Афганский рубеж 3

Глава 12

После столь неожиданного решения Баева, личный состав эскадрильи ещё долго обсуждал причины столь большой милости с его стороны.

Вечерние посиделки в беседке рядом с палаткой выдались жаркими на предположения о завтрашнем дне. Особо красноречиво высказывался Семён. Он строил невероятные гипотезы, как завтра захочет перед высоким начальством выделиться Баев.

— Жаль не объявил, когда будем строиться завтра. Перед приездом командующего, комэска заставит всех парадную форму пошить. Никто ведь не брал с собой.

— Рогаткин, от твоих предложений уже голова болит. Вон, техсостав озадачили с утра по самые уши. Вертолёты помыть, форму одежды не нарушать, на обходе командующим стоять как на параде. И всё равно, что надо машины готовить к вылетам, — прервал его Сергей Владимирович.

К замполиту ближе подсел начмед, который сегодня вечером решил только чаем побаловать себя.

— Владимирович, ты не думал по партийной линии решить вопрос? Здесь все тебя поддержат, — сказал Марат Сергеевич.

Собравшиеся однополчане одновременно закивали. Я не сильно разбираюсь в работе замполитов советского времени, но сила партии в некоторых вопросах очень высока. А за Баевым уже есть как минимум два серьёзных косяка. Поведение в Джелалабаде сошло ему с рук быстро, но халатность при гибели наших товарищей пока ещё никто не забыл. Вон, даже начбез новый приехал, чтоб разобраться.

— Что думаешь, Сань? Тебя же вызывал Мальцин после аварии Рогаткина. Про Баева спрашивал? — уточнил Кислицын.

— Спрашивал. Сказал как есть. Сомневаюсь, что у начбеза хватит веса сдвинуть нашего Кузьму Ивановича. Что за тесть у него? В генеральском звании?

Сергей Владимирович замотал головой и засмеялся.

— Бери выше — маршал у него тесть. Совсем недавно получил.

Кислицын сказал, что история с Кузьмой Ивановичем мутная. Причём с первой минуты службы в Афганистане.

— Сами подумайте, на зама командующего, пускай и в качестве начбеза в звании подполковника, назначают редко, — сказал замполит.

— Так что с партсобранием? — снова спросил Марат Сергеевич.

Кислицын задумался, доставая из кармана «резиновый бублик» — ручной экспандер. Как по мне, проводить сейчас такие мероприятия в свете предстоящей операции не самая лучшая идея.

— Пока не будем, — объявил замполит.

На этих словах мы закончили посиделки. Однако, Кислицын меня придержал, собираясь что-то спросить.

— Начбез тебе показывал мой рапорт? — спросил замполит, отведя меня в сторону от входа в палатку.

— Он о нём упоминал. И знаешь, Владимирович, он не особо хочет давать ему ход.

— Либо ему не дают это сделать. Тогда ещё один вопрос. У тебя в штабе дивизии «контакт» остался?

Уж не про Леночку из строевого отдела спрашивает замполит⁈ Интересное он подобрал название девушке — «контакт». Что-то из шпионских игр.

— Если вы про красавицу из строевого, то мы давно не общались.

— Слушай, попробуй узнать про Баева. Он какой-то рапорт написал на нас. Чтоб нам потом на партсобрании не выглядеть идиотами, лучше знать, что он про лётчиков эскадрильи написал. Про тебя однозначно что-нибудь, да намазюкал.

Нашёл разведчика! Как будто он сам не может выяснить содержание.

С другой стороны, мне самому интересно, почему Баев убегал сегодня в штаб с видом сытого волка, а на вечернем «собрании» выглядел как побитая собака.

— Сергей Владимирович, я и сам вижу, что командир эскадрильи совершает ошибку за ошибкой. И отношение его к коллективу вызывает вопросы.

— Прекрасно. Как узнаешь, мне скажи…

— Но давайте не будем опускаться до действий за спиной этого человека. Тем более, подставлять девушку.

Замполит внимательно посмотрел на меня и молча кивнул.

— Как знаешь. Тогда сходи завтра и узнай судьбу наградных на погибших, — ответил Кислицын.

Хитро! Вижу по глазам замполита, что он увидел мою заинтересованность в информации по рапорту.

Возможно, узнаю, но вот бежать и спотыкаясь, чтобы доложить Кислицыну, не буду.

На следующее утро планы поменялись кардинально. Приезд командующего откладывался. Зато состоялся отъезд командира 109й мотострелковой дивизии полковника Кувалдина в Кабул на совет. Обычно это значило, что операция вступает в стадию планирования.

Ещё больше меня удивило, что наш комэска полетел командиром на Ми-8 доставлять Кувалдина в столицу. Обычно он себя не утруждал перевозками на «пчёлах».

А тут даже утром указания не раздал, за себя никого не оставил. Да и назначенного на перевозку командира экипажа выгнал чуть ли не из запущенного вертолёта.

После утреннего сопровождения колонны, прошедшей Саланг и следовавшей в направлении Джелалабада, было время на общение с Леночкой.

Приехав в штаб, я тут же направился к двери строевого отдела. За несколько метров до него, меня остановил Турин.

— Клюковкин, какими судьбами вас к нам занесло? — подошёл ко мне майор, и мы с ним пожали руки.

— Здравия желаю! В строевой отдел надо.

Особист чуть сильнее вдохнул воздух и посмотрел на мой штурманский портфель.

— А вы всегда так готовитесь к походу в строевой отдел? Туалетная вода, начищенные туфли, а в портфеле не только документы, верно? — загадочно посмотрел на меня Вячеславович Иосифович.

Естественно, что я не мог пойти к девушке, не приведя себя в порядок. Запах керосина и пота — не самая хорошая «туалетная вода».

Да и с пустыми руками идти нельзя. Отмазываться глупо. Передо мной же человек, у которого по выражению лица читалось: «я всё знаю».

— Товарищ майор, я всегда готовлюсь ответственно что к полётам, что к походу в строевой отдел.

— Ну, готовьтесь. Кстати, на вас и всех участников… специальной задачи пришло ходатайство о поощрении, — подмигнул он мне.

— Спасибо.

— Пока не за что.

Больше Турин ничего не сказал и просто прошёл мимо.

Зайдя в кабинет строевого отдела, я сразу обратил внимание на изменившийся интерьер. Появился диван, ещё пару столов. Кондиционеров теперь сразу два, а вместо приёмника в углу работал чёрно-белый телевизор «Рекорд».

— Саша, здравствуйте! — отвлеклась от работы Лена, лучезарно улыбнувшись мне.

Выглядит товарищ младший сержант, очень привлекательно. Светлые волосы собраны в высокий хвост. Пухлые губы продолжают расплываться в улыбке. А голубые глаза так и смотрят на меня с обожанием.

Мы немного поговорили с ней. Насчёт наградных документов уже давно всё решено и ушло в Москву.

Лена рассказала, насколько много ей приходится работать. Никого в помощь не присылают, так что они с прапорщиком тянут всю документацию на себе.

— Был тут старший лейтенант. Фамилия у него Галдин. Я бы букву «Л» у него убрала б из фамилии. Хорошо что его перевели на другое место службы. Кувалдин лично торопил, чтобы его быстрее отсюда отправить, — сказал Лена, поставив передо мной чай.

— Понятно. А я не с пустыми руками пришёл к тебе.

Из портфеля достал бутылку «Киндзмараули». Её мне подарил Бага уже давно. Следом на стол выложил мармелад.

— Саша, мне это кое-что напоминает, — подмигнула мне Лена.

— Да! Тот поход в вертолёт не забываем.

— Очень смешно! Тебе что-то нужно?

Умная девочка! Сразу всё поняла. Ну и не буду её расстраивать.

— Да, есть один момент. Касается он Кузьмы Ивановича.

— Ваш новый комэска⁈ Так он уже скоро не будет им.

Ого! А тогда куда он исчезает?

— Он рапорт написал ещё неделю назад на перевод в Союз. И должность вышестоящая. Но что-то пошло не так, и его приостановили. Он вчера вечером залетел, забрал рапорт и выбежал из кабинета. На нём я видела, что командующий ВВС что-то написал.

Ну вот оно что! Кто-то препятствует нашему Кузьме Ивановичу. Вот он и расстроился вчера. Теперь ему придётся с нами идти в бой.

Получается, никакого рапорта на нас он не писал.

Мы ещё немного поговорили с Леной, и я направился на выход.

— Саша, а вы ещё заходите. У нас ведь с вами есть много чего… недосказанного, — подмигнула мне Лена.

Нельзя девушку обижать.

— Постараюсь. В следующий раз с вами кино посмотреть сходим или на концерт.

Я попрощался с Леной и вышел из кабинета. Баев вечером не появился. Зато лётчик-штурман, который летал с ним, рассказал о полёте в Кабул. Вокруг «докладчика» в палатки собрались все, словно он рассказывал интереснейшую сказку.

— Прилетели. За нами сразу УАЗ приехал, но Баев нас в машину не пустил. Мол, быть всем в вертолёте. Весь день на жаре. Хорошо хоть с кабульцами договорились и на обед съездили, — возмущался он.

— А что потом?

— Ничего. Приехал мрачный, недовольный. Рычал всё время. Когда прилетели обратно, Баев тут же вылез из вертолёта и поехал к себе. Зато Кувалдин поблагодарил и от себя авоську фруктов подогнал, — радовался наш коллега, демонстрируя всем презент от комдива.

Утро следующего дня началось по стандартной схеме Баева. Настроение у него плохое из-за прилёта командующего. Построение, строевой смотр, разлёт по задачам.

Мы уже заканчивали наш вылет на сопровождение Ми-8 на пост в Анаве. Сегодня посадку производил Кеша. Периодически я даю ему управлять вертолётом, чтобы он хоть немного начинал отходить от операторской работы.

Вот и сейчас мы продолжали заход. Прошли дальний привод. Кеша начал снижать вертолёт, но делал это нервозно.

— Рычаг шаг-газ не дёргай. И тангаж на гашение. Совсем немного. Вот так! — подсказывал я Петрову, убрав руки с органов управления.

Тем не менее, держу их рядом, чтобы взяться управление в случае чего-то неожиданного. Вертолёт болтает, но мы снижаемся. Полоса уже рядом.

— Вертикальную скорость прибирай. Подходи ближе и зависай. Правая педаль, правая! — чуть громче сказал я.

Ми-24 слегка начало разворачивать влево, но Кеша вовремя парировал разворачивающий момент.

— И виси. Если научился висеть, остальное ерунда, — сказал я и Кеша начал медленно опускаться.

Вертолёт приземлился, и мы освободили полосу.

— Вух! Почаще надо тренироваться, — выдохнул Кеша, выйдя по внутренней связи на меня.

— Согласен. Раз Баев не разрешает, будем подлётывать на возврате. Хотя бы будешь уже подготовленным.

Взглянув на стоянку, я обнаружил Ан-26, который обычно прилетал к нам из Кабула. Наверное, это прибыл к нам командующий ВВС армии.

Зарулив на стоянку, мы быстро выключились. Валера Носов принял от меня информацию по вертолёту и указал на машину, приближающуюся к нам. А точнее, целый кортеж.

Машины остановились, и из одного УАЗа на бетонку вышел командующий ВВС 40й армии. Худого телосложения с густыми усами «аля Будённый». На голове генеральская фуражка, а форма одежды как у обычного лётчика — песочный комбинезон с тёмными лётными ботинками.

Тут же внимание Баева привлекло то, что я и Кеша, а с нами и экипаж ведомого Вани Васюлевича, обуты в кроссовки. Он шёл рядом с командующим и испепелял нас взглядом.

— А чем ему не нравятся наши кроссовки? — посмотрел на ноги Кеша.

— Почему же? Нравятся. Такие же себе хочет, — ответил я.

Через пару минут к нашему вертолёту подошла вся делегация. Усатый командующий внимательно оглядел меня и Кешу, после того как мы представились ему.

Командующего ВВС 40й армии звали Синицын Леонид Алексеевич.

— Не помню где, но я вашу фамилию слышал, — посмотрел на меня командующий.

— Леонид Алексеевич, это тот самый Клюковкин. Ну, что в Джелалабаде, — намекнули командующему за спиной.

При этом пояснении Баева слегка передёрнуло.

— Ага! Попался, голубчик! Говорят, нахулиганил на границе? — сурово посмотрел на меня командующий.

— Никак нет, товарищ генерал-лейтенант, — ответил я.

— Это за него и его подчинённых… смежники просили? — повернулся командующий к Мальцину, стоящему недалеко.

— Так точно. Вы пока решили отложить…

— Всё верно, полковник. Сейчас операция, а раздавать «подарки» будем позже. Много работы предстоит, товарищи. Берегите себя, — похлопал Леонид Алексеевич меня и Кешу по плечу и пошёл к машинам.

Делегация разошлась по сторонам. Видимо им ещё нужно что-то посмотреть. Зато поспешил к командующему Баев! Причём разговор у них прям-таки очень любезный. Видимо, знают друг друга.

Я краем ухо смог уловить некоторые фразы.

— Читал твой рапорт и не понимаю, Кузьма. Мой товарищ и твой тесть в шоке был, когда узнал. Это что за самоотвод перед операцией? — высказывал командующий Баеву.

— Леонид Алексеевич, я же вам говорил. Супруга болеет…

— Так, товарищ подполковник, не юлите. Тебя сюда прислали, чтобы вывести из-под удара после Джелалабада. Могли и вовсе за твой провал отправить… ну ты понял.

— Так точно.

— Я тебе говорил, что не надо лезть на рожон. Сидел бы в Кабуле. Получил бы пару орденов, и всё. А вот теперь, голубчик, ты их заработаешь. Твой тесть запретил тебя отсюда переводить до конца операции.

— Товарищ генерал…

— Это моё последнее слово. Иначе я начну сомневаться в тебе. Особенно в твоей… храбрости, — возмутился Синицын и направился к машинам.

В этот же день вечером все готовились к постановке задач. Масштаб привлекаемых сил поражал. Весь день в Баграм слетались тактические группы самолётов. Две эскадрильи МиГ-21, три эскадрильи Су-17, а про количество вертолётов я вообще молчу.

Постановку задачи пришлось проводить в клубе, который недавно был сооружён в Баграме. Чем-то он напоминал ангар.

Внутри настоящая парилка. За день крыша нагревалась, превращая клуб в баню. На первом ряду сидели командиры эскадрилий, а на самой сцене была размещена большая карта Афганистана. Конечно, сейчас нам обозначат общие задачи, а конкретные цели, маршруты и порядок действий узнаем позже.

Все уже расселись по местам. Присутствовали командиры эскадрилий, их заместители и командиры звеньев. Если бы собирали абсолютно всех, мы бы и здесь не поместились.

— Товарищи офицеры! — скомандовал сидящий на первом ряду Баев.

Ему это было жизненно необходимо. Он должен себя показывать перед начальством.

Командующий ВВС вышел в центр и выслушал доклад от Мальцина.

— Вольно! Прошу садиться, — ответил генерал-лейтенант, взошёл на сцену и встал за трибуну.

Синицын быстро читал установочный текст постановки задач, стараясь быстрее перейти к конкретике. В клубе с каждой минутой было всё жарче. Вечерней прохладой тут и не пахло. Сам командующий неоднократно останавливался и утирал платком лоб.

— Вопросов по общей части нет? Отлично! Теперь конкретно. Отряды оппозиции вновь начинают накапливать силы в Панджшере. Наша задача — оказать помощь в зачистках пехотным подразделениям 109й дивизии. Основные и дополнительные цели вам укажут ваши командиры.

Несколько минут шло доведение общего плана задач. Ничего нового мы не услышали. Мотострелковые подразделения идут по ущелью только после ударов авиации.

— Также поставлена задача доставить роту десантников в один из районов в северной части ущелья. Данные подтверждают, что силы противника концентрируются в районе кишлаков Нохи-Сур и Курпетаб, — указал командующий на карте.

— А что за высадка роты десантников? — спросил Кузьма Иванович.

— Как раз вам, подполковник Баев, и ставится задача доставить десантную роту в район Курлетаб, чтобы они заняли позиции и обеспечили боевое охранение с севера ущелья Панджшер.

— Есть! — громко ответил Кузьма Иванович.

Если в районе Нохи-Сур нам уже приходилось высаживать десант, то площадок у второго населённого пункта Курпетаб я не знал. Баеву представитель разведки выдал большое количество фотопланшетов, которые мы будем изучать позже.

— Саня, чего думаешь? — спросил у меня Кислицын, сидящий рядом.

— Меня беспокоит, что после кишлака Нохи-Сур все остальные населённые пункты расположены слишком близко друг к другу. По сути, это один сплошной кишлак, длиною в 8 километров. Как они собираются закрывать район?

— Расчёт на то, что с воздуха выбьем их большую часть. Далее доработают мотострелки и десантники. Главное, чтобы они не зашли в кишлаки, иначе будет тяжело их оттуда выбить.

Было бы всё так просто, война бы уже давно закончилась.

С первыми лучами солнца, мы выдвинулись к вертолётам.

Кеша всю дорогу до нашего Ми-24 вспоминал завтрак. Облизывался оттого, что он сегодня наконец-то попил молока.

— Очень вкусное. Я будто к себе в деревню вернулся, — восхищался Петров, мечтательно смотря в предрассветное небо.

— Кеша, я тебя предупредил. В полёте нигде не сядем, если живот схватит, будешь срать под себя.

— Да не будет такого! Печенье с молочком — это моё всё, — облизывался Кеша, поправляя разгрузку с магазинами к АКС-74У.

Вертолёты стояли очень плотно. Помимо нашей эскадрильи, к операции привлекли кабульский полк. Его лётчики шли с нами и готовились работать по задачам в южной части ущелья.

Воздух разрывался от гула форсажей МиГ-21 разведывательной модификации. Они первые выйдут в район, чтобы уточнить данные. На стоянке перелетающих, сам командующий ВВС армии грузился в Ан-26РТ. Этот борт будет работать в качестве воздушного пункта управления, а генерал Синицын будет осуществлять общее руководство операцией.

На командный пункт в Джабаль-Уссарадж уже прибыл командующий 40й армией. Характер операции обязывает.

Смотрю по сторонам и в душе трепетно. Снова это ощущение, что ты попал в гигантский муравейник, на который сейчас похож аэродром. Со всех сторон в воздух поднимается пыль от вращающихся винтов Ми-24 и Ми-8. Вот уже и первая группа полетела на высадку. Им нужно будет ещё сесть в Анаве и Уссарадже. Так что в район выполнения задачи мы выйдем одинаково.

По словам Кислицына, который шёл за моей спиной к своему вертолёту, опять в сводках всплыло имя Ахмад Шаха Масуда.

— Неуловимый. Гоняемся за ним и никак не поймаем. Ну или не устраним, — возмущался замполит.

Нас обогнал УАЗик командира эскадрильи. Не любит ходить пешком Баев. Машина резко остановилась, и Кузьма Иванович вышел из неё.

— Так, кое-что поменяем в группах. Сергей Владимирович, вы пойдёте ведущим в паре прикрытия во второй волне.

Кислицын должен был идти в первой волне. Теперь же Баев перетасовал полностью всем группы. Даже своего ведомого отправил в резерв.

— Понял. А кто с вами в паре пойдёт? — покачал головой Сергей Владимирович.

— Клюковкин — мой ведомый. Пара из его звена Васюлевич-Залитис идёт с нами.

О как! Что-то очень интересное намечается.

Кислицын посмотрел на меня, будто ожидая, что я воспротивлюсь. Но особых проблем я не вижу.

— Принято, — подал расстроенный голос Кеша.

Баев его осмотрел и удивился.

— А ты чего столько магазинов засунул себе? Как будто с пехотой на земле будешь бегать, — сказал ему Кузьма Иванович.

Петров и правда был похож на шарик. Зачем он решил взять двойной комплект магазинов, не знаю. Ещё и позавтракал молоком с печеньем!

Я подошёл к Баеву, чтобы выяснить особенности полёта. Возможно, у него какие-то есть требования при полёте в группе.

— Слушаешь меня и не самовольничаешь. Никаких геройств, подвигов и отклонений от выполняемой задачи, — предупредил меня Кузьма Иванович.

— Так точно.

Ну, вообще-то, Баев назвал стандартный набор особенностей учебно-тренировочных полётов. В боевом вылете всё соблюсти не всегда получается.

Закончив получать информацию от командира эскадрильи, мы подошли к вертолёту. Валера Носов доложил о его готовности, и я быстро осмотрел Ми-24.

Пока я проверял вертолёт обратил внимание на десантников, которые готовились к погрузке. У них проходила последняя проверка экипировки, особенно рюкзаков РД-54

Ещё недавно вот также мы постоянно наблюдали за подготовкой людей Сопина. Сейчас же передо мной такие же молодые парни. Даже юношеские прыщи не у всех прошли. А их уже бросают в пекло очередной Панджшерской операции.

— Клюковкин, живее! — торопил меня Баев.

Я быстро залез в кабину, а вот у Кеши это не сразу получилось. Набрал с собой боезапаса много мой лётчик-оператор.

— Раньше больше был проём. Ох! Почему не выходит?

Я слез на бетонку и подошёл к Кеше.

— Ну что, Винни? Люблю печенье с молочком, в дверной проём вхожу бочком? — подтолкнул я Петрова, и он смог влезть в кабину.

— Чтоб я без тебя делал, командир! — улыбнулся Иннокентий.

Запуск произвели после поданной Баевым команды. Солнце уже начало слепить, а на аэродроме стали появляться лётчики МиГ-21 и Су-17. На самолётах уже подвешены осколочно-фугасные авиационные бомбы ОФАБ и разовые бомбовые кассеты РБК различных калибров. Всё уже готово для нанесения удара по позициям духов.

Спустя пять минут мы своей группой из восьми вертолётов начали взлетать. Баев забил весь эфир своими указаниями.

— Держим курс 40°. Скорость по прибору 180. Всем контролировать остатки, — говорил Кузьма Иванович.

И так каждые две минуты. Естественно, реакция не заставила себя ждать.

— 507й, меньше текста, — сделал замечание Синицын.

Впереди показались склоны Гиндукуша. Солнце прекрасно освещает красноватые горы в районе долины Панджшера. Уже видно, как поднимается вверх дым и пыль от взрывов в районе операции. Чем ближе мы к району высадки, тем плотнее идёт радиообмен.

— Енисей, 423му, прошу целеуказание, — запрашивал командир группы Су-17х.

— 423й, курс 55, цель — восточный склон, ориентир — старая крепость, — тараторил с земли авианаводчик.

— Понял. Пока не… вижу цель! Работаем с интервалом 20 секунд. С пикирования. Паашли!

И такая работа идёт по всему ущелью.

Вдоль реки видна дорога, проходящая через всю вереницу кишлаков.

— Паригузар, Пасмазар, Курпетаб, Акиб и Касуб. Блин! Зачем так много названий? Это ж всё один кишлак по сути, — размышлял Кеша.

Теперь же нам предстояло найти точку высадки.

— 220й, твоей группе вираж до команды. Мы готовим площадку, — сказал Баев и мы начали снижаться, чтобы проверить окрестности.

Я внимательно осматривал весь район, но он слишком гористый. Пока ни одной ровной площадки, где можно хоть один вертолёт спокойно приземлить.

Вверх по течению реки, дорога переходила в тропу.

— 507й, тропа слева. Внимательнее, — подсказал я Баеву, хотя это он должен был увидеть её первым.

— Понял. Не страшно. Вправо и проверяем восточную часть, — сказал в эфир Баев.

Плавно начал разворачиваться вслед за Кузьмой Ивановичем. Пока только вокруг одни скалы и брошенные дувалы. Если в районе Курпетаба была видна жизнь, то в паре километров от него только узкая полоска реки, каньон, каменные валуны и скалы. Самое интересное, что места вокруг живописные. Горы вблизи реки покрыты растительностью. А это ещё хуже.

Уже десять минут мы искали площадку. Улетать просто так нельзя. Да и как-то странно летает Баев. На одном месте стоим как будто.

— 507й, вижу под собой площадку. Готов проверить, — сказал я, пролетев над небольшой поляной.

Размеры примерно 200 метров на 100. Паре вертолётов хватит сесть.

— Тоже наблюдаю. Проверяем.

Баев заложил крутой разворот вправо, а я, на установленном интервале пошёл следом. Скалы очень близко. Будто вот-вот заденешь лопастями камни и тогда полетишь кубарем с горы.

Держу в поле зрения площадку и смотрю по сторонам. Я прикрываю ведущего, а потом он будет прикрывать меня.

— Внимание, проверяю площадку. Атака! — проговорил в эфир Баев и выпустил по площадке несколько снарядов из пушки.

На земле никаких взрывов. Только вверх поднялись несколько столбов пыли и камней от попаданий снарядов.

— 302й, на боевом. Атака! — доложил я и тоже отработал по площадке.

Повторный заход тоже не выявил мин на площадке.

— 220й, площадка готова. Разрешил подход, — произнёс в эфир Баев.

Первая пара Ми-8, поднимая пыль и разбрасывая во все стороны траву и камни, произвела посадку. Сверху прекрасно видно, как среди пылевого облака скачут тёмные точки десантников, которых высадили в этой части ущелья.

— 507й, высадку закончил. Иду домой, — доложил ведущий группы Ми-8.

— 220й, понял. 304й, возврат на Окаб, — дал команду Баев второй паре Ми-24.

Мы же с Баевым остаёмся, чтобы прикрыть десантников. После того как они займут позиции, будем возвращаться.

Ми-8 уже перевалили за хребет, когда я заметил шевеление на одной из вершин. Топливо у меня в достаточном количестве. Боевая зарядка полная.

— 507й, справа дух. Надо атаковать, — доложил я.

Баев уже заходит на цель и пускает залп НАРами. Цель однозначно поражена. В воздух поднялся столб пыли, а вниз со склона полетела груда камней. Но это ещё не всё.

Ещё одна группа духов показалась на вершине. Нужно отработать быстрее, иначе по Баеву может прилететь ракета.

— Ещё один слева. Атака! — скомандовал я и выпустил один залп НАРами.

Расчёт ПЗРК уничтожен. Отворачиваю от гор, но краем глаза вижу, что подо мной были ещё люди в цветных одеяниях.

— Подо мной! Сейчас сзади, — доложил я, но Баев молчит.

— Ловушки, командир! — кричит Кеша.

Почему не работает Баев? Он же меня прикрывает.

Успеваю выпустить ловушки, но в зеркале вижу, как в нашу сторону устремились две тёмные точки. Спутный след начал извиваться как змея.

Резко отклонил ручку влево, потом перекладка вправо, но у нас не истребитель. Не всё делает быстро Ми-24.

Взрыв рядом с кабиной. Еле удерживаю вертолёт. Земля приближается, и нужно выводить. Ручку на себя, нос задираю вверх. Даже слегка перегрузка прижала к креслу.

И тут снова взрыв. Мощный удар где-то позади меня. Звон в ушах. В нос бьёт запах гари, а спину что-то сильно греет.

— Пожар правого двигателя! — заговорила «девушка» РИта.

Вертолёт практически не слушается.

Кажется, надо выходить.

— Кеша, прыжок! Прыжок! Прыжок! — произношу я, но сам вижу ужасную картину.

Вертолёт валится вниз. Как раз туда, где на занятых позициях окапываются наши десантники. Прыгнем, и вертолёт рухнет на них…