Царство крови

40

КАССИАН

— К

уда ты идешь?

Как можно дальше от твоей любопытной задницы.

— Это не твое дело, — ворчу я вместо этого, избегая его взгляда, но слышу, как он постукивает пальцем по своему подбородку, пока его глаза сверлят мою макушку.

— Что означает, что это как-то связано с Адрианной, — заявляет он, и я краем глаза замечаю, как он поджимает губы.

Кто бы мог подумать, что у этого засранца-вампира где-то глубоко, глубоко внутри есть слабое место, и более того, кто бы мог подумать, что оно проявится в отношении девушки фейри? Не просто девушки, а принцессы. Ему это очень идет.

— Я сказал, что это не твое дело, — повторяю я, натягивая кожаную куртку.

— Это как-то связано с тем, что она плакала в замке? — спрашивает он, скрещивая руки на груди. Он это заметил, да? — Вообще-то, что ты об этом знаешь? — настаивает он, обходя меня так, что я больше не могу избегать его взгляда.

— Ничего, — бормочу я, лишь частично солгав, обходя его стороной и устремляя взгляд на дверь.

Я тянусь к ручке, и дыхание застревает у меня в горле, но, прежде чем я успеваю обхватить ее рукой, он обхватывает пальцами мою руку, заставляя мое внимание переключиться на него.

— Ты не причинишь ей вреда и не подвергнешь опасности. — Это не вопрос. Это заявление — нет, требование, которому он хочет, чтобы я последовал.

— В настоящее время это не входит в мои намерения, — выдавливаю я, бросая на него многозначительный взгляд, который, надеюсь, дал понять, что разговор окончен.

— Не испытывай меня, Кассиан. То, что мы официально не заявили на нее права, не означает, что я не чувствую этого в своих венах, — выдавливает он сквозь стиснутые зубы, и я качаю головой.

— Как скажешь, — ворчу я, хватаясь за ручку и распахивая дверь, когда его хватка ослабевает.

— Кассиан, — предупреждает он, но я уже ухожу, прежде чем мне придется произнести еще хоть слово. Ветер свистит вокруг меня, пока я мчусь к зданию фейри. Я замедляю темп, когда подхожу ко входной двери, улучая момент, чтобы выкинуть Рейдена на задний план сознания, чтобы сосредоточиться на сегодняшнем вечере.

Это легче сказать, чем сделать, когда от него такая постоянная головная боль.

Когда я вхожу внутрь, несколько фейри вздрагивают, видя меня, но как только они понимают, что я направляюсь прямо к лестнице, они расслабляются. Не полностью, так как я все еще нахожусь в их пространстве, но достаточно. Медленно поднимаясь по ступенькам, я вспоминаю, ради чего затевается сегодняшний вечер.

Последнее, что я хочу сделать, это ступить на территорию Кеннеров, но после того, как я увидел боль, исходящую от нее сегодня, и внезапную гримасу ужаса, приоткрывшую ее губы, когда я отвел ее к месту, где на нее напал мой отец, я не мог отказать ей.

Я мало что могу ей предложить, но это? Я могу дать ей это.

Я не знаю, что сподвигло ее к срыву в своей комнате, и я не хотел давить, но у меня такое чувство, что именно это вызвало у нее желание увидеть свою мать. Чтобы понять? Возможно. Я надеюсь, что она не возлагает больших надежд на положительный исход. Ничего подобного никогда не происходит на территории Кеннеров.

Дойдя до ее этажа, я стою перед ее дверью, не успев почувствовать себя готовым, но ничего не могу с собой поделать, когда она распахивает ее на долю секунды позже.

Она выглядит точно так же, как тогда, когда я вошел в закусочную «У Джейни» несколько недель назад. Ее волосы собраны на затылке, а на лице нет косметики. На ней черные боевые штаны и белая футболка, которую фиксирует корсет, утыканный кинжалами. Еще два прикреплены к ее сапогам, и я слегка впечатлен. Даже с учетом черного плаща, накинутого на плечи.

Нельзя отрицать, что опасность может найти нас, и она готова, но моя работа — убедиться, что этого не произойдет.

— Готова?

— Да, — глубоко вздохнув, кивает она, уверяя не только меня, но и себя.

Она выходит в коридор, нервно сжимая губы, и ее аромат окутывает меня.

Черт.

Проводя рукой по лицу, я поворачиваюсь к лестнице, нуждаясь хотя бы, блядь, в минуте, чтобы собраться с мыслями, прежде чем снова втащу ее в общую ванную комнату.

Снова.

Черт возьми. Это звучит куда соблазнительнее, чем должно.

Я не жду ее и мчусь вниз по лестнице. Фейри в гостиной снова впадают в панику при моем приближении, но я выхожу на свежий ночной воздух, прежде чем они слишком сильно перенервничают.

На удивление, Адди идет прямо за мной. Ее тело напряжено, когда она останавливается передо мной. Мои руки инстинктивно ложатся ей на талию, притягивая ее ближе, а ее руки поднимаются к моей груди, пальцы скользят по футболке, и мы смотрим друг на друга.

Меня бесит, что она может сказать так много, не произнеся ни слова, но еще больше меня бесит то, что мое тело реагирует на нее, несмотря ни на что. Она могла бы приставить один из этих серебряных кинжалов к моему горлу, и мой член все равно бы встал.

— Ты собираешься начать двигаться? — спрашивает она, глядя на меня сквозь ресницы темными глазами. Это не моя вина, что ее запах опьяняет в такой непосредственной близости.

— Я просто давал тебе секунду на подготовку, — бормочу я, и она пристально смотрит на меня.

— Ясно.

Я начинаю двигаться, прежде чем она успевает что-либо сказать, подтверждая то, в чем не хочу признаваться. Потому что она бы это сделала. Она не умеет сдерживаться, и я знаю, что, если бы ей представился шанс, она бы сделала из меня показательный пример.

Наслаждаясь ее телом, прижатым к моему, я доставляю нас на окраину территории быстрее, чем ожидал. Я выпускаю ее из своих объятий, несмотря на желание притянуть ее ближе.

Она поправляет накинутый на нее плащ, натягивая капюшон на голову, скрывая черты своего лица.

— Все время держись на шаг позади меня. Следуй моим указаниям и не подвергай сомнению ни одно из моих слов. Понятно? — Она кивает, не произнося ни слова. Я подумываю добиться от нее словесного ответа, но что-то подсказывает мне, что она держит рот на замке, чтобы я не получил удар ее острого как бритва языка в ответ на мои требования. — Пошли.

Я остаюсь в тени, и, как и договаривались, она держится на шаг позади меня. Нам предстоит долгая прогулка, но я не хотел рисковать, привлекая чье-либо внимание, перенося нас ближе. Она не произносит ни слова жалобы, пока мы бредем по пустынной земле на территории Кеннеров. Деревья, кустарники и заросли травы — все, что нас окружает. Это любимое место моего волка, даже если оно кажется уродливым на вид.

В поле зрения появляется первый дом, и я стараюсь обойти его как можно дальше, пытаясь не задействовать какие-либо известные мне меры безопасности. Протягивая руку, я обхватываю пальцами ее руку и останавливаюсь, закрывая глаза, чтобы прислушаться к окружающим звукам.

Семьи сидят по домам, одни укладывают детей спать, другие препираются по пустякам. Все это ничего не значит, пока не звучит то, что я искал.

Королева.

Может, это и ерунда, но это лучшая зацепка, которая у меня есть.

Встречаясь взглядом с глазами Адди в темноте, я вижу, что они каким-то образом все еще умудряются мерцать в лунном свете. Я киваю, намекая ей следовать за мной, когда отпускаю ее руку, и она снова пристраивается за мной.

Медленно приближаясь к дому, из которого донеслось нужное слово, я прижимаюсь спиной к стене, и Адди следует моему примеру.

К счастью, сегодня вечером тихо, но именно поэтому я и предложил это. У моего отца по вторникам вечером дела на другом конце города. Это означает, что волки будут либо с ним, либо патрулировать периметр, оставляя внутреннюю часть немного более доступной для нас.

Я облизываю пересохшие губы и вглядываюсь в окно справа от себя. В поле зрения появляется Далтон, правая рука моего отца, и он не один. Прямо там, с ним, женщина, которую мы ищем.

Поворачиваясь обратно к Адди, я киваю в сторону окна и меняюсь с ней позициями. Она прижимается к стене, и я слышу, как учащается ее сердцебиение, когда она ненадолго заглядывает в окно.

— Моей женщине нужно помассировать ножки?

— От этого я никогда не откажусь, — тяжело вздыхает королева Рейган.

Адди поднимает руку и закрывает рот, делая еще один шаг к окну. Я даю ей время. Видно, что ее мать не огорчена тем, что находится здесь. Не знаю, надеялась она увидеть именно это или нет, но эти стоны — стоны женщины, полностью удовлетворенной тем, как Далтон разминает большими пальцами подошвы ее ног.

— Я люблю тебя, Королева.

— Я тоже люблю тебя, Ди.

Вздох Адди звенит у меня в ушах, но его быстро заглушает треск ветки под ее ногами. Мое тело приходит в состояние повышенной готовности, я оттаскиваю ее от окна, и срываюсь с места так быстро, как только могу. Нет времени думать, размышлять, гадать. Есть время только на то, чтобы убраться к чертовой матери как можно быстрее.

Я бегу, пока не показываются знакомые огни моей любимой закусочной, не останавливаясь, чтобы перевести дыхание, пока не слышу звон колокольчика над дверью, возвещающий мое прибытие. Взгляды устремляются в мою сторону, но я сосредотачиваюсь на шокированной фейри в моих руках, которая с каждой секундой становится все зеленее.

— Дыши глубже, Адди, — шепчу я, успокаивающе поглаживая ее по руке, и она усмехается.

— Даже неловко, сколько раз ты сегодня это говорил, — размышляет она, зажмурив глаза. Она молча поднимает руку к моему горлу, а другую ладонь кладет прямо над моим сердцем. Мое горло сжимается от неописуемых чувств, когда она повторяет то же движение, которое я заставил ее сделать ранее.

Должно быть, тогда на ней это сработала, и сейчас она вернулось к этому.

Черт.

— Эй, это мой любимый засранец? — голос Джейни вырывает меня из мыслей, и я выглядываю из-за плеча Адди, чтобы увидеть ее. Она хмурится, явно замечая мое состояние, прежде чем указывает себе за спину. — Присаживайтесь. Я вернусь во мгновение ока.

Я киваю, снова сосредотачиваясь на Адди, которая, кажется, теперь немного расслабилась. Не говоря ни слова, я беру ее за руку и тащу за собой, направляясь к своей обычной кабинке. Жестом приглашая ее присесть, я с тяжелым вздохом опускаюсь на место напротив нее.

— Мы здесь в безопасности? — спрашивает она, нервно покусывая нижнюю губу и оглядывая помещение.

— Да. Мой отец сегодня на другом конце города, но, если ты предпочитаешь не снимать капюшон, чтобы обеспечить себе дополнительную защиту, я не против, — выдыхаю я, стараясь говорить как можно тише, и она кивает. — Ты в порядке? — Спрашиваю я, ненавидя эти слова, как только они слетают с моих губ.

— Черт его знает, — признается она, наклоняя голову, чтобы посмотреть на свои колени.

Я не могу прочитать ее, поскольку не вижу, ведь большая ее часть скрыта плащом. Мне это не нравится.

— Выбери что-нибудь поесть и выпить, а потом сможем все обсудить, — заявляю я, надеясь, что она не будет спорить, потому что я не могу уйти отсюда, не поговорив с ней. Я не могу.

Через секунду появляется Джейни с обеспокоенным выражением лица, но я качаю головой, не в силах поделиться с ней тем, что случилось, чтобы это ни было. Несмотря на нахмуренные брови, она уступает, и мягкая улыбка украшает ее губы. — Что вам принести, ребята?

Адди смотрит на нее со своей собственной улыбкой. — Можно мне стейк, пожалуйста?

— Тебе он понравился в прошлый раз, да? — Говорит Джейни с широкой улыбкой, и щеки Адди заливаются краской.

— Это, пожалуй, единственная причина, по которой я не злюсь из-за того, что вернулась сюда, — признается она, заставляя Джейни хихикнуть.

— В этом есть смысл. А выпить?

— Что-нибудь покрепче, — бормочет она, отчего брови Джейни поднимаются до линии волос, но она не произносит ни слова и поворачивается ко мне.

— Как обычно?

— Ага.

— Я принесу все как можно скорее.

Она исчезает так же быстро, как и появилась. Адди прочищает горло, не сводя с меня глаз. — Она милая.

— Иногда, — ворчу я, и Адди многозначительно приподнимает бровь, заставляя меня закатить глаза. — Все время, — признаю я, и победоносная усмешка изгибает уголок ее рта, как будто она только что убедила меня раскрыть мою самую глубокую, мрачную тайну. Прочистив горло, я барабаню пальцами по столу, а мое колено подпрыгивает. — Итак, ты чувствуешь себя лучше или хуже?

— Я чувствую оцепенение, — признается она, избегая моего взгляда и кривя губы. Ее глаза стекленеют, как будто она погружена в свои мысли, прежде чем она пожимает плечами, избавляясь от эмоций. — Она явно хочет быть здесь. Она не нуждается в спасении.

— И что ты при этом чувствуешь? — Спрашиваю я, сосредоточившись на своем дыхании и не сводя с нее глаз.

Она наклоняется вперед, упираясь локтями в стол и подпирая подбородок ладонью. — Сегодня у меня возникло воспоминание о ней, которое я полностью забыла, пока снова не вошла в ту комнату. Она была счастливой, заботливой.… имела все, чего можно только пожелать. И все же она променяла все это на массаж ног.

Черт. Когда она так говорит…

— Но я уверен, что это еще не все. Что есть много, того, о чем ты не знаешь, — предлагаю я, и она вздыхает.

— Я согласна, но не думаю, что мне интересно это узнать, — признается она, и по ее телу пробегает тень поражения, когда она качает головой.

— На счет этого, — бормочу я, откидываясь на спинку стула и стараясь держаться как можно более расслабленно.

— На счет чего?

Мое постукивание учащается, выдавая мои нервы, поэтому я быстро кладу руки на колени, но это не останавливает мое колено от непрерывного подскакивания. — Ты заметила?

— Заметила что? — спрашивает она, наклоняя голову в мою сторону, и ее брови в замешательстве сходятся вместе.

Я смотрю ей в глаза, не в силах найти ни единого намека на ложь в ее словах, а это значит, что мне придется изложить это по буквам. Прочистив горло, я наклоняюсь вперед, повторяя ее позу, ставя локти на стол, но вместо того, чтобы опереться подбородком на ладони, сплетаю пальцы вместе, готовясь к удару.

— У твоей матери, королевы Рейган, уши не были заостренными, и я не видел никаких шрамов.