Блог Бабы Яги. Путь в железных сапогах

Дыхание зимы

Горыныч — рухлядь древняя! — спасибо, кстати, сказал. Довольно своеобразно. Мелькнул во сне, дыхнул из тумана:

— Долго же ты, Яха, обещание исполняла.

— Ты к нам тоже не торопился, — ощетинилась я. — Как детей назовем? Белок, Желток и Яйка? Я им практически мать. Мать Горынычей.

Он шикнул, похоже, с одобрением и исчез. Видимо, не пожелал принимать участие в дальнейшей жизни отпрысков. Вот и поговорили, душевно, дружески. С таким «другом» я бы даже железным хлебом не поделилась.

Вроде бы основной долг по Горынычу отдала, но все равно проценты остались, которые на меня Первородные навесили. Проследить судьбу гадов, чтобы они взаправду возродились, и развезти по зоопаркам, то есть одного оставить в Нави, других выпустить к невинным людям.

Во рту появился привкус желчи, и вспомнились Настины слова. В корень зрит, как обычно. Но у монеты всегда две стороны.

И во сне эмоции от путешествия по Нави не отпускали. Необходимость восстановить равновесие отправила меня в сумерки. Ядвиги не было, лишь голос и хоровод сияющих бабочек над сочным темно-зеленым мхом. Сложный моральный выбор откладывался, по крайней мере на непродолжительное время.

Так глупо, наверное, но я любовалась своей ногой, зная, что при пробуждении найду в реальности точно такую же, и хаотичные мысли унесли совсем в другую сторону. Неисповедимы пути ассоциаций.

— Куда пропала Ялия? — спросила я подругу. — Похоже, что лавочка с предсказаниями закрылась. Что там про смерть и смерть и потери? Все уже случилось или еще чего-то ждать?

— Для чего тебе провидица? Ты все равно не обойдешь предначертанного.

С крыльев бабочек падала блестящая пыль, нежнейшая, легче воздуха. Чем больше они танцевали, тем больше блестел воздух. Я засмотрелась, забыв об всем. Спокойствие поднималось от касавшихся мха ладоней, теплом окутывало и баюкало, будто в мягком пледе.

— И все же… — едва слышно шепнула я вечность спустя, поборов сонливость.

Был вопрос, который важнее остальных, — мы с Андреем действительно следующие, нас натаскивают на смену. Коварство Корпорации не знает границ, ожидать можно чего угодно. Как это — управлять Лукоморьем? Что это вообще значит — управлять сказкой?

— Ялия видит лишь сквозь замочные скважины со случайными картинами чужих жизней. Она заложница своего дара и глубоко несчастна этим. Да ведь и не жизнь это, а существование. Ты знаешь, как ее призвать, но не вправе требовать прийти, не вправе требовать ответа, коего у нее может и не быть, — строго ответила Ядвига.

— Ладно, пусть так. Просто не люблю, когда интересные люди мелькнут в жизни и сразу исчезают. Взять тебя… — Я прикусила язык.

Перед глазами сменялся калейдоскоп картинок — сцен после битвы. Я гнала их, не хотела вспоминать, как сжигали тело с избой.

— Как ты смогла отдать мне дар? Я не думала об этом, пока Первородные не вскрыли свое больное место. Сильно ты их, почти нокаут, — быстро поменяла тему, не хотелось падать в яму воспоминаний. Прогнала прочь все лица павших, которых проводила тогда. Нельзя делать из них мемориал и постоянно возвращаться. Они герои, да, но пока что воспоминания тянут назад, а мне изо всех сил нужно идти вперед.

— Помнишь, когда мы солнце зажгли для битвы? — спросила Ядвига.

— Снится в кошмарах, спасибо.

— Так вот, девочка, я ведь знала, что мое время ушло, и среди прочего попросила помощи — отдать тебе силы. И сердце Лукоморья ответило. — В интонациях слышалась улыбка.

Я не помню ее голос в океане других, наводнивших мой мозг одномоментно. Неудивительно, конечно: меня, неподготовленную, едва не разорвало происходившее в ту ночь.

— Ты сейчас с ними? — спросила я и сама не знала, была ли это надежда.

— Да, почти целиком, крошечная часть меня перешла тебе вместе с даром. Как я говорила — эхо…

Бабочки рассыпались в пыль и мягко осели во мху. Я еще долго сидела, чувствуя, что сама прорастаю в этот лес, ощущая на коже крохотных насекомых, а в ногах — легкость, как будто сняла тяжелые сапоги. Возможно, так это и было — в Нави я точно стоптала пару железных сапог.

Пора доставать другие.

Мягкое тепло от печи наполнило дом, аромат чая и пирогов приглашал спуститься к столу, а вокруг было тихо-тихо. Хотя…

— Не попала! Мазила!

— Настена, отставить заколдовывать снежки!

Казимир и Черномор, Настин смех. Интересно, что происходит? Я не понимала, сколько времени прошло. Вот уж действительно много сил потратили — так разморило.

За дверью встретила зима. Мягкие снежинки падали настолько густо, что крона Дуба точно растворилась в пелене. Земля и еще не сбросивший листву лес обещали скрыться под белым покрывалом в ближайшее время.

Возле избы веселились друзья. Настя делала из снежков окутанные голубым светом шарики, но это колдовство, в отличие от веревок, явно им не подходило — гасли еще в полете. Черномор подпрыгивал и притоптывал, одет не по погоде — металлическая чешуя вряд ли согревала. Казимир уворачивался от снарядов, а кот с совершенно дурным видом катался по земле, котоангела в снегу делал, похоже.

Кощея и Морока, помогавших переместить спутников обратно из Нави, не наблюдалось. Манеры удручают, конечно. После путешествия, полного откровений и открытий, могли бы хоть записку в снегу вытоптать.

— Привет! — Я поплотнее завернулась в свое лоскутное покрывало, скорее по привычке, нежели по необходимости, тут же прикидывая, какие вещи нужно привезти Насте и Казу, если они останутся здесь.

— Добрый день, Яга, — улыбнулся Михаил Юрьевич.

— Добрый!

— Вот забежал сказать, что мы не увидимся несколько месяцев, смею надеяться на тишь да благодать в период зимы. Для нас это время уединения, мы не выходим — больно холодно.

— Понятно…

— Живность ваша — лобстер — еще вырос, мы дали ему кличку Тузик, — отчитался Черномор и довольно поправил усы. — Морские девы теперь не только парней дразнят, проказницы, он уже несколько цепей оборвал. Но девы скоро уйдут к теплым источникам и…

— Как уйдут? — встрепенулась я.

Селина же. Тоха… Курлы!

— Как обычно, — пожал плечами Чшлерномор. — А у вас что, дело к ним?

— Да нет. А сколько еще подождут? — Успеть бы Тохе передать.

— Опосля первого снега они быстро собираются. Завтра, край послезавтра.

— Спасибо. Что ж, тогда до теплых дней! — Я сбросила покрывало и обняла витязя.

— Я б и Настену с собой взял, но одна девка среди парней… Смута неизбежна. — Он смущенно кашлянул. — Ежели ей скучно будет, так пусть погостит у Ильи или Добрыни. Она спрашивала про них. Да, на днях тут Попович ошивался, только не было вас. Просил привет передать.

Черномор подставился под Настин снежок, потом отвел в сторону, сказал то же, что и мне. Настя огорчилась, но старалась вида не подавать, вытянулась по стойке смирно, слушала, кивала.

— Как же резко тут сезоны… — Я вновь накинула покрывало и поманила кота пальцем, тот перестал прикидываться полоумным и подбежал, отряхиваясь. — На сколько, говоришь, тут зима? Несколько месяцев?

— Да, хозяуйка. Лукоморье замрет и будет сидеть по домам.

Все ложится в спячку, мои егеря тоже ушли в чащу и замерли в ожидании весны.

— Тогда провожу души, если кто придет сегодня, и возвращаемся в город.

Черномор ушел, Настя протопала в гостевой домик, ничего не сказав. Я понимала ее чувства. Это как будто все друзья на лето разъехались, кто в лагерь, кто в деревню, а ты одна осталась во дворе. Секретики не с кем прятать, купленную тайком вкусную гадость не с кем разделить… Грусть.

— Обычно на зиму я уезжаю, где потеплее. — Каз застучал копытами по крыльцу. — И я точно не хочу быть здесь.

— В другом мире тебя ждут костры инквизиторов, — напомнила я на случай, если он забыл, отчего засел в Лукоморье.

— Костры давно не жгут, но может быть неприятно. Ты тоже не светись. — Он усмехнулся и добавил: — Девчонку надо пристроить на обучение большой тройке.

— Там же Деян у Ильи, вдруг она с ним снова сцепится?

— Не наши проблемы, думаю.

Изольда встряхнулась, поднимаясь на ноги, и мы чуть не рухнули. Каз ловко заскочил в двери, протащил меня за собой. Мысленно поворчала на избу, что предупреждать надо. Ну а мне стоило рассказать Тохе о русалках и вернуться обратно.

Каз ушел одновременно со мной, оставили Настю одну, совершенно без присмотра. Подумали, что после недавних приключений вполне можем не опасаться пагубного влияния Кощея — скорее он придет не козни какие-то строить за спиной, а проветрить голову от вредных мыслей. Удивительная связь этих двоих, с одной стороны, просила анализа, с другой — вновь умоляла не совать нос в чужие дела. Андрей показался мне искренним в своих намерениях относительно Настасьи.

Казимир не хотел «разводить розовые сопли» и передавать Тохе новости про Селину. Так что дома первым делом я взялась за телефон, Бальтазару пришлось повременить с голодным обмороком и громыханием миской. Пропущенные от Юли. От родителей не было — это главное, напишу им, как только передам неприятные вести другу.

Гудки были бесконечно долгими.

— Тоха, мы вернулись.

— Здарова! Чет долго вы, я уже хотел звякнуть вам в Навь, но номер 666 не отвечает. — Голос звучал бодро, и мне так не хотелось его расстраивать. — Колись, стоит ли еще Кощеево царство, или ты там жахнула пару раз и…

— Не до того, слушай: в Лукоморье зима наступила. Видели Черномора, он сказал, что морские девы уходят на зиму куда-то далеко. Сегодня-завтра, Тох…

В трубке повисло молчание, звякнул колокольчик. А потом:

— Мастер?

На заднем плане появился Казимир, вопрошая, почему Глюк еще на работе и почему бы ему не отнести свой пернатый зад помедитировать на воду. Вот тебе и отказ участвовать в сердечных делах.

— Встретимся у Изольды, — быстро сказал Тоха и отключился.

— Яу должен похудеть, чтобы меняу накормили? — начался спектакль от Исчадия.

— Надо было назвать тебя Пузослав, — проворчала я, вскрывая пакетик. Мельком подумала, что холодильник из своей студии можно убрать — еду я больше хранить не буду, как и готовить, скорее всего.

— Не буди во мне Мстикуся, — прочавкал кот, выглядел при этом совершенно довольным жизнью. Еще бы, там такие вкусы, не каждый день себе-то позволить можешь.

Я набрала сообщения родителям, скинула фото, дождалась ответа, коронной маминой фразы про «не забывай питаться нормально, а то на учебе легко заработать гастрит» и папиной — с завуалированным вопросом о личной жизни. На обе традиционно отшутилась. Закинула пыльную одежду, пропитанную запахами других миров, в стирку. Написала Маркусу, он перезвонил.

— Джьянина, ты просто неуловимая женщина — мне постоянно приходится бороться за твое внимание, — притворно вздохнул он в трубку. — Когда мы сможем поужинать?

— Попробуем завтра, сегодня еще не закончила все дела.

Сегодня я буду нужна другу, чую костяной ногой — дело плохо.

Бальтазар же изволил остаться дома с мышем, возлежать на диване и смотреть кабельное — очень устал от путешествия.

Яркая луна в сияющем зимнем ореоле сгущала лесные тени и высвечивала округу, делала все уголки видимыми и загадочными одновременно. Пейзаж был сказочно прекрасен: большая поляна, изба с уютно светящимися окнами и ароматным дымом из трубы в обрамлении темной чащи леса, с игрой теней на белом покрывале. Кристально чистый воздух щекотал ноздри легким ментолом, а не колючим холодом. Природа приглашала забыться в мире магии и волшебства. Тишину и спокойствие изредка нарушали волки в лесу, сетуя на холод под лапами, раздавался скрип снега — это Тоха ходил туда-сюда, не мог успокоиться.

Настя давно спала в гостевом доме, пропустила возвращение Тохи и посиделки под скрежет его зубов. Я думала, он так ничего и не расскажет, что случилось у них с Селиной, сама стала говорить, как сходили, чего видели, кто там подвиги совершал и какие подвижки случились с Кощеем, Казом и Первородными. Слушать Тоха умел, только его взгляд менялся от злого к грустному, и совсем не из-за моего рассказа.

— Как твои дела? — нейтрально спросила я после комментариев к мерзкому поведению Первородных.

— Жнец заходила в лавку, пока вы яйца добывали.

— Как заходила? — удивилась я.

Оказывается, Юля мой блог внимательно читает. Заглянула на рынок к Тохе, меня искала: чего это я на связь не выхожу. Представилась ведьмой, запросила метлу, но быстро раскололась. И они нашли общий язык и общие интересы. Я была удивлена, но проглотила все вопросы, которые на языке вертелись.

— У меня днюха в четверг, — обронил Тоха, отвел взгляд. Я помнила, но едва не забыла. — Юля пригласила в ночную с ней поработать. Баст говорит: «Юноша, тебе полезно потренировать навыки экстрасенса, которые ты игнорируешь».

Пародировал он смешно, но в глазах веселья не было.

— Пойду, все равно в ближайшие месяцы мне здесь делать нечего.

И рассказал, как прилетел на скалу и позвал Селину через ракушку, которую она дала на одной из встреч. Этакий волшебный морской телефон. Она выплыла быстро, но и разговор был не очень длинным. Да, уходят в теплый зимний дворец. Старшие сестры присмотрели себе женихов, и отец будет их испытывать, а то девам пора икру метать, но они же царевны — нужно от достойных. Возможно, присмотрят суженого и ей. Увидятся ли они, как снова придет лето? Конечно, они ведь вернутся. Но Морской царь прознал о встречах младшей дочери с иномирцем и дюже гневался, ее это не пугало.

— Она хихикала, как всегда. Я для нее развлечение. — Тоха уставился в окно и продолжил.

Не было в ней тоски или печали о долгой разлуке, не было негодования, что ей суженого подбирать будут. Снова звала к ней в пучину, говорила, что с отцом познакомит и Тоха сможет побиться за ее руку. Это ведь ничего, что у него хвоста нет: Морской царь — сильный маг, обернуть его в такого же хвостатого несложно. Тоха отказался, простились до тепла.

— Я раньше не трепался с ней, ну, знаешь, о чувствах, и сегодня как будто язык замерз.

Он достал из кармана куртки ракушку, небольшую, пятнистую, задумчиво повертел в руках и подвинул ко мне:

— Похрани пока, лады? Мне надо подумать.

Вот он и вытаптывал поляну, думал.

Души пришли к полуночи, когда я осталась одна в избе. Двое. Один, кажется, крестьянин, пожилой мужчина, а второй рангом намного выше, судить не стала, но даже общий для всех душ вид не смог скрыть богатых одежд. И ножа, торчавшего под лопаткой. Про себя назвала богача «княжич». Это первые души в Лукоморье после моей смерти. Я ждала, удовлетворят ли они мой интерес.

Последняя трапеза, молчание, разочарование. Но вдруг…

— Елена, — прошелестел «княжич».

Я вгляделась в его лицо, он глаз не поднимал от последней трапезы, но губы шевелились.

— Книга Елены, зеркало и крылья, — продолжил он, и от движения серых губ стало совершенно тошно. — Иван-солдат есть, освободить Елену Премудрую, но давно в цепи закована, и вещи спрятаны.

Он поднял голову, взглянул мертвыми глазами:

— Расхитители там, где ты яростью землю поливаешь. Первородные говорят.

«Княжич» вернулся к трапезе и больше не проронил ни звука. Если бы я по-прежнему могла потеть, то непременно бы взмокла. Надеюсь, они не убили этого молодца ради послания. Верните воронов — нормально же было!