Эпилог

Когда последний день уходящего в никуда 1994 года стал клониться к концу, когда вместе с закатом угасли хлопоты хозяек вокруг праздничных яств, когда мои собаки уже объелись за счет разнузданного, оголтелого рэкета на кухне добрейшей Н.Н., став похожими на мохнатые дирижабли, а я, подогрев память и фантазию крошечной рюмкой водки, доброй чашей вина да здоровенной кружищей забористого кофе за номером один, готовился завести приятный и полезный разговор с подтягивающимися гостями, в голове пронесся «внутренний» звук.

Я его очень хорошо знаю. Почти так же хорошо, как «Блям-блям-блям» телефона, но определения этому вызову никак не подберу. Этот сигнал похож на далекий аккорд фанфар — и звон серебряных колокольчиков, он как шелест откладываемого в папку листа бумаги, где на последней строчке посередине стоит одно-единственное слово, отсекающее уже исписанную стопку бумаги от меня — и обещающую ее кому-то совсем другому. И еще на многое похож этот сигнал. Он как грустная улыбка со светлой печалью на душе.

Словом, его почти невозможно выразить и уж точно невозможно записать, скажем, на магнитофон. Это мыслезвук, а для них слов в русском, одном из богатейших и выразительнейших языков Террис, просто нет. Как, впрочем, и во всех остальных языках терран. Ведь язык передает то и только то, что могут чувствовать люди. Так что не буду и пытаться описать.

Меня позвали, то есть просигналили. Кто-то с галаксом наперевес ломился в мозг. И я настроился на прием. Потому, что это как телефон, только штепселя, чтоб отключить, под рукой нету. И лучше ответить, быстренько пообщаться и «кинуть трубку», чем пытаться выдерживать характер под непрекращающуюся прерывистую пульсацию вызова под теменной костью.

«Ну?» — подумал я.

«Это я, — подумал мне Эн Ди. — Надо поговорить. Как ты на это смотришь?»

«Завтра, — подумал ему я. — Ты же отсканировал, что я не дома».

«Я приду к тебе, — фыркнул он, — Это же у ТЕБЯ нет галакса, а у меня с ним все в порядке! Так — что?»

Я зажег сигарету, глотнул из кружки за номером два еще глоток кофе и наконец ответил, выдыхая приятный ментоловый дым:

«Хотя почти все собирающиеся наслышаны о тебе, предполагаю, что твое появление будет шоком для них!»

«Никто из этих слабонервных меня не заметит. Так — как, Джиизз?»

«Ну разве что не заметят, — вздохнул я: — Давай в двадцать три тридцать. За полчаса до Нового Года. К тому времени моя немая разговорная мимика, даже обращенная к пустому месту, не вызовет никакой реакции у окружающих. И не обзывайся. Я — Ежи».

«Ладно, Ежи. Все ясно. Приду», — засмеялся он и отключился.

Часы пробили полдвенадцатого, и он появился. Фотообои на стене, изображающие речку и лес, приобрели объем, он вышел из-за их края и перешагнул низ, как высокий комингс судовой двери-«задрайки». Поднял руку в приветствии:

— Вот я. Здесь шумно. Идем-ка на балкон.

Я быстро окинул глазами застолье. Действительно, они не замечали его. На душе стало одновременно и жутковато, и забавно. Я встал, проверил наличие курительных принадлежностей, пошел следом за огромной, пригнувшейся, выходя на балкон, фигурой. Рядом с его двумя с лишним метрами роста я снова почувствовал себя дворовой шмакодявкой. Он облокотился на проем оконной рамы, пристально всмотрелся во двор, потом, повернув голову, в мое лицо.

Сказал незначаще:

— Там шумно, однако приятно пахнет. Хвоя, свечи, селедка под шубой и все прочее…

Я кивнул. Я ждал. Эн Ди не из тех существ, что появится поздравить с праздником, если у него нет впридачу какого дела к тебе. Которое запросто может весь праздник угробить. Уж я-то его знаю как облупленного!

Он понял, а может, просто принял мои мысли, кивнул и улыбнулся:

— Что же, с праздником! И с тем словом, что в одиночестве занимает последнюю строку рукописи.

— Спасибо. Тебя — с тем же, — сказал я, — Не тащи кота за хвост!

Он поморщился, дернул головой, плавно повел рукой с грацией хорошего — фехтовальщика:

— Ты прав. Я не с этим. С праздником совпадение чисто случайное. То есть, раз случай представился, то и поздравить тоже, но… Скажи, какого черта ты продолжаешь писать о нас? Чего ты хочешь?

— Компьютер модели «Ультрапумапрималюкс-999888777 Омниа-А» с Сетью и личным пси-терминалом, юниомнекс и еще… — начал я, но он перебил:

— Это я знаю. Я совсем о другом. Может, уже достаточно ворошить мои кости?

Я покачал головой:

— Ну уж нет! До тех пор, пока я буду находить слова, чтобы f рассказать, что с тобой и другими случается, я буду писать. Я здорово привязался к вам.

— Знаю. Мы все тоже к тебе привязались. Но ты пишешь не только для себя, и те, терране, они ведь не поймут! Ты же знаешь, что там будет дальше, и уже сейчас с трудом подбираешь понятия, чтобы как-то записать происходящее.

— Эхх… «Не судите, да не судимы будете» — чьи слова? Ну сейчас, может, и не поймут, а завтра вдруг да и дойдет? А уж послезавтра — наверняка.

— Твоего «послезавтра» может и не быть, Ежи.

— Знаю, — отмахнулся я, — Что за беда, останутся рукописи. Я буду писать, Эн Ди. А когда напишу все, что считаю необходимым написать о вас — что же, тогда запрограммирую свой тогдашний комп на одностороннюю передачу с Террис и войду в Сеть в последний раз. Вы примете меня?

Звероглаза экс-терранина на миг переключили желтый на багровый и снова замерцали желтизной. Он задумчиво протянул:

— Заба-авно! Ты хочешь стать одним из нас? Знаю! И ты думаешь, что я к тому времени отнесусь терпеливее к нищему, бездомному — раз передача односторонняя — исписавшемуся до дна литератору? А если — нет?

Я молча пожал плечами. Мы помолчали. В конце концов я усмехнулся:

— Есть вещи и похуже. Спасибо за испорченный праздник. Ты всегда находишь подходящие слова, чтобы как-то ободрить. Ну, по крайней мере А'Харрн-то мне всегда обрадуется, это быстро и не больно. По его словам.

Мы снова помолчали. Неожиданно он кивнул:

— Хао. Приходи.

— К А'Харрну? — усмехнулся я. Эн Ди моргнул рубиновыми огоньками:

— Не нарывайся.

— Когда напишешь все, что сочтешь нужным, приходи к любому из нас. Это первый подарок. А вот другие два, — сказал Эн Ди и коснулся пальцами моего лба. Голову пронзила боль, и я услышал его мыслеголос словно издалека:

— Там два устройства. То есть их эмбрионы. Они прорастут, и тогда ты узнаешь, что тебе подарили, а если ты и туда полезешь, то получишь две миленькие раковые опухоли. Шучу, конечно. Это тебе от всех нас, носи на здоровье. С Новым Годом и до свидания, Ежи, сетевой хулиган!

Он отступил на шаг назад и исчез. Головная боль резко прекратилась, мгновением позже на балкон выглянула хозяйка:

— Ты чего скучаешь? Без двух минут, шампанское уже в бокалах и все собрались за стол, даже твои собаки!

— Ну уж без них никогда ничего не начинается! — рассмеялся я, входя в комнату. Телевизор уже показывал призывающую к тишине заставку, и в году осталось совсем мало времени, только и успеть — взять в руку бокал, поднять его и вслушаться в перезвон колоколов, провожающих мой любимый год. Год Собаки.

Конец.
Загрузка...