Блог Бабы Яги. Путь в железных сапогах

«Каберне Котиньон»

— Отойди от окна, соседи скоро начнут принимать тебяу за гаргулью, — беззлобно сказал кот, лениво приоткрыв один глаз, и снова задремал.

Неделя выдалась тоскливая, с осенними короткими днями, капризными ветрами, которые никак не могли определиться, в какую же сторону им дуть: влево, вправо или снизу пробираться под одежду. Холодный лживый дождь, который не лил, а моросил часами, притворяясь, что его нет, приманивал к окну, и я смотрела, как мелкие брызги собираются в толстые капли и уже тогда сползают по стеклу.

Много думала. Осень — она ведь для сплина, переосмысления некоторых вещей. Мне было о чем подумать.

Илья забрал Настю. Приехал на своем великолепном коне и увез. Я работала и не смогла помахать рукой вслед, но мы заранее обсудили ближайшее будущее, и Настя обрадовалась возможности побыть с назваными братьями. Все пожитки юной богатырши уместились в спортивную сумку ее любимого розового цвета.

Загадочные слова Кощея передали, а потом вместе обдумывали. Предположений особо не было, но мне вспоминались и другие слова в адрес Насти — например, головы богатыря. «Синеглазка». Это слово заело, как песня.

Синеглазка, синеглазка, синеглазка…

Неужели в этом ее судьба? Я ни с кем не делилась мыслями. Еще были голоса, донимавшие меня в недавнем прошлом, они тогда шептали про нее жуткие вещи.

«Врали, пугали. Забудь», — прошелестел голос Ядвиги.

Будущее покажет, точно ли врали.

Настасья скрывала тоску о Кощее, за бодрой улыбкой страх, что долго его не увидит, и мы обсуждали, что скоро лето, а лукоморская зима пролетит быстро.

Успела купить прялку, эта нехитрая вещь точно скрасит вечера, как и новая музыка в «коробочке со скоморохами». О более серьезных вещах мы пока не говорили, не все сразу.

— Ты справишься без меня? — серьезно спросила Настя, полируя трофейный клинок.

— Попробую. — Гарантировать я не могла, но буду стараться.

Изба опустела. И гостевой домик стоял с черными провалами окон, не пахло ароматным дымком — Казимир вернулся на свою работу. Казалось, жизнь вокруг меня замирала, останавливалась, но это не так.

Тоха уже несколько раз уходил в ночные смены с Юлей. Жнец и гопомаг. Чем не городская легенда?

Я чувствовала себя слегка обворованной, но всему виной не перестановка в жизни, а Маркус и его порталы. Колдун наращивал темп, забирал все больше моей энергии и наконец стал хватать лишку, совсем на каплю, но больше. Моя энергия по-прежнему бурлила, не было слабости или дезориентации, как в первый раз, но эти отъемы… Как будто кто-то крадет по копейке с банковских счетов — вроде не заметно, а потом накопится изрядная сумма. Злости не было на такое мелкое воровство, просто отметила для себя в колонке минусов.

Хорошая штука, рабочая: сомнения просто разрешить и принять решение, если расписать отдельно плюсы и минусы — неважно, человека или ситуации. Расчертить лист на два столбца и записывать все, даже малейшие положительные и отрицательные моменты. Картина быстро станет ясна. Я не чертила листы, но держала в голове, и минусы начали перевешивать. Значит, пора уходить.

И вместе с тем эти сеансы ослабляли давление темной стороны. Рядом с колдуном воительница успокаивалась, будто вернулась с богатой добычей из похода и могла насладиться триумфом.

Нужен другой громоотвод, более нейтральный.

«Приготовься, идем завтра утром». Это сообщение Маркус прислал несколько часов назад, и с тех пор я следила за каплями. Нервничала? И да, и нет. Не о том, что не получится открыть портал, — тут мы натренировались давно, а о том, что дальше.

Вендетта — это про кровь за кровь, не хотелось бы в этом участвовать. Договорились, что я подожду возле портала, пока он вершит месть над Грегори. Но будет ли это так быстро?

Мы уже выходили на черных пляжах Исландии, у водопада Анхель, в пустыне Атакама, но все молниеносно — на несколько минут. Думаю, месть займет больше времени, моя темная часть подбрасывала воспоминания о мести как об искусстве. Неторопливом искусстве.

— Ты духом не спокойна, девочка, — тихий голос в моей голове, последний, от которого мне не хотелось избавляться. Подруга и разговоры, которые никому не подслушать.

— До спокойствия как до полюса пешком.

— Знаю, что ты задумала.

— Не сомневаюсь.

— Думаешь, как разорвать паутину вокруг себя. — Ядвига вздохнула. — Помни, что она крепкая, а яд нежен.

— Помню. Отдам долг и до свидания. — Еще одна толстая капля, как ленивая муха, медленно потекла вниз. — Я подозревала, что Маркус будет выпивать меня. Если бы не это, можно было бы и пропустить мимо ушей вопли Первородных.

— Он тянул время, чтобы подольше побыть с тобой.

— Вероятно. Мне с ним не плохо, но это суррогат отношений. Он устраивал бы обоих, если бы не планы Маркуса, властолюбство, жадность к моей силе.

— У людей, имеющих отношение к волшебству, все иначе, чем у обычных, — не впечатлилась подруга. — Еще найдешь себе ровню.

Ее прощальное письмо я помнила наизусть, столько раз читала. Ровню искать, на мелкое не размениваться, любить. С любовью явно были какие-то проблемы.

— Не всем в жизни нужна эмоциональная привязанность к другому человеку. Быть одиночкой нормально. Человек может держать на плечах целый мир, тихо, не подавая вида, и ему совсем не до того, чтобы быть опорой кому-то одному рядом. — Голос Ядвиги становился все тише, она отступала, давала мне пространство для мыслей. — Ты найдешь свой путь и свой баланс.

Надеюсь на это.

— Бальтазар, завтра я отдаю Маркусу долг.

Кот аж причмокивать перестал, хмуро глянул из-под полуприкрытых век:

— Иду с тобой.

— Нет, это опасно, я не знаю, что там нас ждет.

— Тем более.

— Мы уже обсуждали твои жизни и мои жизни. — Я готовилась давать отпор и заготовила аргументы. Мы раздраженно таращились друг на друга. И это не то, как хотелось провести вечер.

— Яга права, ты это знаешь, просто упрямишься, — спокойно сказал летописец.

— Где ты, бекон? Яу тебе пятак сейчас отгрызу. — Кот застучал хвостом и огляделся. Невидимый Тихон хихикнул:

— Ну-ну, поставщик шерсти, успехов.

Ненадолго стало тихо, только стук хвоста отмерял секунды до шага в неизвестность.

— Я с ней пойду, не переживай. — Летописец дерзко мазнул пером по носу кота и снова пропал. — Скользну в портал, никто и не заметит.

— И что сделаешь, если будет опасно? — Бальтазар раздраженно сцапал лапой воздух, не попал. — Ты же наблюдатель.

— Я уже не раз нарушал правила.

Например, отдал свой ремень, чтобы связать лапы Баюна. Помню.

— Все, хватит. Я иду с Маркусом, ты оберегаешь дом и занимаешься своими кошачьими делами — спишь, а потом снова спишь. Если меня не будет дольше четырех часов, звони Тохе, говори, где я. Понял?

— Понял, что мне не помешает «Каберне Котиньон». Такое еще не придумали, с валерьянкой?

Почесала его за ухом, даже не фыркал. Потом добавил со вздохом:

— Ох, Ягуся, хвостом чую — наприключаешься, костей не соберем. Ты только вернись.

Если бы я знала, насколько он окажется прав…

Маркус выглядел не просто сосредоточенным, он превратился в нечто аккумулированное, собранное настолько, что, казалось, кинь в него камешек — отскочит, как от скалы, а может, и расколется. Он складывал в карманы небольшой арсенал холодного оружия, и я, вооруженная одним лишь саксом, одобрительно провожала взглядом каждый из ножей.

— Нужны подробности. — Мой голос нарушил абсолютный порядок и мрачно-торжественную обстановку. — Ты ничего толком не сказал.

— Зайдем. Прикончу. Выйдем. — Маркус проверил шнуровку на ботинках и накинул зимний кожаный бомбер.

Он правда считает, что этого достаточно?

— А план «Б» есть? Вдруг что-то пойдет не так?

— Я импровизирую, ты стоишь подальше, затем уходим.

Потрясающе, он решил сразить врага самоуверенностью. Пистолет из прикроватной тумбочки занял место за поясом, а ответов было слишком мало.

— Ты берешь арсенал. Нельзя кинуть в него что-то магическое вместо ножа или пули?

— Видела, чтобы я когда-нибудь так делал, Джьянина?

— Нет, но…

— Ты фильмов насмотрелась, а как там в твоем Лукоморье колдуют, мне совсем непонятно.

Маркус наконец-то взглянул на меня, оглядел с ног до головы и одобрительно кивнул: лыжный костюм, шапка, теплые ботинки — не на курорт собрались. Проверил, надежно ли мой нож держится в ножнах на поясе, но я запросто справилась без него. Похвалил и неохотно добавил:

— Магия требует концентрации, любое действие. Не делаем мы на бегу фаерболы, а я вообще не умею. Ты знаешь, в чем мой навык. Колдун сначала человек, а потом умения. Проще и разумнее пристрелить, не дожидаясь, пока закончит заклинание или сосредоточится для ментальной атаки.

Наверное, поэтому они действуют на расстоянии, чтобы пуля не долетела, пока свои делишки обстряпывают и бухтят над книгами.

— Почему сегодня день лучше, чем вчера?

— Я узнал, что защита его укрытия по некой причине ослабла, а значит, он потерял бдительность или потратил много сил на другое.

Маркус натянул на уши черную шапку, подошел ближе.

Привычное покалывание у основания черепа, жар и тут же ледяные иглы, и наоборот. Самая нелюбимая часть. Волнения в Маркусе не наблюдалось, а казалось бы — столько десятилетий ожидания. Действительно, месть холодная, как и его глаза. Обсидиановые склеры отражали свет. Почти космос.

Губы к губам, сила из глубины тела поднималась уже привычно мощно, неторопливо; открывались двери-заслонки для темной энергии воительницы, и она текла толчками в ритме пульса и героической песни.

С каждым разом эта песнь звучала все увереннее.

— Спасибо, — шепнул Маркус и на мгновение прижался лбом к моему лбу. — Пора.

Движения скупые, четкие; слова — мощные, резонирующие. Стена привычно пошла светящимися трещинами, паучьей сетью. Я встала рядом, чтобы одновременно шагнуть в портал. Рисунок распался, разлетелся вдребезги, как разбитая тарелка, сильнее обычного, злее. Сердце ухнуло в пропасть, Маркус дернул за руку, не дав рассмотреть, что там, с той стороны, протащил за собой, и портал схлопнулся.

Отступать некуда.

Комната. Нет, откуда ей взяться в горе, небольшая пещера.

Маркус толкнул меня за себя не церемонясь, и лопатки уперлись в острые выступы — сразу за нами толща камня. Над нами, под нами и вокруг нас. Помещение небольшое, освещено довольно ярко огнем в очаге на полу. На природных выступах своеобразные полки: склянки, книги, колбы с чем-то светящимся разбросаны хаотично, как дополнительный источник света. Они подчеркивали тени. Другой воздух, запахи и ощущения при дыхании. Я не специалист, но заподозрила меньшее содержание кислорода и больше примесей, вероятно малополезных.

Последнее время только и брожу по пещерам, как будто больше места нет в этих мирах. Нет бы симпатичное шале. Снаружи. Прекрасный вид и пушистый ковер на полу, камин, в конце концов. Много прошу?

— Нас не встречают. — Мой шепот прозвучал громче, чем хотелось бы. Маркус достал пистолет и сделал шаг вперед. Ничего не случилось.

Глаза привыкли к освещению, и вот уже на стенах и в углах видны пучки трав, небрежно брошенная одежда — вполне современная. Коробки из-под еды навынос. Похоже, кто-то здесь неплохо живет.

Маркус неторопливо осматривался: руки на уровне груди, курок взведен, палец на спусковом крючке. Тихо, только потрескивал огонь. Где-то должна быть отдушина, сорок лет нельзя прожить с одним воздухом и подкармливать пламя. А если здесь есть обычный вход, я сама прибью Маркуса за все эти тренировки с порталами!

Чуть в стороне от нас большой плоский камень, на нем раскрытая книга и несколько черепов. Мы двинулись туда, неторопливо ступая с пятки на носок, но камешки все равно похрустывали под подошвами, перекликаясь с потрескиванием огня.

— Гримуар моей пра-пра… Алеиды, в общем. — Колдун слегка погладил край страницы и нахмурился: — Давно никто не трогал, пыльный.

Он аккуратно закрыл книгу. Обложка в оттенках коричневого с черными надписями. Помнилось, что переплет из костей и кожи, человеческих. Часть меня довольно хихикала, просила потрогать, ей нравилось. Маркус, не опуская оружия, быстро оглядел несколько упаковок от еды:

— Им несколько лет.

Вот те раз. Либо Грегори покинул место, либо что-то случилось, и уже давно.

— Огонь горит, — заметила я.

— Это ерундовое заклинание из гримуара. Алеида ловко обращалась с огнем, похоже кузен освоил за столько-то лет. Смотри под ноги, здесь могут быть ловушки. И ничего не трогай — вдруг порежешься, гримуар Алеиды таит в себе и магию крови. Грегори имел время на изучение.

— А за едой он бегал в ближайшую закусочную? — Ехидство прорвалось само, правда-правда. Спрятала руки в карманы, ни капли моей крови здесь не останется.

— Кто угодно, владеющий порталами, мог быть ему должен.

— Как все сложно…

— Там. — Маркус кивнул в сторону, где виднелся проход, и совершенно не горел желанием болтать.

Пришлось согнуться в поясе почти параллельно полу, чтобы пройти, протиснуться в следующую «комнату». Треск разрываемой ткани эхом прокатился под сводами — зацепилась курткой за острый выступ и, как была, застыла с поднятой ногой. Маркус бросил на меня недобрый взгляд. Я в ответ вытаращилась и развела руками. Простите, впервые на задании.

Тишина.

На нас все еще никто не нападал, не кричал заклинания и не тыкал пальцами, не швырял огонь или нечто другое, но Маркус вдруг начал стрелять в темноту. Я присела и закрыла голову руками, вслед за приглушенными хлопками ожидая криков или ответного удара.

Ничего.

Вставать не торопилась, стрельба вызвала неприятные чувства. Мы поверхностно дышали, кислорода ощутимо не хватало. Маркус достал фонарь, посветил. В маленькой пещерке оказалась спальня-столовая: раскладушка вроде походной и грубо сколоченный стол, за которым неподвижно, склонив голову на грудь, сидел человек. Маркус дал мне фонарь и осторожно, как заправский хищник, приблизился к столу.

— Грег, паскуда, не дождался, — зло выдохнул он, подняв голову кузена за спутанные волосы. Я приблизилась. В бледном свете фонаря лицо мужчины было белым, и даже восковым. Открытые глаза смотрели на нас мутно-черными провалами — такие же, как у брата. Тонкая линия рта, белесые ресницы, брови. Нет запаха и следов разложения, как будто кукла.

— Он точно был мертв, причем задолго до выстрела. — Маркус отпустил волосы, и голова безвольно упала.

— Не знаю, что-то не так. — Я приблизилась и протянула руку к шее Грега. — Не чувствую пульса, но и покойника не ощущаю.

Маркус продолжал цедить проклятия, пистолет грохнул об стол. Я склонилась ниже, вглядываясь в черные склеры…

Удар в спину.

Боль. Шок.

Агония.

— Джьянина!

«Угостили ядом», — прошелестела быстрая мысль, лицо встретилось с каменным полом, а потом наступила темнота.