастливо занимая это место, а теперь все меняется.

Это пришло с академией. Думаю, я понимала на что шла, но признать этот факт сейчас, когда я в центре всего этого, — совсем другое дело. Я действительно жила совсем другой жизнь, чем та, что была мне предначертана по праву рождения, и вернуть ее обратно будет не так просто, так как это изменит каждую частичку моей сущности.

В моей голове бурлят мысли и чувства, точно так же, как это было в душе, но, к счастью, на этот раз слезы не подступают к моим глазам. Теперь я испытываю жгучее желание выплеснуть их из себя. Я не могу поговорить об этом с Норой, не тогда, когда я пытаюсь оградить ее от всего.

Может быть, с Флорой?

— Все в порядке, Адрианна. Я понимаю. Я прекрасно понимаю, что обещал трахнуть тебя и уйти, но я здесь, как щенок, отчаянно требующий твоего внимания. Я даже не могу объяснить это. — Он проводит рукой по лицу, но я остаюсь сидеть, разинув рот.

— Как ты меня назвал?

Его брови хмурятся. — Адрианна?

— Почему?

Он нервно сглатывает, прежде чем провести языком по нижней губе. — Потому что Рейден сказал, что ты из… Потому что ты та, кто ты есть, и к тебе следует обращаться соответственно.

Я хмуро смотрю на него долю секунды, прежде чем рассмеяться, по-настоящему рассмеяться. Я прикрываю рот рукой, безуспешно пытаясь успокоиться. Я не знаю, что со мной, но, когда я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, и вижу замешательство в его глазах, мне удается немного успокоиться.

— Прости, я просто…… пожалуйста, зови меня просто Адди, потому что это настолько излишне, что меня передергивает.

— Но…

— Твой член был внутри меня до того, как ты о чем-то узнал, Броуди, и ты буквально только что сам сказал о том, что люди относятся к тебе по-другому из-за твоего права по рождению. Ты собираешься так же поступить со мной? — Теперь моя очередь бросать на него укоризненный взгляд, и он качает головой.

— Нет, именно это я и пытаюсь сказать…

— Но твои действия не совсем соответствуют твоим словам.

На нас опускается тишина, а по его лицу пробегает чувство вины. Он прав, это странно. Парень, сидящий рядом со мной, — не тот человек, который привел меня в закусочную на земле Кеннеров две недели назад. Технически, если бы я хотела обвинить кого-то, я могла бы указать на него, но это было бы похоже на оправдание.

Он ничего от меня не заслуживает, и все же я чувствую желание сказать что-нибудь, что угодно, о прошлой ночи.

Глядя вдаль, я провожу руками по бедрам и вздыхаю. — Худшая часть прошлой ночи — это тот факт, что моя история преследует меня самым публичным образом, и я не знаю, как к этому относиться.

Он прочищает горло рядом со мной. — Твоя мама или тот, кто на тебя напал?

— И то, и другое, — признаю я с очередным тяжелым вздохом.

По крайней мере, она выглядела хорошо. Парень по имени Далтон, конечно, тащил ее, как домашнее животное, но я уверена, что она могла бы выглядеть и хуже. Во всяком случае, я так считаю. Я не видела ее так долго, потому что она бросила нас — как говорилось в историях, — так что я не могу быть уверена.

Но бросила ли она нас? Зная то, что я знаю сейчас, может ли это тоже быть ложью?

— Мне что, теперь просто пойти и спасти ее? — Выпаливаю я, прежде чем успеваю передумать, и на мои плечи ложится новый груз, который я не уверена, что смогу сбросить.

— Это то, что ты хочешь сделать?

Я поворачиваюсь, моргая, глядя на него, поскольку чувствую вопрос глубоко в своих костях. Во мне бушует адреналин, и неуверенность воюет внутри меня, когда я позволяю ситуации поглотить меня.

— Я не знаю. Мне потребовались все силы, чтобы встать на тот путь, по которому я сейчас иду. Я всю жизнь ненавидела ее, и, как бы это ни было удивительно, это не изменится в одночасье. — Правда слетает с моих губ, а не обжигает язык, как ожидалось.

— Тогда делай то, что правильно для тебя, — отвечает он, пожимая плечами, как будто это действительно так просто.

Но как же мой отец… Нора? У меня сжимается в груди при мысли о том, что она связана с нашей матерью.

— Дело не только во мне. Это касается моего отца, моей семьи, моего народа, всего королевства, — тараторю я, избегая упоминать имя Норы, но, похоже, его привлекает этот факт, и его взгляд останавливается на моем.

— Что Кеннер сделал с твоей сестрой?

— Это не имеет значения, — говорю я резче, чем необходимо, и качаю головой.

— С ней все в порядке?

— Лучше всех, — честно отвечаю я.

— Ты член королевской семьи. Принцесса Адрианна Рейган из Королевства Фладборн. Ты можешь делать все, что захочешь. Ты можешь заставить его заплатить, ты можешь спасти свою мать, ты можешь поступать так, как считаешь нужным, и никто не собирается оспаривать это.

Моя грудь сжимается, когда титул срывается с его губ, но его вера в то, что он думает, что я могу просто делать все, что мне заблагорассудится, почти смехотворна.

— Да, но Адди звучит не хуже. Мой титул не делает меня той, кто я есть, и он никогда не даст мне того, чего я хочу.

Он одаривает меня полуулыбкой. — Я могу согласиться с этим, но в тебе есть гораздо больше, чем кажется на первый взгляд, Кинжал.

Я сдерживаю желание ухмыльнуться, услышав его прозвище для меня. Я сижу здесь, позволяя ему снова проникать мне под кожу, хотя я поклялась держать дистанцию между нами.

Мой разум — это хаос, мои мысли не фокусируются так, как мне бы хотелось, а желание убежать и спрятаться от всего этого ужасающе сильно, хотя я поклялась себе, что уничтожу все, что встанет на моем пути.

— Что происходит у тебя в голове?

Вот оно, снова, пытается докопаться до сути.

Я качаю головой, не желая делиться большим.

— Так много всего, что сейчас я просто хочу притвориться, что этого не существует, — признаюсь вместо этого

— Притворство не длится вечно.

Я поворачиваюсь, чтобы взглянуть на него. Он прав. Притворство длится недолго и далеко не заводит, но я могу совместить необходимость в нем с другим желанием, которое течет по моим венам. Возможно, это плохая идея, но не из тех, что могут аукнуться мне неприятностями, так что я решаю рискнуть.

Сев прямее, я поворачиваюсь к нему лицом. — Знаю, но, если бы у меня был шанс, я бы отдала все, что у меня есть, лишь бы на пять минут забыть обо всем. И ты мог бы помочь мне в этом.

Он качает головой, отвергая мое предложение, и, несмотря на сильный удар под дых, мой разум подсказывает мне, что это правильно.

— Я не буду трахать тебя, чтобы ты забылась, Кинжал.

Вздохнув, я встаю. Мне нужно как-то отвлечься, несмотря на то, что я чувствую себя слабой. Затем мне нужно переключиться. — Спасибо за беседу, Броуди. Увидимся.

Я делаю два шага.

Два. Ебаных. Шага.

— Но я трахну тебя, потому что это то, чего мы оба хотим, Кинжал. Тебе просто нужно сказать слово.