Бастард Александра

Глава 17

Сатрапия Геллеспонтская Фригия, город Пергам, конец октября 322 года до н. э

Тогда, после своего коммерческого провала, я целый день не выходил из дома, по-детски грызя ногти и ломая голову над тем, как мне выбраться из этого дерьма.

«В чем моя ошибка⁈ — раз за разом задавался я одним и тем же вопросом. — Они же тут постоянно воюют, и казалось бы…!»

Дальше продолжать уже не хотелось. Было понимание, что где-то, при должной раскрутке, мой товар наверняка найдет своего покупателя, но конкретно здесь, в Пергаме, где давно уже не было войны, найти спрос будет архисложно. Искать же покупателей на всей территории необъятной империи у меня не было ни возможностей, ни желания. Да и время меня тоже поджимало! Мне необходимо было собрать свою, пусть небольшую, но мобильную и боеспособную дружину максимум через пять лет, а для этого нужны деньги уже сейчас, чтобы разместить заказы на оружие, лошадей и прочее. Ведь с нынешним уровнем производства все делается страшно, страшно медленно!

Возьми хоть тот же лук! Я ведь нашел того мастера, о котором рассказали мне в Аузаре. Его действительно звали Несториас, и делал он один лук в три месяца по весьма божеской цене в пятнадцать драхм за изделие. Видимо, по этой причине заказы у него были расписаны на год вперед.

Пришел я к нему вместе с Мемноном, и тот вел весь разговор, поскольку я понимал, что с ребенком никто серьезно говорить не будет. Сразу предложили мастеру увеличить производство с одного лука в три месяца до, хотя бы, трех в месяц.

— Можно! — Он согласился без возражений. — Только вот для этого надо купить новых рабов, расширить цех, заказать больше дерева и еще много чего…

Хитро прищурившись на Мемнона, он усмехнулся.

— Будет заказ минимум на сто луков и предоплата в половину, тогда будет вам и три в месяц!

Опять всё уперлось в деньги, которых не было. Так мы и ушли ни с чем, пообещав подумать.

И вот к вечеру, с распухшей от этих самых раздумий головой, я вышел на задний двор и почти сразу наткнулся на Арету. Та в компании пацанов с соседней фермы сидела на заборе и о чём-то оживлённо болтала.

Завидев меня, она спрыгнула вниз и подскочила ко мне.

— Эй, Геракл, ты чего такой мутный⁈

Настроение у меня было паршивое, о чем девчонка тут же и узнала.

— Не твое дело! — Отмахнулся я от нее. — Иди куда шла!

Арета обиженно поджала губы.

— Как знаешь…! А мы щас на речку, а то извозились все!

Подняв на нее взгляд, я увидел, что лицо и руки у нее в чем-то черном, похожем на сажу или угольную пыль. Еще не поняв из-за чего, но я остановился и провел пальцем по ее испачканной щеке.

— Ты чего⁈ — Отшатнулась Арета, а я посмотрел на черную подушечку своего указательного пальца.

Больше всего это походило на уголь, но возможно пацанва просто жгла костер, там они все и перепачкались. Подумав так, я уже собрался было пройти мимо, но все же спросил.

— А где вы извозились-то так⁈

На это Арета махнула рукой в сторону реки.

— Да там, в ущелье камни такие черные, пачкаются страсть как!

Вот тогда я заинтересовался по-настоящему. Схватив девчонку за руку, я потянул ее за собой.

— Пойдем покажешь где⁈

Та, естественно, упёрлась.

— Эй, полегче! — Она встала как вкопанная. — Жену будешь свою так таскать, а со мной надо ласково…

Кокетливо улыбнувшись, Арета тут же воспользовалась моей заминкой и резко выдернула руку.

Улыбка мгновенно исчезла с её лица, а искривившийся рот зло рявкнул:

— Понял⁈

Нахмурив брови, она гордо зашагала обратно к забору.

«Да, чтоб те…!» — выругавшись про себя, я догнал её и начал уже по-другому.

— Ну, извини! — Мои пальцы коснулись её плеча. — Чего ты такая обидчивая⁈ Я же не хотел…!

Чего я не хотел, я и сам не знал, но, к счастью, заканчивать предложение мне не пришлось. Арета остановилась и милостиво глянула на меня.

— То-то же!

Воспользовавшись переменой настроения, я вновь вернулся к тому, что меня заинтересовало.

— Пойдем, покажешь мне эти черные камни!

И хотя в моем голосе прозвучали нотки раскаяния, Арета не сдвинулась с места, по-прежнему обидчиво задирая подбородок.

Не сразу, но все же сообразив, я добавил:

— Пожалуйста!

Это сработало, и, сменив гнев на милость, девчонка махнула рукой.

— Ладно, пошли, покажу!

Примерно через полчаса мы вышли к ущелью. Расщелина уходила вниз бездонной пропастью, а на восточном карнизе был виден совсем свежий обвал породы. Съехавшая часть горы основной массой улетела в пропасть, оставив на карнизе завал из камней и земли.

Чуть выше этого завала открывался пласт чужеродного минерала, выделяющегося ярко-черной полосой на фоне почти белого песчаника. Эта полоса, то сужаясь до двух-трех метров, то расширяясь до пяти-шести, протянулась на всю длину обвала, примерно шагов на двести.

Опасливо косясь на пропасть слева, я взобрался на завал и пробрался к чёрному пласту. Там, взяв один из чёрных обломков, что во множестве валялись у подножия, я осмотрел его и пришёл к выводу, что этот минерал уж больно смахивает на каменный уголь.

Я не геолог, но каменный уголь видел воочию и даже топил им печку в армии. Те камни, что я держал в руках, походили на него абсолютно. И всё же стопроцентную гарантию я бы дать не отважился, и потому решил проверить.

Прихватив несколько кусков, я спустился к Арете. Вдвоём с ней мы быстро набрали дров и развели костёр.

«Проверить, каменный это уголь или нет, проще простого, если есть огонь!» — мысленно сказал я сам себе и покидал куски породы в пламя. Уже через пару минут, когда чёрные камни раскраснелись внутренним жаром, все сомнения отпали, зато родилась новая концепция, как мне быстро заработать денег.

Тут и думать было нечего, всё просто до неприличия! Собирай уголь в ущелье да вези его на рынок! Впереди зима, а в греческих домах в это время жутко холодно. Дров мало, и они непомерно дорогие! Все общественные леса вокруг города вырублены, остались только частные, такие как наш. Владельцы поместий, естественно, рубить своё не дают, поэтому дрова надо возить издалека. К тому же эти избалованные дети тёплого юга совершенно пофигистски относятся к сохранению тепла: их жилища в основном отапливаются открытым очагом без дымохода. Дым выходит в дыру на крыше и другие оставленные для этого отверстия. Тепло мгновенно улетучивается вместе с дымом, а в эти же отверстия заходит сырость и холод.

В общем, я бы предпочёл встретить зиму в якутской яранге, чем в греческом доме, но, к сожалению, меня никто не спрашивает.

Пока мы сидели у костра и Арета, как обычно, несла всякую хрень про свои детско-девчачьи заморочки, я делал вид, что слушаю её, а на самом деле думал о своём.

«Раз ставка на оружие не сыграла, то мы пойдём другим путём! — Я мысленно усмехнулся. — Сделаем упор на любовь греков к комфорту. Вместо дров предложим им каменный уголь, а вместо очага — печь!»

С того момента я вновь ожил и энергично принялся за дело. Тут в помощь мне пошло еще и то, что все необходимое для реализации моих планов нашлось на земле поместья Барсины. Огнеупорная глина, песчаник и гипсовый камень — все это не надо было даже искать, всё уже было найдено, только использовалось крайне неэффективно.

Из глины гончар поместья Фарон крутил необходимую в хозяйстве посуду, а из смеси той же глины и гипсового камня кузнец лепил формы для литья.

Начал я с того, что упросил Фарона соорудить для меня первую печь прямо у глиняного откоса, на берегу реки и поближе к ущелью с углем. Это даже не печь была, а скорее нора на склоне. Кузнец Евдор, скрепя сердцем, выделил несколько полос бронзы и выковал мне форму под шесть кирпичей размером десять дактилей на пять и на два с половиной, по-нашему — двадцать сантиметров на десять и на пять.

Эту форму под руководством Фарона мой новый раб Экзарм набил глиной и засунул в печь. По готовности вытащил — и по новой. Когда набралось достаточно кирпичей, сложили уже настоящую печь, а Евдор сделал еще парочку форм.

Тут дело пошло, и уже через пару недель я устроил жителям Пергама новое представление. Небольшую печку со съёмной медной трубой сложили прямо перед нашей палаткой на рынке и на глазах у собравшихся зевак разожгли в ней уголь. На печь поставили котёл, и, как только вода вскипела, заварили в керамическом чайничке сбор из пахучих трав: мяты, зверобоя и каких-то ещё, названия которых я даже не знаю.

Этот горячий напиток с добавлением мёда предложили зрителям, и, должен сказать, бесплатное угощение пошло на ура. Пока горожане пили и нахваливали этот предвестник русского сбитня, Мемнон и Эней втирали им в уши, что каждому, кто захочет, мы готовы сложить такую же печь в его доме, а уголь можно купить у нас по цене вдвое ниже, чем стоит равная по весу охапка дров.

Заинтригованный народ подходил и подходил, пил халявный сбитень, косился на обжигающие бока печки и, смотря на пылающий огонь, чувствовал идущий от неё жар. Вместе со вкусом горячего непривычного напитка он проникался и прочими прелестями представленных нововведений.

К этому косвенному рекламному давлению прилагался еще и уверенный голос Мемнона, уверяющий горожан, что с покупкой такой печи они навсегда забудут о зимней сырости и холоде.

Еще не знакомые с коварством рекламы, жители Пергама совсем размякли и в большинстве своём поддались на сладкоречивые излияния Мемнона. В тот день нам заказали пятьдесят семь подобных печей и скупили весь заготовленный уголь. Это был мой маленький триумф, а на посеревшем после первой неудачи лице Мемнона впервые появилась улыбка. Бедняга тяжело переживал потерю своих накоплений и корил себя за то, что поддался на уговоры несмышлёного ребенка.

Дальше дело пошло по накатанной и только разрасталось. Неожиданно выяснилось, что глиняный кирпич уже сам по себе — немалая ценность. То, что делали здесь до меня, называлось плинфой и было довольно затратным и дорогим делом. Дом из этой самой плинфы мог позволить себе только очень и очень богатый человек, и потому такой кирпич применялся лишь при государственном строительстве, где, как водится, никто деньги не считает.

Поэтому, не раздумывая, я вложил всё полученное с продаж серебро в новые печи и добычу глины и угля. Мемнон, конечно же, пытался возражать, мол, обожглись уже раз, неплохо было бы сделать хоть какой-нибудь запас на чёрный день. Я с ним согласился, но всё сделал по-своему, сказав, что резерв — дело хорошее, но им займёмся как-нибудь потом. Сейчас куда важнее оборот!

Надо сказать, что Мемнон уже настолько привык ко мне, что совершенно не замечает, как я говорю и рассуждаю по-взрослому. В разговорах с ним и с Энеем я даже не стараюсь косить под ребёнка, потому что вижу: они и без моей помощи смогли себе объяснить эту аномалию. Ведь я, как-никак, сын Великого Александра, а того жрецы назвали сыном Зевса-Амона-Ра, — стало быть, я, хоть и незаконнорожденный, но внук божий! В этом веке такой постулат может объяснить всё что угодно!

Других людей, включая и мою «мамочку», мои умозаключения загоняют в ступор. Поэтому я стараюсь поменьше общаться как с ней, так и со всеми прочими, а на все переговоры с чужими делегирую либо Мемнона, либо Энея.

С мастерами из поместья мне тоже нет нужды прятаться. Они поначалу дивились, но быстро привыкли и, как я сам слышал, ссылаются на ту же аксиому — сын Великого Александра! А каким ему ещё-то быть?

В общем, я начал быстро расширять добычу угля и глины и тут сразу же столкнулся с другой проблемой: а на чём возить наработанный кирпич и уголь? Те несколько штук двухколёсных повозок, что имелись в поместье, и без того были загружены работой, да и надёжность их оставляла желать лучшего, так же как и грузоподъёмность. Пришлось срочно заняться проблемой транспорта.

Как известно, беда никогда не приходит одна. Вставшая проблема мгновенно потянула за собой целый ворох других. Оказалось, в поместье только одна пила, да и ту назвать пилой язык бы не повернулся.

Иногда диву даёшься, почему так происходит⁈ Почему люди тысячелетиями не могут прийти к очевидным решениям, а потом вдруг — раз! — и эврика! Вот взять хотя бы эту пилу! Само пилящее полотно в этом веке не выковывают, а просто отливают и затачивают, как смогут. Такое изделие никуда не годится. Пилить не пилит, зато быстро ломается, а тупится ещё быстрее!

Почему они так делают⁈ Да бог их знает! Ведь есть кузница, есть кузнец, и не просто, а очень хороший кузнец! А вместо пилы — какое-то недоразумение!

Пришлось отступить ещё на один шаг назад и вместо телеги заняться пилой!

Заняться — это громко сказано! Просто пришёл в кузницу и, ещё раз осмотрев почти сточенное полотно, спросил Евдора:

— А почему бы тебе не выковать такое же самому⁈

Вылупившись на меня недоумевающим взглядом, кузнец почесал затылок, — видимо, задаваясь в тот момент только одним вопросом: почему ему самому не пришла в голову такая простая, но гениальная мысль.

Сказано — сделано. Евдор выбрал полосу самого хорошего из имеющегося у него железа и за пару дней выковал вполне пригодную ручную пилу. Развели зубья, наточили, проверили в деле! По сравнению с тем, что было, — небо и земля!

После этого кузнец стал смотреть на меня не просто как на головастого хозяйского сынка, а как на почти равного ему мастера. Мне же, пока он ковал, пришла в голову ещё одна мысль: а почему бы нам не сделать циркулярку⁈ Ременной привод уже освоен, надо только сделать его помощнее, а выковать дисковую пилу не сложнее, чем полотно.

Эту мою затею Евдор поначалу не оценил, но сделал всё, как я просил. Выковал диск, развёл зубцы, насадил этот диск жёстко на вал. Вал установили в две втулки, и с одного края кузнец приварил колесо для ременного привода. С этого колеса привод пошёл не на качалку, а на подобие велосипеда без колёс. Втулки забили смазкой из дёгтя и растительного масла, а на педали посадили подмастерье Евдора.

Конструкция получилась громоздкая и неказистая на вид, но со своей задачей она справилась. Сухое бревно диаметром примерно в десять-двенадцать сантиметров распустила на две половины в десять раз быстрее и ровнее, чем прежде.

Готовили конструкцию больше двух недель, и слух о ней успел просочиться далеко за пределы мастерской. Так что на испытание первой циркулярки собрались не только мастера поместья, но и вся свободная от работ дворня. Все, затаив дыхание, смотрели на вращающийся диск, поток опилок и резку зубьев металла о дерево. Когда же две половинки бревна упали в разные стороны, зрители встретили этот результат разочарованным недоумением, мол, это и всё⁈ Не знаю, чего они ждали, но всю революционность машины смогли оценить лишь два человека: кузнец Евдор да стоящий особняком плотник.

С того момента в нашей лавке на рынке товару прибавилось. К корзинам угля, печке, пучкам стрел и висящей на манекене бригантине добавились стопки кирпича и досок. Это ещё увеличило наш товарооборот, что позволило расширить кузнечное дело и плотницкий цех.

Пока искали рабочих и закупали материалы, прошло немало времени, но сегодня ассортимент нашего товара ещё расширился, и именно с целью проверить, как всё сделали, я и пришёл на рынок.

Ещё на подходе к нашей лавке я уже вижу, что образцы нового товара доставили. Рядом с гудящей пламенем печью поставили четырёхколёсную телегу, а на стену повесили дополнительно ещё несколько колёс разных размеров. Чуть в глубине разместили несколько наших изделий уже другого направления — табуретки, лавки и стулья, а с другой стороны, рядом с доспехом, на прилавок выложили всевозможный инструмент: пилы, молотки, коловороты, сверла и зубила.

Таких лавок, как моя, на рынке Пергама больше нет. Здесь чаще торгуют каким-то одним определённым товаром, а у меня — целый набор. Разнообразие товара привлекает покупателей, как и возможность заказать любое изделие в индивидуальных размерах и количестве.

Подхожу ближе, и Гуруш, заметив меня, кланяется.

— Доброго дня, юный господин! — Одновременно он тычет в бок нового продавца, и тот тоже кланяется.

Гуруш в качестве наставника обучает свою смену, потому что уже с сегодняшнего дня я возвращаю его к прежней деятельности. Без его талантов я как глухой! Всё, что происходит в городе, проходит мимо меня, а это неправильно. Потому на место Гуруша к прилавку купили ещё одного раба, владеющего счётом и письмом, а его самого я поставил «директором магазина» ну и, заодно, главным по слухам и сплетням, что носятся по рынку.

Вижу, что Гуруш уже полностью освоился с повышением и с важно-снисходительным видом поучает своего единственного подчиненного:

— За людишками смотри в оба! Что пропадёт — с тебя спрос!

Убедившись, что всё в порядке, окидываю лавку ещё одним придирчивым взглядом. Вроде бы всё нормально, и придраться не к чему!

Значит, мне тут делать нечего, и я могу идти по своим делам. У меня в планах — ещё зайти на местный стадион, посмотреть, что там и как.

Разворачиваюсь в обратную сторону и, уже было двинувшись, слышу голос Гуруша:

— Позволит ли юный господин пойти с ним⁈ Мне есть о чём ему рассказать!

Не останавливаясь, киваю ему: «Догоняй!» — и прибавляю шагу.

Спасибо, что читаете! Надеюсь, начало истории пришлось вам по душе.

Следующая глава открывает платный раздел. Буду искренне благодарен каждому, кто решит поддержать мое творчество и продолжит чтение. Ваша поддержка очень важна для меня!