Баллада о краденой памяти

8. Одноглазый вор

Этли выехала за пределы замка Боридов всего во второй раз. Первого раза она почти не помнила, тогда она еще мало что понимала. Но на этот раз, когда двое воинов впереди кричали: «Дорогу благородной Этли», а люди падали ниц, она не столько смотрела на спины, сколько пожирала глазами дома и поля, и все казалось ей необычным, новым, полным цвета, звука, непривычные запахи пробивались через пологи экипажа, покачивающегося на неровностях дороги…

Даже горечь будущих бед словно полиняла на этом празднике жизни. В первый раз она приказала остановиться, когда они поравнялись о чужеземным караваном, и с удовольствием рассматривала странные желтые одежды смуглых торговцев, и милостиво приняла в подарок от них душистые фрукты неизвестного в Миррор вида, кисло-сладкая тающая мякоть которых привела ее в восхищение. Также она купила у торговцев ослепительно красивое ожерелье из пронзительно-желтых, искрящихся на свету камней молгу и небольшой, но очень острый кинжал в богато отделанных металлом белых костяных ножнах. Когда ее процессия двинулась дальше, она до самого обеда любовалась своими покупками. И совсем было хотела прицепить кинжал и своему расшитому серебром широкому поясу, как глава охраны, деликатно кашлянув, объяснил, что этого делать никак нельзя.

— Почему это?! — возмутилась она, глядя на ласково улыбающегося старого, поседевшего в битвах воина. Он смущенно объяснил:

— Видите ли, высокородная, ведь это не просто красивый кинжал. Это — Нож Мести. Если его прицепит кто к поясу, так только спереди. Но это может сделать только мужчина. Это значит, что человеку нанесли смертельное оскорбление, и только кровь обидчика смоет позор. Его одевают только перед поединком чести… А женщина может разве что подать его мужчине, и если тогда он не может постоять за женщину, неважно, кто он, кому нужно отомстить, и кто она, то только перерезанное этим же ножом собственное горло избавит от позора. Ну а коли он поединок выиграет… Хм, то женщина не должна ему ни в чем отказывать, что бы он не просил в уплату. Так что коли позволите дать совет, то положите вы его куда-нибудь в сундучок на самый-самый крайний случай. И лучше бы обходилось без него. Вы уж, пожалуйста, не показывайте его кому попало. Нож Мести все узнают, а потом выяснится, к кому вы поехали и может быть… Хмм, неловко, — окончательно смешался старик. Этли кивнула:

— Ладно, я спрячу его, ты прав. Но я слышала, что и подать нож можно по-разному?

— Да, это так. Ежели вы подаете его рукоятью — то это значит, что просите человека выполнить поручение, от которого зависит ваша жизнь и честь. Тогда он не должен брать нож, а только коснуться его пальцами. Ну а уж если подали бы, гхм, к примеру его без ножен да еще лезвием вперед — уж это точно означает: «Иди и убей, и ни в чем не будет тебе отказу. Или умри сам». Вот так-то вот.

— Спасибо тебе, Альдер, — кивнула Этли, — Надеюсь, что он мне не понадобится. Но все равно интересно. Это же сколького я еще не знаю?

— Ну будь на то воля покойного князя или скажем, молодого, так вашей милости никогда бы этаких вещей не узнать.

Пообедав на одном из постоялых дворов (на этом она настояла, чтобы знать, что едят простые люди), процессия продолжила путь. И уже под вечер Этли снова подняла руку из-под полога экипажа, приказывая остановиться возле странного человека, сидящего на обочине дороги молодого парня с отсутствующим выражением лица. Ее чутье говорило, что Пришелец объявится где-то здесь. И она несмотря на укоризненное ворчание сопровождающей дамы вышла из экипажа к этому глубоко задумавшемуся человеку. Он не обратил никакого внимания на девушку в переливающихся алым и синим одеждах. Этли даже подумала, что он мертв, но когда она коснулась вздрогнувшего плеча, парень потряс головой и уставился на нее своим единственным глазом. Второй, вытекший, был ужасен.

Этли отвела взгляд:

— Кто ты, человек, и почему сидишь тут в таком глубоком раздумье?

— Простите высокородная, — поклонился парень, — Я хоть из воров, но коли прикажете, так услужу чем смогу вашей милости, коли не побрезгуете.

— А не видел ли ты сейчас чего странного?

— Видел, ваша милость, как не видеть? — отозвался парень, еще сильнее сгибаясь перед ней, — Неподалеку ровно как молния сверкнула, да только черная. Будто бы небо на миг открылось, да если бы из него кто выпал! Вот оттого я и думал — привелось или же нет. Как-никак рядом случилось, я уж и место это хотя и со страхом, но обошел, и ничего особенного не доискался.

— Перестань кланяться, — сердито сказала Этли, — Да покажи, куда по-твоему оно упало. Ну, не то рассержусь! Знаешь ли, с кем говоришь?

— Ох, знаю! Видел я один раз вашу милость возле князя, когда ему доспехи подавали со своей сестрицей. Как не знал, объяснили, кто вы, высокородная госпожа Этли, — пробормотал парень, стараясь повернуться так, чтобы она не видела вытекшего глаза, — А упал он, значит, туда, в рощу, в самую что ни на есть середину.

Единственный глаз вора не поднимался выше колена, обрисованного тонкой материей платья. Этли сказала не столь уже начальственно:

— Послушай меня. Если ты и вправду готов сослужить мне службу, то…

— Так ведь дело, ваша милость, не простое, — пробормотал одноглазый вор, когда Этли закончила объяснять, что ей нужно, как бы ненароком показывая ему из длинного рукава рукоятку Ножа Мести. Парень увидел зачехленный ритуальный нож, вздрогнул и после некоторого колебания коснулся рукояти. Он остановил руку, готовый взять кинжал, но Этли мгновенно спрятала нож, и тогда одноглазый с облегчением отдернул свою грязную руку за спину, словно обжегся о костяную рукоять.

— Я, ваша милость, конечно, взялся бы за дело, да сгожусь ли? Я, видите ли, вор, да еще и крив на один глаз…

Парень замялся и начал крутить в руках обрывок рукава. Этли дотронулась до его локтя:

— Тебе доверено дело, важнее которого нет на свете. А глаз? Хм, почему-то мне кажется, что не долго ему быть таким. Если же справишься, то найдешь или даму, что стоит сейчас возле повозки, ее имя Гунольда, или же того седого воина, что хмуро смотрит на тебя, его зовут Альдер. Я им доверяю.

Глаз парня остановился по очереди на них. Этли торопливо закончила:

— И они проведут тебя ко мне, а я щедро заплачу. Прощай, — она повернулась и поспешила к экипажу.

Альдер укоризненно качал головой, дама ворчала, но сердце Этли пело! Она не могла ошибиться, именно этого парня она видела возле Пришельца в своих видениях. И теперь ей казалось, что мгла впереди словно бы стала неуверенно колебаться, она не исчезла еще, но в душе окрепла надежда, что удастся избежать самого худшего. Если только этот одноглазый вор сможет исполнить задуманное…

Этли посмотрела сквозь полупрозрачную ткань занавески, но одноглазого вора там уже не было.