Афганский рубеж 3

Глава 29

Шум в кабине действовал убаюкивающе, но постоянное маневрирование вслед за моим ведущим Евичем не давало расслабиться. Хотелось бы спокойно полюбоваться видами просыпающейся пустыни, но не до этого сейчас.

— Справа кишлак. Обойдём левее, — сказал в эфир Андрей Вячеславович.

— Понял, — ответил я.

Вертолёт Евича резко отвернул влево и снизился к самой земле, поднимая песок барханов. Я отклонил ручку влево и направился вслед за ним. Сигнал опасной высоты на мгновение заработал, а затем умолк. Ниже установленного «порога» снижаться надолго нет смысла.

Бросил взгляд вправо, чтобы увидеть тот самый кишлак, который пришлось облететь.

Он представлял собой три разрушенных дувала. В центре этого афганского «хутора» — небольшой оазис с пальмами и высохшим озером. Признаков жизни никаких. Только на длинном древке на ветру развивается разорванное красное полотно.

— Параметры в норме, — проговорил я про себя, смотря на приборы контроля силовой установки.

В такую жару значения оборотов и температуры двигателей требовали постоянного контроля. Чем дальше вглубь пустыни, тем кажется ещё жарче.

— Командир, 10 минут до прибытия, — доложил Петруха по внутренней связи.

— Понял. Ждём, когда Евич будет запрашивать группу.

Ещё пару минут спустя показались горные хребты, разделяющие Афганистан и Пакистан. Я взглянул на карту, чтобы оценить, где примерно находится главный «переход» через горы Чагай.

— Рядом граница. Пересекать нам нельзя, — заволновался Пётр, когда мы приблизились к хребту на 35 километров.

Пока мне непонятно, почему молчит Евич. Со связью что-то не так?

Только я подумал об этом, как в эфир «ворвался» Андрей Вячеславович.

— Клинок-3, ответь 901му, — запросил он в эфир командира группы разведчиков.

— 901й, ответил. Цель наблюдаем. Подход разрешили. Ориентир — гора Урунгар. Пять единиц наблюдаю.

Голос командира группы было слышно с трудом. Постоянные помехи и «бульканья». Удивительно, что с первого раза удалось его дозваться.

— Влево. Крен 30. Паашли! — скомандовал Евич.

Продолжил следовать за своим ведущим. Горы, как и граница с Пакистаном остались справа, а по курсу теперь грунтовая дорога. Она, будто уж петляла среди песчаных холмов и каменистых скал в приграничной полосе.

— А ведь могли бы сократить и сразу выйти на Урунгар, — заворчал Петруха.

— Работаем, — отдёрнул я оператора, чтоб он не отвлекался.

Минуту спустя Евич дал команду на включение «Главного». Впереди показались две вершины, одна из которых и была горой Урунгар. Между ними как раз и ехала колонна из нескольких автомобилей.

— На боевом. Цель вижу! — доложил Евич.

— Понял. Подтвердил, наблюдаю, — ответил я.

Первый заход делает Вячеславович, а я его прикрываю. Надо дать возможность отработать пуски с двух вертолётов для лучшего анализа боевого применения.

— Цель в захвате. Дальность 6. Пуск! — сказал в эфир ведущий.

У правого борта Евича произошла вспышка. Первая ракета устремилась к цели, отбрасывая спутный след. Несколько секунд и она достигла цели. Остальные машины остановились.

— Ухожу влево! — доложил Евич и резко отвернул в пустыню, выпуская «ложные цели».

Я начал отворачивать вправо, чтобы не попасть в зону отстрела ловушек. Хоть духи с ПЗРК и не наблюдаются в этом районе, но комплекс защитных мер нужно выполнить.

— Пошёл отстрел… ни хрена! — выругался Петруха.

Вот и первый недостаток новой машины — автомат отстрела не сработал! Бывает и такое.

Несколько секунд спустя я увидел в зеркале заднего вида, как произошёл ещё один взрыв.

— Прямое. Первая коробочка по ходу движения уничтожена, — доложил с земли командир разведчиков.

— Понял, Клинок-3. На повторный. 902й, работай самостоятельно. Прикрываю слева, — дал команду Евич.

— Понял. Выход на боевой. Цель… вижу, — доложил я.

Петруха начал работать с аппаратурой. Максимальная заявленная дальность новой ракеты — 6 км. Однако есть идея опробовать её на большей дальности.

— Цель вижу. Дальность 10, — доложил оператор.

— Понял. Пуск с 8 километров.

— Эм… принял, — неуверенно сказал Петруха.

Скорость расчётная. Курс держим строго на цель. На дорогу уже начали выбегать душманы. Отстреливаются в нашу сторону. Но для стрелкового вооружения мы от них слишком далеко.

— Дальность 8.

— Приготовиться! Пуск! — доложил я.

Глухой звук, будто кто-то громко «плюнул» с левого борта.

— Рано! — прокричал в эфир Евич, но не полетит же он догонять ракету.

Один виток, второй, и «Атака» встала на нужный курс, определившись с направлением. Цель, которую захватил Петруха, по-прежнему удерживается на прямой. Ракету, словно магнитом, тянет к стоящему пикапу японской марки. Взрыв, и автомобиль окутал огненный шар.

— Пуск два, — произнёс я.

И снова прямое попадание. Надёжность этой ракеты не хуже, чем у её предшественницы. Осталось уточнить на земле, как работала прицельная аппаратура.

— Ухожу вправо. Пошёл отстрел.

— Наблюдаю, — произнёс в эфир кто-то ворчливым голосом.

А это уже показал своё «фи» товарищ Щетов. Похоже, на базе будем с ним опять разговаривать на повышенных тонах. Но хоть автомат отстрела ловушек АСО-2В заработал.

Выслушав доклад от группы разведки, Евич дал команду уходить на аэродром. Как-то рано! У нас ещё заряженные блоки С-8 и пушка в носовой части с полным боекомплектом.

— 901й, можем ещё отработать, — уточнил я.

— На Консул уходим. Задача на сегодня выполнена. Там уже некого бомбить, — ответил Евич.

Через несколько секунд командир спецназа вышел в эфир и подтвердил уничтожение всего транспорта. Осталось только несколько душманов.

— 901й, передайте на Консул, что через час будем готовы к эвакуации.

— Вас понял, Клинок-3. Спасибо за работу, — поблагодарил разведчиков Андрей Вячеславович и начал отворачивать в сторону аэродрома Лашкаргах.

Пролетая мимо горы Урунгар, быстро осмотрел поражённые нами объекты. Кого-то разглядеть среди горящих автомобилей сложно. Да и духи продолжают из укрытий постреливать в нашу сторону.

— Не достанут? — спросил Петя, когда уничтоженный караван остался позади.

— Далеко. Сейчас группа спецназначения доработает.

— Могли бы и мы, — расстроено сказал Петруха.

Евич отвернул в сторону реки Гильменд, но затем вновь резко ушёл вглубь пустыни. Удивляюсь я таким манёврам моего коллеги из испытателей.

— 901й, повнимательнее. В районе реки бой идёт. Машины нужно поберечь, — сказал Андрей Вячеславович.

— Понял.

С одной стороны, его мысль верная. Всё же у нас новые вертолёты с опытным оборудованием. Повреждение скажется на ходе испытаний. Но с другой, а зачем такие испытания в боевой обстановке, когда мы от каждой соринки бережём Ми-24ВП.

— Петруха, порулить не хочешь? — спросил я у Казакова.

— А давайте. Управление взял, — радостно ответил Петя, и я убрал руки с органов управления.

Солнце через остекление кабины грело кончик носа и ослепляло. Мой оператор неплохо держался за Евичем, практически не раскачивая Ми-24. И это несмотря на мощные восходящие потоки и пылевые вихри в пустыне.

Только я откинулся назад, как в наушниках прозвучал громкий голос на фоне мощных помех.

— Внимание! Стрела-7, веду бой. Кишлаки Багат и Ландай. Зажали и не выпускают!

Взглянул на карту и обнаружил, что это рядом с нами. Есть возможность помочь.

— Я Стрела-7, 35 минут — долго. У меня одни пацаны. Много трёхсотых. Побыстрее надо!

Действительно! За такое время много ребят могут положить. А нам лететь две минуты до выхода на дальность пуска НАРов.

— 902й, перейди на 12й канал, — тихо вызвал меня Евич.

— Перехожу.

Я переставил канал радиосвязи. Этот канал мы обычно использовали, чтобы не забивать эфир рабочей частоты и не мешать другим. Похоже, что-то важное мне хочет сказать Андрей Вячеславович.

— Что думаешь? — спросил я на новой частоте.

— Нам запрещено ввязываться в такие дела, насколько мне припоминается, — вставил «пять копеек» Щетов.

Вот так да! Пацаны будут погибать, а мы соблюдать секретность. Но хорошо, что командир Евич, а не «товарищ Щет».

— Не-а, не помню. Перехожу на рабочий канал, — ответил я.

Тут же в наушниках очередной доклад с земли, что духи бьют из зарослей камыша. Выкурить их оттуда будет непросто, но есть идея.

— Консул, 901му. Готов выполнить отход на курс 270. Окажем поддержку, — прозвучал в эфире голос Евича.

— Вас понял. Доложите, как у Стрелы-7 обстановка, — услышал я ответ руководителя полётами с Лашкаргаха.

Тут же Евич отвернул вертолёт, и я последовал за ним. С каждой секундой мы всё ближе к кишлаку Багат. Видно, что вверх поднимается дым, а по дороге движется пылевое облако.

— К духам помощь идёт. Смотри, сколько коробочек, — сказал в эфир Евич.

— Вижу. Выходим на боевой?

— Подтвердил. Работаем НАРами. Серия средняя с каждого борта, — ответил Евич. — Ты первый, я прикрываю.

— Понял.

Интересное решение. Видимо, Андрей Вячеславович решил довериться моему боевому опыту.

— Стрела-7, я 902й. К вам идём парой. Обозначьте ваше место.

— 902й, ориентир — камыши. Мы в 500 метрах от них в сторону кишлака Багат.

— Понял. Отработаем по колонне, потом к вам.

Сближаемся с колонной машин. Это уже не те пять пикапов, которые встретились нам у границы.

— Манёвр, — подсказал мне Петруха, и я отклонил ручку управления на себя.

Быстро выполнил горку. Цепи питания вооружением уже включены. Скорость подошла к отметке в 120 км/ч. Пора!

Ручку отклонил от себя. Вертолёт начал опускать нос и вот уже впереди цель.

— Тангаж расчётный, — доложил Петруха.

— Понял. Марка на цели, — ответил я, совместив центральную точку на прицеле с целью.

Колпачок кнопки РС откинут. Цель перед глазами.

— Пуск! Влево ухожу!

Тут же ушли ракеты к цели. Вертолёт устоял на боевом курсе, а выхлопные газы заволокли весь обзор. Резко отвернул влево на 90°.

Земля очень близко. Такое маневрирование вблизи поверхности крайне опасно. Кажется, что вот-вот можно провести рукой по песку.

— Есть попадание. Работаю вторым. Пуск! — слышу доклад Евича.

Вышел из разворота и смотрю на дорогу. Вся колонна сбилась в общую кучу, скрываясь в облаке огня и пыли.

Ищу глазами позиции нашей пехоты. На большом песчаном пустыре видно, как отстреливаются во все стороны бойцы, прячась за бронетехнику. Две БМП подбиты и горят ярким пламенем. Один разрыв, второй!

Похоже, что духи продолжают бить и из РПГ с миномётами.

— А говорят, война закончилась, — сказал Пётр.

— Видать, кого-то здесь сковырнули наши парни, — ответил я, маневрируя над песчаными барханами.

Теперь надо отработать по камышам. Пускать НАРы и управляемые ракеты смысла нет. Как и стрелять из пушки. Просто нужно «выкурить» духов оттуда.

— Петруха, готовь отстрел ловушек.

— По сколько в серии?

— Все. Абсолютно все. Будем поджигать, — ответил я.

Петя не сразу понял задумку. Только когда я развернул вертолёт в сторону реки, он заволновался. Доложив Евичу, я не получил от него разрешения на такое. Но, к слову, он и не запретил.

— 902й, понял тебя. Выхожу на боевой, — ответил он.

То ли он меня не понял, то ли сделал вид. Всё же, промчаться на предельно малой высоте над позициями душманов и головами наших солдат, весьма рискованно.

— У нас новый Ми-24, командир, — сказал Петруха, когда я вывел вертолёт из разворота.

— Ага.

— А там куча духов, которые палят со всех стволов.

— Ага, — вновь ответил я.

— То есть, всё будет хорошо?

— Петруха, работаем.

Слегка отвернул в сторону, взяв поправку на ветер. В эфире начались запросы от Евича, который так и не понял моей задумки.

— Какие отстрелы⁈ Чего творишь?

А, нет! Это орал Щетов. Ну ему вообще идея с прикрытием была не по душе.

Ручку управления отклонил от себя, а рычаг шаг-газ слегка поднял вверх, чтобы совсем не «клюнуть носом». Начинаю разгонять вертолёт. Скорость подошла к отметке в 180 км/ч. Снижаюсь ближе к земле, чтобы было меньше влияния ветра в момент отстрела ловушек.

— Отстрел будет с правого борта, — подкорректировал я свою предыдущую команду Петрухе.

— Понял. Готов.

Совсем близко дувалы кишлака Багат. Держусь в стороне, чтобы не попасть в зону возможного обстрела из ДШК. Под собой вижу духов в различных одеяниях. При виде стремительно летящего на предельной высоте Ми-24 многие просто залегли и закрыли голову руками.

— 902й, слишком близко! — прозвучал в эфире голос Евича, но уже поздно куда-то отворачивать.

— Внимание! Отстрел! — скомандовал я.

Тут же в зеркале заднего вида возникли яркие вспышки. Отворачиваю влево и проношусь точно над водной гладью реки. Заросшие камышом берега, моментально вспыхнули. От такой температуры горения и жары этого и следовало ожидать.

— Вот это номер! Побежали, басурмане! — выкрикнул в эфир командир наших бойцов.

Куда именно побежали душманы разглядеть сложно. Мы отошли чуть дальше, так что я увидел только несколько человек в воде.

— 901й, Консулу. Две пары «шмелей» и пара «пчёлок» на подходе. Вам можно заканчивать, — вызывал руководитель полётами Евича.

— Принял, — запросил Андрей Вячеславович, выходящий из атаки.

Пока я летел к камышам, он меня прикрывал огнём из пушки.

— 901й, спасибо. Продержимся! — ответил командир мотострелков.

Отойдя от кишлаков, вновь собрались в пару и заняли курс на Лашкаргах. Как раз нам навстречу летело звено Ми-24, прикрывающие пару Ми-8.

— 901й, справа на месте, — доложил я и в полном молчании продолжили полёт на базу.

Выполнив посадку на раскалённую площадку аэродрома, мы спокойно зарулили на стоянку и начали выключаться.

— Как самочувствие? — спросил я у Петрухи, как только поставил вертолёт на тормоз.

— Не спрашивайте, — устало произнёс он.

Винты после выключения двигателей остановились, и я начал выбираться из кабины. Осмотрев вертолёт, обнаружил пару попаданий в фюзеляж. Ничего критичного. Зато теперь этот Ми-24 официально боевой вертолёт, а не просто опытный образец.

Пока Петя приходил в себя, я рассказывал инженерам о работе машины в этом вылете.

— Один раз автомат отстрела ловушек не сработал. Больше нареканий не было. Высокие температуры, песок, манёвры — всё машина выдержала.

Инженеры поблагодарили меня и разошлись.

— И придурка лётчика выдержал вертолёт, — услышал я за спиной ворчливый голос Щетова.

Захар прошёл мимо и направился в сторону модуля, выливая на себя воду из фляги. Вот что, а оскорбления в свой адрес, я не переношу.

— А ты чего убегаешь? Сыкло, Захарушка? Очко сжалось? — крикнул я ему.

Начинающуюся перепалку услышал и Евич, и мой бортовой техник Лёха, осматривающий вертолёт.

— Могу и в лицо сказать, — рыкнул Щетов и направился ко мне.

Хочет драться? Будь по его. Захар быстро приближался. Я увидел, как он уже сжал правый кулак, а в левой руке тряс шлем.

Интересно, чем будет бить сначала. Но выяснять я этого не стал. Только он оказался в шаге от меня, как я со всего маху влепил ему правой рукой в грудь.

Шлем он выронил и тот с грохотом упал на металлическую поверхность стоянки. Сам Щетов на ногах не устоял и приземлился на задницу следом. Да так сильно, что скривился после приземления. Видать, ещё и копчиком ударился.

— Ты… я… — держался Захар за место удара.

Подойдя ближе, я нагнулся к нему и схватил за мокрый нос. Захар слегка взвизгнул, смотря на меня исподлобья.

— В следующий раз ударю по лицу. Прям вот в эту носопырку, — слегка скрутил я ему нос и отпустил.

К этому времени уже прибежал и Евич, и бортовой техник Лёха.

— Вы чего устроили? — возмутился Андрей Вячеславович.

— Да Захар Батькович поскользнулся, — поднял я на ноги шокированного Щетова. — Грязный теперь.

— Шутки шутишь, Сан Саныч? — продолжил возмущаться Евич.

— Ну вы у него спросите, Вячеславович. Он вам ответит.

Щетов только прокашлялся, прогнулся в спине и пошёл к модулю, потирая копчик. Я отпустил борттехника, а сам ушёл с Евичем в сторону.

Отойдя на нормальное расстояние от стоянки, Андрей Вячеславович продолжил:

— Сдержаться никак нельзя было?

— Нет. Хамить его никто не заставлял.

— Понятно. И как вы теперь работать вместе будете?

— А мы работаем параллельно. Или вы думаете, что после оскорблений в свой адрес, я его прикрывать не буду?

Евич задумался и замотал головой.

— Не забывай, Сань, что он со мной на одной ступени по авторитету. Звезды Героя у него нет, а вот знакомых гораздо больше.

Не понимаю, о чём меня сейчас пытается предупредить Андрей Вячеславович. Боится, что Захар будет мне мстить? С его репутацией и отношением к армии это будет сложно.

— А ничего что он оскорбил при всех офицера? К тому же, ставил под сомнение возможность помощи окружённым бойцам. Этим он себе чести не сделал.

— У него, как и у меня тоже есть указания. Высовываться нам нельзя.

— И кто же вам дал такие указания, что можно бросить своих на произвол судьбы? — спросил я.

Евич махнул рукой и прошёл мимо меня. В модуле друг с другом мы не разговаривали. Щетов потирал грудь, лёжа на кровати и читая книгу. До самого вечера он избегал даже мимолётного взгляда на меня. Да и стороной обходил.

Мы же с Петрухой, отдохнув в прохладной комнате, пошли в столовую. Евич после бани пошёл к нашим кураторам.

— Задерживается, — подумал Петька, намекая, что долго нет Андрея Вячеславовича.

— Долгий разговор.

Только мы отошли от модуля, как перед нами остановился УАЗ. С переднего пассажирского сиденья на нас смотрел знакомый мне представитель «конторы». Это был Максим Евгеньевич Римаков. Очень странно, что он был без Виталия.

Он вышел из машины и довольно улыбнулся нам.

— Рад вас приветствовать, — поздоровался Максим Евгеньевич.

— Взаимно, — ответил я, пожимая руку представителю КГБ.

— Как вылет? Евич всё рассказал. Благородно поступили, что помогли ребятам.

— А как иначе. Своих не бросаем, — ответил я.

— Мы тоже. Ну и вы сегодня ещё очень жирную цель уничтожили. Кое-что важное перевозили на этих английских джипах, — сказал Максим Евгеньевич, но мне пришлось его поправить.

— Японских. Там были японские пикапы.

— Само собой, — улыбнулся Максим Евгеньевич.

В это время по дороге мчался ещё один УАЗ. Крайне быстро и поднимая клубы пыли. Резко затормозив рядом, нас буквально накрыло пылевым облаком. Пришлось с волос стряхивать осевшую серо-жёлтую «муку».

— Максим Евгеньевич, есть разговор, — вышел из машины Виталик.

— Что за срочность?

— Думаю, не здесь, — ответил Виталий Иванович Казанов.

— Эти двое нам не враги. Что случилось?

Виталий взял паузу и подошёл ближе к Максиму Евгеньевичу. Нагнулся к нему и что-то шепнул на ухо. Вмиг лицо представителя КГБ помрачнело.

— Как не тот караван? А какой же тогда они уничтожили? — возмутился Максим Евгеньевич.