Баллада о краденой памяти

49. Тракт-8

Так и есть, — сказал в сумерках демон, — Помчались оцеплять гарь, а на посту осталось пара солдат. Ну, теперь мне пришла пора стать одним из сыщиков. Якобы я веду вас в Барт.

— А пароль ты уже знаешь? — спросил вор. Демон кивнул.

— Подслушал.

Когда у самой морды лошади возникла фигура солдата, светящего поднятым на уровень головы фонарем, демон спокойно поднял руку, надменно сказав:

— Во имя богини Нейс.

Солдат поклонился:

— Истинно так.

В отблеске фонаря стало видно, как он опустил арбалет:

— Проезжайте.

— Хорошо, когда везде свои, — покровительственным тоном бросил демон, — Спокойно.

— Это точно, — охотно поддакнул уже скрытый сумраком солдат, — Сегодня немало нашего брата в караулах. Везет вам, ночевать будете под крышей, а тут стой до утра…

— Судьба твоя такая, — недовольно завершил дискуссию демон, и оставшийся позади солдат уже не заговаривал. Скоро их проверили еще раз. И еще, почти у самых ворот в город. Наконец, они въехали в закрывающиеся на ночь ворота, оплатили при свете чадящих факелов дорожный сбор, и усталые кони зацокали копытами по улице. Кривой вел спутников в надежное место, захудалый постоялый двор, где и подорожных бумаг не спрашивали, и кормили недорого.

Когда они наелись и расположились на ночлег, вор вздохнул:

— Нуте-с, остался день пути до столицы.

Ночь прошла без осложнений. Утром, без особых трудностей, чему они очень удивились, выехали из города. Неприятности начались в полдень, когда вор помаленьку уже начал строить планы посещения одного дома терпимости, очень рекомендованного когда-то юным ворам добрейшим начальником воровской таможни Аладринга сеньором Боласом для расширения кругозора.

С очередного пригорка они неожиданно увидели развернутые на равнине в боевые порядки войска. Вся огромная масса солдат организованно прочесывала местность, двигаясь тесными цепями им навстречу.

— Ну и страна, — вздохнул демон, — Что будем делать дальше? Воевать после плотного обеда что-то совсем не хочется.

— А чего хочется? — полюбопытствовал Кривой. Демон фыркнул:

— Домой к мамочке хочется. Должны же и у нас быть мамочки. А если я в мамочку, то она как минимум командует Шестым пиратским флотом.

Запел что-то на непонятном рычащем языке. Покосился на спутников, оборвал пение и сказал уже на теротеро:

— Поехали, оказывается, это ищут вовсе не нас.

— А кого? — с сомнением спросил вор, оглядывая приближающееся войско.

— Большой отряд, размазавший в кашу тех сыщиков у развилки на Руниши. Бедолаги, представляешь, сколько им прочесывать? Занятие на неделю, а то и больше.

Вор нервно проверил свой пояс — легко ли достаются метательные ножи. Демон рассмеялся:

— Чего переживать? Нас во всей этой толпе знает в лицо хорошо если один из ста. По закону вероятности шанс встретиться со знакомым достаточно мал.

В это время вор попытался остановить лошадь и повернуть назад. Архиерей вопросительно замычал, не отрываясь от фляги, и вор объяснил:

— Может, по законам оно и так, но на нас идет отряд Седого!

— Хмм… И точно наши. Еще сотня шагов, и поведут к Седому. Что скажешь, Клинок?

— Эх, кроме законов вероятности, есть еще законы подлости! — с досадой проворчал демон.

Назревала Большая Драка. Демон, с утра приняв свой обычный облик, положил руки на полированный металл шаров, которыми заканчивались рукояти палаша и сабли.

Они быстро сближались с солдатами. Вскоре их узнали:

— Да это ж Клинок?! И Рик Хаш с корешем? Откуда вас принесло, эй?

Их обступили знакомые по замку вояки. Путники не нашлись, что ответить на град вопросов, которыми их забросали бывшие товарищи. Когда наступила неловкая тишина, демон огляделся, приподнял из ножен свое оружие и разжал пальцы, давая лезвиям снова беззвучно скользнуть в ножны:

— Так что, служивые, будем биться либо как? Может, пропустите дальше?

По лицам пробежало явное нежелание осложнений. Один из солдат, пользующийся некоторым авторитетом у сослуживцев, протянул:

— Да мы-то что, мы бы за милую душу. Беда в том, что Седого принесло из пустынь, а с ним особо не поспоришь. Повесит — и все дела. Вы бы с ним сами поговорили, что ль? Да вон и он сам.

Размашистым шагом к расступающемуся кольцу людей шел коренастый, беловолосый и сероглазый Седой. Его черные одежды кочевника развевались по ветру. Разглядев «гостей», он дернул щекой и замедлил шаг, вперяясь разъяренным взглядом в зеленые глаза Клинка.

Демон выдержал взгляд. Седой первым отвел глаза, рассматривая Архиерея и вора. Подбоченился:

— Как прикажете вас понимать, господа дезертиры? Нагулялись?

— Отнюдь не дезертиры, — ответил демон, — Я уволил этих людей своим высоким решением. А теперь нас ждут неотложные дела при дворе Его Светлости. Так что позаботьтесь, милейший, чтобы нас бескровно пропустили.

Демон изысканно поклонился. Седой улыбнулся и положил руки на пояс, искрящийся от лезвий:

— Ценю твое остроумие, Клинок. Тем более жаль, что я вынужден немедленно повесить всех вас, как оставивших подразделение в военное время.

— Эй, а с кем воюем — то? — недоуменно воскликнул вор. Седой улыбнулся и ему:

— Вот повесят — узнаешь, с кем. Взять их!

Однако исполнять приказание было некому, кроме разве что самого Седого, так как во время обмена колкостями солдаты предпочли отойти подальше. То есть они озабоченно отходили из поля зрения Седого, а потом отбегали туда, где уже не слышно его голос.

Немая сцена держалась какой-то миг, потом все одновременно двинулись с места: Седой метнул по три ножа одновременно обоими руками. Демон аккуратно поймал все, текучим движением взяв их за рукояти с сверхъестественными ловкостью и быстротой. Вор в это же время в прыжке из седла ухватил воина за локти, получив мгновенный удар ногой назад, по голеностопу и тихо взвыл, заканчивая свое восклицание уже на лету в ближайший колючий куст, а Архиерей слева с грохотом захлестнул длинным сыромятным бичом шею военачальника, отчего лицо Седого мгновенно набрякло от крови, он уже ухватился за плетеный ремень, когда демон легким ударом палаша плашмя по макушке погрузил бывшего командира в глубокую задумчивость. Когда спустя несколько минут он очнулся, то обнаружил себя уже связанным, везомым на крупе коня в виде большого тюка, предусмотрительный Архиерей позаботился также и о кляпе. Перевалив за невысокий холм, путники снова натолкнулись на тех же солдат.

— Грохнули? — поинтересовался авторитетный, разглядывая новую поклажу:

— Лучше сразу, а то еще припомнит. Он живучий.

— Ясно, грохнут, — сказал его приятель, колупая мозоль на ладони, — Вы это, езжайте себе. Мы вас, а вы нас не видели. Разминулись ненароком. До столицы тут недалече, успеете, пока пароль сменят.

— А за вами что, тоже народ есть? — спросил вор. Солдат кивнул:

— Там драгуны.

— Пароль-то какой ныне? — нахмурился Архиерей. Авторитетный сплюнул:

— «Ночь и туман». Вы езжайте, езжайте. А то десятник неподалеку, начнется кто, что да куда.

Лошади понесли их вперед неспешной тряской рысцой. Архиерей покосился на тюк. Вор спросил его:

— Так что будем с ним делать?

— Пока что ничего, — буркнул бородач, нашаривая флягу в седельной сумке.

— Там видно будет, — поддержал его и демон, — Сейчас нам главное — оказаться в столице.

— Это точно, — охотно согласился вор.

Их останавливали с десяток раз, прежде чем с верхушки очередного холма открылась недалекая синяя гладь Залива и полупрозрачная шапка печного дыма над черепичными крышами столицы. Над мощной, не одно поколение расстраиваемой и улучшаемой крепостной стеной пускали блики оконные проемы, заделанные где — слюдой, где — стеклом, а то и полированными плитками горного хрусталя в виде особого шика. В гавани высились стройные мачты парусников, опутанные дымкой снастей. Вор горделиво подбоченился и созерцал приближающуюся столицу с видом собственника. Неожиданно пригорюнился и убито спросил окрестности:

— Почему, ну почему так плохо получается: как ни найду что-то красивое, так не мое. Уже так и оседлает какой-нибудь прохвост! Вот и приходится красть, где ж иначе набрать на все красивое денег?

— Валяй, укради-ка у Гуланайна этот залив, город и прилегающую местность, расхохотался Архиерей, — Нет уж, мил человек, кражами много не наворуешь. И город ты в карман не положишь. А вот если, скажем, убить Герцога — то, глядишь, на его место можно сесть, и вроде это все твоим станет. Конечно, чем вещь дороже и сложнее, тем и хлопотнее с ней. Лошадь украл — ее покормил и почитай что все. А если украсть страну — там мороки не в пример больше выйдет.

Они помолчали, потом вор заявил:

— Ну если рассматривать все это со стороны хлопот, то я лучше украду себе ма-аленькую кондитерскую. Чего смеетесь, я даже работать там согласен: сдувать пыль с печенья! Ну, готовьте деньги, последний раз налоги платим!

Под веселые разглагольствования основательно заглянувшего во флягу вора они в потоке других путников влились через Малые Южные ворота на улочки столицы.

— Можно сказать, добрались, — заметил Архиерей.

— Хотел бы я сказать то же, — проворчал демон.

— Тебе ничто не мешает, — отпарировал вор, — говори себе все, что только пожелаешь.

— Направо, — скомандовал Архиерей, — Остановимся в харчевне Толстяка, спокойно и по мелочам не проверяют. А коли начнется по-крупному, то везде достанут.

Они повернули направо. Улица Коз, тянущаяся между двухэтажными домами, жмущимися друг к другу без малейшего просвета, постепенно снижалась по мере приближения к порту. На перекрестке с Горелой, в обширном по местным понятиям угловом доме как раз по диагонали от дорогого дома терпимости «Блудница Мика» и размещался гостиный дом Толстяка, тоже дорогой, для солидных, серьезных клиентов вроде купцов, капитанов (если им вдруг приходила в голову блажь пожить на берегу) и других состоятельных людей. Драки здесь были редки, а о поножовщине и не слыхивали.

Облик приятелей не вызвал у хозяина ни энтузиазма, ни доверия. Толстяк внушительно произнес, отведя их в тесноватую, но чистую комнатку на первом этаже сразу за кухней:

— Вести себя прилично. Свое место знать, а то выкину. Не красть, не играть на деньги, не затевать ссор. Иначе… — Им предъявили кулачище размером с детскую голову, — Я сыщиков не зову. Я сам разбираюсь, если сцена. Знаю я вас, путешественничков, — проворчал хозяин и удалился недовольно поблескивая крохотными глубоко сидящими глазками.

Несмотря на ворчание, Толстяк не забыл о них — вскоре вертлявый мальчишка принес с кухни несколько подносов с тарелками, совсем заставив небольшой, грубо сколоченный, но прочный стол.

Когда они поели, погрели кости в прекрасной бане и ублаженные улеглись спать, на улице совсем стемнело. В окнах Хонара загорелись свечи и масляные лампы, на улицах фонарщики зажгли недавно установленные на перекрестках небольшие фонари. Уличный шум, пробивающийся через окна, притих. Вор с наслаждением вытянулся на тщательно взбитом матрасе из морской травы, укрылся толстым одеялом и настроился немного поболтать перед сном. Его благодушие усиливалось еще и тем, что он предусмотрел все возможные способы сигнализации на случай ночного вторжения.

— Клинок!

— М? — зажав зубами конец кожаного ремня, демон правил режущую кромку кинжала.

— Да брось ты ножик, он и так острый. Расскажи чего-нибудь.

Демон попробовал острие подушечкой большого пальца, пошевелил бровями, отложил ремень, укладывая облюбованный кинжал под подушку, проворчал:

— Твое любопытство рано или поздно кончится большими неприятностями… Ну да ладно. О чем ты бы хотел услышать? Только помни, что воспоминания о моем мире отрывочны и слабы.

— Расскажи о чем-нибудь загадочном, великом и ужасном, — полусерьезно попросил вор. Демон усмехнулся.

— Ладно. Попробую. Но если это не покажется тебе ни великим, ни ужасным — сам виноват. Хотя…

Демон задумчиво почесал старый шрам на предплечье, отсутствующе глядя сквозь стол.

— Это там тебя поцарапало? — попробовал вытащить демона из задумчивости вор.

Демон покачал головой:

— Вовсе нет. Я помню, что сохранил шрам, чтобы помнить о нанесенном когда-то оскорблении. Но о каком?

Встряхнулся:

— Я расскажу о том, как меня пробрала жуть. Как я испугался. Годится?

— Рассказывай, — нетерпеливо пошевелился вор. Демон скинул сапоги и улегся на свою кровать:

— Вся история стоила бы рассказа, но слишком длинна. Не удивительно — она продолжалась около тысячи зим. Я охотился за одним… существом, которое сумело украсть очень дорогую мне вещь. Эта вещь была нужна ему только затем, чтобы досадить мне, поскольку никто, кроме меня, не смог бы использовать ее. Я гнался за ним по бесчисленным мирам, я летел за ним в черноте вечной ночи, что царит за пределами небес, словом, все было так, как часто бывает, когда один убегает, а другой догоняет.

Демон улыбнулся, вздохнул:

— Мы неслись с такой быстротой, что и до сих пор, когда я вспоминаю ту погоню, начинает рябить в глазах. И в конце концов он понял, что я догоняю его. Он ненавидел меня всем своим существом, считая чудовищем. Он потратил сотни зим, чтобы пакостить мне — почти всю свою жизнь. И напоследок, уже зная, что я уничтожу его — тогда я был в такой ярости, что только этого и желал, он, пролетая недалеко от звезды, выбросил столь дорогую мне вещь, рассчитывая, что ее огонь уничтожит драгоценность. Эта вещь… Представь себе жезл, сделанный из переменчивого, теплого, то зеленого, то синеватого света. Она действительно превосходна. Множество миров недостаточно богаты, чтобы предложить за это сокровище соразмерную ему цену.

— И вот, недалеко оттуда, я догнал подлеца, и убил. Но перед смертью он рассказал мне, что выбросил драгоценность в звезду. И я понесся обратно, все ближе к ее багровому мрачному огню.

Демон рассмеялся:

— Я успел вовремя, чудом натолкнулся на драгоценность, схватил ее и посмотрел вперед. И тут-то мне стало страшно.

— Чего?

— Ну, возьмем, к примеру, здешнее светило. Оно белое и такое яркое, что, как вы знаете, нельзя смотреть на него долго — ослепнешь. Звезды, что видны ночью — такие же светила, просто очень далеко отсюда. А я оказался так близко, что будь у меня в тот миг хоть какое-то тело, оно изжарилось бы быстрее, чем ты успеваешь моргнуть. Звезда казалась мне чашей испепеляющего, текучего огня, занимая полмира, а я был пылинкой над этой чашей. Вот тогда я и испугался…

Сказал скучно:

— Ну, пора спать. Завтра у нас много работы.

— Да погоди! — воскликнул вор:

— А дальше — то чего было?

— Вернулся домой и напился на радостях. Мне пришлось бы очень долго рассказывать все, что «было дальше», — проворчал демон, укладываясь поудобнее, — Приятных сновидений.

— Ну а если у тебя не было тела, то чем ты схватил этот жезл? — недоуменно спросил вор.

В ответ раздалось ровное дыхание спящего демона. Архиерей насмешливо сказал:

— Жезл — то был из чего? Из света. Поэтому он и смог его взять, хотя и был тогда только духом.

— Д-да-а… — недовольно ворочаясь, заметил вор, — Из всего этого я понял, что он, может быть, побогаче и герцога, и Халрика, вместе взятых.

— У демонов богатства не меряно, это даже дети знают, — согласился Архиерей, — А теперь давай спать.

— Угу. Несправедливо все это. Одни бегают по континенту, как беременные харраши, а другие толком даже не знают, сколько у них богатств. Из-за побрякушек истерики устраивают, — мрачно сказал в потолок вор. Архиерей фыркнул:

— Это кто говорил еще сегодня насчет красивых вещей? Он или ты?

Обиженный вор замолчал, и немного погодя тоже заснул. Ему снился демон, летящий следом за ним и требующий отдать какую-то безделушку. Самое обидное — Кривой был уверен, что не брал ее. Но демон не верил и упорно требовал вернуть свою вещь. Потом ему приснилась Этли. Это не было колдовством, сон оказался смутным, расплывчатым — княжна шла рядом с ним по улице Аладринга, а он что-то ей рассказывал, рассказывал, не отрывая влюбленного взгляда от улыбки на ее прекрасном лице…