Афганский рубеж 3

Глава 28

Голос фельдшера прозвучал словно удар гонга. Да так громко, что у меня закололо в районе затылка. Думаю, что Антонина Белецкая меня сейчас испепеляет огненным взглядом.

— С-с-саша? — тихо спросила она.

Блин, узнала! Не так чтобы я не хотел её видеть, но маниакальное желание этой девушки быть со мной несколько лет назад доставляло мне неудобства.

На лице медсестры, которая привела меня в смотровой кабинет, появилось удивление, граничащее с шоком. Похоже, решили девочки подшутить над Антониной. По итогу привели к ней старого знакомого.

Я медленно повернулся и посмотрел на Тосю, которая стояла в дверях своего кабинета. Если быть честным, сначала хотелось поздороваться, извиниться и уйти. Но что-то меня остановило. И это что-то некое преображение Антонины.

Нет, она и раньше была красоткой. Даже когда лежала окровавленной у меня на руках в Баграме. Сейчас передо мной настоящая знойная брюнетка.

— Здравствуй… те, Антонина! — поздоровался я.

— Как у тебя… кхм, у вас дела, товарищ…

— Капитан. Всё хорошо. Прибыл к вам в командировку.

— Надолго… то есть, у вас все документы с собой? — поправилась Тося, пытаясь быть серьёзной.

— Точно так, Антонина.

Думаю, что надо все эти фамильярности заканчивать. Итак, медсестра уже поняла, что мы друг друга знаем.

Девушка прокашлялась, подмигнула Антонине и ушла на выход из медпункта. Ещё несколько секунд мы стояли в дверях, пока Тося подбирала слова для продолжения разговора.

— Может, мы зайдём и в кабинете поговорим? — спросил я, и Антонина молча кивнула.

Войдя в кабинет, она взяла у меня документы и показала мне на стул, чтобы я сел. Сама она пригладила волосы и села заполнять журнал, списывая мои данные. Но ощущение такое, будто она пишет по памяти, совершенно не заглядывая в справку.

И вновь ничего не говорит, делая вид, что сильно занята. Однако, я не торопился её отвлекать.

Мне было приятно наблюдать, как внешне изменилась Тося. Теперь это не нескромная и настырная девчонка, с белой кожей и волнистыми волосами. И от неё не пахнет пирожками, как в день нашей первой встречи.

Смотрю на Антонину и вижу тропическую красавицу. Она будто пропитана солнцем, настолько смуглой стала её кожа. Тося подняла на меня глаза и широко улыбнулась. Молчаливая пауза затягивалась, а я продолжал смотреть в её голубые глаза.

— Эм… — неуверенно протянула Тося, но больше ничего сказать не смогла.

При взгляде на неё мне кажется, что она вся цветёт. Даже запах медикаментов в кабинете перебивается её духами с ароматом сирени.

— Как здоровье? — спросил я.

— У тебя всё хорошо. Диагнозов нет…

— Я про твоё здоровье.

— У меня тоже диагнозов нет.

Минутное замешательство и Тося засмеялась. Может быть это поможет ей слегка раскрепоститься.

— Извини, Саш. Давно не виделись. И времени столько прошло. Я ж тебе даже спасибо не сказала, что ты меня дважды в тот вечер спас.

— На моём месте любой бы поступил так же.

Тося прокашлялась и снова уткнулась в писанину.

— Отнёс меня на руках в медсанбат. Никуда не уходил, пока мне не провели операцию. Затем в нарушение всех приказов полетел со мной в Кабул, когда в принципе никто не смог бы долететь. И доставил меня к врачам.

Такое ощущение, что она меня нахваливает.

— Были затруднения, но ничего особого я с экипажем не сделали.

— Саша, мне сказали, что видимость была нулевая. Вы вслепую меня отвезли, — тихо сказала Тося, будто боится, что кто-то услышит.

— Ну неправда. Не совсем нулевая. Что-то да было видно, — спокойно ответил я.

— Всё равно, спасибо. Для меня такого никто никогда не делал. И вряд ли сделает, — расстроено сказала Антонина и убрала в сторону шариковую ручку.

Мы обменялись историями жизни в эти три года. После выздоровления Тоня поступила в институт, но недоучилась. Сказала, что пришла разнарядка в Афганистан. Нужны медсестры и фельдшер. Сейчас она приостановила обучение и после окончания командировки продолжит.

Не знаю, насколько это правильно в её ситуации, но видно, что в своём выборе она не сомневается.

— Ты ведь уже была в Афгане, зачем ещё раз?

— Я медик, а здесь мы очень нужны. Мы ведь не только советских военных лечим. Приходят и местные жители. В четверг и пятницу наши доктора ведут приём. Мы помогаем.

Благородное дело. Когда перешли к обсуждению моих достижений, то Антонине хотелось узнать каждый момент в жизни подробнее.

Она предложила мне чай, но у меня было ещё много дел. Нас торопят с испытаниями, так что нужно идти и уточнять задачу.

— Ты… ну заходи, если будет время. Я всегда здесь.

— Зайду. И перед вылетом тоже.

Я встал и пошёл на выход. Но самый главный вопрос Антонина припасла напоследок.

— Саш, а у тебя невеста есть? — спросила она.

— Да. Кристиной зовут.

— Красивая наверно.

— Конечно. В Торске меня ждёт.

Тося улыбнулась, а её глаза блеснули на свету. Закрыл за собой дверь и услышал, что в кабинете Антонина несколько раз всхлипнула. Возвращаться я не стал и ушёл в модуль.

Вечером в комнате Евич и Щетов, после консультаций с командованием и кураторами из КГБ, довели задачу.

— Завтра готовим машины. Первой целью будет караван, который для нас обнаружит группа разведчиков, — объяснил Евич, показывая на район полёта.

Он располагался в непосредственной близости от границы с Пакистаном. Если брать во внимание расстояние до предполагаемого маршрута каравана, то оно чуть больше 200 километров. Достаточно далеко.

— А ближе не было целей? — спросил Петруха у Евича.

Я опередил Андрея Вячеславовича в ответе на этот вопрос.

— Ближе не будет. Ты думаешь, что духи будут водить караваны напрямую через Регистан или вдоль реки Гильменд? — задал я риторический вопрос, водя пальцем по карте.

Щетов фыркнул и поставил свой палец на «ленточку» между двумя государствами.

— Давно я не соглашался с военными. Твой командир, Петручо, прав. Это для душманов опасно. В песках пустыни их проще заметить. Чем ближе к Пакистану, тем меньше вероятности, что караван будет перехвачен.

Захар посмотрел на меня и подмигнул. Пока я не особо верю в контакт между нами.

Евич вытер лицо платком и начал сворачивать карту.

— Боевая зарядка — 4 ракеты «Атака», два блока НАРов и в пушке боекомплект. Есть возражения?

Стандартная зарядка для вылета по караванам. Но был ещё один момент, который необходимо уточнить.

— А что с наземной составляющей? Нам нужно подтверждение, что цель именно наша, — спросил я, но Евич меня моментально перебил.

— Будет подтверждение. В воздухе с самого утра начнёт работать самолёт Ан-26РТ. Команду получим непосредственно от людей из «конторы». Думаю, ты этих двоих хорошо знаешь, — улыбнулся Андрей Вячеславович.

Значит, и Максим Евгеньевич с Виталием Ивановичем здесь. Чего же тогда такие проблемы у нас были с обеспечением? Всё больше удивляюсь порядку организации этой командировки.

На следующий день задача снялась с самого утра. Причин мне никто не называл. Да и не должен я их знать. Будет команда на вылет, тогда и полетим. Больше всех, конечно, расстроился Петруха.

Не появилось задачи и через два, три и четыре дня. Мы только поднимались в воздух, летали в безопасном районе и выполняли посадку. В принципе, надо именно с таких вылетов и начинать работу по «обкатке» техники.

Нужно посмотреть, как себя ведёт вертолёт в условиях высоких температур. Как работает оптико-электронная прицельная система. Проверили даже работу очков ночного ви́дения в полёте над пустыней. Осталось только дождаться возможности применить весь комплекс вооружения.

Все дни я продолжал слушать от Петрухи, как он хочет быстрее в бой. Ему не терпелось себя проявить в «деле». Все разговоры старлея были только о его первом по-настоящему боевом вылете. Я как мог, сдерживал его пыл. Но к концу недели Пётр Казаков меня достал окончательно.

Мы шли со столовой, и его очередной вопрос меня просто выбил из равновесия.

— Саныч, а как думаешь, наградят нас за командировку? Тебе орден Красного Знамени, а нам с Лёхой — Красную Звезду…

Я остановился, уворачиваясь от порыва ветра, нёсшего в мою сторону пыль.

— Петруха — голова и два уха! Медаль за борьбу с Сомалийскими пиратами тебе дадут, а мне орден за то же самое. На этом и закончатся «плюшки».

— А кто такие сомалийские пираты? — удивился Казаков.

Я и забыл, что этот феномен ещё не проявился должным образом в этом времени.

— Это шутка. Ты сюда за орденами приехал или приказ выполнять? — спросил я.

— Приказ, конечно, — выдохнул Петя.

— Вот и не забывай об этом. Будут тебе и ордена, и медали, но чуть позже. Сначала работа, Петруха! — похлопал я его по плечу, и мы продолжили путь в наш модуль.

Рядом со входом в наше жилище сидел Виталий Иванович. Довольный, в солнцезащитных очках и расстёгнутой рубашке.

— Отчего вы такой счастливый, коллега? Рады солнцу? — поинтересовался я у Виталия, пожимая ему руку.

— Эх! А счастлив тот, кто на рассвете сумел однажды осознать, что жив, здоров. Что солнце светит…

— И будет новый день опять! А вы знаете рубаи Омара Хайяма, — заметил я.

— Для цитат его творчество подходит лучше всего. Казанов Виталий Иванович, — представился КГБшник Петрухе и поздоровался с ним.

В течение нескольких минут мы пообщались с Казановым. Он объяснил, что сейчас должен приехать Максим Евгеньевич и мы обсудим завтрашний вылет. Похоже, что не только мы заинтересованы в перехвате этого каравана.

— Он настолько важен? — спросил я у Виталия.

— Для нас — нет. Зато для одного «не товарища», действующего со своей бандой в провинции Гильменд, караван нужен как «воздух».

Я слышал, что в эти годы один из лидеров духов в этой провинции издал даже фетву с легализацией выращивания мака. Похоже, что борьба с наркотрафиком началась по полной.

К модулю подъехал УАЗ, в котором сидели Евич и Щетов. А вот Максима Евгеньевича в машине не оказалось.

— Виталий, а мы уже всё обсудили. Вот вам автомобиль. Начальник ваш передал, что вы можете ехать.

Казанов на секунду задумался, а потом молча кивнул.

— Что ж, тогда не буду вам мешать отдыхать, — попрощался он с нами и пошёл к УАЗу.

На часах уже было почти 19.00. Евич предупредил, что подъём будет рано. Как и у всех лётчиков отдельной эскадрильи. Прежде чем зайти в модуль, я встретился взглядом ещё кое с кем.

По запылённой дорожке между модулями шла в сторону медицинского пункта Антонина. Она приветливо мне помахала, а я не отказал ей во взаимном проявлении внимания.

— Александр, добрый вечер! А можно вас на минуту? — позвала меня Антонина.

Естественно, что такой жест заметили и мои коллеги.

— Могу предложить вам конфет. Попьёте чай с дамой. Или чего покрепче? — улыбнулся Щетов.

Ну началось! Девушка мне помахала, а все расценили, как будто на интимное свидание пригласила.

— Захар, не жадничай. И то и другое нужно, — посмеялся Андрей Вячеславович.

— Если вы настаиваете, то тогда конфеты, — ответил я.

Крикнул Тосе, чтобы она меня подождала. В это время Щетов пошёл в комнату. Не знаю, что какие конфеты он там ищет, но прошло уже несколько минут. Антонина уже заждалась на солнце меня ждать. Это мы под козырьком в тени спрятались.

Щетов вернулся с коробкой конфет «Птичье молоко».

— Сан Саныч, если что мы дверь закрывать не будем, — подмигнул мне Евич, когда я начал отходить от модуля.

Все коллеги посмеялись, а я показал им сжатый кулак.

— Удачи! — крикнул мне Петруха.

Подойдя к Тосе, я с ней поздоровался и предложил проводить её в медпункт и попить чай.

— Я ж не для этого тебя звала.

Интересно, а для чего тогда? Раньше бы она первой бежала ко мне с очередным вопросом о здоровье или настроении. Чай попить точно не отказалась, как и я сейчас.

— А для чего?

Тося слегка сжалась и согласилась пройтись вдвоём до медпункта.

— Как бы для этого, но… и не для этого. С Кандагара Ми-8 — «почтовик» прилетел. Экипаж у меня медконтроль прошёл и кое-какие посылки оставил. Так вот, там и для тебя передачка. Думаю, ты обрадуешься.

Интересно как получается! Я в Афганистане чуть больше недели, а мне уже передачки присылают. Теряюсь в догадках, кто именно.

— Пойдём, раз такое дело. И чай попьём, — ответил я.

Тося промолчала и до самого кабинета не проронила и слова. Войдя в смотровую, я ждал приглашения к столу.

— Сейчас отдам, — полезла Антонина в стол.

Я положил коробку конфет и внимательно следил, как Тося смущённо перебирает бумаги. Надёжно спрятала мою посылку.

— Вот! — протянула мне девушка запечатанный конверт.

На нём была моя фамилия. А отправитель… Кристина. Правда, писала она с адреса родителей в Москве. И, похоже, что письмо не отправлялось обычной почтой. Из рук в руки передали, чтоб доставить быстрее.

— Спасибо. Так что…

— Мне работать надо. А за конфеты спасибо. Не стоило, — мило улыбнулась Тося, всем видом показывая, что мне надо выйти.

Вот облом! А ведь я реально чай хотел попить. Никакого намёка на интимную связь.

— Хорошо. Спасибо за письмо. До завтра! — ответил я и вышел из кабинета.

Похоже, что настойчивость и назойливость теперь не являются отличительными чертами Антонины. Выйдя из медпункта, я присел на скамейку и начал читать письмо.

От него приятно пахло духами Крис, а в левом верхнем углу был след от её губ. Само письмо было написано в лучших традициях «фронтовых весточек».

— Мой родной, я рядом с тобой. Знаю, что ты в сотнях километров от меня, выполняешь свой долг. Долг настоящего мужчины…

Приятно читать, когда тебя ждут и так сильно любят. А ещё, хорошо что Кристина поняла, насколько её слова о медалях были неправильны.

— Каждая награда, которую получил ты и мой отец — это пот и кровь, грязь и ужасы войны. Но это и доблесть, храбрость, мужество, присуще вам — защитникам Родины. И когда я смотрю на твой парадный китель, мне хочется плакать от гордости за моего любимого…

Ну и напоследок, Кристина написала ещё несколько прелестных строк.

— Я с тобой — с каждой каплей дождя на моём окне. С каждым лучом солнца, который меня будит по утрам. С каждым порывом ветра, который приносит мне прохладу. Возвращайся скорее, — прочитал я вслух.

Пару минут ещё смотрел на письмо, а потом свернул его и убрал в карман. После таких весточек, домой вдвойне хочется побыстрее.

На следующее утро мы выдвинулись в полной экипировке на стоянку. Температура, кажется, росла с каждой минутой. Пускай на часах и 5.00, но воздух постепенно раскаляется. Пыль, осевшая на поверхности аэродромных плит К-1Д поднимается с каждым шагом, добираясь до самых ноздрей. Только и успеваешь чихать.

Команды на вылет ещё не было, но Евич уже знал, что она вот-вот поступит. Петруха слегка нервничал, а бортовой техник Алексей Муркин продолжал меня упрашивать лететь с нами.

— Нет, Лёха. Бортовой техник ждёт здесь, — отвечал я, помогая ему расчехлять вертолёт.

— Саныч, машина новая. Хоть прикрою вас с одного борта, — говорил бортач, следуя за мной вокруг вертолёта.

— Нет. В данном случае рисковать не стоит. И давай на этом обсуждение закончим, — ответил я.

Не прошло и пяти минут, как нам передали команду запускаться. Быстро заняли места в кабинах и приступили к работе. Винты раскрутились, подняв пылевое облако вокруг нас, но видимость оно не сильно ухудшило.

Я повернулся влево, показывая Муркину поднятый вверх большой палец. Он выполнил воинское приветствие и отошёл подальше. Рулить со стоянки мы не планировали. Так что не стоит техникам стоять рядом, когда мы будем взлетать.

— 2й, готов, — доложил я в эфир.

— Понял. Консул, 901й, взлёт парой со стоянки, — запросил Евич.

— Разрешил, — ответил руководитель полётами.

Секундная пауза и Андрей Вячеславович начал командовать.

— 2й, внимание. Взлетаем, — спокойно сказал Евич, и мы одновременно оторвались от поверхности.

Вертолёт ровно висит над стоянкой. Органы управления работают плавно. Параметры в норме.

— Пошли в разгон, — скомандовал Андрей Вячеславович, и я аккуратно наклонил нос Ми-24.

Земля быстро стала проноситься мимо нас. Стрелка указателя скорости быстро ускоряется по часовой стрелке. Евич слегка впереди. Отметку в 100 километров час на приборе быстро проскочили.

— Прибор 200.

— Установил. Справа на месте, — доложил я.

— Уходим на маршрут, — скомандовал Евич.

Ручку управления плавно отклонил влево и вслед за Андреем Вячеславовичем направился вглубь пустыни Регистан.

— До района работы 150. Расчётное время прибытия — 5 минута следующего часа, — по внутренней связи доложил Петруха.